Сначала вокруг словно бы не было ничего. Только удушающая тьма. Сердце бешено колотилось. Я вертела головой, пытаясь зацепить взглядом хоть что-нибудь, даже мелкое и незначительное, но ничего не выходило.
Еще чуть-чуть и схлопочу мощный приступ клаустрофобии…
Вдруг я ощутила движение. Не зрением, не слухом, а чем-то… Чем-то внутри меня.
Стоило осознать это движение, ощутить чье-то присутствие, иллюзорный мир вокруг прояснился. Я увидела отвесную скалу, выжженный лес под ней, а на самом краю — обелиск.
Руны на священном камне, к которому однажды привел меня Верон, сияли, но казались нечеткими, какими-то изменчивыми.
Приглядевшись, поняла: они действительно меняются. Незнакомые инопланетные символы на короткое мгновение преобразуются в кириллицу, а потом — обратно.
Я успела разобрать только одно слово, но самое часто повторяющееся на камне: «Боль», — как вдруг услышала душераздирающий рык.
Затылком ощутила, как на меня кто-то глядит. И не нужно было оборачиваться, чтобы понять: в этом взоре нет ничего, кроме звериной ярости.
Обернувшись, застыла испуганно, напряженно.
Огромный черный оборотень перегородил мне дорогу в лес. Он был больше, казалось, даже исполина-Рукса во втором обличии, его когти нетерпеливо терзали землю, он лязгал клыками по воздуху, жажда вцепиться ими в мою шею.
Это не черный волк, но… Я узнала этого зверя. Он приснился мне в первую ночь после перемещения в этот мир. Он чудился мне в тенях, его красные злые глаза следили за мной по ночам.
— Беги, Дарина! — раздалось справа, и я увидела возле себя черного волка.
Он ощетинился, оскалился и приготовился броситься на ужасного монстра. Меня охватило чувство дежавю. Точно так же все было и в том сне!
Появился черный волк и спас меня! В груди похолодело от осознания: он говорил голосом Верона. И сейчас, и тогда.
— Уходи от него! — донеслось уже слева.
Я увидела по другую свою сторону лунную волчицу, только вот… Почему-то ее слова звучали голосом мамы.
— Он опасен! — черный заговорил басом Рэйна.
— Он убьет тебя! — белая подтвердила, как если бы это была Рикс.
И они оба начали кричать, все громче и громче, голосами людей и обортней, которых я встречала. «Чудовище!», «Гад!», «Убийца!». Как камни, в сторону монстра летели оскорбления, и от каждого нового он вздрагивал так, будто действительно получал ими удар.
Он затрясся, заскулил, припал к земле…
И тут я почувствовала неладное. Мне показалось, что в его глазах мелькнуло что-то знакомое, мне показалось, что он неопасен, что мы причиняем ему куда больше боли, чем он может причинить нам.
Ведь не зря… Не зря на обелиске я увидела именно слово «Боль».
— Хватит! Оставьте его! — крикнула я, и двое, черный и белая, в ту же секунду замолкли и… Словно бы вовсе исчезли.
Но я не успела перевести дух. Монстр, которого я пожалела, чудовище, на чью защиту я встала, резко дернулся вперед, почувствовав вновь свое превосходство.
Я и глазом моргнуть не успела, как это мощное кровожадное создание влетело в меня со всей дури, впечатало спиной в обелиск с такой силой, что по древнему камню прошли трещины и, размахнувшись, вонзилось когтями в мой живот.
Ужасная, ни с чем не сравнимая боль заставила зажмуриться и завизжать. В глазах побелело, в ушах зазвенело. Мой крик отозвался эхом, будто бы раздвоился, но сквозь боль я вдруг поняла: вместе со мной кричит кто-то еще.
Младенец на руках бледной потерянной женщины. Она глядела сердито, но беспомощно на человека в форме верховного укротителя, а тот громко, грозно что-то ей выговаривал.
— Мне не нужен этот ублюдок, у меня жена, у меня положение! Я убил Великого волка, в конце концов! — боль стихла на мгновение, будто специально, чтобы я услышала его слова, — я же сказал тебе избавиться от него!
Чем больше он говорил, тем четче становилось его лицо. Сердце вздрогнуло, когда я поняла: это тот человек, который приказал Верону застрелить меня.
Когти монстра вонзились еще глубже, специально причиняя большую боль. Я зажмурилась, слезы подступили к глазам…
И тут в памяти вспыхнула новая картинка. Плачущий мальчик. Сквозь его кожу на секунду проросла шерсть, но тут же исчезла, когда маленькие руки сжались в кулачки.
— Не прощу, никогда не прощу, — задыхаясь от плача, прошептал мальчик.
— Хватит, сын, — я снова услышала голос того мужчины. Увидела его перед собой. Хмурого, в форме укротителя. Я вспомнила, что эта сцена привиделась мне, когда я вернулась в стаю Рэйна, только за укротителя я тогда приняла Верона.
— Зачем ты забрал ее? Зачем? Я ведь тебе не нужен! — вскричал мальчик с недетской яростью в голосе.
— Она преступница. Все, кто помогают этим тварям, кто хоть как-то с ними связываются — должны понести наказание, — ответил мужчина холодно.
— Я тебе не прощу… Я… Я тебе покажу еще! — вскрикнул мальчик и, подскочив к укротителю, попытался ударить его, но тот был ловчее и сильнее.
Он перехватил налету слабую детскую ручку, заломил ее ему за спину, и, даже когда тот заверещал от боли, не отпустил, а с издевкой проговорил:
— Какой же ты слабак. Ни грамма моей крови.
Он оттолкнул мальчишку, и тот повалился на землю. Я тоже почувствовала давление в позвоночнике: монстр еще сильнее прижал меня к обелиску.
Но я уже почти не чувствовала боль. Свою боль. Одно за другим передо мной вспыхивали сцены, чужие воспоминания, чужие потрясения.
Чем дальше они заходили, тем яснее становилось: все это, истории, которые я видела во снах и в трансе, сюжеты, которые сейчас разворачивались передо мной впервые… Это Верон. Это его жизнь. Это тайны его израненного сердца.
И я уже видела часть из них. Черный волк мне их показывал.