— Хорошо, пусть Юнг… Юнг… Какая странная фамилия.
Юнг рассказал все, что случилось с ним в тот памятный день, вплоть до момента падения с четвертого этажа дома.
— Боже мой! Только маме не следует ничего открывать, — прошептала Ольга, когда он кончил. — Я знаю этот дом и эту стену и представляю, где вы упали, но нашли мы вас в тридцати метрах от дома. Кто же вас перенес?
— Этого сейчас я не знаю, Олечка, — ответил Юнг. — Но узнаю обязательно.
В передней раздался звонок.
— Может быть, это Соня? — сразу оживилась Ольга. — От нее ничего не нужно скрывать.
Юнг почувствовал необычайную легкость, точно с него скатился тяжелый камень, давивший все эти дни. Сегодня же он упросит девушек связать его с кем-нибудь из своих. При мысли, что он снова увидит знакомые, родные лица все в нем радостно затрепетало. До него донеслись голоса из-за двери.
Он разобрал мужской голос. Это было новостью. Но напрасно Юнг напряг слух, до него долетели только неясные звуки.
«А вдруг вернулся отец или брат Оли. Что тогда будет? Здесь мне больше нечего делать», — подумал Юнг. Он ждал Ольгу довольно долго.
Она вернулась какая-то растерянная и жалкая.
— Кто это был, Оля?
— Профессор Щетинин — отец Сони.
— Что-нибудь случилось?
— Да.
Юнг привстал.
— С Соней?..
Ольга задумчиво терла пальцами лоб и медленно ходила по комнате.
— Отец Сони — очень крупный ученый, — заговорила она взволнованно. — Недавно ему предложили уехать во Францию и продолжать там свои работы, но он отказался. А вот его дочь… она уехала за границу.
— Здравствуй, Андрей Прокопьевич! — Кувалдин пожал руку комиссара Соболева.
— Ну, рассказывай, давно я у тебя не был. Чем дышишь?
Соболев пустил струю дыма.
— Рассказывай лучше ты, Степан Гаврилович, у тебя больше новостей.
— Самая первая новость… — Кувалдин чуть понизил голос, хотя они были одни. — На днях будем встречать Ленина.
Соболев еще больше прищурил глаза.
— Значит, восстание?
— Да, сроков еще нет, но они могут появиться в любую минуту. Установи прочную связь со Смольным. Борьба будет нелегка, Андрей, ведь и Керенский не ждет.
Недаром по всему Питеру созданы штабы и всякие там «Союзы офицеров». Там против нас копится сила. Будь особенно осторожным в подборе людей, помни, что и в наших рядах затесалось еще много всякой сволочи. Это тебе моя самая первая заповедь.
— Оружия маловато, — вздохнул Соболев.
— Есть у меня оружие, Андрей, да вся беда, что не могу его взять.
Кувалдин рассказал про тайник, о котором знали Юнг и Широких. Соболев с досады забарабанил пальцами по столу.
— Двести винтовок? Экая досада!
— Я эти дни, Андрей, совсем замотался. Шесть отрядов сформировал, и всюду нужно оружие, оружие и только оружие…
Вошел Архипов, увидел Кувалдина, приветливо улыбнулся.
— С каким ветром, Степан Гаврилович?
— С попутным, Архипыч!
— Да мне бы вам надо пару слов сказать.
— Ну, говори. Или это секрет? — спросил Соболев.
Архипов помялся и вдруг разом выпалил:
— Мальчишка-то, который к вам давеча приходил, тот самый, что от Юнга убег, узнал я его, хоть и видел один раз…
Кувалдин встал и пристально посмотрел на Архипова.
— Петька? Неужто приходил?
— Он самый, Степан Гаврилович, хоть и одет по-другому.
Соболев с удивлением посмотрел на Кувалдина.
— А ты откуда знаешь этого мальчишку?
— Да уж знаю.
— Ну, не мальчишка, скажу я тебе, а фрукт, — усмехнулся Соболев. — Утром докладывает мне Архипов: «К вам мальчик». Вот, думаю, еще этого не хватало, но делать нечего. Заходит пацан лет тринадцати и молчит, только глядит на меня.
«Ну-с, кого тебе нужно, молодой человек?» — «Комиссара, — говорит, — самого главного». — «Я, — говорю, — и есть комиссар». А он: «Ну это еще неизвестно, мне другого комиссара нужно». Ведь чертенок, мандат ему представляй. Повернулся и ушел, только я его и видел.
— А ты откуда его знаешь? — в свою очередь обратился Соболев к Кувалдину.
— Это мальчишка, Андрей, особенный, это черт, а не мальчишка. — И Кувалдин рассказал о странном знакомстве Юнга с Петькой.