- Это правда, - виновато согласился он и упрямо добавил: - Тем не менее, этого недостаточно.
- Мы расследуем дело Грейвса, - уверенно вмешался в разговор Жак. - Не из праздного любопытства, не по указанию частных фирм или отдельных лиц, а в интересах французской и мировой общественности. Мы не намерены причинять вред Вильяму Грейвсу, как не причинили его вам. Но у нас есть сведения, что у Грейвса имеется некое страшное оружие, которым он может распоряжаться по собственному произволу. Если это правда, надо оповестить людей Земли и принять меры, чтобы отвести грозящую им беду.
Видно было, что слова Жака произвели на Шайе сильное впечатление, более того, испугали его; он побледнел, на его смуглом лбу выступили крохотные бисеринки пота. Однако же, хмуря брови, он продолжал требовательно смотреть в глаза Жака.
- Но где гарантии, что это правда? Хотя... Мы не можем ждать! Может случиться большая беда! - Его блуждающий взгляд остановился на Хойле и загорелся надеждой. - Послушайте, вы говорили о Николасе Батейне, он здесь?
- Да, он командирован в Океанографический музей.
- Вы можете связать меня с ним?
Рене на мгновение задумался.
- Телефон вас устроит? Номер Батейна у меня есть.
- Прошу вас, не медлите!
Волнение ученого было столь неподдельным, что невольно передалось окружающим. Пока журналист набирал номер, Жак привел в порядок свой костюм и разбудил Луи. Телефонная трубка прогудела раз шесть, прежде чем в ней послышался недовольный, хриплый и заспанный голос Батейна.
- Это Рене Хойл беспокоит вас в такую рань.
- А-а! - голос Батейна определенно подобрел. - Доброе утро! Что там стряслось?
- С вами хочет поговорить Нед Шайе.
- Шайе?
- Друг и сподвижник Вильяма Грейвса. - Произнося эту фразу, Рене с некоторым запоздалым беспокойством подумал, что телефон Батейна может прослушиваться. Но тут же отбросил эту тревогу, интуитивно почувствовав, что теперь это уже не имеет большого значения: стремительно разворачивалась какая-то новая игра, о масштабах которой можно было лишь догадываться.
- Нед Шайе? - удивился между тем Батейн. - Он у вас? Какими судьбами? Впрочем, во-первых, это не существенно, а во-вторых, я догадываюсь. Дайте ему трубку.
Рене зажал микрофон ладонью, рука Шайе так жадно тянулась к трубке, что журналист вынужден был взглядом остановить его.
- Терпение, мсье. Я хочу предупредить вас, что Батейн знает лишь меня, Жак и Луи с ним незнакомы. И прошу вас, никаких адресов и тому подобное.
- Я давно не мальчик! - Шайе почти вырвал трубку из рук Хойла, но заговорил почти весело, с улыбкой - крепкая воля была у этого маленького смуглого человека. - Ник, это вы?.. Да-да, собственной персоной...
Между ними завязался оживленный разговор, и Рене опять поразился выдержке ученого: в ходе праздной болтовни Шайе ловко вставил два-три вопроса, которые помогли ему убедиться, что говорит он именно с Батейном, а не с подставным лицом. Очевидно, ответы удовлетворили его, потому что лицо Шайе вдруг потеряло деланную оживленность.
- Ник, вы можете подтвердить личность журналиста Рене Жюльена Хойла? Это очень важно!
Шайе покивал головой и перебил:
- Простите, Ник, а вы бы не удивились, если бы узнали, что он сотрудничает с коммунистами?
Неизвестно, что ответил ему Батейн, но по губам ученого скользнула бледная мимолетная улыбка.
- Понял. Простите, что перебиваю. Ник. Убедительно прошу, никуда не отлучайтесь из номера и ждите моего звонка. Дело очень серьезное, и вы можете понадобиться. Да-да, ждите. Но при первых признаках землетрясения срочно бегите из гостиницы и выбирайте открытое место - подальше от крупных зданий.
У Луи вытянулось лицо, он многозначительно присвистнул, Рене и Жак тревожно переглянулись.
- Я объясню потом. Ник... Да, это ужасно, но что можно поделать? Помните, при первых признаках!
Шайе положил трубку, глубоко вздохнул, на секунду прикрыл глаза и спросил:
- Машина у вас есть?
- Есть, - ответил Жак, - но, может быть, проще воспользоваться телефоном?
- У Грейвса давно отключены все телефоны.
Этот ответ сразу снял с повестки дня другие вопросы и до предела ускорил события. Уже в летящей по улице автомашине Рене спросил:
- Грейвс может взорвать бомбу?
- Может, - тихо ответил ученый, мысленно он был уже далеко, в доме своего друга и сподвижника.
- Апейронная бомба? В каком районе? Может быть, есть смысл предупредить полицию?
- Да нет никакой апейронной бомбы! - с тоской ответил Шайе. - Но в далеком Габоне, в Окло, есть целое устройство, размещенное в глубокой шахте. И если Вильям заставит его сработать, произойдет глобальная катастрофа!
Жак, сидевший теперь рядом с шофером, обернулся:
- Какого тогда черта вы волынили и теряли время?
- Откуда я знал, что это не очередная ловушка террористов, которые только и мечтают о том, чтобы наложить лапы на кодовую радиостанцию Грейвса? - с не меньшей экспрессией ответил Шайе.
- Он прав, Жак, - тихонько проговорил Луи.
Рене заставил себя помолчать, чтобы успокоиться и сосредоточиться.
- Как велика вероятность катастрофы? - спросил он после паузы.
- Пятьдесят на пятьдесят.
- Чет-нечет, - невесело прокомментировал Луи.
Жак снова обернулся:
- Почему вы решили, что взрыв может произойти сегодня утром?
- В состоянии депрессии у Вильяма было несколько попыток произвести взрыв. Он типичный гипоманьяк, если это вам о чем-нибудь говорит. - Шайе потер себе лоб. - У людей такого типа депрессия катастрофична, особенно когда они остаются в одиночестве. А Вильям сейчас один, его старый слуга не в счет. Мания наказать мир охватывает его обычно утром, сразу после пробуждения. Он ведь сова.
Луи на секунду обернулся назад, а Жак переспросил:
- Сова?