***
Полковник уехал, и вернувшись к вечеру, вызвал к себе Чернобровина.
- Поздравляю, Вадим Николаевич!
И на удивленный взгляд старшего лейтенанта пояснил:
- Был я у генерала, пригласили на консультацию геологов. Есть, заявили они, сведения о таком месторождении. Открыли его в середине прошлого века. Но там, видимо, был технический берилл, для ювелирного сырья непригодный. Потому и разрабатывать месторождения не стали, а позже след к нему утеряли.
Целую лекцию прочитали нам о берилле. Оказывается, сейчас для нас технический берилл куда ценнее того, что на ювелирные побрякушки идет. Теперь ему найдено новое применение: получают из него металлический бериллий для легких, прочных, жаростойких сплавов с алюминием и магнием.
О смеси с радиоактивными элементами бериллий служит источником нейтронов. Дошло, Вадим Николаевич, завещание по адресу! До настоящих наследников дошло - хозяев мирного атома, первопроходцев Космоса!
Вместо эпилога
- Вот теперь дело закончено, - скажет вместе с Чернобровиным читатель.
Дело закончено, а повести еще нет. Не потому, что автору шаль расставаться с героями своей, во многом не вымышленной повести, а потому, что нельзя оставить за бортом некоторые немаловажные детали. Остается досказать совсем немного.
***
- Что-то вы в последние дни сияете, как новый полтинник, - такими словами встретила Чернобровина Зинаида Васильевна Ковальчук.
Она сидела на постели в пестром халатике, повязки были уже сняты и их заменила белая шапочка, под которую были подобраны ее рыжевато-золотистые кудри.
- С подарком сегодня, Зинаида Васильевна!
- Можно узнать - с каким?
- Условие: в обморок не падать. Завещание найдено!
- Не может быть!!! Когда?
- Три дня назад.
- Рассказывайте же!
Чернобровин принялся подробно рассказывать историю своих мучений и успехов.
- Теперь вы сможете добавить в свою диссертацию пару интересных страниц! - заключил старший лейтенант.
- Да, это вполне в стиле Завалишина. Он бросил свое завещание в будущее, как мореплаватель бросает в бушующее море запечатанную бутылку с вестью о себе, надеясь, что она доплывет до мира живых. И она доплыла... А Николай Бестужев - какой искусник! Ведь это действительно был замечательный художник. Но что же вы молчали три дня, бессовестный!
- Прошу извинить, Зинаида Васильевна! Нужно было кое-что уточнить. Оказалось, что бериллы являются ценнейшим сырьем для атомной техники, для постройки космических кораблей. Позавчера из Читы вылетели на вертолете разведывать месторождение. Я ждал результатов.
- Нашли?
- Нашли. Ничего не тронуто, там такая глухомань...
- Потом Чернобровин полушутя сказал
- А знаете, Зинаида Васильевна, пословицу "Нет худа без добра". Не было бы этой истории и лежало бы сокровище под спудом еще, кто знает сколько лет. И не сидели бы мы с вами сейчас рядом...
- Нет уж, оставьте! Так знаете до всего можно договориться: если бы не пробили мне голову...
Перестала смеяться и, посерьезнев, сказала тихо:
- Какой вы все-таки молодец! И какая у вас интересная, сложная и благородная работа...
И подарила взглядом, который Чернобровин не променял бы на все бериллы и изумруды в мире.
***
Прошло две недели. Полковник Максимов после очередного доклада Чернобровина - теперь уже капитана - вспомнил о музейном деле и, хитро прищурившись, сказал:
- Эх, Вадим Николаевич, вот вам кажется, что вы знаете все об этом деле. А ведь не все...
- Например, товарищ полковник?
- Каким образом дверь за Сухоруковым оказалась снова опечатанной?
- Верно, товарищ полковник. Сознаюсь, так и осталась для меня эта деталь загадочной. Факиры в Крутоярске не водятся, а помощника у Сухорослова не было. А вам известно, каким образом?
- Известно.
- Окажите, Ефим Антонович.
- Скажу. Только чур: разгадку за разгадку. Вы мне тоже на один вопрос ответите.
- Согласен.
- Ее запечатал снова... Кирюхин. Он мне сам признался. Увидел, что шпагат болтается, и ужаснулся. Как же: дважды в одну ночь проштрафился. Проглядел, как в музей залезли, - раз, и допустил, что печать сорванной оказалась, - два. Больше всего ответственности за последнее боялся печать, да еще милицейская. Приладил снова веревочку да еще большим пальцем прижал. А вы упустили эту деталь. А то бы новый великолепный отпечаток имели - с кирюхинского большого пальца. То-то было бы хлопот: ведь Кирюхин ни в каких картотеках не значится...
И еще интересная новость: Наставник сознался, что знает секрет завещания. Долго упирался, путал, потом видит - дело дрянь, сдался. Нашли они, действительно, там ключ к этому документу. Когда Наставник от Сухорослова узнал о содержимом папки, то приказал всю папку унести, чтобы ни одна душа не догадалась, что он именно портрет ищет. И вот предлагает самоуверенно, нагловато этак: "Могу открыть секрет. Не даром, конечно, а в обмен на смягчение моей участи. Сами не трудитесь искать, все равно не найдете!". Бизнесмен! Можете себе представить, какую физиономию он скорчил, когда генерал ответил ему: "Не надобно! Опоздали!".
Максимов ухмыльнулся, представив, вероятно, физиономию Наставника. После паузы спросил:
- А теперь вы, товарищ капитан, раскройте мне один секрет. Куда это вы все с цветами путешествуете? Подчеркиваю - вопрос неофициальный.
- Никакого секрета, Ефим Антонович. Ковальчук навещаю.
- Она еще в больнице?
- Завтра выписывается.
- Но дело-то кончено? Что же вы ее допросами донимаете? - Максимов сделал удивленное лицо, но в морщинках у рта дрожал смех.