Ника замешкалась.
— Ника…
— Да, да! Я уже лезу, Клим.
Она неловко пристроилась у него на коленях.
— Пятьдесят килограммов, — сказала она. — Полцентнера.
— Ладно, как-нибудь вытерплю.
Ящик осел в воду. Клим сунул руку через край, — до воды оставалось сантиметров двадцать пять-тридцать. «Если волны не будет, то ничего, а то захлестнет. И крышку закрыть нельзя, голову некуда убрать».
— Хорошо бы крышку приподнять из воды и наклонить над головой. Она от случайной волны прикроет. Если ее, крышку, чем-то подпереть.
— Вот — шпага.
— Откуда?
— Тут, в ящике, за спиной лежала.
Клим подпер крышку шпагой.
— Теперь дощечку какую вместо весла, чтобы ящик разворачивать крышкой на волну.
— И мотор подвесной.
— Тоже бы неплохо… Вон, плавает что-то. Давай, подгребем.
Они стали подгребать ладонями.
— Смотри, скрипка!
Клим поднял скрипку, вылил из нее воду. Дека была разбита, но задняя сторона оставалась целой, скрипка вполне могла заменить собой весло.
— Бедный дон Мигель! — сказала Ника. — Его уже нет, а его вещи все еще приходят нам на помощь. Что там наши ребята думают? Петрович поди решил, что нас утопили.
— Почему обязательно — утопили! Скажет, похитили.
— А зачем нас похищать?
— Похищать вроде бы тоже было незачем. — Клим перешел на шутку. — Можно потребовать за нас выкуп.
— У тебя папа — миллионер!
— Мой папа — счетовод. Но бандиты могут шантажировать нашего тренера. Все же я перспективный боксер — лишнее очко команде. Тренер запросит спорткомитет…
— А я? Тоже лишнее очко?
— Тебя бандитам проще продать в гарем.
— Кое-где, думаю, имеются.
— Как интересно! А сколько за меня можно взять?
Клим перестал следить за ящиком, и случайная волна плеснула через край.
— Заговорился с тобой!
Он взял скрипку и развернул ящик крышкой на волну. Но крутые волны были редки, пологая зыбь мягко обтекала их «корабль», он только плавно покачивался.
— Как колыбель, — сказала Ника.
— Может, нам вздремнуть до утра.
— Что ты, я не усну.
— Попробуем. По системе йогов, с самовнушением. Клим завозился, устраиваясь, чтобы ему и Нике было поудобнее. Она приподнялась.
— Задавила?
— Будет тебе. Прислони голову к моему плечу — оно все же помягче, чем стенки ящика.
Ника потыкала пальцем в мускулистое предплечье Клима.
— Ну, разве только чуть-чуть.
Она пристроилась удобнее, послушно закрыла глаза и неожиданно для себя — да и для Клима — уснула. Он прислушался к ее спокойному дыханию: «Крепкие нервы у девушки, что там ни говори!» и тоже попытался отключиться: «Я спокоен… спокоен… Хочу спать… глаза мои…» и тоже если не уснул, то на какое-то время забылся в зыбком полусне. То и дело просыпался, осторожно работая «веслом», выправлял ящик и опять погружался в дремоту. Наконец у него уже затекла спина, так хотелось пошевелиться, но он терпел, не желая тревожить Нику, хотя и подумал невольно, что, пожалуй, сам он тревожится больше, нежели она.
Проснулись они разом.
Их разбудил глухой отдаленный рокот. Он не приближался, не усиливался, и догадаться, откуда он шел, не представлялось возможным.
— Слышишь?
— Какое-то судно идет в стороне, мимо нас. А где — не пойму. Звук растекается в тумане, не сообразишь.
— Может, крикнем?
— Бесполезно. Слышишь, как гремит, грузовоз какой-нибудь. Разве там что услышат.
Стало заметно светлее. Видимо, уже наступило утро, но туман не рассеивался, только стал чуть прозрачнее, видимости прибавилось на какой-то десяток метров.
— Ты спал?
— Подремал немножко.