Я наотрез отказался верить. Очевидец не верит собственным очам? А девушка, как ни в чем не бывало, корчит улыбку Драконды. Что ей, бедняжке, прикажете делать. Они всегда лыбятся, эти азиаты.
И тут референт меня просто добил.
- И никаких признаков мигрени! А? И не создает вечной проблемы еврейских женщин в расцвете сил, которым один - мало, а два - не лезут!
Референт без спросу пускает реверс и повторяет кульминационную сцену.
- Посмотри туда зорким глазом. Там еще есть люфт!
К сожалению, должен признаться в его правоте. Какая низость! Я сидел, опустошенный, не чувствуя ни боли, ни самолюбия.
- Фашисты, бляди, подонки! Мне бы ваше пособие, когда я был юношей. Скольких семейных драм я мог избежать! Люфт... Скорей бы весна.
МАРТ
Мохнатая восьмерка незнакомки с дебелой задницей в международный женский день. Канабис. Столкновение половых придатков.
Милашка лижет примата инкогнито от мужа, а у меня - вальдшнепы, гонки, флеши.
Еще горят мосты и мостовые, на которых я искал, а теперь только жду мою Тулю.
Где ты, сучара, подевалась? Их штарбэ!!!
Депрессии перекрыли наезженный маршрут. Сколько ни шмалю галлюциногенной дряни - тоска и фальстарты.
Одержимость бархатной кошелкой. Аннигиляция.
Двадцать четвертое марта. День рождения моей ебучей овечки! Сорок две розы цвета болезненных менструаций воткнул я в гильзу танкового снаряда и составил гороскоп экибаном.
Тулиньки нет.
Лакерды горячего копчения, бататы в мундире, галлон белого вина, сок манго.
Тулиньки нет.
Что теперь мне делать с новым иллюзионером "отчим", который я мечтал положить к ее ногам? С передним ведущим приводом, обогревом и тайной кнопочкой "впрыск"? Лучше бы купил нейлоновую девку-белошвейку из Санкт-Ашхабада для боди-арт покинутых гуманоидов.
Выброшенные насмарку 400 новых шекелей плюс маам.
Тулиньки нет.
АПРЕЛЬ
Сижу в "Аленушке" и хлебаю тюрю из мацы. Заворот кишок на ямайском роме.
Жду референта.
Вбегает референт.
- Не горюй! Есть в Бат-Яме наколка!
- Наколка?
- Да, наколка!
- Дать за щеку волку?
- Нет. Есть мама и дочь!
Я не стал препираться, что, мол, не варят козленка в молоке матери, только напомнил. Но референт на меня положил.
Прибегаем в Бат-Ям. Улица тех шести дней. Олимовская хавира на конченном этаже. Смеркалось.
Нам открыла дверь девка - кровь с молоком, а в глазах - два еврейских погрома с петлюровской поволокой. Махровый вариант.
Ставлю на мать в темную, хотя дочь зовут Юлинька.
В салоне сидят три румынских строительных раба на диване рядком, как подследственные. Все в кем-то ношенных пиджаках и воняют сивухой.
Референт:
- Эти козлы в очереди?
Юлинька:
- Нет. Иначе бы вас не впустили.
Референт:
- Где мама?
Юлинька:
- Она занята.
Референт:
- Почем сегодня противозачаточные средства?
Юлинька:
- Для вас - две сотни.
Референт:
- Приступим. Мишаня, отстегни лавэ.