— Ваше Величество, только крайняя необходимость вынудила нас применить к вам столь необходимые для защиты меры. У нас так мало времени, что все мы были уверенны, что вы простите нас, когда узнаете об обстоятельствах. Позволите ли вы объяснить…
— Позволяю, по одному, — милостиво разрешил Его Величество, заметив, что несколько вампиров готовились заговорить.
— Ваше Величество, вы знаете кто вы, кто мы… Да, мы древний народ, пришедший из глубины веков, и отвоевавший право жить свободно. А вы тот, кто призван защищать нас и наше престолонаследие, — вампир помолчал, потом указал рукой на Ее Величество: — Неужели вы разлюбили бы Ее Величество лишь потому, что она встретила и полюбила вас всей чистотой сердца, не запятнав свою любовь ничем, что вы могли бы поставить в вину.
— Нет, конечно, но к чему вы клоните? — недовольно поморщился Его Величество. — Хотите вы того или нет, мы связаны одной плотью, и какой бы она ни была, я не могу от нее отказаться. Ах, если бы вы все думали отыскать свое и не хвататься за чужое, у меня не болела бы каждый день голова, как прокормить вас и скрыть ваше существование от людей!
— Это не так, Ваше Величество, — усмехнулся старый вампир, часто присутствующий на заседаниях правительства в качестве советника.
— Что значит — не так? — взревел Его Величество, злобно рассматривая дерзнувшего посягнуть на самое дорогое. Ум его отказывался верить, что жена не его душа — так уж был устроен, все попытки думать иначе вызывали головную боль. Думал — но не прилюдно. Хуже, начнут тыкать проклятой, которой и на свете-то не существует. Можно подумать, у самих лучше… Его величество изучающее приценился к лицу сановитого вампира — чем-то напуган. Уж не тем ли, что творили в соседней гостиной?
— Та, которая является вашей плотью, взята в плен нашими общими врагами. В настоящее время через нее вас пытаются домогаться. Мы думали, Вы станете свободно дышать, когда ее не станет, поймете, как замечательно быть вамп… нами, но вы отравлены. Похоже, отбросы нацелились на трон. Мы сделали все возможное, чтобы освободить Вас от зависимости, но без вашей поддержки мы не справимся. Вы, и только Вы имеете возможность анализировать свое состояние на предмет вмешательства чужих.
Его Величество с минуту озадачено пытался переварить сказанное. Голова пошла кругом. Он молча встал, подошел к тому, кто говорил, резко схватив за грудь обеими руками. Сановник не сделал ни одной попытки противиться, но несколько десятков устремленных на него тревожных глаз, говоривших о том же, заставили его усмирить свой гнев.
Он повернулся к Ее Величеству с недоумением и обидой:
— Что значит — в плену?! Живая?! Дорогая, я не потерплю! — глухо произнес он, успокаивая ее, и вздрогнул, заметив наполненные болью и скорбью глаза.
Его Величество растерялся. Впервые жена не пыталась скрывать, что он знал и так.
— Но как же, я же чувствую твое присутствие во мне! — сделал он последнюю попытку отстоять право быть связанным с нею навеки. — Но как же… Клятвы же были услышаны!
— Да, я знаю… И я слышу тебя! — уныло прошептала она. Слезы катились по ее лицу. — Это так. Но помнишь ли, как мы с тобой клялись над тушами проклятого и проклятой? Это и были… наши души…
Его величество растерянно и напугано молчал.
— Неужели бы ты стал жить с чудовищем, которое видел? — ядовито спросила она. Лицо ее исказилось от брезгливости. — Хоть один мускул дрогнул в тебе? Когда я поняла, что мы любим друг друга, решила, что нам нельзя сдаваться без борьбы.
— Поэтому они умирают? — Его Величество нахмурился. — Как-то по-другому… Нельзя?
— Каждый раз, стоило бы им найти кого-то, кто соблазниться ими, мы оба были бы раздавлены третьими лицами, прокричавшему нам, что он правит нами, как правим мы. Ты видел, им нигде в этом мире нет места. Это борьба за выживание. И даже на том свете они горят как грешники, дерзнувшие появиться на свет, чтобы обречь нас и всех, кто бывает с ними, на муку и бессовестное прозябание. Они ни к чему не приспособлены, гонимы, и всюду приносят несчастья. Хотел бы ты такой судьбы?
Его Величество вспомнил… И почувствовал ущербность. Как воловья туша, лежавшая у ног, могла быть его душой? Думать об этом было невыносимо — он покраснел. Перед глазами пронеслись годы, проведенные с женой — больше всего на свете он боялся потерять ее. Только в ее глазах он видел свет, жизнь… И неожиданно поймал себя на мысли, что может думать о проклятой… Как о досадном недоразумении. Как будто сняли запрет… До него вдруг дошло, что жена не пыталась от него избавиться, не было в том смысла. Он был бы вампиром, как она, если бы чудовище умерла, как тот парень, который был в нее влюблен. С другой стороны, если жена решит уйти, он ни чем не сможет ее удержать, и не почувствует, случись беда…
Голос вампира тонул, точно упирался в вату, оставаясь полуосознанным. Голова заболела, и накатил туман. Он почти не слушал.
— Сделайте выбор, Ваше Величество! Ваша жена устала бояться потерять вас. Она любит вас! Мы любим вас!
Из архивов дворцовой библиотеки принесли древние рукописи со схемами и чертежами. Он почти не смотрел, высматривая в толпе только златокудрую жену с голубыми глазами, очень сильно осунувшуюся за этот вечер. Все та же девочка, с которой прожили они душа в душу столько лет. Она ничуть не изменилась. Только сейчас он понял, как дорога ему каждая минута, проведенная рядом. Кто смог бы заменить ее? Только она одна знала, что каждый его вздох предназначался ей и ее желаниям, его выбор был предопределен до их встречи…
Черт, он всегда это подозревал, грязное животное не просто так валялась в ногах. хоть бы что-то человеческое… Стало так стыдно, что хотелось провалиться под землю. Он чувствовал себя, будто его уже разлучили с женой…
— Я убью эту тварь! Я убью эту тварь! — беззвучно прошептал он, как клятву, не заметив удивленные и растерянные взгляды вампиров. Видимо не сразу сообразили, к кому обращены его слова. Он шагнул к жене, и несколько вампиров выросли на пути, бросившись на ее защиту, но он отшвырнул их, крепко прижав ее к себе. По лицу ее текли слезы, такие же горячие, как чувства, захлестнувшие обоих.
Общий вздох облегчения вырвался из десятка легких. Вампиры сразу повеселели, поздравляя Их Величества с клятвами верности — они работали. Ее Величество тоже улыбалась, принимая поздравления, прижимаясь к мужу, из-за которого столько выстрадала, обеспечивая безопасность.
— Не он один, мы все Вас любим… Я так рад, так рад!
— Простите, Ваше Величество, вам нужно побыть вдвоем, понимаем…
— Дорогая, мы будем рядом, — обмен поцелуями…
— Да, мы поняли, через пять дней мы все будем готовы….
— Враги будут уничтожены! Удачи вам…
Их величества остались одни.
— Я знал, я догадывался, — признался Его Величество. — Не могу передать словами, как хочу быть рядом с тобой каждую минуту, и в горе и в радости до самой смерти. Веришь ли ты мне? — спросил он тихо, задумчиво поглаживая ее шелковистые белокурые волосы.
— Верю, не верю… Как мне жить, если тебя не станет? — с болью в голосе проговорила она. — Пойми, я только так могу, словами объяснить, но что думать, если не слушаешь меня?
— Я бы понял, но ведь не объясняешь никогда! — Его Величество притянул ее к себе, усадив на колени. — Мне нужна только ты, душа, не душа… мы связаны с тобой навеки. Когда ты рядом, у меня такое чувство… будто становлюсь Богом. Все умею, нет ничего невозможного. Да, душа у меня полный отстой, но ты… только ты могла бы быть ею! А ты все время ищешь повод заставить меня ревновать… Я уверен, Господь услышал наши мольбы, мы будем жить вечно, и никто не помешает нам быть вместе.
— Может быть! Но я столько сделала, чтобы быть с тобой, что вряд ли Бог когда-нибудь простит и меня и нас всех. Мы живем и думаем, будто там нас ждет Бог — но есть ли он, если дает нам проклятых, которому не рады ни ты, ни я? И все же нам приходится как-то выносить их. Они постоянно приносит нам неприятности… — Ее Величество тяжело вздохнула. — Думаю, мы все умрем.
— Бред! Совершеннейший бред! — горячо возразил Его Величество. — Неужели ты в это веришь? Я чувствую, как привязан к тебе всеми моими помыслами, значит, Господь уже соединил нас, — голос Его Величества прозвучал твердо. — Помнишь, когда мы поклялись… Ты моя душа! Я не сомневаюсь, мы и есть наши души! Как может Бог сказать нам, что не любит нас, если мы прошли через все испытания, не потеряв веры?! Мне право смешно, — успокоил он жену, поправляя слегка потекшую тушь. Теперь ее глаза были темными. — У человека и Бога-то нет! Они верят только в то, чему мы их учим, — напомнил он ее же собственные слова. Пожалуй, это было лучшее, чем мог ее успокоить. — Бог, Бог поставил нас над человеком! Так почему мы должны сомневаться в Нем? Наша жизнь наполнена любовью, в нас нет ненависти, а если мы используем человека, то лишь потому, что он наша пища! Мы же не всех, мы только свиней, которые ни к чему не годны. Нам нельзя идти против своей природы. Мы сделали свой выбор, в чем нас можно упрекнуть? Мы настоящее и будущее. Если бы Богу было неугодно, разве не обрушилась бы на нас кара? Как может Он не любить своих детей? И поверь, мы состаримся и умрем в один день. Никакое чудовище не сможет помешать этому!
Ее Величество мягко улыбнувшись — он говорил, как самый настоящий вампир. Она покачала головой.
— Я умру, если так будет угодно Богу, и пойду за тобой и в Рай, и в Ад. Но пока нас есть проблемы посерьезнее, которые придется решать вместе… — Заметив, как Его Величество насторожился, она прижала его руку к своей груди. — Грязное животное угодила в руки предателей. Теперь мы не можем чувствовать себя в безопасности. Мы все думаем, что они насылают на тебя всевозможные призывы пойти неведомо куда, где будут искать с тобой встречи. Чувствуешь ли ты что-нибудь?
Его Величество задумался, прислушиваясь к себе.
— Нет. Мне немного не по себе от уколов и болезни, но, в общем-то все как всегда. Есть еще… боль. Боль, когда я думаю о тебе, о том что мы не вместе.
Его Величество легко поднял на руки жену, пересекая пространство, отделявшее гостиную от покоев. Жаркие объятия двух любящих тел, слившихся в страстных поцелуях…
И обиженные глаза. Его Величество покраснел до корней волос.
— Не могу понять, что это с ним! Стараюсь… Может происки чудовища и тех вампиров?
— Ты не хочешь меня? — спросила Ее Величество, надувшись.
— Что ты! Больше жизни! — воскликнул Его Величество болезненно. — Но так… — он запнулся, не умея высказать все, что беспокоило его в последнее время. — Так было уже, — выдохнул он обреченно. — Я советовался и с врачами, и с целителями, даже вампиров спрашивал. Никто ничего определенного сказать не может. Я постоянно чувствую жжение. Будто йодом намазано.
Ее Величество помрачнела, отстраняясь, отказавшись от мысли завести Его Величество ласками. Значит, Зов с той стороны начал работать… Йод… Был, много раз, когда лежал без сознания, а она… Впрочем, это не важно. Но почему не вторая часть? Йод предназначался проклятой… Если йод, то не Зов, а Проклятие… Или Зов, но та, которая была предназначена на ее место, не затронула его? Значит, они не встречались… Или его собственной клятвы недостает?
— Повеситься мне что ли? — сказала она горько, ни к кому не обращаясь.
— С ума сошла?! — одурел Его Величество. Такой жену он никогда не видел. — Я устал, просто устал! — в отчаянии выкрикнул он. — Я пять часов пролежал без сознания, пока вы все рассказывали, какой я бесполезный, и плевали в глаза! Завтра все будет нормально! — заверил он.
— Я не понимаю, что происходит, и не исключаю ни один из возможных вариантов… — продолжая вглядываться в лицо мужа, произнесла Ее Величество с некоторой холодностью. — Но, сдается мне, что мы столкнулись с достойным противником… Это немыслимо! — она поправила подушку под его головой, прижала к лицу ладонь. — Думаю, мы справимся. Но это полбеды.
— В смысле?
— Есть проблемы посерьезнее… Спи, — почти приказала она. — Завтра я покажу тебе кое-что еще… Думаю, Бог изменил мнение о нас… Или испытывает…
Она поцеловала мужа и вышла в расстроенных чувствах.
Наутро Ее Величество проснулась раньше обычного — слуги не ожидали и подзывать их пришлось колокольчиком. Пока Его Величество отсыпался после вчерашнего, она успела оседлать Горыныча, отдав приказ, чтобы в карету положили еды на неделю. Его Величество проснулся к десяти часам. На столе его уже ждал завтрак: прожаренные тосты, рыба, запеченная в яйце с сыром и зеленью и стакан с теплой кровью, вместо обычной кружки горячего шоколада — так распорядилась Ее Величество. Кровь он проглотил через силу — так и не смог привыкнуть, но остальное съел с удовольствием. На десерт лакей принес поднос с заморскими деликатесами, украшенными пучками зелени и свежими фруктами. Он отказался, кусок не лез в горло…
Нет, иллюзий он не питал, душой его и в самом деле была чудовище. Несколько раз в последнее время он ловил себя, как против его воли приходят мысли, не свойственные его мышлению. Но принимать их отказывался, сразу же противопоставляя им свои. Он и подумать не мог, что кто-то мог использовать чудовище против него. Только сейчас он начинал понимать, насколько проклятый человек опасен, и все, о чем говорили вампиры — основывалось на знании о природе связанных между собою двух информационных полей. Только теперь до него начинал доходить смысл борьбы, которую вели вампиры против проклятых — это была борьба на выживание. Естественно, он не подумает уступить чудовищу — хуже, оторвет ей голову, если она посмеет еще хоть раз высказать свои поганые мысли!
Ревность больше не терзала его. У вампиров было принято искать опыт, открываясь каждый раз по новому своему избраннику. Его жена имела право любить, выбирать, забывать, а он имел право любить ее, надеяться и верить. Он ни на минуту не усомнился в своей любви, любил осознанно, как мать свое дитя, как брат сестру, как душу, которой у него уже не было, пробуя новое свое чувство на вкус и цвет. Может быть, об этом говорили вампиры, когда предупреждали его, что все изменится и он сам, и в полной мере осознает, как велика сила Святого Духа — которым человек крестил себя, пройдя через огонь? Огнем это можно назвать условно, но огонь — он как будто поднялся с колен, избавлен от сомнения и тризны.
Внезапный крик раздосадованной жены оглушил его, отрывая от размышлений. Вылетел в коридор, как ужаленный, проскочил гостиную и просунул голову через дверь ее спальни. В спальне уже собрались несколько слуг и служанок. И сразу же прикрыл ее, в надежде, что успеет. Ночью, перед сном, когда Ее Величество уже ушла, он лично заказал цветы лакею. Корзина была чудесной, цветы он приказал расположить в комнате так, чтобы жена сразу, как войдет, увидела их.
— Кто посмел мне поставить этот веник?! — грозно допрашивала она прислугу, несколько раз чихнув.
Его Величество на цыпочках вернулся к себе, сообразив, что его идея была не самой удачной. Как он мог забыть о ее аллергии на некоторые цветы с резким запахом, который с ее острым обонянием казался ей отвратительным?!
— Стоять! — застал его ее окрик у самых дверей. — Так это ты! Сколько лет живем, а ты не смог запомнить, что я не выношу полевых цветов?! Положил бы сразу осину!
— Прости, дорогая! Затмение нашло! Сам не пойму, как могло в голову прийти… Честное слово! — виновато оправдываясь, он переступал с ноги на ногу, не отпуская ручку двери. — Я не подумал… там же розы… и…
— Подснежники! — подсказала Ее Величество. — Подснежники! Достался же мне муженек, — гневно произнесла она, чуть смягчившись, вспомнив о наложении Призыва. Возможно, цветы были лишними — но если он так чувствовал Призыв… Перспектива открывалась широкая… Ах, если бы Проклятие так же работало! Но если Призыв сработал здесь, то и чудовище, стало быть, уже бегом мчит искать милых вампирчиков.
Она улыбнулась, приказав слуге вынести цветы из ее спальни, заменив другими, и принести в покои Его Величества карту государства. Карту разложили на столе. Ее Величество ткнула пальцем в место за белым пятном, которыми были обозначены горы.
— Здесь я видела нечто! — сказала она, уставившись на место почти с ненавистью. — Мы полетим туда. На драконе. Я уже все приготовила, пока ты, Ваше Величество, спал.
— Кстати, — сказал Его Величество, уставившись на обширный пробел. — Сдается мне, пора бы нам и в горы заглянуть… Нехорошо как-то, государство, а тут как бы и не государство…
— Как? Еще пока никто оттуда не возвращался! — удивилась Ее Величество. — Даже оборотней туда калачом не заманишь. Были некоторые сведения от них, но будто память им отшибает, ничего толком рассказать не умеют. Места опасные. Дракон как-то раз пробовал поднять меня над горой, но за горой еще гора, а там еще одна… Дальше не полетел, воздух разряжен, кое-как выбрались оттуда. Со спутника один белый фон, аппаратура сразу ломается…
— И что там за горами? Обычное место, — в раздумье сказал Его Величество, измеряя обширную территорию под горами. В обход их вела дорога, немного опасная, но вполне сносная, соединяя две части государства. С одной стороны по краю гор, куда не было дороги, карта, можно сказать, заканчивалась. — У нас горами занята одна треть государства, а мы никак их не используем. Упущение. Сама знаешь, в горах всякого добра навалом. Надо бы туда нормальные экспедиции отправить! А тут вообще неизвестно что… — Его Величество обвел еще одно белое пятно с севера. — И тут, на востоке, видишь, океан-море… Кто там бывал? Дикие места!
— То-то и оно, что дикие! — согласилась Ее Величество. — Нам добра и без гор хватает. Не хватало еще экспедицию потерять. День деньской тружусь, а этим, — она положила обе ладони на часть карты за горами, — все неймется. То они черта лысого увидят, то леших с водяными, то… — и плетьми их учили, и вешали за проказу на них… Нет ума, хоть тресни. Да ты матушку вспомни-ка, кто ей мешал с нами жить? Охота ей было полем да лесом полетать в ступе. "А тут народ, каждый пальцем тыкал бы" — говорила. Ну да ладно, может, и права была, зачем она нам? Сама себе на уме, сделала и откуда знать, добро или зло. Я вот как посмотрела, все во вред оказалось. Сглупили бы, забрав ее из леса. Там она всегда полезная была, всю свору престолонаследничью держала под присмотром, а тут что?
— Это ты правильно думаешь, — поддержал ее Его Величество, припоминая тещу, которая его ни разу на блины не пригласила. Зазвала лишь один единственный раз к своему мужу, отцу Ее Величества. Про избы он узнал много позже, когда они уже во дворце жили, и отец Ее Величества приказал долго жить. Матушка ее тогда надолго укрылась в темном лесу, и он, как порядочный зять вознамерился найти тещу, но Ее Величество лишь обозлилась, отрезав, что в лесу она как в доме, который имеет куриные мозги и такие же ноги. Он покачал головой: — С тещами всегда так: на шею села, не пойми как…
Вылетели перед обедом. Первые дни мая выдались холодными, с возвратными заморозками и снегом. Но около столицы снег таял быстро или в тот же день, или на следующий день к полудню. А дальше, ближе к горам, и на север еще лежал грязными и серыми наледями в тенистых местах и в оврагах. К полудню следующего дня дракон достиг места, которое на карте указала Ее Величество. На этот раз он летел прямо в то место, где видели избы. За горами, на каменистом склоне в одной из лощин, в которую опустился дракон, снега к удивлению не оказалось вовсе. Оттаяли даже склоны горы, которые всегда были закрыты снежными шапками, а земля тут оказалась на удивление прогретой, с буйной молодой зеленью. Теплый воздух двигался на горы, наполненный ароматом цветения, от которого нос у Ее Величества заложило сразу же.
— О-о-о! Это что? — изумился Его Величество, вглядываясь в зеленые просторы, соображая, как в начале мая в его государстве середина лета.
Сколько себя помнил, лето за горами начиналось на месяц, а то и два позже остальной части государства. Некоторые заметить его путем не успевали, в середине мая сошел снег, а в середине октября уже опять морозы, которые стояли потом всю зиму до самого мая. Океан нес такие холодные массы, что вымораживал любое плодоносное растение, уж как бы оно не приспособлено было к морозу. Из лакомства тут только малина вызревала, да некоторые другие: черемуха, рябина порой, клюква и морошка с голубикой. Ну и грибы водились в изобилии. Сам был из этих мест, знал, что к чему.
Он попросил жену поднять дракона, и облететь феномен со всех сторон, чтобы рассмотреть, как далеко невиданное чудо распространилось. Прошло чуть больше двух месяцев со времени ее полета, ей и самой было интересно посмотреть на заразу, поэтому она дракона подняла сразу же и охотно. Разросшаяся в десятки раз земля поражала воображение своим цветением, обширно вдоль реки по северной стороне, и в сторону юга, где располагались бедные и убогие селения, ютившиеся к старой накатанной дороге, которая пролегла до самого моря-океана. Картина оказалась еще хуже, чем она предполагала вначале. Немногие оборотни, самым беспощадным образом уничтожаемые землей, могли подобраться и проникнуть за ее пределы, принося во дворец Ее Величеству скудные сведения о том, что творилось за горами. Пока дорога на столицу была свободна, и даже селения не задела земля, обходя их за многие километры, но вряд ли жители не заметили, что творилось у них под носом.
Облет земли занял весь день. К счастью, дальше на восток, там, где селения начинались снова, расположившись вдоль берега моря-океана и в глубь государства, земля распространиться пока еще тоже не успела, но жители, вопреки здравому рассудку, пахали землю и готовились к раннему севу. При виде дракона часть жителей бросали дела и, уставившись в небо, кидали вверх шапки, в то время как кони и скотина разбегались в разные стороны. До дворца престолонаследника долететь не успели, наступила ночь. Для Его Величества ночь была непроглядным временем суток, тогда как Ее Величество и дракон прекрасно видели в темноте, любуясь яркими всполохами и столбами огненной стихии, которая или спускалась, или поднималась в небо.
Спали на спине дракона в карете. Все удобства были предусмотрены. За день так устали, что в сон провалились сразу же. К полетам на драконе Его Величество был непривыкший, она редко брала его с собой, его укачало.
С утра облет земли продолжили. Избы все еще были там, у подножия гор, куда Дракон мог опуститься. Он чуть поднялся вверх, чтобы обозрение в подзорную трубу охватывало и прилегающую полосу леса, и реку, и луг, на котором паслись животные. Избы по хозяйски расхаживали между ними, отгоняя скотину от огорода, обозначенного живой изгородью. На огороде работали несколько человек, но выглядели они как-то странно. Больше походили на суковатые деревья.
— Смотри-ка, у душонки твоей нет большей радости, чем в грязи копаться, — с насмешкою произнесла Ее Величество, обозревая полусогнутых людей, пропалывающих грядки. — И нечему удивляться, ведь ни на что больше негодна!
Его Величество болезненно поморщился.
— Твой тоже на человека мало походил! — уязвил он жену.
— Ну, моя душонка хоть имела представление о мыле, — заметила она, — и образование имел приличное…
— Ну, если веревку намылить, то да! А чтобы помыться, мог бы оспорить, — усмехнулся Его Величество. — Я помню, он мне все уши про тебя прожужжал. Ведь влюблен был! А образование… Что ж ты с образованиями-то его не пожалела?! А я, вот, без образований государствами управляю!
Теперь болезненно скривиться пришла очередь Ее Величества.
Среди зарослей рассмотреть что-то большее не удавалось. Ее Величество спустилась вниз метров двести и остановилась, отбегая назад. Сняла обувь, рассматривая вспузырившиеся от ожога подошвы, проклиная землю со всеми ее обитателями.
— Ну а как там вампиры существуют? Почему она для них исключение делает? — спросила она, кусая губы.
Его Величество решил испытать действие земли на себе.
Ему удалось продвинуться много дальше. Никакого тепла он не чувствовал, разве что было по-летнему жарко, и пот в теплой одежде для полета на высоте катился с него градом. Он снял полушубок — приятный ветерок сразу же охладил тело. Он продолжал идти, напряжение нарастало — но земля его не встретила враждебно. Он был уже у края леса.
— Возвращайся! Не стой там! — крикнула Ее Величество, отчаянно ругаясь. — Возвращайся, говорю! Не смей!
Его Величество махнул рукой, успокаивая жену, нырнул под крону молодых деревьев. Там, в глубине леса жили вампиры, которым был нужен он, и избы, которым мог напомнить, кто был им хозяйкой. Прав он или не прав, когда решил, что мог бы уладить все миром, но попробовать стоило — и пусть ценой собственной жизни. Бог с ним, с Призывом — наложат, и что? Изменится разве он, если выбор уже сделан, и сделал он его сам? И даже достать и убить чудовище — поступок, о котором не стал бы сожалеть. Он крепко сжал рукоять кинжала, который крепился в его рукаве, пробираясь сквозь чащу.
И все же… Его Величество остановился, понимая, что в принципе такое невозможно…
Удивлению его не было предела. Проклятая земля благоухала озоном и терпкими ароматами плодоносящих и одновременно цветущих растений. Тут было множество растений, о существовании которых он не подозревал, и многие, которые в этой части государства вымерзали, но вопреки всему, сочные спелые яблоки, груши, сливы, виноград и бог знает, что еще, высели до самой земли, на подгибавшихся под тяжестью ветвях. Птицы клевали их, и подбирали мелкие животные, утаскивая в свои норки, с пару десятков зайцев, ничуть не пугаясь лисы, которая сидела чуть в стороне и умывалась, носились друг за другом, выдирая друг у друга клочья шерсти, брачуясь. По стволам вниз и вверх сновали белки, очевидно, собравшись в одном месте со всего леса.
Завидев его, черный енот трижды перебежал дорогу, нарезая круги, огромный лось повернулся и скрылся в густой кроне, и мелькнула быстрая черная тень над головой… Над головой раздалось грозное "ка-а-ар!" — вокруг как-то сразу стало пусто. Три огромных черных ворона неотрывно наблюдали за ним, перелетая с ветки на ветку над самой головой, окружив с трех сторон. С воронами чаща сразу стала какой-то мрачноватой…
"Не на того напали!" — мысленно сказал он, пытаясь сохранить самообладание. Он сорвал охристо-желтый плод, надкусив его и ожидая, что упадет замертво, но ничего не случилось. Плод оказался на вкус кисло-сладким, чем-то похожий на землянику, но внутри его был небольшой орех. Он бросил надкушенный плод и двинулся дальше к тому месту, где были замечены избы. Продираться лесом оказалось не так близко, как он видел с дракона. Понадобилось часа три…
Поляна, насколько хватало глаз, поросла цветами, от которых рябило в глазах, и среди них он едва различил грядки, разбитые избами. Сорняков на грядках было немного, будто их и в самом деле пропалывали от сорняков. Морковные и свекольные попки торчали с кулак, кроме кабачков, огурцов и помидор, росли в изобилии экзотические плоды и овощи, виноградные лозы поднимались вверх, цепляясь за мелкие деревца, обвивая их, как порой сорные растения, которые порой душили деревья, или за воткнутые палки, свешиваясь гроздьями всевозможных форм. Чуть дальше к реке, у озерца с прозрачной кристальной водой, которая стекала в озерцо из узорного колодца, из земли торчали капустные кочаны, достигающие двух, а то и трех голов, пузатые арбузы и дыни, и тоже неизвестные растения, о котором он слыхом не слыхивал. На поверхности озерца играли солнечные блики, а дальше вода по оврагу стекала вниз в реку.
Никаких людей на предполагаемом огороде он не увидел. Но и тут, и там в самом деле росли деревья, чем-то напоминая человека.
Избы его не ждали. При его появлении они закудахтали, отодвинувшись в сторону к противоположному краю обширного луга. Он видел их впервые, и только теперь понял, как глупо рассуждал о них. Наступи изба на него, от него не осталось бы мокрого места. Избы ничем не уступали дракону, разве что поменьше в размерах, но выше, когда поднималась на своих длинных крепких ногах над лесом. И как вообще можно было разговаривать с избами? Обе угрожающе скребли по земле лапами, вырывая с корнем маленькие деревца. Он только сейчас заметил, что они делали запасы, складывая в огромные кучи суховатые деревья. Его величество рисковать не стал, попятившись назад в сторону колодца, возле которого заметил навес и стол со скамьями, а рядом сложенную из камней летнюю печь…
Пока он рассматривал изобилие и прислушивался, не донесется ли до него человеческая речь, в озерцо с водой камнем с неба свалился орел, поджимая простреленное или сломанное крыло, нырнул и выполз на берег, отряхиваясь. Минут через десять он поднялся и взлетел, скрывшись за верхушками деревьев. Олени протопали к берегу — шли пить воду, где небольшое стадо яков и горных козлов паслись вместе, охраняя своих малышей. Лось перепрыгнул ручей, сунулся было к колодцу, но тут же пожалел об этом: огромная морда с рыжей шевелюрой поднялась из травы и рыкнула, оскалив саблезубую пасть. Лось отскочил, обиженно выставляя губу в сторону страшного зверя, удовлетворившись озерцом.
Его Величество вздрогнул и обмер, сообразив, что он покойник. Во-первых, о колодцах таких он был наслышан — его наполняло самое смертоносное орудие против вампира — живая вода… А во-вторых, тигры… Саблезубые тигры в стране точно не водились. Он боялся пошевелиться… Только сейчас он заметил, что хищники были повсюду и наблюдали за ним сотнями глаз, приставленные к каждому стаду. Эти точно не смогли бы его полюбить никогда. Волки, рыси, тигры, медведи, свора бродячих одичавших собак, кабаны… Он вспомнил рыжую лису и понял, что тут даже зайцы были под присмотром. Он уже проклинал себя за опрометчивость.
"Эх, дракона бы сюда!" — мысленно помолился он. Как вампиры и проклятая могли выживать в этом месте?
Тигр, явно заметив его, не набросился — он свалился в траву и, перевернувшись на спине несколько раз, занял сторожевую позицию, лениво рыкнув, когда мимо проскочила стая волков, сопровождая сборное стадо из всякой живности средних размеров, отрезав путь к отступлению, рассеявшись вдоль опушки леса. "Если крокодил вылезет, не удивлюсь!" — поклялся себе Его Величество, обливаясь холодным потом.
И будто прочитав его мысли, на берег вышло зеленое существо, покрытое чешуйками, вид которого заставил его раскрыть рот от изумления. Существо было на голову меньше его самого, с водянистыми глазами чуть навыкате, широким ртом и лягушачьими ногами, с широкими перепончатыми ступнями, напоминавшими ласты. За спиной у него болталась связка рыб и раков, насаженные на веревочку. Он прошлепал вдоль оврага, взглянул недовольно на Его Величество, потрепал за ухом тигра, который подставил ему пузо, направился к избам, вежливо постучав.
Дверь тут же отворилась и затворилась снова.
"Значит, чудовище и предатели засели в доме!" — догадался он, не понимая, почему не покажут себя. Он еще крепче сжал рукоять ножа.
"Водяной!" — мелькнула догадка, от которой Его Величеству стало не по себе. О водяных он слышал несколько раз от тещи, которая приезжала погостить во дворец, и от Ее Величества, которая уверяла его, что они все еще существуют. Водяные с вампирами не дружили, не умея выживать в отравленных жизнедеятельной цивилизацией озерах и реках. Ни водяные, ни домовые, ни лешие уже давно не казались вампирам на глаза, оставаясь добрыми и злыми сказаниями о далеких временах — и, очевидно, он стоял не в том месте, раз стал свидетелем необычного явления.
Его Величество посмотрел в сторону леса, откуда пришел, но путь все еще был не свободен.
Тигр, похоже, нападать не собирался. Водяной вышел из избы уже без рыбы и раков, но с подносом, полным пирогов. Снова взглянул на него холодным взглядом, протопал к реке, и, остановившись на небольшом плоту, который одним концом упирался в берег, привязанный к двум столбам, вбитым в землю, вторым уходил под воду — свистнул, поставив поднос с пирогами на плот, так чтобы вода до них не доставала. После его свиста сразу же из воды высунулись четыре прелестные головки. Его Величество ахнул, в каждой из них узнав личико свей жены. Русалки расселись вокруг водяного и со звонким заливистым смехом и едва различимыми словами принялись уплетать пироги, запивая водой из реки, черпая ее березовыми туесками, сплетенными в виде кружек, которые висели на гвоздиках на одном из столбов, в том месте, где ручей из озерца стекал в реку. "Сестры что ли?" — подумал Его Величество, подозревая, что Баба Яга родила его жену не от того, которого Ее Величество называла своим отцом. Она была вдовой, и от вампира, которым иногда удавалось зачинать ребенка, если будущая мать имела на земле душу, вряд ли смогла бы.
На какой-то миг Его Величеству показалось, что он во сне. И невольно позавидовал чудовищу и вампирам, которых проклятая земля приютила, вопреки воле Его и Ее Величеств.
"Мне бы их выставить на обозрение, как чудо!" — подумал он о избах и о водяном…
Солнце давно перевалило зенит, пора было возвращаться. Засевшие в избе, явно не желали себя обнаружить. Он медленными шагами двинулся в сторону леса в обход стада, которое расположилось на отдых. И вдруг заметил недалеко от себя тоненькое надломленное деревце, перевязанное алой атласной лентой, очевидно оставленной чудовищем, испоганившей жизнь и ему, и его жене. Лента трепетала и рвалась на свободу словно птица. Он подошел к деревцу, дернул за конец, и она легко развязалась, взмыв верх и тут же опустилась на траву, запутавшись в бледно-розовых лилиях. "Не хочет лететь!" — с грустью подумал он, наступив ботинком на ленту, оставляя на ней грязь от подошвы. Вот так чудовище испоганило все, к чему прикасалась — сколько добра пропадало!
Его Величество вздохнул с облегчением только у опушки, когда заметил, что никто на него не смотрит и не собирается броситься в погоню. Он перевел дух, еще раз бросив взгляд на поляну, которую уничтожать уже расхотелось. Кривые деревья на огороде, торчавшие из-под земли, куда-то девались. Он развернулся и решительно зашагал в сторону горы, где остались дракон и Ее Величество.
Время пролетело незаметно. Вернулся он с голубыми сумерками, которые опустились на землю вместе с прохладой.
Возле дракона теперь было не меньше полусотни человек — Ее Величество позвала на подмогу оборотней из ближайших селений. Она раздавала инструкции, как поступать, если Его Величество будет найден живым или мертвы.
— Мертвому ему ничего не будет, оживет, он же вампир! — говорила она. — Только соберите все косточки, все до единой!
Заметив его, все застыли, издавая дружные радостные возгласы. Умирать никому не хотелось. Он окинул толпу усталым взглядом, слегка усмехнувшись — жена в который раз доказала ему свою любовь, дал отбой, жестом отправляя оборотней по домам.
— Где ты был? Где ты был?! — сердито прорычала Ее Величество, внезапно вцепившись в него руками и с силой встряхнув.
Его Величество слегка растерялся: он не ожидал обнаружить в хрупкой жене такую силу.
— Хотел уладить дело миром… — оправдываясь, произнес он, прижимая ее к себе и целуя со всех сторон. Всегда помогало — гнев ее сходил на нет.
— Уладил?! Уладил?! — не сомневаясь в провале операции, обругала она его.
— Нет, но они все еще там, — ответил Его Величество, посмеиваясь. — В избах засели…
Следующие четыре дня Ее Величество занималась приготовлениями к военным действиям. Военный совет вампиров поддержал, и решили выступать немедленно. Под знамена поставили всех, кто умел держать пилу или ружье. Основная группа была собрана из людей.
— Будете пилить и жечь все, что сумеете, но это не главное! Главное, вы поможете предотвратить нападение, выжигая дорогу остальным. Будете разбрасывать по лесу и по поляне динамит, напалм и тротиловые шашки! Чтобы ни корешка от того поленьего дерева не осталось! И не обольщайтесь, все радиоактивно, все ядовито! Все перекопать, залить ядом и мазутом в три слоя!
Его Величество попытался поговорить с женой, но она лишь изумленно приподняла бровь, окинув его пренебрежительным взглядом с головы до пят.
— Если ты человек, и можешь ползать по этой земле, это не значит, что я стану позорить себя мерзостью, отдав чудовищу добрую пятую часть своего государства. Я на троне не для того сижу, чтобы земли раздавать налево и направо!
Простить ему безразличие земли, которая его стерпела, она не могла. Словно кошка пробежала между ними. Он понял, что спорить бесполезно. С другой стороны, она была права. Жить на этой земле оказалось невозможным не только вампиру и оборотню, но и человеку, если он не умел себя вести с нею корректно.
— Но я не человек, — обиделся он. — Просто, видимо, у меня есть какая-то связь, которая мне позволяет находиться в ней! Ты же сама говорила, что у нас с чудовищем есть что-то общее! Нам не так много известно об этой аномалии!
— Ты хотел сказать — плоть? — ядовито заметила она. — Которую мы с ней делим?
— Боже мой, ну с кем ты меня делишь? Не бросилось чудовище ко мне на шею, не приставало даже, сидело в избе и носа не высунуло! Но ты не представляешь, как там здорово. Там все такое… огромное… Нам бы эту землю, мы бы все государство прокормили, так что из заграницы ничего не надо было бы покупать, продавал бы сами…
— Милый, товарооборот значительно повышает наши рейтинги на мировом рынке. Мы привлекательными становимся с точки зрения инвесторов и экономики других стран, когда покупаем! Мы их нашей платежеспособностью на крючке держим, а попробуют с нами воевать, добрая треть ихних бизнесделяг своих доходов лишится! Так что мне эта земля на хрен не нужна, — отрезала Ее Величество. — Никто не станет есть отраву с этой земли! А если чудовище и предатели решили устроить нам войну, я утоплю их в собственном дерьме! Ничего, природа у нас сильная, выживет как-нибудь. Лет через пять-десять никто и не вспомнит, что тут было! Ты хоть понимаешь, что эта земля смерть несет любому из нас, из твоих подданных. Ты мне клятву дал защищать меня перед Богом и перед всем миром от всякого зла. Так защищай, время пришло!
— Я согласен, но, может, стоит изучить ее необыкновенные свойства? Или хотя бы до лета подождать, как оборотни советуют? Там есть необыкновенные растения и животные, которые вымерли уж как десять тысяч лет назад!
— До лета вся земля за горами перестанет быть нашим государством! — ухмыльнулся один из вампиров, который слышал спор.
— Послушай, что умный человек говорит! — воскликнула Ее Величество. — Что ж, мы армию не перебросим до горы? Там полюбуешься на ее свойства в последний раз! Да на кой нам нужны животные, к которым мы не приспособлены? Кому нужен саблезубый тигр?
Еще через неделю армия выстроилась напротив того места, где Его Величество вошел в землю, которую все вампиры и оборотни называли проклятой. Люди облизывались, но пробовать плоды не смели. Специальные маски и комбинезон защищали их от воздействия земли, намертво закрывая все отверстия, через которые плоды можно было сунуть в рот. А хотелось! Угоры были красными от земляники и клубники, малина сыпалась под ноги горками, сочные плоды, раздавленные кирзовыми сапогами, устилали землю, делая ее скользкой.
Командный шатер располагался чуть выше на горе, откуда Ее и Его Величества могли наблюдать за своей армией. Настроение Его Величества было хуже некуда: ах, если бы чудовище, которое он ненавидел всем своим существом, не залезла своим грязным носом в эту землю, и не испоганила ее своим присутствием, может, Ее Величество отнеслась бы к ней более разумно! Но что было, то было — он был Царем государства, и не мог полагаться на волю случая, позволив предателям уничтожать вверенную ему землю.
— Все жалеешь о той мрази, которая именовалась твоей душонкой? — ядовито заметила Ее Величество, наслаждаясь куском едва опаленного жаром шашлыка. — Забыть не можешь?
— Не смей так говорить, слышишь?! — потребовал он, ее голос вернул его на землю. — Избы жалею! Мало духовности в нашем мире. Научиться о ком-то заботиться, это ли не одна из ее составляющих? Вампирам нелегко объяснить, что заботиться надо и о тех, кто состоит из крови и плоти. Но у изб нет ни того и не другого, им нужно чуть-чуть внимания, чтобы их пироги кто-то хвалил! Я так и понял, когда ты сказала, что избы сами могут их печь. Знаешь, а ведь чудовища и вампиров, иже с ним, там может и не быть! — он вспомнил разговор с Ее Величеством накануне, и добытую в архивах литературу. — Ну, если сами они пироги пекут…
— Вампиру ни о ком не нужно заботиться, кроме себя и своих братьев и сестер. Но не в ущерб себе! Это наша составляющая выживаемости! Мы не ищем общества, мы ищем крови и удовольствия, которые есть наша пища и жизнь!
— Но доверие и терпимость между нами, не есть ли лучшее доказательство? Пример тому ты и я, — не сдавался Его Величество, наблюдая за действиями своих подданных через бинокль.
Первый ряд рабочих пилил деревья, прокладывая тропы для остальных, которые закладывали мины и бомбы с горючими материалами. Пока вампиры и проклятая не отвечали, позволяя части людей углубиться в чащу леса. Впрочем, что они могли сделать против целой армии? Оборотни далеко не заходили, вытаскивая сваленные деревья и укладывая их в кучи. Запылали костры, поднимаясь огнем до самого неба. Здесь готовили путь для захвата. С другой стороны стеной встал огонь, который поддерживали напалмом. Несколькими залпами орудий выстрели в середину земли, но понять, взорвались ли снаряды, было невозможно из-за надвигающейся грозы. Линия фронта развернулась на несколько десятков километров. Уничтожать землю решили со стороны гор, где ее позиции не так сильны, от края границы с севера и со сторону реки, за которую земля успела далеко распространиться.
— Я никогда не доверяла даже тебе! — ответила Ее Величество, искренно улыбнувшись. — Я знаю, в чем могу на тебя положиться, а в чем нет. Неужели ты думаешь, что я смирюсь с предательством изб? Да я мокрого места от них не оставлю! Сожгу, как сухую ветвь, которая не дает доброго плода!
Холодность Ее Величества, которую она проявляла с того времени, как он побывал в проклятой земле, задели его чувства и расстроили его.
— А знаешь ли ты, кто твой настоящий отец? — сказал Его Величество, рассчитывая удивить свою жену.
Вампиры, стоявшие рядом, вскинулись и пронзили его холодом. Отвернулись, сделав вид, будто не расслышали его слов.
— Я не желаю знать! — ответила Ее Величество, закрывая тему. — Мой отец был достойным и уважаемым среди братьев и сестер. — Он дал мне свое имя, свою кровь. О чем ты хотел бы мне сказать после этого, оскорбив его память?
Она была не просто холодна, теперь она была рассержена, и досада отразилась в ее лице. Одну за другой с самого утра он делал ошибки, чувствуя, что совершил очередную глупость. Да еще у всех на виду. Так горько ему было видеть, как жена удаляется от него, заставляя его страдать, в то время как он из всех сил старался быть рядом — и умереть был готов. Его величество прикусил язык: вампиры считали отцом того, кто встал над ним Святым Духом, открывая вампира себе самому и людям. Даже ему, поставившего над собой себя, было трудновато чтить память о родителях, которых не видел с тех пор, как уехал работать на шахту, считая отцом, скорее, не отца, а отца своей жены. Странно, он так редко вспоминает о них… И они не звонят… Его Величество поморщился: вспомнил о родителях он не к месту, и не ко времени.
— Может, ты перестанешь меня ревновать к чудовищу? В зеркало посмотри на себя! Кто ты, и кто она?! Ты соображаешь? Почему я, как пацан, перед тобой оправдываюсь?
Пока они препирались, небо постепенно заволакивало тучами, собирался дождь, но ветер дул как-то странно, словно бы по кругу. Стало темно и холодно. Огонь в том месте, где горел лес, начал утихать. Деревья застонали, как живые. Ее Величество привстала на цыпочки, разглядывая разрастающуюся просеку. Она уходила в лес почти на километр, Ребята работали быстро, раздвигая деревья бульдозерами и тяжелой спецтехникой.
И вдруг Ее Величество вскочила, вскрикнув, увлекая Его Величество выше в горы, туда, где стояли оседланные драконы. Его Величество обернулся и заметил, что несколько сотен оборотней бегут в образе зверей, порывая на своем пути людей и вампиров, которые осмеливались встать на пути. Дракон поймал одного оборотня и поднес к глазам, всматриваясь в его ум, который был для него открытой книгой.
— Что случилось? — крикнула она, заставляя Горынычей заслонить ее от зверей.
— Там серебро, там везде серебро! И на земле, и на деревьях, и деревья… живые!
Дракон развернул оборотня. Из его спины торчал сук, покрытый белым порошкообразным серебром. Все его тело казалось порезанным и истыканным мелкими занозами. Оборотни, вырвавшиеся из леса, падали один за другим. Лес полыхать перестал, и только кое-где еще дымился. Те, кто оставался подальше от леса, столпились недалеко от шатра, в которой укрывалось командование.
— Ты почему не сказал, не предупредил? — глаза Ее Величества пылали гневом.
— Да не было там никакого серебра! — воскликнул Его Величество, напуганный больше Ее Величества, рассматривая представший перед ним склон, усыпанный трупами, которых с каждой минутой становилось все больше.
— Ну да, с неба свалилось! Из тучки! — сквозь зубы процедила Ее Величество.
— Что? — не выдержал Его Величество, срываясь. — Ты меня обвиняешь? Меня?! Я как дурак всю неделю пытаюсь наладить отношения, а ты!… Все обернула против меня! Откуда мне знать, что у вас всех на уме, если я такой же человек, у которого отняли душу! Спроси себя, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?!
— Умри, если хочешь со своей мразью! — с дрожью и слезами в голосе проговорила Ее Величество, уставившись на опушку леса, на которой столпились люди, напуганные превращением оборотней в зверей и противодействием земли. Многие из них бросились бежать вслед за оборотнями, но раненные звери, выпущенные на волю, приметив человека, прыгали и подминали человека под себя, разрывая горло с одного раза. Ее Величество заметила, что некоторые люди воровато оглядывались и, нырнув в глубину проклятой земли, обходят ее по краю. — Смотри, как быстро люди предают! Всех перебью, твари!
— А ты хочешь, чтобы они в любви объяснились, после того как на глазах у них умирают такие же, как они? Проклятие ваше сработало! Вы же их забирали, даже имя не спрашивали, где их теперь искать собираешься? — оскалился Его Величество, заметив, что Ее Величество кусает губу — верный признак бессилия. — Объявите людям, что каждый, кто убежит с поля боя, будет рассматриваться, как предатель! Вся его семья пострадает, — приказал он, собрав некоторых оборотней, которым вменил расстреливать каждого, кто дерзнет повернуть назад или углубиться в чащу проклятого леса, скрывшись из виду. — Возьмите их в кольцо! Приведите еще людей! И приготовьте бомбы и мазут, мы ее перекопаем с воздуха!
Впервые за неделю Ее Величество взглянула на Его Величество с благодарностью. Такого Царя боялись, такой вызывал благоговейный трепет.
К людям на опушке потянулись еще люди, окруженные оборотнями, которые при приближении к земле рассеялись в линию. Люди, которые пострадали не меньше оборотней, с той лишь разницей, что от полученных ран не умирали, готовили связки динамита, поджигая и забрасывая их в глубь земли. Подвезли еще напалма, но лес не горел — ливневый дождь промочил деревья за несколько минут и прикрывал лес от огня. Низкие тяжелые черные тучи встали над лесом, раскручиваясь в огромную воронку. Снаряды то и дело сносило в стороны, на головы своих же бойцов и тяжелую технику. И сколько бы ни пытались вычислить траекторию, как только полет направлен был с учетом ветра, снаряд летел точно в цель — но без поправки на ветер, который разворачивал его будто магнитом. Часть снарядов сбивалась на лету точными ударами молний, будто кто-то шутя играл с ними в войну. Между проклятой землей и армией образовалась чистая линия фронта, образованная ветром, который сшибал с ног и откатывал врагов назад, словно бойцы и артиллерийские орудия были пушинками.
Непогоду решено было переждать. Силы увеличили, подтягивая войска и оружие. Его Величество взял управление на себя…