Прорывались из Хранилища Сердец с боем. Мечи рыцарей разрезали воздух со свистом, оставляя в пространстве сверкающие полосы, которые таяли спустя пару секунд. Всюду кровь и истошные крики раненых. Я двигалась след в след за Шартиар, а сбоку нас прикрывал Руц, создающий атакующие чары так легко и изящно, что я бы залюбовалась, не будь я так испугана. Виллан, укутанный маревом заклинания-щита, упрямо шагал вперед, тесня недругов в угол, где их ждала быстрая, но мучительная смерть.
— Не смотри туда, — хрипло выдохнул Айден в мою сторону, проносясь мимо, чтобы в умопомрачительном пике заколоть иллюзионщика, протягивающего руки к Советнику. Между серых, морщинистых ладоней что-то бурлило — черное, как мазут, притягивающее глаз. Завершить колдовство он не успел. Росчерк меча в воздухе, и тело упало на гранит, заливая все вокруг тягучей темной кровью.
— Их слишком много! — Руц отбивался от тройки иллюзионщиков, обошедших нас с фланга. Они отрезали путь к лестнице, а по ней уже поднималась дюжина иллюзионщиков на подмогу. До-Ка-Ри не было видно, но я не сомневалась, что или она, или Вилф, обязательно покажутся на поле битвы. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, чья сторона взяла верх.
Заклинания били здесь и там, в лицо летела гранитной крошки, которая оседала губах и скрипела на зубах. Площадка перед входом в Хранилищем Сердец была усыпана глубокими воронками в камне.
— Пора! — Айден тенью метнулся ко мне, прижимая лицом к груди, и воздел над головой меч. — Отступаем!
Алая занавесь окружила нас, а затем упала к моим ногам.
— Здесь вся еда такая вкусная? — я уплетала омлет, сдобренный специями и зеленью, за обе щеки с такой скоростью, что Виллан от греха подальше отодвинул свою тарелку. Не то, чтобы ему было жаль еды, просто он опасался, что я вскорости лопну, и все усилия по моему спасению и сопровождению будут напрасны.
Маленькая таверна за городскими стенами притаилась в роще на дороге к Замку Талла. Иллюзионщики здесь почти не ходили — большая их часть осталась в Столице, взбудораженная битвой с рыцарями на лестнице Хранилища Сердец, а остальные — шныряли в самом Замке, дожидаясь нашего появления.
Айден переместил нас на пустынную дорогу, за городской стеной, используя магию, которая восстановилась после долгого сна, но ничего не бывает просто так.
— Ты злоупотребляешь, — строго заметила Шартиар, не отводя взгляд от щеки Айдена, которая от усилия стала мелово-белой, — не в твоем состоянии…
— Я в порядке, Тия, — оборвал он ее резче, чем было нужно, — скоро я смогу отдохнуть. Как и вы все.
Почему мы не вернулись в Храм Ковру? Этот мысль преследовала меня все время, пока Виллан и Руц, настороженно оглядываясь, шли к таверне, которая манила из леса аппетитным запахами и обещаниями скорого отдыха. Став свидетельницей краткого разговора между Советником и Наставницей, я ощущала себя не в своей тарелке все время, пока мы шагали до таверны, располагались в комнатах и ждали ужин. Взгляд Айдена, внимательный и серьезный, преследовал меня по пятам, и я начинала злиться. Выдохнуть я смогла только увидев на столе еду, от которой поднимался восхитительный дымок. Я и не предполагала, что настолько проголодалась.
— На малиит сильно не налегай, — посоветовал Айден, кивая на высокий кувшин, поданный к столу в подарок от хозяина заведения. Народу в таверне было немного, разве что десяток путников набралось бы, сидевших попарно или по-трое. Все они кидали на меня взгляды, спектр эмоций которых колебался от обожания до благоговения.
— Мне надоело чужое внимание, — хмуро сказала я, в пику Айдену протягивая руку за малиитом. То, что напиток окажется градусным, оказалось для меня сюрпризом. Шартиар с любопытством наблюдала, как мое лицо меняет цвет в третий раз, оставаясь в оттенке бордового. Но малиит, имея горький привкус полыни, пился легко, и второй стакан пошел на «ура». Голова прочистилась, на душе стало легко, и я поняла, что захмелела. До этого момента я пила спиртные напитки редко, чаще в компании дедушки, который учил меня чувствовать вкус в бокале дорогого вина, а не напиваться. Спасибо ему, конечно, за уроки, но из-за этого я не умела пить совершенно. И теперь изрядно перебрала.
— Здесь не все так рады твоему появлению, — напомнила мне Шартиар, изящно орудуя ножом. Я смотрела на то, как она ест — истинная леди, соблюдающая все правила застольного этикета, — и грустила. Шартиар была бы прекрасной королевой, достойной супругой Его Мрачнейшего Величества Талла. Но, по иронии судьбы, ей не станет.
Малиит бередил мысли, у меня имелось достаточное количество претензий, которые просили выхода. Не успев одернуть себя, я услышала знакомый голос, в котором с ужасом узнала свой, несущийся издалека:
— Я немного не понимаю. Если яблоко, я имею ввиду настоящее яблоко, выбрало меня, то зачем весь этот фарс?
Айден, увлеченно разглядывающий посетителей, повернулся ко мне лицом. Я вновь ощутила, как вспыхнуло мое лицо при одном лишь мимолетном взгляде на его губы.
— Фарс?
Возможно, виной всему был малиит, третий стакан которого плескался в руке, но я уже была на коне. Море по колено, облака по плечо и все такое.
— Три испытания, зачем это все? — малиит едва не выплеснулся на стол, когда я качнула бокалом, обводя рукой стол.
Шартиар с Вилланом пооткрывали рты, пораженные моей наглостью. Мне не нравились их переглядывания, ведь в отличии от них Руц с Айденом вполне спокойно приняли мои слова.
— Яблоко только первый звоночек, тебе все равно придется доказать, что ты Избранная, — Айден отсалютовал мне бокалом с обыкновенной водой и усмехнулся. Мой пьяный лепет не производил на него никакого впечатления. Я пыталась играть на публику, и Советник понял это с пол тычка, и теперь, как бы я не дергалась, он будет видеть во мне капризного ребенка, не следящего за словами. Пока не протрезвею.
— Ерунда какая-то, — я мутнеющим взглядом уставилась в стену. Обида больно кусалась, и болела уязвленная гордость, ведь мою попытку ускользнуть от необходимых традиций пресекли в корне. Разве то, что я с блеском прошла первое испытание, спасла Шартиар от участи остаться в мохнатой шкуре белого лесного волка, а также, выручила рыцарей из хрустального плена вечного сна между жизнью и смертью, не достаточно? Зачем еще придумывать какие-то испытания, хотя и так все ясно?
Хмель шумел в голове, меня клонило в сон. Сквозь белый шум, закладывающий уши, просочился вкрадчивый голос Айдена, наклонившегося к моему плечу:
— Первое испытание было подстроено нами. Так сказать, для затравки. Остальные будут появляться на твоем пути без нашего вмешательства. Будь внимательнее. Это может быть что угодно.
Низкий голос с хрипотцой в сердцевине убаюкивал. Осоловелым взглядом я следила, как приближается хозяин таверны и склоняется в почтительном поклоне перед Айденом, который взмахом руки отклоняет церемонии.
— Как здоровье Его Высочества? — хозяин таверны со смешным именем Миккит, присел на стул, намереваясь пообщаться с Советником поближе. Айден был этому рад, о чем свидетельствовала широкая улыбка и крепкое рукопожатие, которым он обменялся с бородатым мужчиной. Глубокие морщины прорезали загорелое лицо трактирщика, а седеющие волосы он небрежно стягивал в короткий хвостик на затылке.
— Все так же, благодарю за заботу, Миккит, — кивнул Советник, наливая себе еще воды. Я молчала. Меня обуяла апатия, желание шевелиться или говорить пропало. Хотелось прилечь, но было не очень вежливо вставать из-за стола, когда хозяин заведения присоединился к гостям.
Они были давно знакомы, Миккит и Айден. Их беседа изобиловала именами, отсылками к событиям, которых я не знала и, честно говоря, знать не хотела. Шартиар или Виллан иногда вмешивались в разговор, делая ремарки или задавая вопросы, но смысл их слов ускользал от меня. Мало-помалу я начинала дремать.
— Моя дочь скучала по тебе, Советник. Заглядывай почаще, — вздохнул Миккит, кидая взгляд за стойку трактира. Дремота слетела с меня в мгновение ока. Я распахнула глаза, чтобы получше разглядеть дочь хозяина. Да, она была хороша. Ясные глаза с искорками, улыбчивое лицо с забавными ямочками на щеках. То, как она держала себя и реагировала на чужие взгляды… Она знала, что красива, и пользовалась этим. Улыбалась постояльцам и шутила, подавая заказанные напитки и блюда, но не давала повода для чего-то большего. И только в сторону Айдена кидались такие многообещающие взгляды, что мне, все еще хмельной и раздраженной, тут же захотелось убивать.
Шартиар, видимо, почувствовала, как от меня расходится в стороны аура убийцы. Откашлявшись, она поднялась на ноги и подняла на ноги меня. Я все еще носила наряд девы-жрицы, и юбка мешала свободного двигаться. Нет, пообещала я самой себе, никогда больше не буду так напиваться. Мне было достаточно укоризненного сведенных бровей и серьезного взгляда, которым меня наградил Айден, прежде чем вернуться к разговору с Миккитом. Они склонились друг к другу, негромко беседуя, и лицо у Миккита было тревожное.
— Пошли, горе ты мое, — со вздохом сказала Наставница, вытаскивая меня изо стола и помогая взобраться по лестнице на второй этаж, где нас уже ждали комнаты, заботливо приготовленные красивой дочерью трактирщика. До которой мне было очень и очень далеко. Что-то подобное я и озвучила Шартиар, которая сейчас казалась мне самой подходящей кандидатурой для того, чтобы выплакаться как следует.
— С трудом получается забыть, что ты еще ребенок, — со вздохом ответила Шартиар, толкая бедром дверь в комнату, которая была ближе к лестнице. Не слишком-то безопасно, зато тащить далеко не надо. Дальновидно, подумала я и хихикнула.
Безо всяких прелюдий Наставница свалила меня кулем на кровать и распахнула окно, позволяя свежему ветру обдувать мое разгоряченное духотой и алкоголем лицо.
— Не надо было тебе пить, — с сожалением признала Шартиар, усаживаясь рядом со мной. Я барахталась на пограничном состоянии: мне хотелось рыдать на разрыв аорты, размазывая слезы по лицу. И смеяться, захлебываться хохотом, пока не сойду с ума.
— Ревность — плохое чувство. Оно не поведет тебя по хорошему пути, поверь мне.
Я насупилась, признавая, что зерно истины в словах Шартиар, все же, было. Дремота наступала волнами, то накатывая, то отступая, и я была не в силах с ней бороться.
— Тогда. почему так больно? — прошептала я, чувствуя, как слипаются глаза, и не в силах противостоять сну. В полудреме я ощутила, как Шартиар ласково гладит меня по голове и вздыхает. Кому было понять, как не ей?
***
Тонкий девичий смех разбудил меня, когда сновидения, муторные и жуткие, пошли на второй виток. Открыв глаза, я еще некоторое время вслушивалась в жеманное хихиканье, доносящееся из-за двери, и пыталась прийти в себя. Погружаться в видения, высасывающие из меня силы и желание жить, с каждым разом было все сложнее. Но и не спать я не могла. С другой стороны, я была благодарна, что сны с участием Айдена больше меня не терзали.
Вспомнив, как я вела себя предыдущим вечером, я едва не воспламенилась со стыда. От одной мысли, что придется показаться на глаза Айдену или Шартиар, становилось дурно. Голова раскалывалась от боли, во рту поселилась маленькая пустыня. Сейчас бы я отдала все что угодно за глоток холодной чистой воды. Первое похмелье решило продемонстрировать мне сразу все свои прелести.
Поднимаясь на ноги, я покачнулась. Ох, коварен оказался малиит, прикидываясь безобидным. В голове словно перекатывался металлический шарик, отчего страшно хотелось вернуться обратно в кровать, но жажда оказалась сильнее. Пришлось схватиться за металлический столбик кровати, с трудом устаканивая тело в вертикальном положении.
Шартиар не церемонилась: я спала полностью одетая, разве что сапоги стащила с себя, чтобы не испачкать кровать грязными подошвами. В комнате было прохладно, но мне не хватало воздуха, я почти задыхалась. При каждом движении горизонт уплывал в сторону, а желудок судорожно сжимался, напоминая, что я съела слишком много омлета за ужином и слишком много выпила.
— Надо проверится, — сказала я самой себе, нетвердой походкой направляясь к двери. Приходилось касаться руками стен и мебели, стоящей по ходу движения, потому как мне чудилось: стоит мне остаться без опоры, как я рухну на пол. Ну, или мне банально станет плохо. Казалось бы, куда уж хуже, но похмелье еще таило в себе невиданные глубины страданий.
Слишком резко дернув дверь на себя, я едва не упала солдатиком на площадку, но успела удержаться за косяк. Поднимая тяжелую с перепоя голову, я замерла: понятия не имела, что комната Айдена располагается со мной дверь в дверь. О, сколько же открытий чудных! Предполагалось, что он займет номер внизу, а рядом расположится Шартиар, вынужденная караулить меня и предотвращать незапланированные акции протеста с моей стороны. К примеру, если мне захочется посреди ночи прогуляться или устроить дебош за компанию с малиитом. Конечно, на такое я была не способна, но Шартиар вместе с Айденом, полностью ее поддержавшим, полагала, что разумнее будет обезопасить меня и других.
Но вышло совсем иначе, и теперь я наблюдала, как Айден в расстегнутой рубашке, оперевшись о дверной косяк, склоняется к простоволосой дочери трактирщика, одетой весьма фривольно для внепланового обслуживания номеров. Ее тонкие белые руки обвили шею Айдена, притягивая его ближе для поцелуя. При моем появлении она тихонько воскликнула, пряча лицо на груди Айдена. Советник замер, будучи застигнутым в весьма недвусмысленной ситуации и не решаясь двинуться, чтобы не усугубить. Очевидно, появилась я очень не вовремя. Глядя на голые плечи девицы и расшнурованный корсет, я поняла, что ее кокетливый флиртующий смех и разбудил меня.
Какое-то время мы таращились друг на друга, не находя нужных слов, но затем мой организм решил, что пауза слишком затянулась.
— Прошу прощения, что помешала, — пробормотала я, торопливо скатываясь с лестницы на первый этаж в полутемный зал таверны. Желудок взбунтовался, требуя освободить место, ну, или глотнуть свежего воздуха. Не смела ему перечить.
В темном зале заведения горели две свечи, очерчивая путь к выходу на задний двор, и я торопливо промчалась по нему, толкая тяжелую деревянную дверь. Но та не поддавалась, издевательски лязгая мудреным засовом. Я была готова сдаться, но тут чужая рука легко перекинула одну железную пластину через другую, а потом с нажимом толкнула дверь, освобождая путь. Айден умел подкрадываться как кошка, и я подумала, что из него получился бы неплохой ассассин. Там, где нужно незаметно подойти, а потом — скрыться, не привлекая внимания, Советнику не было бы равных.
У меня не было времени благодарить, я лишь перемахнула через порог, ища уединения в ближайших кустах, благо вокруг таверны их росло неисчислимое множество.
— Ну, тебе лучше? — уточнил Айден, дождавшись моего триумфального возвращения на свет и протягивая мне фляжку. Я выползла из кустов, утирая со лба едкий пот. Меня немного знобило от прохладного ночного воздуха, и жутко болел живот.
— Смотря что ты имеешь ввиду под «лучше», — огрызнулась я, привалившись спиной к стенке. Руки слегка подрагивали, но хмельной туман в голове рассеялся, а вместо него пришло смущение. Я не хотела видеть Айдена сейчас, после сцены у лестницы. И ежу было понятно, что я стала свидетелем разлуки любовников, и вся ситуация встала костью в горле, мешая дышать. Даже вода из фляжки не помогала. Прежде чем ее пригубить, я подозрительно принюхалась, но вряд ли бы Айден стал мне, страдающей от похмелья, подсовывать алкоголь. Ну, только если от большого желания, чтобы я мучилась подольше.
Советник выглядел растрепанным и смущенным, но не настолько, чтобы не прочитать мне нотацию. Я некоторое время послушала его голос с менторскими интонациями, а потом мне надоело.
— У тебя есть хоть какие-нибудь недостатки?
Айден осекся на полуслове, приподнимая красивые брови в изумлении.
— Что?
— Ты слышал, — я махнула рукой, усаживаясь прямо на зеленую траву и глядя на него снизу вверх. Похмелье лишило меня последних остатков стеснения, обменяв их на изрядную долю наглости.
Айден скрестил руки на груди, с любопытством разглядывая мое лицо, которое еще имело приятный зеленоватый оттенок, напоминающий собой цвет кувшина с малиитом. Он размышлял, серьезна ли я, или опять пытаюсь ерничать и найти его слабое место. Наши перепалки остались в прошлом, но сейчас я чувствовала смутную обиду, и перекладывала вину на Советника. Раз уж он оказался рядом в неподходящий момент., то пускай несет ответственность, правильно?
— Не бывает идеальных, — рассудительно ответил он, наконец, присаживаясь рядом, нисколько не беспокоясь, что белоснежная сорочка будет измазана в зеленом соке свежей травы.
Я вздрогнула: точно так же, прикасаясь плечами и коленями, мы сидели в Костяной башне перед нападением Вилфа. Но чувствовать обнаженным плечом тепло его тела было приятно, и я не стала отодвигаться, хотя было не по себе от столь тесного соседства.
— И у меня есть черты, которые вызывают в других отторжение. Но сейчас на ум ничего не идет.
Я прикусила губу, чтобы не высказать ему все, что я думаю. Чтобы не сказать ему в лицо, что он заносчивый хам, который только и умеет, что закатывать глаза на каждую мою реплику.
Во мне говорила обида, но я не имела права обижаться. Он был всего лишь рыцарем Талла, чья задача заключалась найти меня и доставить под венец к Его Мрачнейшему Величеству Таллу. Мои чувства здесь были не причем. Он был не виноват, что я…
— Она твоя невеста? — я откинула голову назад, больно стукаясь макушкой о стенку. Айден терпеливо дождался, пока я перестану скулить, а затем уточнил:
— Вилна?
Я дернула плечом, мол, откуда я знаю, как зовут девицу, которую полуголая выходит от тебя посреди ночи.
Айден рассмеялся, и его мягкий, тихий смех окутал меня покрывалом в темноте.
— Вовсе нет.
Больше у меня не осталось вопросов. Я молчала, глядя в звездное небо и на синюю луну, блуждающую на небосводе. И пыталась совладать с десятком собственных демонов, подбивающих на глупости.
Как люди понимают, что они влюблены? И почему вообще люди влюбляются? Я никогда не влюблялась, даже в книжных героев, которые куда лучше реальных людей. А потому, чувства, захлестывающие меня при взгляде на широкие плечи и синие, как грозовое небо, глаза, казались мне…противоестественными?
— Ты все не так поняла, — в голосе мужчины звучали примирительные нотки, словно я была неразумным ребенком, делающим неверные выводы на основе красноречивых данных.
— Сомневаюсь, — я прикрыла глаза. Почему он передо мной оправдывается?
— Вилна…
Тихий шорох в кустах привлек мое внимание, и я зажала Айдену рот, отчего синие глаза изумленно распахнулись.
— Тихо! Слушай!
Шорох повторился, а затем в зарослях, плотно окружавших заднее крыльцо таверны, вспыхнули два уголька. Выглядело угрожающе, у меня засосало под ложечкой. Но Советник не разделял моего трепета. Он поднялся на ноги, уставив на кусты указующий перст, и грозно приказал:
— Выходи, я уже тебя видел.