Гр. П. Данилевский. Сочинения, XIII, 121.
Гоголь изредка посещал мою тетку (А. И. Васильчикову, у которой в 1831 году он был учителем ее сына) и однажды сделал ей такой странный визит, что нельзя о нем не упомянуть. Тетушка сидела у себя с детьми в глубоком трауре, с плерезами, по случаю недавней кончины ее матери *. Докладывают про Гоголя. Он входит с постной физиономией. Как обыкновенно бывает в подобных случаях, разговор начался о бренности всего земного. Должно быть, это надоело Гоголю: тогда он был еще весел и в полном порыве своего юмористического вдохновения. Вдруг он начинает предлинную и {182} преплачевную историю про какого-то малороссийского помещика, у которого умирал единственный обожаемый сын. Старик измучился, не отходил от больного ни днем, ни ночью, наконец утомился совершенно и пошел прилечь в соседнюю комнату, отдав приказание, чтоб его тотчас разбудили, если больному сделается хуже. Не успел он заснуть, как человек бежит: - "Пожалуйте!" "Что, неужели хуже?" - "Какой хуже! Скончался совсем!" При этой развязке все лица слушавших со вниманием рассказ вытянулись, раздались вздохи, общий возглас и вопрос: "Ах, боже мой, ну, что же бедный отец?" - "Да что ж ему делать,- продолжал хладнокровно Гоголь,- растопырил руки, пожал плечами, покачал головой, да и свистнул: фю, фю!" Громкий хохот детей заключил анекдот, а тетушка с полным на то правом рассердилась на эту шутку, действительно в минуту общей печали весьма неуместную. Трудно объяснить себе, зачем Гоголь, всегда кроткий и застенчивый в обществе, решился на подобную выходку. Быть может, он вздумал развеселить детей от господствовавшего в доме грустного настроения; быть может, он, сам того не замечая, увлекся бившей в нем постоянно струёй неодолимого комизма.
Гр. В. А. Соллогуб. Из воспоминаний. Рус. Арх., 1865, стр. 742.
Приезжает раз Гоголь, входит, А. И. Васильчикова сидит грустная, в глубоком трауре. Гоголь, чтоб развлечь ее, начинает длинный рассказ о том, что такие ли бывают еще утраты, что он знавал одного отца, у которого был единственный, нежно любимый сын. Сын этот заболевает, отец с отчаяния сзывает на консилиум лучших врачей, волнуется, терзается, везет сына за границу. Ничто не помогает. Силы угасают, сын помирает.- "Ну, что же отец?" - в волнении спрашивает бабушка. "Отец? Да ничего! Дунул себе на ладонь и сказал только: фью!.." Бабушка страшно рассердилась такому неуместному утешению.
А. А. Васильчиков по записи А. А. Милорадович. Рус. Арх., 1909, II, 540.
По словам одного из собеседников Гоголя, г. К-го (с которым я на днях беседовал и которого благодарю здесь за любезное сообщение некоторых сведений о Гоголе), в то время (около 1836 г.) господствующим качеством Гоголя была необыкновенная сила сообщительного юмора при большой скрытности характера. Когда Гоголь читал или рассказывал, он вызывал в слушателях неудержимый смех, в буквальном смысле слова смешил их до упаду. Слушатели задыхались, корчились, ползали на четвереньках в припадке истерического хохота. Любимый род его рассказов в то время были скабрезные анекдоты, причем рассказы эти отличались не столько эротическою чувствительностью, сколько комизмом во вкусе Раблэ. Это было малороссийское сало, посыпанное крупною аристофановскою солью.
Ал. Иванов (кн. А. И. Урусов). Театр. Заметки и наблюдения. Порядок, 1881, № 28.
Гоголю большого труда стоило добиться до представления своей пьесы. При чтении ее цензура перепугалась и строжайше запретила ее. Оставалось автору апеллировать на такое решение в высшую инстанцию. Он так и сде-{183}лал. Жуковский, кн. Вяземский, гр. Виельгорский решились ходатайствовать за Гоголя, и усилия их увенчались успехом. "Ревизор" был вытребован в Зимний дворец, и графу Виельгорскому поручено его прочитать. Граф, говорят, читал прекрасно; рассказы Добчинского и Бобчинского и сцена представления чиновников Хлестакову очень понравились, и затем по окончании чтения последовало высочайшее разрешение играть комедию.
А. И. Вольф. Хроника петербургских театров. Спб., 1877. Часть I, стр. 49.
Государь читал пиесу ("Ревизора") в рукописи.
Кн. П. А. Вяземский - А. И. Тургеневу. Ост. Арх., III, 317.
Если бы сам государь не оказал своего высокого покровительства и заступничества, то, вероятно, "Ревизор" не был бы никогда игран или напечатан.
Гоголь - матери. Письма, I, 380.
В марте 1836 года "Ревизор" попал в драматическую цензуру Третьего отделения 4. Рассматривал его известный цензор Евстафий Ольдекоп. Он представил о пьесе пространный рапорт, по обыкновению, на французском языке.
"Эта пьеса остроумна и великолепно написана. Автор ее принадлежит к числу выдающихся русских писателей-новеллистов... (Следует подробное изложение содержания комедии.) Пьеса не заключает в себе ничего предосудительного".
На этом докладе рукою генерала Дубельта было написано: "позволить".
Бар. Н. В. Дризен. Заметки о Гоголе. Ист. Вестн., 1907, № 10, стр. 164-166.
Живя в Петербурге, еще во времена "Миргорода" и "Ревизора", Гоголь был принят очень радушно в одном доме, где к обеду непременно надобно было являться во фраке. Чтоб уклониться от соблюдения этой церемонии, Гоголь подкалывал булавками полы своего сюртука и являлся таким образом к обеду. Хозяева, по доброте своей, старались не замечать этой выходки и прощали ее поэту.
П. А. Кулиш. Записки о жизни Гоголя, II, 253.
Однажды к квартире Гоголя подъехала великолепная карета, посланная за ним одной высокопоставленной особой. Гоголя не было дома,- был в кружке своих друзей. Карета поехала туда; входит лакей, говорит, что карета приехала за г. Гоголем и что его ожидают. Услыша это, Гоголь сильно встревожился и сначала наотрез отказался ехать. Но тут уже все товарищи начали уговаривать его, чтобы ехал непременно и без всяких отговорок. "Да у меня и фрака здесь нет!" Нашли фрак и натянули на Гоголя: рукава оказались коротковаты, а фалды чересчур длинные... Снарядили наскоро как могли, и Гоголь поехал. У пригласившей Гоголя высокой особы он читал "Ревизора" в присутствии большого общества, генералов и других са-{184}новников. Говорили потом, что прочел он "Ревизора" неподражаемо. Каждое действующее лицо этой комедии говорило у Гоголя своим голосом и с своей мимикой. Все слушатели много и от души смеялись, благодарили талантливого автора и превосходного чтеца за доставленное удовольствие, и Гоголь получил в подарок превосходные часы 5.
Т. Г. Пащенко по записи В. Пашкова. Берег, 1880, № 268.
На блистательных литературных вечерах у В. А. Жуковского Гоголь частенько читал свою комедию "Ревизор". Сижу в кругу именитейших литераторов и нескольких почтенных, образованнейших особ; все аплодируют, восхищаются, тешатся... Мне довелось слышать "Ревизора", по крайней мере, еще раз десять, как единственное чтение на тех литературных вечерах.
Бар. Е. Ф. Розен. Ссылка на мертвых. Сын Отечества, 1847, кн. 6, отд. 3, стр. 22, 24.
Субботы Жуковского процветают... Один Гоголь, которого Жуковский называет Гоголек, оживляет их своими рассказами. В последнюю субботу читал он нам повесть об носе, который пропал с лица неожиданно у какого-то коллежского асессора. Уморительно смешно!
Кн. П. А. Вяземский - А. И. Тургеневу, 9 апр. 1836 г., из Петербурга. Ост. Арх., III, 313.
В воскресенье буду к вам обедать. Но вот предложение; вам хотелось слышать Гоголеву комедию. Хотите, чтоб я к вам привез Гоголя? Он бы прочитал после обеда, а я бы так устроился, чтобы не заснуть под чтение.
В. А. Жуковский - А. О. Смирновой, в 1836 году. Рус. Арх., 1883, I, 336.
Когда ставили "Ревизора", все участвующие артисты как-то потерялись; они чувствовали, что типы, выведенные Гоголем в пьесе, новы для них и что эту пьесу нельзя так играть, как они привыкли разыгрывать на сцене свои роли в переделанных на русские нравы французских водевилях.
А. Я. Панаева-Головачева. Воспоминания. Лгрд. 1928. Стр. 43.
В Великом посту 1836 г. при театре начались репетиции новой комедии, по слухам запрещенной цензурою, но дозволенной к представлению самим государем, по усердному ходатайству Жуковского. При ее чтении самим автором у Сосницкого, в присутствии артистов, которым предназначены были роли, большинство их, воспитанное на оригинальных комедиях Княжнина, Шаховского, Хмельницкого, Загоскина или на переводах скучнейшего Дюсиса и напыщенного Мариво, новая комедия, написанная каким-то молодым малороссиянином. Гоголем, год тому назад напечатавшим несколько забавных повестей под заглавием "Миргород",- большинство артистов, говорим мы, пришло в какое-то недоумение.- "Что же это такое? - шептали слушатели друг другу по окончании чтения.- Разве это комедия? Читает-то он хорошо, но что же это за язык? Лакей так-таки и говорит лакейским языком, а слесарша Пошлепкина - как есть простая баба, взятая с Сенной площади. Чем же тут наш Сосницкий-то восхищается? Что тут хорошего {185} находят Жуковский и Пушкин?" Так отнеслись к "Ревизору" первые исполнители этой комедии; к числу порицателей принадлежал и П. А. Каратыгин (известный в свое время актер-комик и водевилист). Ученик старой классической школы, он, до времени, не мог отрешиться от классических традиций. И артисты, и многие писатели не могли решиться сбросить с голов пудреные парики, с плеч - французские кафтаны и облечься в русское платье, в настоящую сибирку купца Абдулина или затасканный и засаленный сюртук Осипа 6. Но враждебные отношения артистов к произведению Гоголя сопровождались явлением крайне замечательным: два старейшие актера обеих столичных сцен, Щепкин - московской и Сосницкий петербургской, отнеслись к "Ревизору" с живейшим сочувствием. Подобно всем своим сослуживцам, П. А. Каратыгин отнесся к комедии Гоголя если не с пренебрежением, то с полнейшим равнодушием; но самая личность автора обратила на себя особенное внимание артиста и глубоко врезалась в его памяти. Во время одной из репетиций "Ревизора" Каратыгин, находясь за кулисами, набросал на обертке своей роли, сложенной пополам, портрет Гоголя. По рассказам покойного П. А. Каратыгина, это было на утренней репетиции, в воскресенье 18 апреля 1836 г., т. е. накануне первого представления "Ревизора". Гоголь был сильно встревожен и, видимо, расстроен; часто вполголоса говорил с Сосницким, почти исключительно с ним, и лишь изредка с начальником репертуара А. И. Храповицким. Последний, пощипывая усы, во многих сценах ехидно улыбался и пожимал плечами. Некоторые из молодых актеров и актрис тайком перемигивались. Их нескромную веселость возбуждала не комедия, но ее автор. Невысокого роста блондин с огромным тупеем, в золотых очках на длинном птичьем носу, с прищуренными глазками и плотно сжатыми, как бы прикуснутыми губами. Зеленый фрак с длинными фалдами и мелкими парламутровыми пуговицами, коричневые брюки и высокая шляпа-цилиндр, которую Гоголь то порывисто снимал, запуская пальцы в свой тупей, то вертел в руках, все это придавало его фигуре нечто карикатурное. Никто не догадывался, какой великий талант скрывался в этом слабом теле, какие страдания он испытывал, предугадывая, что ни актеры-исполнители, ни большинство публики не оценят и не поймут "Ревизора" при его первом представлении,
П. П. Каратыгин со слов П. А. Каратыгина. Ист. Вестн., 1883, сент., 735.
В сороковых годах служил в Александринском театре небольшой актер О. О. Прохоров, невоздержный любитель рюмочки. Он упоминается Гоголем в "Ревизоре", когда городничий спрашивает квартального: - Где Прохоров? Прохоров в частном доме, да только к делу не может быть употреблен.- Как так? - Да так: привезли его поутру мертвецки. Вот уже два ушата воды вылили, до сих пор не протрезвился. Эта сценка вписана была Гоголем на одной из репетиций, когда на оклик городничего, которого изображал И. И. Сосницкий, вбежал какой-то выходной актер и стал читать роль квартального, а так как на предыдущих репетициях эту роль репетировал Прохоров, то Сосницкий спросил от себя: - "А Прохоров где?" - "Опять запьянствовал..." Гоголю так понравился этот частный разго-{186}вор, что он тут же вставил его в свою комедию в вышеприведенной редакции.
А. А. Алексеев. Воспоминания. Ист. Вестн., 1892, июнь, 681.
На первом представлении "Ревизора" в 1836 г., рассказывал мне г. К., (или на генеральной репетиции?) Гоголь сам распорядился вынести роскошную мебель, поставленную было в комнаты городничего, и заменил ее простою мебелью, прибавив клетки с канарейками и бутыль на окне. Осип был наряжен в ливрею с галунами. Гоголь снял замасленный кафтан с ламповщика и надел его на актера, игравшего Осипа.
Ал. Иванов (кн. А. И. Урусов). Порядок, 1881, № 28.
ЗРЕЛИЩА
сего дня, 19-го апреля,
На Александринском театре, в первый раз, Ревизор, оригинальная комедия в пяти действиях; - Сват Гаврилыч, или Сговор на яму, картина русского народного быта.
С.-Петербургские Ведомости, 1836, № 86, от 19 апр. (воскресенье), стр. 370.
Зала наполнилась блистательнейшею публикою, вся аристократия была налицо, зная, что государь обещал быть в театре. Сосницкий играл городничего, Сосницкая - жену его, Асенкова - дочь, Дюр - Хлестакова, Афанасьев - Осипа, Каратыгин 2 - Тяпкина-Ляпкина, Толченов - Землянику, Гусева - Пошлепкину, Сосновский - Абдулина.
А. И. Вольф. Хроника петерб. театров, I, 49.
На спектакле государь был в эполетах, партер был ослепителен, весь в звездах и других орденах. Министры и П. Д. Киселев (вскоре - министр государственных имуществ) сидели в первом ряду. Они должны были аплодировать при аплодисментах государя, который держал обе руки на барьере ложи. Громко хохотали. Киселев громче других, так как ему не в чем было себя упрекать.
А. О. Смирнова. Автобиография, 331.
19 апреля.- В первый раз "Ревизор". Оригинальная комедия в пяти действиях. Сочинение Н. Гоголя... Государь император с наследником внезапно изволил присутствовать и был чрезвычайно доволен, хохотал от всей души. Пиеса весьма забавна, только нестерпимое ругательство на дворян, чиновников и купечество. Актеры все, особенно Сосницкий, играли превосходно. Вызваны: автор, Сосницкий и Дюр.
А. И. Храповицкий. Дневник. Рус. Стар., 1879, февр., 348. {187}
Приехав неожиданно в театр, император Николай Павлович пробыл до окончания пьесы, от души смеялся и, выходя из ложи, сказал: - "Ну, пьеска! Всем досталось, а мне - более всех!" Эти слова покойный Каратыгин, в числе некоторых других артистов, сам слышал, находясь за кулисами при выходе государя из ложи на сцену.
П. П. Каратыгин. Ист. Вестн., 1883, сент., 736.
Театр был полон. Вся петербургская интеллигенция была в сборе. В партере, между прочим, сидел И. А. Крылов, никогда не бывавший в театре. На вызовы автора Гоголь не вышел. Волнуемый новыми для него ощущениями, он в тот же вечер заезжал к знакомым, был у Плетнева, не застал его, поехал к другому (сообщ. г. К.).
Ал. Иванов (кн. А. И. Урусов). Порядок, 1881, № 28.