— Мы — ничейные, — за Гепару отвечает Слопс, выступив вперед. Всё же он не хочет уступать роль вожаку, ну раз так, то пускай соответствует.
— Поясни, — требую.
— Ну был у нас один дворянский род Козаловых, — послушно докладывает Слопс. — Раньше санаторий принадлежал им, почти все жители нанимались и служили Козаловым. Но, когда Демон захватил Алабмаш, Козаловы превратились в козлов.
— Грубишь, Слопс, — хмурюсь. — Нехорошо так говорить про сюзерена.
— Да нет, Данила, — спешно вставляет Гепара, шевельнув ушками. — Козаловы буквально стали козлами. Мутировали в них.
— Именно, — Слопс согласно шевелит хоботом. — Последний Козалов, прежде чем потерять рассудок и окончательно мутировать, написал дарственную. Он завещал всё свое имущество городу и его жителям. Вот и получается, что мы теперь напрямую относимся к Кавказскому наместничеству без сюзерена.
— Понятно, — протягиваю задумчиво. Значит, местные дворяне не дожили до сегодня, и весь капитал достался горожанам. — Но вы так и не ответили: мне вас спасать или нет?
Алабмашевцы подавленно молчат. Хоть их глаза горят тусклой надеждой, но решиться никак не могут, слишком долго сидели в заточении. Ну и как мне спасать таких робких мутантов? Ведь им тоже придется немного поработать ручками.
«Поддержи меня» — посылаю ментальное сообщение Гепаре. Она удивленно крутит головой и натыкается взглядом на мою подбадривающую улыбку.
— Я готова присягнуть Даниле! — тут же громко говорит девушка, гордо вскинув подбородок. — Данила — дворянин. Мы всем городом должны присягнуть ему в верности, тогда он позаботится о нас как о своих людях.
Кхм, красавица поняла меня по-своему, но так даже лучше. Не зря я с самого начала перстнем светил. Присяга задокументирует мои отношения с Алабмашем по законам Царства, наши взаимные обязательства не будут написаны вилами по воде, и значит я смогу отвечать за горожан, а также сражаться за их жизни и здоровье.
— Если мы все присягнём телепату, то Алабмаш с санаторием будут принадлежать ему, — замечает Слопс, задвигав хоботом.
Тут слономордый прав. После присяги я стану владельцем всего капитала города, а возможно, даже и городской земли, тут спорный момент, всё же прецеденты разные случались. С одной стороны, Кавказ не принадлежит ни одному князю, здесь учреждено Наместничество имени Царя Львова, а значит я могу и получить землю, раз она ничейная. Но с другой, всё зависит от воли батюшки-царя. В любом случае, санаторий и другие предприятия станут моими.
— И что с того? — равнодушно спрашивает Гепара. — Слопс, тебя, правда, волнует это?
— Нет, кончено, — сразу отнекивается здоровяк. — Если мы погибнем, город всё равно превратится в груду камня в тумане. Но я сомневаюсь, телепат, что у тебя получится победить Демона, — он смотрит прямо мне в глаза. — Убить Гончую тяжело, но она всё же не Демон. С ним никто не справится.
Многие мутанты кивают, соглашаясь со слономордым. Только Гепара и еще дюжина не реагируют. Что ж, надо и остальную братию подтянуть, ведь идея Гепары мне самому тоже очень по душе, я совсем не против владеть термальными источниками — будем сюда с девчонками ездить отдыхать, да и доход нехилый, сто процентов. Заполучить же доверие мутантов проще всего через расположение вожака.
— Слопс, а если я убью трех Гончих? — бросаю скучающим голосом. — Тогда ты поменяешь мнение?
— Трех? — округляет глаза вожак. — Это невозможно!
— Пойдешь со мной посмотреть? — улыбаюсь насмешливо.
Надо отдать слономордому должное: он хоть и взбледнул, и хобот у него задрожал словно от тремора, но здоровяк не дает заднюю.
— Хорошо, пойдем, — шумно сглатывает Слопс. Да у него и нет выбора: отказаться, значит, наплевать на шанс спастись.
— Только учти, — я больше не улыбаюсь. — Это последнее представление, которое вы от меня получите. Со мной шутки плохи. Сейчас ты сделал заявку: я убиваю трех псин, и вы даете присягу. И лучше тебе не нарушать данное слово.
— Данила, если он соврет, я сама ему хобот подожгу, — рычащим тоном заявляет Гепара. Сегодня красотка прямо удивляет своей боевитостью. А вчера казалась такой лапочкой.
Слопс принимает слова девушки очень даже серьезно — вон как затряс хоботом. Но Гепару можно понять. Впервые на ее глазах кто-то убил Фурию-Гончую и предлагает спасение, а горожане ломаются, как школьницы на дискотеке. Мне ведь в отличие от мутантов ничего не мешает просто взять и уйти, и тогда разбирайтесь сами со своими проблемами. Вот девушка и злится из-за тупости соплеменников. Другой вопрос, что теперь я фиг откажусь от своего дворца-санатория, иначе мне внутренняя жаба на пару с Жорой не простят.
— Пошли, Слопс, — я шагаю к выходу.
— Сейча-а-с? — слономордый дает петуха.
Ответом ему служит хлопнувшая за моей спиной дверь. На улице по-прежнему туманно и безлюдно, а вдалеке подвывают Фурии. Интересный феномен: никаких источников света нет, но в городе относительно светло. Это связано с нашим восприятием. Ведь Астрал это психическое измерение, и видим мы здесь вовсе не глазами. А Алабмаш завис посередине — между Астралом и материальным миром, — вот он и нахватался от того и другого.
Слопс не заставляет себя ждать. Выглядит он не очень: дрожащий и бледный, но, главное, что не струсил и вышел. Я молча шагаю в сторону далекого воя, слономордый со вздохом тащится следом. Мимо пробегают полосатый осел с зеленой овцой. Видимо, окончательно мутировавшие горожане.
Достаточно отойдя от таверны, я выпускаю в небо псионический разряд.
— Что ты творишь⁈ — вскидывается Слопс.
— Подзываю Фурий, что же еще? — делаю удивленное лицо. — Или ты думал, мы с тобой просто прогуляться решили? Будь так, то я бы предпочел компанию Гепары — она всяко симпатичнее.
Он ничего не говорит, только сворачивает хобот клубком и отступает от меня подальше. Ну я еще пару раз выпускаю разряды. Не знаю, почувствует ли энергию Демон, может, он и так обожранный сидит, но вот Фурии точно должны заинтересоваться.
Спустя пару минут чудовищный вой раздается совсем рядом, и из-за угла, как по заказу, выбегают одна за другой три Фурии. Ай нет — целых четыре! Ух, Жора налетай — стол накрыт.
— Нам конец, — роняет Слопс, сжав кулаки.
— Только не суйся вперед, — бросаю напоследок. — А лучше отойди за то крыльцо.
Отвернувшись, я швыряю в рычащих тварей две пси-гранаты, а потом в довесок еще одну. Ошпаренные псионикой Фурии визжат. Сам я тут же покрываюсь доспехом Тьмы и, материализовав клинок, бросаюсь в атаку. Одновременно обрушиваю еще несколько пси-гранат. Очень трудозатратно, но это неваажно: четыре Фурии мне всё компенсируют с лихвой. Ведь я одну уже попробовал и знаю, насколько они энергоемки.
Рукопашка проходит быстро. Твари уже порядком оглушены, и остается лишь пронзить их клинком и вытянуть энергию.
Жора довольно квакает, и есть от чего. Резервы пополнены, не зря прогулялись. Теперь-то можно идти и на Демона.
Ну а затем, скинув доспех, я возвращаюсь к Слопсу. Он, кстати, так и не убежал за крыльцо, то ли столбняк схватил, то ли решил, что это совсем уж позорно.
— Пошли назад, — давлю я сытный зевок. — Вы еще должны успеть мне дать присягу.
— Глазам не верю! — гудит мутант. — Ты всех убил! Всех Гончих!
— Не всех, а только четырех, — отказываюсь принимать незаслуженные лавры. — В городе еще есть несколько штук. Пойдем.
В этот раз таверна нас встречает не молчанием, а воплями и громкими вопросами: «Ну как сходили⁈ Как сходили⁈»
— Он убил четырех тварей! — с порога радостно гудит Слопс. — Парень убил четырех Гончих! За раз! Надо срочно принимать присягу, пока он не ушел! Он ведь может!
— А я ведь говорила! — победоносно фыркает Гепара, скрестив руки на груди.
Меня окружают мутанты, все гомонят, услужливо спрашивают, не нужно ли мне чего: еще сока, например. Ну я и не отказываюсь. Пока Жирф наполняет стакан, Слопс гаркает:
— Тихо, мохнатые выродки! — зал замолкает. — Ну-ка встали все на колени и повторяйте за мной!
Раздается громкий «бах» — это сотни мутантов рухнули на пол. Одна из первых упала Гепара. Только Слопс остается стоять, но недолго — здоровяк подходит ко мне ближе и тоже бахается на колени.
Я слегка морщусь. Блин, не люблю все эти коленопреклонения. Достаточно же просто сказать «присягаю» — ведь живем в век телепатов, и наш мозг лучшая на свете записывающая машинка. Причем работающая круглые сутки. Потому всегда надо сто раз думать, прежде чем что-то ляпать.