Давным-давно дедушка рассказывал мне миф про Сфинкса. Нет, не про того, чья статуя уже долгие века коптит небо посреди пустыни по соседству со столь же юными пирамидами. А про существо, чьей мудрости завидовали боги. Про того, чей красноречивый язык заманивал в лингвистические ловушки многие поколения героев. Вы наверняка помните его, чудовище с головой женщины, лапами и телом льва, крыльями орла и хвостом быка. Он задавал загадки, которые смог бы разгадать только мудрец и многие пожертвовали всем, не сумев совладать с ядовитой хитростью Сфинкса. Слушая дедушку, я всегда замирала от ужаса и восторга, который вызывал у меня, ребенка, миф о чудовище, которое умнее всех живущих на земле.
Аора и была Сфинксом, но не чудовищем, собирающем в себе части сразу трех животных и человека, а женщиной, чей ум и мудрость заставили бы встать на колени тех же героев, что преклонялись перед Сфинксом, не в силах решить его загадку. Она умело вела меня в западню, в искусно расставленные сети, ни секунды не сомневаясь, что я угожу в них. Я тоже не сомневалась. Всего три вопроса, но какие? Узнать про Шартиар, или же удовлетворить собственное любопытство, которое терзало меня будто дикий зверь.
Я обдумывала вопросы так тщательно, как не обдумывала ни одну вещь в своей жизни. Все, что меня интересовало, я разглядывала с четырех сторон, отметая в сторону все, что не помогло мне. Наконец, я определилась. Хозяйка давала мне время, наслаждаясь чаем и книгой, которую выудила из рукава своего безразмерного платья. Интересно, что еще она прячет там? Нож? Певчую птицу? Откликаясь на эту мысль, откуда-то раздалась заливистая трель, словно в насмешку надо мной.
— Спрашивай, — Хозяйка улыбнулась, давая отмашку, и подготовленные вопросы снова потерялись в лавине других, будто бы и не было тех минут, когда я отбирала и выуживала из собственных мыслей наиболее важные. С языка были готовы сорваться глупости, о которых, в последствии, я бы горько пожалела.
Собраться снова с мыслями оказалось не так-то просто. Я смотрела в глаза Аоре, и понимала, что путаница в голове становится только хуже. Мне, почему-то, захотелось спросить о стоимости ее платья; о том, сколько лет Нарх прислуживает ей; как далеко отсюда до столицы. Я опустила руку со стола, до синяка щипая себя за ногу. Боль от щипка оказалась реальнее некуда и привела меня в чувство. Аора даже не пыталась скрыть своего разочарования, но быстро успокоилась.
— Мои чары оказались бессильны, — с очаровательной улыбкой признала она, потянувшись к заварнику, — я жду твоих вопросов. Но помни — всего три.
Я кивнула, немного помолчав. В голове все еще плавал легкий туман, но и он быстро растаял, как только Хозяйка свернула свои чары. То, что руки у меня начали мелко-мелко дрожать, я списывала на последствие заклинания, но тремор усиливался. Сжать руки в кулаки, будто ничего не происходит, с моей стороны было лучшим решением.
— Мы ищем Зверя. Точнее, девушку, которая превратилась в Зверя, — я путалась в деталях, не зная как именно сформулировать вопрос. Аора мягко улыбалась, и от ее улыбок мне было уже тошно. Она вся была ненастоящая, фальшивая, только прикидывающаяся милой и понимающей, а сама, наверняка, прятала в рукаве яд.
— Я знаю, что Зверь здесь. Мы можем его забрать? — я, наконец, смогла оформить мысли верно, пускай они расползались в стороны как весьма активные тараканы. Аора ухмыльнулась:
— Если только она захочет пойти с вами.
— Почему она может не захотеть? — вырвалось у меня, и я разозлилась. Мне давно пора научиться контролировать эмоции, но пока с этим делом все обстояло весьма печально. Язык у меня всегда был быстрее чем мысль, и я часто страдала от этого.
Хозяйка пожала плечами, позволяя легкой ткани оголить нежную, белую кожу без единого изъяна:
— Она обижена, и боль жрет ее изнутри. Если она позволит страданиям разрушать себя изнутри, то долго не проживет. Она и так почти умирает.
В животе что-то запульсировало, горячо-горячо. Я услышала то, что не должна была слышать. Дыхание сбилось, когда я осознала, в какие дебри влезла. Мне не нужна была информация о том, что ощущает Шартиар, какая боль ее терзает. У меня не было права лезть в чужую душу, ковыряться в ней грязными руками и рассматривать чужие сердечные раны. Аора ощутила мое замешательство, в задумчивости забарабанила длинными, угрожающего вида ногтями по столику. Тот отзывался глухим звоном потревоженной посуды. Одна из тарелок, которую Аора неуклюже смахнула на пол рукавом, раскололась на сотни мельчайших осколков по всему полу. Я смотрела на них и ощущала себя примерно также: разбитой, расколотой на части.
— У тебя еще один вопрос, — напомнила мне Хозяйка, и я сразу заметила, как изменился ее тон. Моя задумчивость и смятение мешали ей вести собственную игру. В качестве игрушки я становилась скучной, и я не знала, что она делает с теми, кто нагоняет на Аору тоску. Зовет Нарха? Выкидывает из окошка Башни? Все варианты подходили.
У меня оставалась только одна попытка узнать хоть что-то для себя. Я сжала трясущиеся, покрытые волдырями и синяками руки, и спросила:
— Я должна стать женой Талла. Ты с ним знакома. Нет, постой, это не вопрос! Какой он?
Аора уставилась на меня в недоумении, красивые брови поползли вверх, выдавая подлинное изумление:
— Разве ты сама еще не поняла?
Что? Я глупо захлопала ресницами, переваривая ответ. Я могла бы возмутиться, что Аора отвечает вопросом на вопрос, но знала, что все бесполезно. Правила игры устанавливала не я, и не мне было решать, что является жульничеством.
Понимание, капля за каплей, копилось внутри меня. Я почти нащупала ответ на все вопросы, но он ускользал от меня, как шустрая блестящая рыбка в бурном потоке событий.
Я хотела задать еще один вопрос, но не успела. Дверь в гостиную хлопнула, и тут же щелкнул замок, запирая нас с Хозяйкой в комнате.
— А ну, пусти меня! — грянул голос Виллана из-за двери так неожиданно, что я подпрыгнула, разливая чай. Хозяйка рассмеялась тем же смехом, серебристым и глубоким, когда возня за дверью стала принимать нешуточные обороты. Виллан причал кому-то «спрятать зубки», а ему в ответ слышалось только частое-частое клацанье челюстей.
— Ай! Иди-ка сюда, зубастик!
Грохот, звон разбитого стекла.
— Пропусти его, Нарх, — благосклонно разрешила Хозяйка, с интересом прислушивающаяся к звукам из коридора. Она одной фразой дала понять, что без ее ведома и разрешения в Башне даже сквознячок не пробежит.
Аора вновь «замелькала», зарябила, меняя облик: седовласый мужчина с печальными глазами; юноша с едва пробивающейся щетиной; снова мужчина, но в расцвете сил, с мощными плечами воина-мечника. И ни одного женского облика. Готовилась к битве? Да вряд ли, судя по тому, как спокойно она приняла появление Виллана, дракой и не пахло. Хозяйка вела себя больше как заправская кокетка, меняющая наряды в предвкушении долгожданного свидания.
Дверь медленно, с леденящим душу скрипом открылась. Виллан, мечом наголо, влетел в комнату и застыл посредине. Наверняка, он не ожидал лицезреть мирное чаепитие, предполагая, что я уже давно мертва.
— Присоединишься, рыцарь? — Хозяйка махнула рукой, призывая из небытия еще один стул. Он отличался от того, что был предложен мне: без мягкой спинки, без подушечки под поясницу. Виллану предложили колченогий табурет, на который сложно присесть без опаски, того и гляди развалится прямо под тобой. Я бы не удивилась, если бы в самой середине еще торчал бы строительный гвоздь. Не знаю, как еще сильнее можно продемонстрировать отсутствие расположение к незваному гостю.
— Айден тебя убьет. Ты нарушила приказ, — прошипел Виллан мне в лицо, начисто игнорируя Хозяйку, но та безмятежно помешивала ложечкой чай, кидая на Виллана заинтересованные взгляды из-под длинных ресниц. Кокетливость никому не шла во вред, однако Аора приняла максимально неподходящий для флирта облик: юноша, чья красота не сравнилась бы и с античными статуями. Виллан, казалось, не замечал ни томных взглядов Аоры, ни блуждающей по чувственным губам завлекающей улыбки. Для него существовала только я, да еще угроза гнева Советника.
— Мы всего лишь чай пьем! — воскликнула я и тут же осознала, насколько сглупила. Виллан ждал оправданий, которые бы сгодились на съедение Айдену, чтобы тот еще сильней не разъярился. А получил только констатацию факта: я ушла из безопасного места, чтобы попить чайку с ужасающей Хозяйкой старой крепости. Той самой, которая не любит гостей и способная на любые сюрпризы.
Но Виллан не стал меня допрашивать, как я докатилась до жизни такой. Он рывком развернулся к Аоре, вновь игнорируя затрепетавшие ресницы:
— Мы ждали в приемной час, но к нам вышли только твои миньоны, утверждая, что ты вот-вот спустишься. Час!
Подобная вспыльчивость не была в характере Виллана, всегда веселого и добродушного, но он здорово нервничал. Кусал губы, стискивая рукоять обнаженного меча, сверлил яростным взглядом Хозяйку, которая так и не сменила облик. На все упреки она (мне было тяжело применять к Аоре местоимение «он») жала плечами и невозмутимо отпивала из чашки чай мелкими глотками. Чужой гнев будил в ней эмоций меньше, чем каменная кладка в коридоре.
— Спрячь меч, рыцарь, — Аора распахнула темные, без блеска глаза, улыбаясь широко и зубасто, — не вечность же я заставила вас ждать.
Опять угроза, на этот раз явная. Я сглотнула, ощутив, как желание чаевничать с Хозяйкой начисто пропадает. Но мне нечего было бояться, она гневалась только на Виллана. «Не удивительно, что она заставила вас ждать», подумала я. С таким отношением она могла бы вышвырнуть вас из замка, запретив приближаться во веки веков. Одна мысль о том, что благородные рыцари Талла оказались поверженными хрупкой женщиной, вызывала злорадную улыбку, которую я спрятала в ладонях.
Виллан, наконец, осознал, насколько грубо себя вел, да еще по отношению к самой Хозяйке. Осознал, и лицо его залилось краской. Вспыхнули щеки, а затем алая краска заполнила все пространство от мужественного подбородка до ключиц, которые едва виднелись из-за нагрудника. Краснел он очень мило — пятнами, словно неоперившийся юнец, что совсем не вязалось с образом лихого рыцаря Талла, готового ко всему.
Он весь подобрался, распрямляя плечи и спину, вытягиваясь во весь рост. Меч вошел в ножны без единого звука, мягко, словно в масло. Виллан выдержал секундную паузу, а затем отвесил Хозяйке поклон:
— Прошу простить меня за дерзость, Многоликая Аора, Хозяйка старой крепости. За неуважение, высказанное мной вашей персоне, меня стоит повесить за язык на ваших главных воротах.
Глаза Аоры зажглись восхищенным огнем. Она поднялась с места, плавно и медленно, а затем подошла к Виллану так близко, что их лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров.
— Зачем же, — глубоким голосом сказала она, улыбаясь своей загадочной улыбкой, — достаточно будет танца.
— Танца? — в замешательстве переспросил Виллан, становясь похожим на испуганного щенка. Он ждал любого наказания, но никак не просьбы о танце.
— Да, танца. Я получила приглашение из дворца на церемонию, после которой будет бал.
Двойственность чувств, которые испытывал Виллан, была мне видна даже из-за стола. Облегчение, от того, что сумел избежать наказания, и смятение. Ему что же, придется танцевать со своенравной Хозяйкой на глазах у всего двора?!
Но Виллан не был бы рыцарем Талла, если бы не смог справиться ситуацией. Ни сколько не изменившись в лице, он шепнул:
— Договорились.
Хозяйка расцвела, а комната тут же наполнилась ароматом луговых цветов. Аора сделала два шага назад и скомандовала:
— Зови Советника, рыцарь. Пришло время поговорить.