Маленький человек привычно осмотрел ленту, опустил ее в отверстие в другом подлокотнике. Там также зажглась светящаяся шкала, на которой Андрей заметил знакомый диск с чуть колеблющейся стрелкой спидометра. Нажим еще на одну кнопку, опять легкий щелчок, теперь где-то под ногами, - и машина плавно тронулась с места.
Послышалось равномерное жужжание, будто где-то рядом работал моторчик электрической бритвы.
Странный спутник сидел напротив, добродушно улыбался, а Андрей со страхом смотрел вперед. Машина набирала скорость. Навстречу и рядом неслись такие же сигароподобные автомобили.
"Что будет, если на такой скорости произойдет столкновение?" - подумал Андрей.
И тотчас увидел впереди огромную ярко-красную машину, несущуюся прямо на них. Еще секунда - и все будет кончено! Но в это мгновение вновь что-то щелкнуло под ногами, и машина, в которой сидел Андрей со своим спутником, плавно обошла красного гиганта.
"Машина на электрическом ходу с программным электронным устройством, - понял Андрей. - Питание моторы получают, наверное, от небольших, но сверхъемких аккумуляторов. А быть может, даже от атомного реактора. Запоминающее устройство сложного электронного аппарата, получив план-приказ, "читает" его и дает команду, в каком направлении должна машина двигаться. А ведь я и не знал, что наша промышленность уже выпускает такие автомобили".
В это время снова что-то щелкнуло под ногами, машина развернулась, влетела в узкий переулок и замерла перед красным глазом светофора. Но как только вспыхнул зеленый свет, она самостоятельно двинулась вперед, ловко обходя встречные автомобили.
"Телемеханика! - снова подумал Андрей. - И, вероятно, радиолокационное устройство, которое постоянно "нащупывает" предметы, появляющиеся на пути машины, и обеспечивает своевременное торможение или изменение курса".
Андрей все еще пытался отыскать в памяти какую-нибудь нить, чтобы она помогла ему разобраться во всем происходящем. Но нити не было. Тогда он собрался с духом и нарочито равнодушно спросил сидящего впереди маленького человека в очках:
- Скажите, пожалуйста, мы, кажется, давно с вами не виделись?
Маленький человек засмеялся.
- Я никогда не устану удивляться вам, - услышал Андрей. Вы еще можете шутить? И это в такой важный для вас день!
Тогда, окончательно отчаявшись, Андрей откинулся на мягкие подушки и стал смотреть сквозь стекла машины. Рядом и навстречу бегут автомашины. Они окрашены в различные яркие цвета, но по форме точно такие, как и та, в которой сидит теперь Андрей. На город опускаются сумерки, повсюду яркие огни иллюминации.
"Почему сегодня иллюминация? Неужели я и это забыл?" - И Андрей смотрит еще внимательней. - Быть может, удастся прочесть какой-нибудь лозунг? Но это же, оказывается, вовсе не иллюминация. Просто светятся отраженным светом фасады крупных зданий. Андрей ищет источники света, но прожекторов нигде не видно. Нет, это не отраженный свет.
Сами здания излучают голубовато-серебристое сияние.
Что это? Святящиеся краски?
А вот и знакомая площадь. Какие здесь странные фонари! С высоких металлических мачт протянулись в разные стороны стальные руки. На них лежат огромные, ярко горящие шары. Но свет идет не изнутри шаров. Матовая поверхность каждого шара излучает ровный, мягкий дневной свет.
"Новая техника!.. Полупроводники... - догадался Андрей. Днем эти шары накапливают солнечную энергию, а ночью отдают ее в виде света. Должно быть, такого же происхождения и свет на фасадах зданий. Но когда все это успели сделать? И почему я ничего не знал?"
Через несколько минут монотонное жужжание мотора прекратилось. Автомобиль, должно быть, остановился. И действительно, через секунду щелкнула дверца и маленький человек пригласил Андрея выйти.
Автомашина стояла перед большим светящимся зданием, в котором простота и целесообразность архитектурных линий сочетались с легкостью и изяществом. Над фронтоном какая-то тоже светящаяся надпись. Андрей взглянул и вдруг почувствовал неожиданную слабость во всем теле. Ноги у него задрожали и полусогнулись в коленях, как от сильного испуга.
На фронтоне здания он увидел барельеф сфинкса, а под ним светящиеся буквы, которые складывались в слова: "Всесоюзный научно-исследовательский институт анабиоза имени Андрея Ковалева".
Андрей уже не помнил, как он вошел в подъезд, как отдал шляпу, как хотел подняться по лестнице и как маленький человек, забежав вперед, нажал какую-то кнопку и лестница, оказавшаяся эскалатором, сама подняла их на третий этаж.
...Большой круглый зал весь залит ровным светом, увешан по стенам светящимися диаграммами и графиками, заставлен стендами и витринами. Сквозь стекла витрин видны колбы из темного стекла, похожие на крошечные термосы. Задержавшись на секунду, Андрей прочел на этикетке: "Препарат сухой крови. При разведении равен 250 куб. см свежей крови". Ниже была обозначена группа, а еще ниже, против слова "хранение", стоял красный штамп - "без срока".
Потом долго шли длинным, широким и очень светлым коридором. На ходу Андрей успел прочесть несколько табличек на дверях:
"Отдел холодного анабиоза", "Лаборатория сухого анабиоза бактериальных удобрений", "Кабинет мумификации", "Лаборатория высоких w низких температур"...
Возле "Лаборатории длительного сухого анабиоза семян" маленький человек, не останавливаясь, обернулся и сказал:
- Сухой анабиоз получил повсеместное признание как лучший и самый дешевый способ хранения зерна. Подумайте только, сколько людей и энергии высвободилось в результате того, что зерно в состоянии сухого анабиоза может храниться бесконечно долго и не нуждается в постоянном просушивании и проветривании!
А когда проходили мимо "Кабинета пересадки тканей и органов", спутник Андрея остановился, взял его под руку и доверительно прошептал:
- А ведь у меня, Андрей Васильевич, сегодня тоже в своем роде юбилей. Сегодня я сделал сотую операцию пересадки сердца. Все эти сто сердец хранились в институте в состоянии сухого анабиоза и были высушены по вашему методу.
Коридор привел в огромную, ярко освещенную аудиторию. Источников света и здесь не было видно. Зато как много людей! Они аплодируют, и Андрей оглядывается, чтобы узнать, кого это приветствуют так бурно. Но сзади никого нет, и все смотрят на него - на Андрея. Значит, аплодируют ему.
Оглядевшись, Андрей замечает знакомые лица, и ему сразу становится легче. Вон за столом президиума президент Академии наук. А на трибуну - вон там, справа - поднялся вице-президент, знаменитый ученый-биолог. Он говорит:
- Товарищи, друзья! Сегодня научная общественность празднует десятилетие института анабиоза. Мы собрались на это торжестчо вместе с нашими зарубежными коллегами, хоторые прибыли к нам специальными реактивными аэропоездами почти из всех стран мира.
Кто-то берет Андрея под руку и ведет его за стол президиума. Теперь он еще лучше слышит вице-президента, который продолжает свою речь:
- Многие знают, что наше торжество совпало с одним прискорбным событием, которое, однако, может вылиться в новое торжество науки. Из сообщенией печати известно о трагедии, происшедшей на внеземной - космической станции. В результате временной неисправности автолокаторов не был своевременно замечен метеорит, пробивший огромную брешь в одном из отсеков. По соседству находились три астронавта. Они по счастливому стечению обстоятельств были в высотнокомпенсирующих костюмах, но, к сожалению, без тепловой изоляции. Поэтому, оказавшись в холоде межпланетного пространства, астронавты мгновенно замерзли. Космический корабль доставил пострадавших на Землю. Они сейчас здесь, в этом институте, и лежат в камерах, где поддерживается температура, близкая к абсолютному нулю. Мы должны будем осуществить пока еще беспрецедентный опыт оживления этих людей. И надо сказать, что никто из нас не сомневается в успехе. Порукой этому замечательная методика оживления, разработанная и экспериментально проверенная нашим соотечественником Андреем Васильевичем Ковалевым...
Все снова зааплодировали, а Андрей машинально встал и поклонился.
- Я думаю, - закончил вице-президент, - все согласны с тем, что гуманные принципы - основная движущая сила науки. И, верные этим принципам, мы предлагаем наше сегодняшнее торжество начать не с парадных речей, а с оживления пострадавших. Мы приглашаем наших зарубежных гостей присутствовать при этом опыте.
Опять затрещала дробь дружных аплодисментов, а потом вместе со всеми Андрей спустился по эскалатору куда-то вниз, должно быть в глубокие подвалы института.
Вот он входит в большую аудиторию, в центре которой возвышается огромный бокс из прозрачного материала, вроде плексигласа. Только подойдя ближе, он догадывается, что это не плексиглас, а какое-то прозрачное теплоизоляционное вещество.
В боксе три стола, похожие на операционные, и сложная аппаратура.
Резко прозвучал звонок, и одна из стен лаборатории автоматически раздвинулась, открыв вход в длинный подземный тоннель.
Андрей стоит как раз против входа в тоннель, откуда прямо на него выезжает самодвижущаяся электротележка, на которой установлен небольшой бокс из того же прозрачного материала.
Тележка проносится мимо Андрея, и он едва успевает разглядеть лежащего в боксе белокурого, смертельно бледного юношу с закрытыми глазами. Следом проносится вторая тележка, потом третья...
Но что это? Андрей видит, как из тоннеля появляется еще одна тележка с боксом. Откуда она? Ведь вице-президент ясно сказал, что астронавтов трое.
Андрей делает шаг вперед и, когда тележка поравнялась с ним, заглядывает сквозь прозрачные стенки бокса. И опять, как тогда перед фронтоном здания, он чувствует слабость во всем теле, по спине пробегает неприятный холодок, а руки бессильно опускаются.
Там, в боксе, - он ясно видит это, - лежит сухая мумия архитектора Мересу.
Андрей знает: надо пойти и как можно скорее предупредить, что произошла ошибка. Но ослабевшие ноги не слушаются.
- Это египетская мумия, ее нельзя оживить, - пытается громко крикнуть он. А язык точно прилип к гортани. Тогда Андрей хочет побежать вслед за тележкой, чтобы остановить ее. И чувствует, что не может: ноги будто налились свинцом. В ужасе он напрягает все силы, пытается сдвинуться с места и... просыпается.
От неудобного положения в кресле ноги затекли и онемели. Андрей с досадой постучал подошвами о пол, потер колени ладонями. Все предметы расплывались в сине-лиловых тенях глубоких сумерек. Он сидел в кресле, ждал, когда восстановится кровообращение в ногах, и старался собраться с мыслями, отогнать от себя картины только что виденного сна.
Но почему все вокруг приобретает голубой оттенок? Андрей оглянулся. Прямо против открытого окна сияла в небе круглая, полная луна. Но голубой свет шел не от нее. Луна была желта, как начищенное до блеска медное блюдо. Необычайный свет рождался где-то здесь, в лаборатории. Напряженно всматриваясь в темноту, он увидел: там, над ванной, где лежала мумия, струилось какоето голубое сияние. Вот загорелся голубой огонек и тотчас погас, потом зажегся рядом. И уже десяток огней колеблются и пляшут, словно в хороводе. В их свете отчетливо видны темные контуры мумии.