- Я не знает.
- Так был он на рыбной ловле или не был?
- Я не знает.
Когда чай был выпит и банка с шоколадом опустела, Ку Мар пожелал нам спокойной ночи и отправился домой. Маленькая его фигурка сразу растаяла в непроглядной тьме, но мы еще долго слышали его гортанный петушиный говорок. Удаляясь, Ку Мар распевал во все горло. Он пел о маленьком острове, большом море и глупом старом обезьяне, который не знал, чего хотел...
- Как тихо, - сказал Джо. - Даже волн не слышно...
- Это к буре, - проворчал Питер. - Тихо, и душно, и звезды закрыло. Идет ураган...
И, словно в подтверждение его слов, далекая оранжевая зарница полыхнула над океаном...
Гроза началась глубокой ночью. Налетел порыв теплого влажного ветра, зазвенели пустые консервные банки, развешанные Джо среди склада оборудования. И сразу же крупные капли дождя забарабанили по тенту палатки. Потом небо треснуло у нас над головами. Ослепительная белая молния озарила пустой берег, пальмы, гнущиеся от порывов ветра, косые струи стремительно надвигавшегося ливня... И началось...
Мне не в новинку ярость тропических гроз. Но такой грозы, как в ту ночь, не припоминаю. С неба, озаренного непрерывными всплесками белых и зеленоватых молний, на лагерь обрушился громыхающий водопад. Струи воды, толстые, как канаты, притиснули тент к потолку палатки. Палатка наполнилась водяной пылью. Я сидел на койке, закрывшись плащом, и чувствовал, как потоки теплой воды бегут под ногами. Гул дождя заглушал удары грома. Питер сидел напротив меня. При наиболее ярких вспышках молний он приподнимался и выглядывал в открытую дверь палатки. Что-то кричал мне, но его голос тонул в шуме дождя и раскатах грома...
Гроза бушевала около двух часов. Потом утихла так же стремительно, как и разразилась.
О сне нечего было и думать. Все промокло насквозь. Мы разломали несколько ящиков. Полили бензином. Питер щелкнул зажигалкой - и в темное небо, где в разрывах облаков уже поблескивали звезды, взметнулись языки пламени. Присев на корточки на мокром песке, мы молча глядели в огонь. Джо сушил мокрый носовой платок. Тоби старательно раскуривал трубку.
- В такую грозу можно было утащить весь лагерь, - заметил Джо, поднося платок к самому огню.
- Они, пожалуй, предпочли сидеть в хижинах, - проворчал Питер.
Тоби ничего не сказал, только осторожно отвел платок Джо подальше от пламени.
- Они придут под утро, - сказал Питер. - Это просто, как манная каша, которую Тоби приготовит на завтрак. Не так ли, Тоби?
- Нет, - возразил Тоби. - Сегодня дежурит Джо.
- Это не меняет дела, - сказал Питер и отвернулся.
Мы сидели у костра, пока не забрезжил рассвет. Влажный ветер угнал облака. Солнце выкатилось над фиолетовой гладью океана и засияло с туманного безоблачного неба. Воздух был так насыщен влагой, что Джо не удалось высушить своего носового платка. Теперь Джо разложил его на ящике и придавил осколком большой раковины, чтобы не улетел.
Покончив с этим, Джо огляделся.
- Кажется, все на местах, - объявил он и облегченно вздохнул.
- Все, - подтвердил Питер, который тоже внимательно оглядывал склад оборудования. - Все на местах, парни, за исключением твоего ящика с шестеренками, Джо, десятка штанг и еще кой-какой мелочи весом килограмм триста...
И Питер закончил свою тираду замысловатым немецким ругательством, которое, немного подумав, сам же перевел на английский и потом на испанский. Мы слушали молча. Ящика с шестеренками, который вечером стоял возле самой палатки Джо, действительно не было, и штабель штанг заметно уменьшился.
- Что же это? - сказал наконец Джо. Мне показалось, он готов расплакаться.
- Принимайся за свои обязанности, Джо, - посоветовал Питер. Приготовь хороший омлет и не забудь положить побольше перца. После завтрака предлагаю окружить деревню и поджечь с четырех сторон...
После завтрака мы вчетвером отправились в деревню. Стражи у коттеджа вождя торчали на своих местах.
Снова, уже в который раз, я попытался начать переговоры с расстояния в двадцать шагов. Ответом было молчание... Потом выступил вперед Питер. С той же самой дистанции он прокричал все известные ему ругательства, вошедшие в словарь <пинджин>. В замысловатой вязи непереводимых эпитетов выражение <полосатые>, нафаршированные дохлыми кальмарами> звучало почти комплиментом.
Стражи равнодушно поглядывали в нашу сторону. Словоизвержение Питера явно не произвело на них впечатления.
- Довольно, Питер, - попросил я. - Вы же видите, это бесполезно...
Питер послушно умолк. Его словарный запас был исчерпан. Мы молча переглядывались.
Внезапно Джо осенила блестящая идея.
- Послушайте, шеф, - выпалил он, широко раскрыв глаза, - а не сыграть ли нам в телефон?
- Что такое?
- У парня горячка, - хрипло пробормотал Питер.
- Нет-нет, - запротестовал Джо. - Это такая игра. Знаете? Хотя это будет не телефон, а скорее... громкоговоритель.
- Какой еще громкоговоритель?
- Послушайте. Мы стоим вот тут, где стоим, и по команде хором крикнем, что нам надо. Понимаете, все вместе. Может, он там услышит.
- Мысль, достойная головы Джо, - заметил Питер. - Но мы ничего не теряем. В нашем положении можно попробовать даже это.
Мы посовещались, и я составил краткий текст устного обращения к <власти>. Питер перевел <обращение> на <пинджин> и записал латинскими буквами. Каждый из нас потренировался шепотом в произношении каскада непонятных звуков.
- А теперь повторяйте хором за мной, - сказал Питер. - Хором и возможно громче...
Зычный вопль четырех здоровых глоток разорвал знойное штилевое безмолвие. Серые попугайчики, гнездившиеся в кронах пальм, всполошились не на шутку. Стремительными стайками они заметались над поселком, оглашая окрестности пронзительными криками. Залаяли собаки, заблеяли козы и овцы.
В ближайших хижинах зашевелились яркие циновки, из-за них появились удивленные и встревоженные физиономии обитателей Муаи. Даже надменные стражи в медных касках растерялись. Они завертели головами, неуверенно поглядывая друг на друга, на нас, на двери, которые охраняли.
А мы продолжали хоровую мелодекламацию. Гудел бас Тоби, высоким дискантом надрывался Джо, мы с Питером вторили им по мере сил. Мы отчетливо отчеканили слова, которые потихоньку подсказывал Питер, и после каждого слова оглушительно орали:
- В-ва-а!..
Это <В-ва-а>!..> звучало особенно мощно. Питер уверял, что оно не переводилось, но подчеркивало многозначительность и важность всего остального. Не сомневаюсь, что, окажись мы на эстраде в Чикаго, наш ансамбль имел бы ошеломляющий успех. Но мы были на Муаи...
Проревев в последний раз <В-ва-а>, мы замолчали и поглядели друг на друга. Стало тихо. Покачивая головами, обитатели Муаи исчезали в своих хижинах. Стражи, присев на корточки, выжидательно поглядывали в нашу сторону. Лишь серые попугайчики не могли успокоиться. Они кружились над деревьями и оживленно обсуждали удивительное происшествие.
Из коттеджа так никто и не появился. И тогда впервые мне пришла в голову странная мысль, что, может быть, он пуст. И вождя там нет. И эти экзотические стражи никого не охраняют. И загадка Муаи совсем в другом...
Кто-то осторожно потянул меня за рубаху. Я оглянулся. Сзади стоял Ку Мар.
Он одобрительно кивал курчавой головой.
- Что скажешь? - поинтересовался я.