Я никогда не была трусихой, скажем, что у меня очень остро развит синдром самосохранения. Если вы не идете поздно вечером по темному переулку, а предпочитаете освещенный проспект, пусть даже и на три квартала дальше топать, это же не значит, что вы трусите? Вовсе нет, просто беспокоитесь о сохранности кошелька и украшений. Если вы обходите десятой дорогой стаю бродячих собак, это значит, что вы всего лишь избегаете вероятности познакомиться с вирусом бешенства и походом в травматологию, верно?
Вот и сейчас, я не трусила. Трусость в подобной ситуации — вынужденная мера. Громкое ворчание невидимого монстра, его тяжелая поступь, под которой гнулись ветки колючих кустов — все внушало трепет и ужас. Будь рядом Айден, или Виллан, или Руц, может я бы чувствовала себя куда спокойнее. Но я была одна, только Шартиар рядом, да и та — слепая и беспомощная.
Бежать хотелось, сверкая пятками и не показываясь больше на поляне. Плевать на Айдена, плевать на всех. Я напряглась, выглядывая из проема экипажа, выбирая направление. Но сердце кольнуло — Шартиар застонала, хватая меня за рукав и притягивая к себе.
— Не ходи, — еле-еле шевеля губами, проговорила она и протянула другую руку к бедру, на котором висел меч. Он не был таким же длинным, как оружие других рыцарей, даже не меч вовсе — изящный клинок без гравировки. Он крепился снизу к нагруднику широким кольцом, отцепить которое было делом сноровки.
Плотную тишину леса разорвал в клочья низкий рык. В нем было все: угроза, предупреждение и злорадство. Шаги послышались ближе — монстр, громадный и злой, бродил вокруг, не решаясь подойти вплотную. Воображение нарисовало его тремя-четырьмя штрихами, и я содрогнулась. Он был огромен — от его движений колыхались стволы деревьев, земля дрожала под ногами, а карету трясло из стороны в сторону. Я слышала, как раздается хриплое дыхание за стеной. Зажмурившись, я считала про себя, надеясь, что как только доберусь до тысячи, незваный гость уберется восвояси, а там скоро и Айден вернется.
Но события разворачивались не так, как я хотела бы. Зазвенела сталь. Шартиар разомкнула кольцо, освобождая клинок из оков. Она пыталась схватить меч непослушными пальцами, но он выскользнул из ладони и упал, с громким звоном, мне под ноги. Помедлила я лишь секунду, а затем наклонилась и схватила его. Пальцы сомкнулись вокруг рукояти меча с непривычной ловкостью. Я подняла клинок к глазам: по серебристому лезвию побежала искра, юркая и деловитая, обрисовывая невидимый до этого рисунок. На металле расцвел цветок, робкий и невинный. При взгляде на него, в груди что-то задрожало, раздаваясь в стороны. Сдаться? Ну, уж нет! Шартиар не может сражаться, зато могу я!
Преисполненная отчаянной яростью, я выскочила из экипажа, заслоняя собой вход. Я была готова встретиться лицом к лицу с противником, даже если окончится все печально. Меч, легкий и маневренный, приходилось держать двумя руками, ребристая рукоять натирала кожу ладоней, но я вцепилась в нее, как в последнюю надежду.
Поляна оказалась пуста. Я огляделась, насколько хватало взгляда, но не увидела ничего. Колени, подрагивающие от страха, подкосились, и мне пришлось опереться о стену кареты. Пусто. Никого. Но я же не сошла с ума? Я слышала, что здесь бродит _нечто_.
— Покажись! — голос дал петуха, и мой испуганный крик разнесся далеко за пределы поляны. Эхо еще долго гуляло между деревьев, но никто не откликнулся. Монстр, или что там вышло на поляну, привлеченное шумом, скрылся.
Однако некогда было расслабляться. Я ощущала ответственность за чужую жизнь: Шартиар снова потеряла сознание, обмякнув на сиденье, и я готова была сложить голову, но защитить ее. Почему я внезапно стала такой бесстрашной? Все просто. Рана, которую получила Шартиар при нападении Вилфа Красноглазого, предназначалась мне. Он промахнулся, ведь шли мы совсем рядом, и погрешность при попадании была минимальной. Страдания, которые должна была испытывать я, выпали на ее долю. Я была обязана ей.
Легкий шорох за спиной и скрежет. Я прыжком обернулась, успевая увидеть, как кто-то или что-то скрывается в ближайших зарослях. Успела разглядеть только длинные, мощные лапы и шерсть, серебрящуюся в неверном свете, который едва-едва пробивались через кроны.
— Я тебя не боюсь! — выкрикнула я вслед чудовищу, чувствуя, как дрожь поднимается от колен вверх, к рукам. Меч в руках ходил ходуном, но решимость, она била фонтаном где-то внутри. Я была готова встретить лицом к лицу любой оживший кошмар.
С сухим шорохом раздвинулись колючие кусты, и показалась узкая звериная морда. Пасть, плотно сомкнутая, демонстрировала три десятка крупных клыков, каждый из которых был длиной с мой мизинец. Аккуратно перебирая лапами и припадая к земле, монстр вылез из зарослей полностью и вытянулся. Я стиснула зубы: в холке зверь был выше меня. Он возвышался надо мной, угрожающе рыча и принюхиваясь. Загнутые когти загребали землю, когда он проходил туда-сюда, не нападая и не уходя. Он походил на волка, только гораздо крупнее, и белоснежная шерсть в темноте светилась серебром.
— Я тебя не боюсь, — твердо произнесла я, глядя в глаза зверя, горящие зеленым огнем. В ответ чудовище коротко рявкнуло, затем еще раз и еще, и я с изумлением поняла — оно смеется. Оно смеется надо мной! Я была готова трястись от страха, быть сожранной или раненной, но не готова была быть осмеянной сказочным монстром, встреченным в сказочном лесу.
Размахнувшись, я воткнула меч в землю у ног, прямо перед мордой зверя. Я вложила в движение всю ярость, весь страх, которые клокотали во мне, грозясь вот-вот выплеснуться в пространство. Только войдя в новый, сказочный мир, я уже устала от всех подлянок, которые он мне подкидывал. Хватит, надоело!
— Уходи, — глядя прямо в глаза зверя, прошептала я, опираясь на клинок, вошедший в промерзшую землю на треть, — или ты, или я. А я не оставлю Шартиар.
Зверь недоверчиво пошевелил ушами, а затем ухмыльнулся, демонстрируя зубастую пасть.
— Первое испытание засчитано. Ты храбра, элант'ем, и готова защищать. Ты станешь прекрасной женой Его Мрачнейшему Величеству.
Речь зверю давалась тяжело, он то и дело сбивался на рык, но стоило ему произнести свою короткую речь, как клинок, воткнутый в землю перед его приплюснутым носом, засветился, разгоняя тьму. И поляна, еще минуту назад бывшая угрожающей и необитаемой, преобразилась. Корявые ветви развернули сочную, молодую зелень, а кусты втянули шипы. Зверь наблюдал за метаморфозой, усевшись на задние лапы, и засучил хвостом, завидев смутные фигуры за ближайшим деревом.
— Айден, ты опаздываешь, — зверь радостно высунул язык, точь-в-точь щенок, дождавшийся возвращения любимого хозяина. Черный рыцарь проигнорировал упрек, выходя на поляну. Я смотрела, как он ведет за собой тройку лошадей, и медленно, но верно понимала все. Разрозненные кусочки сложились в одну картину с громким щелчком в моей голове. Меня обманули.