Зеленая молния ударила в крышу башни, а затем огненный шар скользнул вниз, перекидываясь на деревянные постройки во дворе. Языки пламени жадно облизывали шеренги ящиков, но никто из солдат, толпящихся на пяточке перед башней, не дернулся, чтобы спасти их. Я окаменела, наблюдая, как Костяная застава пылает, объятая огнем, словно небеса взбунтовались и наслали на нее проклятие праха и пепла.
Айден вскочил, задевая меня впопыхах плечом. Над головой, в ветвях дуба, отчаянно кричала птица, испугавшаяся всполохов. Советник рванул вперед, на ходу вскидывая руку вверх. Рощу окутала дымка. Я наугад ткнула пальцами сквозь нее, но она обтекала ладонь, оставаясь невредимой. Я оказалась заперта посреди рощи, и купол приглушил звуки, делая происходящее далеким и нереальным. Но приближающийся с каждой минутой пожар и волны жара, обдававшие лицо, отчего кожа натягивалась, становясь блестящей и горячей, были реальными.
«Защита» — поняла я, не двигаясь с места. Мне было позволено только смотреть в спину Айдену и рыцарям, которые появились словно из неоткуда по обе руки от него, вставая на защиту Костяной башни, утопающей в огне. Айден пытался оберечь меня от всего, любой ценой, ведь я была его последней надеждой. Все мои предшественницы погибали, не успев добраться до первого же испытания. Я смогла его пережить, а значит, стать женой Талла — мое предназначение, хочу я того или нет. Здесь уже не мне решать, Мироздание и моя Несчастливая Звезда все уже решили за меня несколько столетий назад.
Страшный треск расколол ночь пополам: башня накренилась, заплакала расплавленным металлом с крыши. Глубокая трещина пробежала, змеясь, вверх от основания, с каждой минутой раздаваясь вширь. Запах пожарища шибанул в нос, отчего на глазах выступили едкие слезы. Я прижалась лицом к преграде, пытаясь разглядеть сквозь пурпурную завесу хоть что-то в суетящейся толпе, которая была захлестнута паникой. Айден сотоварищи исчезли, проглоченные беснующейся толпой, а пыталась уцепиться хоть за что-то: знакомые лица или фигуры, но видела только одинаковых, как из набора оловянных фигурок, солдат, механически двигающихся. Они цепью вытянулись от колодца у крепостной стены до башни, которая с хрустом просела и завалилась на бок, передавая друг другу ведра с водой. Но их усилиями мы не смогли бы и спички погасить, потому как солдаты выглядели сломанными марионетками в руках неопытного кукловода. Двигаясь неловко и скованно, они только делали вид, что помогают тушить пожар, ведь тушить уже было нечего: Костяная башня, полностью объятая пламенем, превратилась в десятиметровый столб огня, переливающийся жаром и искрами. Он закручивался по спирали, утыкаясь в темно-серое от дыма небо. Облака, напитавшиеся копотью и гарью, угрожающе нависли над Костяной заставой. Неподалеку истерически ржали лошади, запертые в стойлах и испуганные паникой.
В серой мешанине из облаков и дыма промелькнула тень, а затем на полотне дыма, разлившемуся в небе над нами, прорисовалась угрожающая морда — раскосые яростные глаза под массивными надбровными дугами и четыре пары загнутых клыков в узкой прорези рта. Плоское, безносое лицо, взирало сверху вниз, а в темных провалах глазниц сверкали искры — отражение бушующего пламени на земле.
Казалось, никто кроме меня не замечает, что происходит что-то поистине странное. Солдаты замерли в пугающих, неестественных позах, будто манекены. В остекленевших глазах не отражалось ничего, кроме гулкой пустоты и темноты. Руц сначала еще пытался привести их в чувства, но потом плюнул и на пару с Догрэном таскали ведра к ящикам, позабыв про башню. Глядя на то, как и без того темное дерево ящиков становится угольно-черным, в груди заныло. Их нельзя трогать, это я знала точно, но почему? Что в них такого важного? Я знала ответ, но только никак не могла его найти.
Айден и Виллан, сцепив руки в замок, нараспев читали то ли заклинание, то ли мантру, призванную потушить пожар, и их голоса, соединенные в звонкую мелодию, подхватывал ветер и возносил все выше и выше, пока звуки не достигли чудовищного лица на небе.
КТО ПОСМЕЛ ПОТРЕВОЖИТЬ МОЙ ПОКОЙ?!
Земля под ногами коротко вздрогнула, отчего в ушах послышался звон. Он нарастал, становясь все сильнее с каждой минутой, отчего картинка перед глазами тоже начала искажаться. Демон, а кто это мог быть еще, метался над башней, становясь из дымного призрака обыкновенным существом из плоти и крови. Он цеплялся за то, что еще час назад было целым и не рушимым цепкими загнутыми когтями, выдыхая из узких ноздрей розоватый дымок. Демон был зол.
Догрэн, испуганный окриком, выронил ведро, бухаясь на колени. Плеснула вода, окатывая Руца до пояса, но больше его интересовал враг, появившийся перед глазами. Руц медленно извлек меч из ножен, примеряясь к удару. Демон был куда больше, раза в три выше и массивнее, но Руц методично обследовал его сутулую фигуру на наличие слабых мест. Но он уже опоздал.
Айден бросился бежать, карабкаясь по дымящимся кирпичам вверх по обломкам башни, чтобы вступить в схватку. В призрачном свете уже потухающего пламени сверкнула сталь: Советник тоже обнажил меч.
АЙДЕН МЕРЗАВЕЦ
Я ТЕБЯ НЕ ЗВАЛ
— Не знаю, кто выпустил тебя наволю, на это ненадолго, — вытянувшись во весь рост, Айден выставил перед собой меч. Лезвие поблескивало в свете догорающих деревянных опор башни, гарда почти полностью скрыла кисть. Без единого сомнения он принял стойку, которая могла показаться расслабленной обывателю, почти сонной. Но я видела, как напряглись мышцы шеи и окаменела спина: Советник был в полной боевой готовности. Демон пошевелился, сделал несколько неуклюжих шагов к сближению, поскальзываясь на крошащихся под лапами кирпичах. Он не выглядел угрожающим или разгневанным, скорее — растерянным.
ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ, А НЕ В КЛЕТКЕ
Голос демона звучал так громко, что звук давил на барабанные перепонки даже мне, стоящей поодаль. Айден, стоящий ближе, чуть расслабил руку, опуская меч ниже, чтобы демон не напоролся брюхом на острие. Он оглядывался, стараясь найти ответ на вопрос, но вокруг раскинулись одни руины. Они вибрировали, подчиняясь ускоряющейся дрожи земли. Вибрации проходили сквозь меня, устремляясь вверх. Птица-кровопийца уже охрипла и только невнятно клекотала, жалобно и тревожно. Черепа, украшавшие крепостную стену, злобно лязгали зубами, и этот угрожающий, дребезжащий звук с каждой минутой становился все громче. Защита, которой меня окружил Айден, медленно начала рассеиваться, как туманная дымка перед рассветом, но даже сейчас она оставалась достаточно крепкой, чтобы отгородить меня от разворачивающейся сцены.
— Твоя темница разрушена, — Айдену приходилось напрягаться, чтобы перекричать нестройную песню черепов. Он указывал мечом на обломки деревянного ящика, лежащие у подножия башни. Дерево подмигивало в темноте тлеющими углями, земля вокруг была припорошена пеплом. — Кто-то выпустил тебя, взвалив на собственные плечи груз твоей боли.
Демон тяжко выдохнул, в воздухе едко запахло серой. Сгорбившись, он плюхнулся на гору кирпича, подпирая рогатую голову рукой. Дым рассеивался, давая возможность как следует его разглядеть. Увалень, заросший густым бурым волосом, смотрел на мир тоскливыми глазами, разочарованный открывающимся с высоты видом: чадящие обломки, испуганные рядовые в полосатых, измазанных сажей, мундирах. Они перешептывались, придя в себя, тыкали в демона пальцами, причиняя тому страдания.
ПОЧЕМУ?
Айден подошел ближе, балансируя на неустойчивой поверхности как заправский акробат. Я подумала, что он усядется рядом, но нет, Советник остался на ногах. Но даже стоя он не доставал до плеча монстру.
— Саботаж. Кто-то захотел разрушить Костяную заставу, оплот возмездия за преступления, твоими руками, чтобы не замарать свои. Рювак, кто мог тебя вызволить?
НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ
Тяжкий вздох
Я УСТАЛ ВЕРИ МЕНЯ НАЗАД
Демон пригорюнился, по шерсти покатилась мутноватая слеза. Он представлял собой образец отчаяния, будто потерявшийся ребенок среди шумной толпы. Я сочувствовала ему, не смотря на угрожающую внешность, торчащие клыки и громадный размер.
— Как вы могли?!
Гортанный крик разорвал повисшую тишину: Догрэн, все еще стоя на коленях, в исступлении бился лбом о землю.
— Повелитель, как вы могли?! — командор Костяной заставы почти рыдал, скаля зубы. На лбу от усилий образовалась ссадина, сочащаяся бедно-зеленой, мерзкой с виду, кровью. Кровавая полоса прочертила лицо, поделив надвое. Одна половина была сведена судорогой, искривлена как у злой карикатуры, глаз почернел и запал. А вторая смотрела на мир жалобным водянисто-голубым глазом, в котором читалась мольба. И обращена она была на Рювака, словно он ожидал от мохнатого громилы совсем иного.
— Они заперли вас, господин, на долгие годы, — Догрэн на коленях пополз к каменным ступеням, чудом сохранившимся после крушения башни, — а все, что вы просите… О, как вы смеете! Мы так долго ждали момента вашего освобождения, грезили местью! Каждую ночь я искал вашу темницу среди тысяч других, а вы! Вы желаете вернуться в клетку, которая поглотила все ваши силы! Неужели в заключении вы обезумили?
— Так вот что, — Айден был спокоен, как удав. Сдержанно улыбался, глядя на рыдающего Догрэна, будто ничего не вышло из-под контроля. Словно каждый день общается с предателями.
— Талл знал, что предатель однажды — предатель навечно. Как не прискорбно озвучивать очевидное, но ты оправдал его подозрения.
— Заткнись! Заткнись! — заверещал Догрэн, вскакивая на ноги. Его била истерика: руки тряслись, голова запрокидывалась, на губах выступила синеватая пена. — Не хочу ничего слышать про Талла, он давно сдох! Я хочу свободы! Но эта мерзкая тюрьма не отпускает, чтобы я смог стать свободным, ее нужно уничтожить!
— Неужели ты примкнул к тем, кто мечтает увидеть на троне Его Мрачнейшего Величества Вилфа?
— Плевал я на тебя, на Вилфа и на все Мрачнейшее Величество! Талл мертв, мы обречены, а ты отрицаешь правду, которая колет тебе глаза! — Догрэн схватился за фуражку, сбитую на бок от резких движений, швырнул ее на землю. В самом центре ее сверкал металлический черепок, знак отличия командора Костяной заставы. Догрэн неистово втаптывал фуражку в грязь, вымещая на ней злость, которая в клочья драла его изнутри.
Виллан бочком приблизился к командору, второй тенью вставая за спиной предателя. Он был готов в любой момент совершить казнь — меч держал горизонтально, чтобы в случае неповиновения сделать широкий удар наотмашь. И я понимала, что Догрэн не переживет его.
— Руц, — Айден щелкнул пальцами, привлекая внимание рыцаря, таящегося до поры, до времени в густой тени, — арестуй его. Догрэн Норд, вы обвиняетесь в предательстве с целью нарушения условий вашего помилования. Вы будете заключены под стражу. Приговор будет приведен в исполнение… немедленно.
Черепа, скрежетавшие зубами, замолкли, издав напоследок странную барабанную дробь. Костяная застава погрузилась в тянущуюся, как деготь, тишину.
— Ты не посмеешь, — Догрэн набычился, отчего ссадина закровила сильнее, заливая серое лицо командора мерзкой жижей. Говорят, у лягушек зеленая кровь, так вот Догрэн все сильнее походил на жабу. Очень разозленную жабу.
Руц выступил вперед, вытягивая руку ладонью вниз. Подчиняясь магии, плелась сеть: золотистые мерцающие звенья крепились друг к другу с звоном, напоминающим колокола, пока в воздухе не повис сверкающий полог. Догрэн попятился, с ужасом взирая на Руца. Он стремился ускользнуть от угрозы, которая медленно плыла по воздуху, но, к несчастью, наткнулся на Виллана.
— Привет, командор, — весело проговорил Виллан, как бы невзначай поигрывая мечом в руке, — давно не виделись.
Издав истошный вопль, Догрэн, петляя, помчался в сторону, не разбирая дороги. Командор, потерявший последнюю надежду, мчался вдоль крепостной стены, надеясь найти выход. Подвесной мост оказался опущен, но пересечь границу между свободой и Костяной заставой не получалось: Догрэн раз за разом утыкался в прозрачную завесу, которая, пружиня, откидывала его назад.
— Странный малый, — с недоумением пробормотал Рювак, мотая головой, — из Костяной тюрьмы нет выхода.
Теперь демон разговаривал нормально, без громовых раскатов в голосе, словно не пытался более произвести впечатление. Растеряные солдаты смотрели на бессмысленные попытки бывшего командира сбежать, но не пытались ему помочь. Догрэн боролся с магической преградой даже когда Руц и Виллан приблизились спины, накидывая сверху сеть. Как только золотистая сеть опустила на его плечи, Догрэн опустил голову, устало упираясь лбом опору моста.
— Хочу на свободу, — захныкал командор, пуская горькую слезу. Его, укутанного сеткой, вели под руки, и мне на мгновение стало его жаль. Несколько солдат переняли эстафету, уводя бывшего командира в дальний угол двора, где аккуратной стопкой были сложены доски. Пленник потерял запал, апатично взирал на мир.
— Ну что, пойдем? — Айден наклонился, подавая Рюваку руку. Тот с благодарным кивком принял помощь и поковылял вниз по обломкам, жадно пожирая глазами доски, из которых солдаты мастерили очередной ящик. Ожин из них раскачивался на месте и размахивал руками, словно отгонял муху, а Догрэн, подчиняясь чужим манипуляциям, медленно становился прозрачным и легким. Как только ящик оказался готовым, то втянул в себя Догрэна, с громким стуком захлопывая крышку. Тот, кто так старательно рвался на волю, пренебрегая теми крохами свободы, что были дарованы, оказался в клетке. Казалось бы, сам виноват, правда? Но почему-то у меня щипало глаза, а взгляд затуманился слезами.
Айден внимательно проследил за исполнением приговора, а затем обернулся к Рюваку, который переминался рядом, преисполненный нетерпения.
— Почему он надеялся, что ты поможешь ему сбежать? — в голосе Айдена звякнула сталь, и я вновь видела перед собой того беспощадного и кровожадного рыцаря, который приходил ко мне в видении у костра До-Ка-Ри. Ему ничего не стоило убить, подумала я, чувствуя, как мелкие волоски на загривке становятся дыбом. И не только ему… Виллан не спешил прятать меч, закинул его на плечо, зорко окидывая взглядом двор. В отсветах догорающего пламени он был очень похож на сестру.
Сердце забилось сильнее, когда я вспомнила, что в башне перед ее разрушением, находилась Повелительница Духов. Горло свело, и я могла только царапать молочно-розовую завесу, которая не торопилась окончательно растаять и выпустить меня на свободу. Мне хотелось кричать, привлечь к себе внимание, но голос пропал.
Рювак когтями почесал мохнатую щеку, размышляя:
— Когда-то я направил его по неверному пути, а потом загремел сюда. И достиг покоя. А Догрэн наоборот, варился в боли и ненависти. За что и поплатился.
— Ясно, — Айден мягким движением загнал меч в ножны, — рад, что ты образумился. Не хотел снова с тобой сражаться.
Рювак расхохотался, запрокидывая голову:
— Ты бы пожалел, что поднял на меня меч, сопляк! В прошлый раз я не слабо тебе накостылял, долго отлеживался?
Советник сдержанно улыбнулся:
— Порядочно. Возвращаешься?
Рювак кивнул и мощным прыжком рванулся вперед, распугивая солдат. Создание нового ящика для него затянулась на четверть часа: Рювак критиковал каждое движение мастеров, требовал от них невероятного и капризничал. По обрывкам разговора стало понятно, что провести в персональной тюрьме демону придется еще четыре с гаком сотни лет, а потому придирчивость к ее созданию уже не казалось излишней.
Айден с рыцарями негромко беседовали поодаль, и я вернулась на лавочку, устало откидываясь на ее спину. Меня клонило в сон, перед глазами колыхалась защита, которая почти исчезла. Каждая минута в этом мире была наполнена событиями и приключениями, и от их обилия я уже перестала удивляться. Но я переживала за До-Ка-Ри. Как бы она меня не бесила, я боялась, что пожар сожрал ее, оставив несколько обугленных костей.
К шее прикоснулось что-то холодное и острое, и весь сон мигом слетел с меня. Замерев, я услышала лукавый шепот на ухо:
— Дернешься, и я прирежу тебя как животное. Так что сиди тихо, поняла?
Зря я переживала. До-Ка-Ри выжила, и теперь нежно прижимала лезвие ножа к моему горлу.