То, что передо мной была именно она не оставалось сомнений. Хозяйка олицетворяла собой каждое представление о СИЛЕ. Каждое движение, даже мимолетная ухмылка или улыбка, которыми она щедро сыпала вокруг, была преисполнена уверенностью в себе и невыразимым достоинством.
— Нарх не желал тебя пугать. Это я приказала разыграть маленький спектакль, не сердись.
Даже думать не смела, пронеслось в голове, но я сдержалась и промолчала. Я шагала по длинному коридору, извилистому и узкому, за Хозяйкой. Говорить не хотелось, ведь пребывала я не в самом лучшем расположении духа. Но наблюдать за ней было куда интереснее, чем поддерживать беседу. На первый взгляд она была женщиной — статной, высокой — куда выше меня; однако, с периодичностью раз в несколько минут, черты ее лица и фигуры изменялись: вот передо мной ковыляет, покачиваясь, трехлетний малыш. Еще минута — и очаровательный мужчина с умопомрачительными ямочками на щеках подает руку, помогая подняться на постамент в центре комнаты.
Платформа завертелась вокруг своей оси громким, разрезающим тишину скрипом, увлекая нас вверх, словно доисторический лифт, а рядом со мной вновь стояла девушка, юная и благоухающая полевыми травами.
— Вижу, что ты хочешь спросить, но стесняешься, — снисходительно проговорила Хозяйка, без церемоний беря меня за руку, — либо боишься услышать ответ.
Я покачала головой, по-прежнему не решаясь подать голос. Казалось, стоит мне заговорить, как свет вновь потухнет, и я окажусь в одиночестве на холодном полу. Хозяйка погладила мое запястье, и я залилась краской. Ведь теперь она выглядела точь-в-точь как Айден, только моложе. Эдакий подросток, который вот-вот перешагнет грань и станет мужчиной. Завораживающее зрелище. На моих глазах черты лица изменялись, как будто невидимый скульптор лепил новое лицо поверх старого из податливого пластилина.
— Я метаморф, — будничным тоном пояснила Хозяйка, с удовлетворением разглядывая мои багровые щеки, — принимаю любой облик. Такова моя природа. Выпьем чаю?
Не дожидаясь ответа, она увлекла меня с замершей платформы в сторону, и я, наконец, смогла оглядеться. Сколько мы прошли, пока я не могла оторвать глаз от того, как один образ сменяет другой? По ощущениям — несколько этажей, не меньше. Но я была слишком увлечена, и Хозяйка не удивилась, когда я застыла посреди уютной, маленькой гостиной. В самой ее середине стоял изящный кофейный столик на трех хрупких ножках, накрытый для чаепития. Я ошибалась — старый замок был обитаем, и его жители точно знали толк в комфортном обустройстве быта.
Стены, сложенные из старого, щербатого камня, закрывались выцветшими гобеленами, которые сохраняли тепло и защищали гостиную от неположенных сквозняков и холода, царивших в других частях башни. В самой же комнате преобладали теплые, золотистые тона, отдаленно напоминающие оттенок чайной розы. Такой декор больше бы подошел будуару совсем молоденькой девушки, но никак не умудренной годами мадам, которой стала Хозяйка в те мгновения, как я отвела от нее глаза. Она присела на низкий стул, потянула морщинистые руки к заварочному чайнику, но пальцы, которые коснулись его тонко вылепленной из фарфора ручки, принадлежали ребенку, а не взрослому. Хозяйка в маленьком, хилом теле не смогла бы удержать тяжесть чайника, и кипяток выплеснулся на стол, закапал на пол.
Хозяйка с досады цыкнула, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди. Она вновь меняла облик, едва ли даже замечая это: черты лица смазывались, сквозь них проступали новые. Метаморф, если кем она себя называла, еще ни разу не повторилась, каждый новый образ был уникальным, невиданным ранее.
— Я вытру, — против воли вырвалось у меня, когда я увидела, как хмурился Хозяйка. Мелкая бытовая неурядица причиняла ей почти осязаемую боль. Однако покрывало, затилавшее низкую софу у стены, и салфетки, аккуратно сложенные на краю стола, выглядели слишком дорогими, чтобы использовать их в качестве половой тряпки.
— Оставь, — томно вздохнула Хозяйка, прикрывая тяжелые веки, будто отсчитывала про себя секунды в тщетной надежде отвлечься от беспорядка, — Нарх уберет. Правда, Нарх?
Она бросила в сторону приоткрытой двери тяжелый взгляд, не лишенный игривости, но коридор оставался тих и безлюден. Загадочный Нарх, который так самоотверженно разыграл для меня спектакль, не спешил показываться на глаза, и я его за это не судила. В молчании, пронизывающем стены башни, мне слышались только одиночество и сожаление. Они заполняли комнату, как вездесущая морская вода в прибой, и не было от них спасения. Вряд ли Хозяйка или Нарх сожалели о том, что напугали меня, скорее, безмолвная печаль касалась других событий. Но каких?
Повисла пауза, пока я переминалась с ноги на ногу, размышляя о давящей, тяжелой атмосфере старой башни. Присесть на стул, стоящий напротив Хозяйки, мне не хватало решимости, я откровенно трусила. Но чай, уже разлитый по чашкам, исходил чудесным ароматом, в котором угадывались нотки полевых трав и свежих ягод, и дразнил ноздри, обещая такой же восхитительный вкус. Но, следуя примеру другой путешественницы между мирами, я опасалась прикасаться к угощениям, щедро выставленным на столе. Может, у меня отрастут ослиные уши, или же я стану ростом с Дюймовочку? Страшновато. Многочисленные тарелки, украшенные орнаментом из золотых цветов, в нетерпении толпились на столике, заезжая друг на друга краями, будто сражаясь за право первенства: соизволю ли я попробовать кусочек пышного пирожного, сдобренного кремом, или отломить часть от громадины торта, исходящего соблазнительными запахами клубники и ванили?
Хозяйка наблюдала за моими колебаниями с лукавой улыбкой, словно ничего веселее в жизни не видела. Моя скромная персона возбуждала в ней недюжинный интерес, которого с лихвой хватило бы и на десяток таких как я. Но это не было единственной странностью — Хозяйка уже несколько минут не меняла облика, остановившись в женском образе. Девушка, чуть за двадцать и прехорошенькая: вздернутый носик, глаза с поволокой и очаровательные ямочки на щеках. Грива кудрей, лежащая на плечах, водопадом бликующего золота свешивалась вниз, и я даже представить себе не могла, насколько они тяжелы. Одна ассоциация пришла в голову, и я откинула ее, смутившись своего детского взгляда на жизнь: Рапунцель, ну как есть — Рапунцель.
— Хорошие гости уважают хозяев дома, — внезапно отчеканила Хозяйка голосом, в котором металлом звенела досада. Моя нерешительность действовала ей на нервы, и она не стеснялась продемонстрировать недовольство. В словах была непрозрачный намек — либо садишься, либо… Мысль я не стала развивать, испугавшись последствий, и аккуратно присела напротив Хозяйки, разворачивая салфетку и укладывая ее на колени. Сквозь пальцы скользил тяжелый шелк, переливающийся в потоках света чистейшим изумрудным оттенком. Но в комнате, как не посмотри, отсутствовал источник этого теплого, уютного света; ни ламп, ни свечей, он просто лился сверху, не имея ни источника, ни определенного происхождения. Снова магия? Но озираться по сторонам, как любопытная Варвара, было проявлением неуважения к Хозяйке, а потому я чинно сложила руки на коленях, вопросительно глядя ей прямо в глаза.
— Меня зовут Аора, — представилась хозяйка, откидывая за спину непослушный локон волос. Тонкие, паучьи пальцы, пробежались по столу, обхватили ручку чашки, поднося ее ко рту, нежно-розовому и трогательному. Они словно жили своей собственной жизнью, и Хозяйка никак их не контролировала.
— Лиззет, — я слегка склонила голову, имитируя вежливый поклон, и потом сама себе поразилась. Я действовала, подчиняясь интуиции, и угадала, ведь в глазах Аоры зажегся огонек. Интерес ее усилился, я почти чувствовала, как она хочет меня изучить, будто я редкий, тропический жук, прикрепленный к стеклу на ее рабочем столе.
Она все еще немного пугала. Таинственная, загадочная, очень властная, пускай и скрывающая свою силу за маскарадом улыбок и звенящим смехом. Было в ней что-то угрожающее, аналогия пришла сразу же — Вилф Красноглазый. Но колдун нес угрозу явно, открыто, тогда как Аора прятала смертоносную опасность где-то в складках своего платья.
— Ты боишься меня, — Хозяйка метнула в меня острый взгляд, заслоняя лицо чашкой. Длинные рукава струились вниз, словно водопад, а само платье состояло из разномастных отрезов ткани, которые были сшиты друг с другом без всякой логики.
— Вовсе нет, — я улыбнулась и тоже пригубила чай. Ничего вкуснее я в своей жизни не пила! Я едва подавила в себе желание до дна осушить чашку, и поставила ее на стол, чтобы растянуть удовольствие. — Я боюсь не вас. Меня пугает сам мир.
Аора расплылась в довольной улыбке, будто бы радовалась, что я начала откровенничать. Она подалась вперед, облокачиваясь на стол и устраивая голову на ладонях, чтобы лучше видеть мое лицо.
— Не бойся меня, — доверчиво сказала она, жмурясь от звука собственного голоса, — я не причиню тебе вреда. Меня уже позвали на церемонию.
Я приподняла брови, не уверенная в том, что правильно расслышала:
— На церемонию?
Хозяйка мигнула, лениво, словно пригревшаяся на солнце змейка. Особенное сходство придавали белесые брови, которые казались почти прозрачными.
— Да. На твою свадьбу.
На меня словно ушат холодной воды вылили. Я совсем забыла! Забыла, что в ближайшем будущем я предстану перед Таллом, чтобы сообщить ему, что я не собираюсь становиться его женой. С другой стороны, приглашать гостей на свадьбу, которая может и не состояться, — исключительная наглость.
— Ты так юна, — Аора оглядела меня, примечая каждую, даже самую маленькую деталь. Под прессом ее взгляда становилось не по себе, словно она вот-вот увидит в тебе что-то, чего ты раньше не замечала.
Я могла бы сидеть и пить чай, не торопясь беседовать с Аорой. Сомнений не было, даже живя в глуши, она знала об этом мире куда больше, чем я. И смогла бы мне поведать немало интересных деталей, но время опять поджимало. Напоминание о свадьбе больно дало под дых и напомнило, почему я вообще оказалась в гостиной, рядом с удивительной Хозяйкой старого замка.
— Я пришла не одна, — откашлявшись, произнесла я, старательно ловя в лице Хозяйки малейшие изменения. Но она оставалась убийственно спокойной, мое откровение ее не удивило. Она знала. Вряд ли бы что-то укрылось от ее зоркого ока, а если что-то и смогло, то верный Нарх обязательно поставил бы ее в известность.
Аора подняла ладонь в предупреждающем жесте, и я замолкла.
— Прежде, чем ты задашь вопрос, давай договоримся? Я отвечу на три любых вопроса, — снова легкая, блуждающая улыбка, — но не более. Будь благоразумна и думай, прежде чем открывать рот.
Правила игры были просты как пять копеек. Но кто согласится на них?