- Джинджер? Не понимаю!
- Тот самый рыжий Боб Лесли, который в свое время не отставал от тебя ни на шаг, - пояснил детектив. - Ты не смотри на его внешнюю простоту и наивность, это один из самых опытных агентов Чарльза Митчела. В деле Грейвса по линии Аттенборо он с самого начала, ты вовсе не первый представитель, которого он сопровождает. Уж какую игру вел Джинджер двойную или тройную, по своей инициативе или с санкции шефов, добровольно или по принуждению - не знаю. Но я сразу понял, что в нынешней ситуации он работает в контакте с террористами. Сценка с автомобильной слежкой, твой "ловкий", ты уж прости меня, сынок, очень наивный уход из-под контроля с помощью наскоро сфабрикованного двойника, был всего лишь комедией, которую разыграли, чтобы ввести в заблуждение тебя, а может быть, и Аттенборо. А Джинджер давно у нас на крючке: помимо своих основных дел, он довольно ловко проворачивал выгодные операции с наркотиками. Честно говоря, я держу эту карту про запас, чтобы при нужде, когда Митчел зарвется, взять его за горло. Вчера Джинджера поставили перед дилеммой: или громкий скандал с перспективой надолго сесть в тюрьму, или полная откровенность по делу Грейвса. Боб Лесли - парень разумный и выбрал последнее.
- А наркотики? - не удержался от вопроса Рене. - Пусть молодежь и дальше травит себя?
Детектив добродушно улыбнулся:
- Нельзя быть таким прямолинейным, Рене. Искусство требует жертв, а всякое серьезное дело нуждается в компромиссах. Не будем отвлекаться, мы подходим к самому главному. - Смит закурил очередную сигарету. - Темные дела предпочитают делать ночью: варфоломеевская ночь, ночь длинных ножей, хрустальная ночь и все такое прочее. У наших террористов сегодня грейвсовская ночь: они решили провести ряд операций, кого-то похитить, кого-то допросить, кого-то запугать, чтобы к утру наверняка выйти на Грейвса и заполучить его. О чем говорит все это?
Хойл задумался.
- О том, - медленно проговорил он, - что силы террористов сегодняшней ночью будут распылены.
- Верно! И грешно было бы не воспользоваться такой благоприятной ситуацией. - Майкл Смит был оживлен и уверен, он чувствовал себя в такой обстановке как рыба в воде. - Резиденция, где содержится Нед Шайе, нам известна, охранять его сегодняшней ночью будут слабо. Поэтому тактика наших действий ясна, как слово Господне: надо проникнуть в резиденцию, выкрасть, а лучше сказать, освободить Шайе и с его помощью выйти на Грейвса.
- И кто же это сделает?
Смит глубоко затянулся табачным дымом.
- Тут-то и начинаются сложности, сынок, - детектив оглядел журналиста. - Лично ты согласен рискнуть?
- Согласен! - с неожиданной даже для него самого решительностью ответил Рене.
Видя, что детектив смотрит на него удивленно и несколько недоверчиво, журналист сказал, что, занимаясь делом Грейвса, он о многом передумал. От того, насколько он будет ловким, мужественным, находчивым, могут измениться судьбы многих миллионов людей, может сместиться русло мировой политики. И Рене дал себе слово разобраться в деле Грейвса до конца, чего бы это ему ни стоило.
- Ты проникся чувством ответственности перед людьми, сынок, резюмировал Смит.
- Пожалуй. И знаете, что послужило причиной? Встреча с Элизой, с девочкой, которую я почти позабыл!
Рене как мог рассказал Смиту о своей необычной встрече. Он не сразу заметил, что детектив слушает его со снисходительной, может быть, даже ироничной улыбкой. Рене обиженно умолк.
- Не сердись, сынок. В молодости не так-то легко разобраться, что движет тебя по дорогам жизни. Элиза - не причина, а повод, спусковой крючок душевного перелома. Ты повзрослел, поумнел, изменились масштабы твоих чувств и желаний. Я это понял еще во время той встречи, которая состоялась в пабе, иначе никогда бы не позволил тебе ввязаться в эту историю. Ты стал похож на своего отца, Рене, а он был мужественный и честный человек. Не в мелочах, тут он мог приврать и обвести вокруг пальца, а по-крупному. Встреча с Элизой только помогла понять тебе, кем ты был и кем стал. Но вернемся к делам, они не ждут. Ты согласен рискнуть, я в этом не сомневался, но это проблемы не решает. Один ты не справишься, а я в это дело ввязаться не могу, - детектив виновато взглянул на Хойла и уже сердито, чтобы ему не противоречили, повторил: - Не могу, и все тут! Я человек старого закала, блюститель порядка, состою на государственной службе и не могу себе позволить лезть во всякие авантюры, даже с самыми благородными намерениями!
- Но в известной мере вы уже ввязались, дядя Майкл! Вы же помогаете мне.
- Помогаю, ну и что? Мало ли кто кому дает советы, рекомендации и оказывает материальную помощь! Это законом не запрещено, я чист перед ним, а мои личные дела - это мои личные дела. - Детектив видел, что Хойла веселит эта двойная бухгалтерия, и рассердился. - Ты еще молод, чтобы должным образом понять эти тонкости. А вот Пьер сразу понял и целиком одобрил линию моего поведения!
- Да я не возражаю, дядя Майкл! - Рене изо всех сил старался быть серьезным.
- Вижу я, как ты не возражаешь, - проворчал Смит и глубоко вздохнул. Как бы то ни было, сынок, мое личное участие в налете на резиденцию террористов исключено. Полицейский представитель дружественного государства, находясь в служебной командировке, совершает налет - бред собачий! Какой же выход? Надо искать помощников на стороне.
Детектив замолчал, испытующе глядя на журналиста.
- Думаю, что Ник Батейн не откажется помочь, - после небольшого колебания заявил Рене.
- Не годится, - отрезал Смит. - Тут нужен человек проверенный и, так сказать, обстрелянный. А что ты знаешь о Батейне, кроме того, что он добрый и честный?
- Где же их взять, обстрелянных?
- Вот именно, - в голосе Смита появились назидательные нотки, - в этом гвоздь вопроса, стратегия операции. И не только в смысле атаки на резиденцию, надо смотреть глубже. Ну, заполучим мы в конце концов Вильяма Грейвса, а дальше? Что с ним делать, куда девать? И с ним самим, и с его информацией? Мы продумали с Пьером много вариантов, - рассказывал Смит, и все забраковали. Забраковали участие частных детективов, бывших полицейских и просто людей отчаянных и случайных, которых Пьер при нужде смог бы подобрать. По ряду обстоятельств, не стоит в них вникать. Отказались мы и от официальных контактов с полицией. Пока отказались.
Смит повел себя несколько странно, вместо того чтобы брать быка за рога, потянулся было за пачкой сигарет, передумал и отбросил ее в сторону, сконфуженно взглянул на Рене и, судя по всему, не знал, как ему лучше продолжить разговор.
- Дядя Майкл, - улыбнулся Рене, - уж не Анну ли вы решили дать мне в помощники?
Смит непонимающе взглянул на Хойла, потом махнул рукой и засмеялся.
- Вот что значит молодость: везде-то вам мерещатся женщины! Нет, сынок, Пьер нашел совсем другой ход. Все дело в том, что Пьер - француз, а каждый француз - вольнодумец.
- В той мере, в какой это не мешает его делам, - уточнил журналист.
- Возможно, и так. - Смит был неожиданно покладист. - И все же французы - вольнодумцы. Это мешает им быть до конца последовательными, лишает их нашей бульдожьей хватки, но в то же время придает им гибкость, нам недоступную. Ты знаешь, например, что французская компартия - одна из самых многочисленных и влиятельных партий страны?
- Кто же этого не знает?
- Да? - задумчиво переспросил Смит. - В принципе-то и я знал, но как-то не отдавал себе отчета в существе этого факта. Пьер говорит, что коммунисты имеют сильнейшее влияние на правительство, в их распоряжении масса средств информации и при нужде они могут поднять на ноги чуть ли не весь рабочий класс Франции.
- Такое уже случалось.
- Но такое невозможно ни в Англии, ни в Штатах! Это и мешает мне, блюстителю англосаксонских порядков, взять и вот так вот с ходу поверить во все эти чудеса. - Детектив пожал плечами и уж как нечто совсем странное сообщил: - Пьер говорит, что глава муниципалитета, в котором он собирается открыть свое кафе, - коммунист. Пьер утверждает, что это добрый и честный человек, к тому же и ветеран войны. Кстати, уж что-что, а по-принципиальному драться коммунисты умеют, тут мне никаких свидетельств не надо, я сам видел.
У Рене начало проясняться в голове. Он мысленно улыбнулся наивности старого служаки и лукаво спросил:
- Сдается мне, дядя Майкл, что вы не случайно так обеспокоились, когда узнали, что меня обвиняют в сговоре с коммунистами. А?
Смит вздохнул, легонько пристукнул ладонями по столу и признался:
- Да, сынок. Уж так получилось, но Майкл Смит, страж королевского трона и ярый приверженец консерваторов, кооперировался с коммунистами. - Рене хотел сказать что-то, но детектив решительно прервал его: - Дай мне высказаться до конца, такое решение для меня вовсе не пустяк; я не хамелеон, который готов сменить убеждения, как только подует другой ветер. Не был я красным и не буду! Но ведь то, что коммунисты, и те, которые в Москве, и те, что живут в других странах, хотят мира и против войны очевидно! Басню о том, что они готовы сожрать Запад, придумали бизнесмены, которым не терпится набить карманы, - уж мне ли не знать об этом! В том, что коммунисты стеной станут против ядерных авантюр и глобального шантажа, я знал и сам. Но Пьер убедил меня в том, что они возьмутся за дело конкретно, отнесутся к Вильяму Грейвсу по справедливости: если нужно помогут, а если потребуется - прижмут и поднимут шум на весь мир. Они могут.
Старый детектив виновато взглянул на журналиста:
- В общем, Пьер меня убедил. И ты уж прости меня, сынок, я действительно втянул тебя в сговор с коммунистами.
Рене покачал головой и засмеялся:
- Вот уж не думал, что вы так старомодны, дядя Майкл.
- Это в каком же смысле? - обиделся Смит.
- Не в детективном, конечно, - в политическом. Почему вы решили, что я против коммунистов? Мы, студенты, охотно сотрудничали с ними, когда боролись против грязной вьетнамской войны. Коммунисты - хорошие ребята, по крайней мере, они знают, чего хотят, и умеют этого добиваться. И в тюрьме, в камере по соседству, сидело двое ребят-коммунистов.
- Небось, негры?
- Один и правда негр, но другой - стопроцентный янки. В общем, меня беспокоит совсем другое, дядя Майкл: не говорит ли звонок к Батейну о том, что террористы пронюхали о нашем контакте с коммунистами?
Детектив благосклонно взглянул на Хойла: