Владимир Перемолотов
ТАЛИСМАН "ПАУЧЬЯ ЛАПКА"
Глава 1
.....В его башне было 375 ступеней. На шесть больше, чем в башне греческого мудреца Гелона, стоявшей на противоположном конце города, на Авентинском холме. Игнациус почему-то этим обстоятельством очень гордился. Он осознавал всю мелочность такого тщеславия, но ничего поделать с собой не мог. Гордился и все тут. И не только гордился. Он даже берег это чувство, сознавая, что может быть именно оно является последним оставшимся в его натуре чисто человеческим качеством. Или слабостью. Тем более, что для гордости были все основания- его гороскопы сбывались чаще, зелья сваренные им гораздо лучше чем у других вытаскивали людей с того света или заставляли покидать этот и именно к нему в затруднительных случаях захаживали купцы и императорские придворные. Хотя, кто знает? Может быть, эти шесть ступеней как раз и были главными? Может быть, именно по тому гороскопы сбывались, а зелья действовали, что он был на несколько шагов ближе к небу. Ближе к Богу. Звездное небо висело над Вечным Городом, ощутимо провисая там, где его пересекал Млечный путь. Город был темным. Он казался пустым и лишенным жизни и света. Даже Тибр, несший холодные волны в море отражал звездный свет вверх, словно понимал как кощунственно вбирать в свою воду, которую пили рабы и которая грелась в термах всего города божественный свет звезд. Зато все, чего был лишен город -жизни и света -было в небе над ним. Игнациус посмотрел вверх. Машина управления королями работала как всегда. Звезды двигались путями, ведомыми избранным и от этого движения в душах владык и простых смертных рождались желания и страсти. Они были разные, как звезды и не всем стоило помогать, открывая истины. Одних томила страсть плотской любви, других - власти, третьих - золота. Но иногда небо вкладывало в душу владыки мысли и желания размером устрашающие даже знающих пути звезд. Игнациус опустился в приготовленное кресло из ореха. Старое дерево скрипнуло, в коленях кольнуло болью. Он окинул взглядом площадку. На столе рядом, так что бы достать рукой, лежал трактат Ас-Суфи. Руки сами потянулись к "Книге неподвижных звезд", погладить старую кожу на верхней доске и он по привычке раскрыл ее, но, опомнившись, даже не взглянув захлопнул. Сейчас было не до нее. Башня, прямая как взгляд, направляла внимание Игнациуса в небо, но в эту минуту взор его не рвался к звездам, а возвращался к черной громаде императорского дворца. Маг был в смятении, и дрожь в руках выдавала его состояние. - Императрицей движет Бог - отрешенно подумал Игнациус. Он запахнул полы халата. Промозглый ветер нес сырость и холод, но он не хотел уходить с башни. Мир внизу был суетен, а сейчас ему не хотелось думать о мелком. Конечно он был маг и мог поставить магическую защиту от холода и ветра, но сквозь нее звезды виделись бы дрожащими огоньками, а он слишком любил их, что бы заставлять их дрожать. В памяти он заново переживал события последних часов. Они были неожиданны как молния и столь же сокрушительны. Три часа назад к его дому подъехал офицер дворцовой стражи, и едва дав привести себя в порядок, повез к императрице. Слава Богу во дворце еще остался Византийский церемониал представления, введенный ее мужем, Оттоном Вторым и у него хватило времени собраться с мыслями пока его трижды тщательно обыскивали. Его провели коридорами и через роскошно украшенные залы. Игнациусу уже приходилось бывать во дворце, но так далеко он не забирался. Путь по запутанным коридорам дворца Оттона Второго закончился перед дверями малого покоя. Офицер стражи знаком велел ждать и вышел. Он остался в одиночестве, но не один. Тяжелые портьеры из вытканной серебром парчи иногда вздрагивали, когда невидимый телохранитель переступал там с ноги на ногу. Игнациус огляделся. Дворец, построенный Оттоном Вторым для себя и жены, был роскошен во всем. От стен, на которые пошел самый лучший греческий мрамор до мебели, привезенной из самой Византии. Малый покой был только небольшой частью той красоты и богатства, которую молодой тогда еще император собрал под одной крышей. Тут было на что посмотреть- драгоценные витражи, один из двух знаменитых поющих механических павлинов, усыпанных драгоценностями... Говорили, что их привезла из Константинополя сама императрица. Игнациус хотел, было подойти поближе и рассмотреть его, но не успел. Феофано появилась в покое внезапно, вынырнув из какого-то тайного прохода. Игнациус не услышал даже шелеста платья. Он поспешно отвернулся от павлина и повернулся к императрице. Игнациус видел ее и раньше, но так близко - впервые. Она была еще молода, лет 30 с чистым и светлым лицом, украшенный характерными византийскими глазами. Роскошь малого покоя подчеркивала его простоту, хотя Игнациус знал, что он, не в пример своему мужу, она получила отличное образование. Одета она была просто, едва ли не проще его и маг понял, что она неплохо разбирался в людях и знает кого можно и нужно поражать богатством, а кого нет. Императрица молчала рассматривая Игнациуса, а тот стоял со склоненной головой и ждал вопроса. - Ты кто? - спросил она таким тоном, будто и вправду не знала, кто стоит перед ней. - Я Игнациус. Смиренный раб Божий. Добываю себе хлеб тем, что составляю гороскопы и толкую сновидения. - Мне говорили о тебе, как об одном из лучших прорицателей. Это так? Ее взгляд было нелегко выдержать, но Игнациус имел большой опыт общения с сильными мира сего и не смутившись смиренно поклонился. Он знал себе цену. - Может быть я не самый лучший, но один из них. Возможно меня превзойдет Герберт из Аурилака, учитель вашего сына. Или ваш дворцовый астролог, Ябудал Окта. Императрица кивнула и перекрестилась. Она села за стол, рассеянно взяла гроздь винограда, но не донесла их до рта. Ягоды качались перед ней, но она словно позабыла о том, что хотела сделать. Несколько мгновений она смотрела перед собой, потом уронила ягоды и в задумчивости прикрыла их ладонью. По глазам Игнациуса больно ударил отблеск рубинов. - Сегодня я видела сон. - наконец сказала императрица. Она не смотрела в глаза Игнациусу. Взгляд ее был устремлен в темное окно, на появившиеся звезды. Предсказатель понял что сейчас в голове Феофано заново проносятся картины сна, потревожившие душу императрицы. - Растолкуй его мне. - Сны, государыня, бывают разные. Иногда лукавый напускает такое, что .... Императрица посмотрела на него и тот осекся. Такой же взгляд был у купца Константина Перонского, когда тот пришел разбираться по поводу сгоревшей лавки. Сон свой императрица считала стоящим. Игнациус опустил глаза. - Я видела сад- начала Феофано- прекраснейший из садов. В нем все радовало глаз- и деревья, и трава и цветы. Милость Божья лежала на этом месте. Я стояла озирая его в восхищении, когда чей-то голос позвал меня. Я обернулась и увидела необычайное дерево. Ствол его был прямым и могучим. Дерево соединяло небо и землю, подпирая небесный свод и над его кроной летали ангелы. Внезапно с чистого неба прямо в дерево упала молния. С грохотом, от которого содрогнулся мир, оно рухнуло, сломав многие стволы под собой. Листья же, словно зеленые бабочки, взлетели в небо и тьма упала на сад. В ужасе я застыла наблюдая гнев Божий и долго стояла так, но в одно мгновенье все изменилось. Ударил колокол, звуком подобный грому и в небе воссиял животворящий Крест... Императрица не выдержав волнения поднялся. Игнациус поднялся следом. Волнение женщины передалось астроголу. Это было как откровение. Истинно Бог в ту ночь говорил с императрицей! - Явился откуда-то медведь с золотой Чашей в лапах и поставил ее перед сломанным деревом. Из чаши ударил фонтан огня и дерево начало подниматься! Оно встало и укрепилось, но листья по-прежнему порхали в небе и ангелы плакали глядя на голое дерево в цветущем саду. И тогда с неба спустились миллионы пауков они подхватывали листья и прикрепляли их к веткам. В одно мгновение дерево покрылось листьями и от него изошло сияние ослепившее меня... Императрица потерла рукой лоб, возвращаясь в реальность. Она молчал, но теперь Игнациус, возбужденный услышанным, решился заговорить первым. - Крест, Чаша, Колокол, Медведь, Паук- тихо повторил он- Это вещий сон, госпожа. Это символы пяти волшебных сил, заключенных в пяти амулетах. Императрица посмотрел на него через плечо. Ее глаза кольнули мага искрами света. - Ты действительно сведущий человек. Дворцовый астролог сказал мне тоже самое.
- Тогда зачем вам нужен я, Ваше Императорское Величество? - спросил Игнациус. Вопрос был лукавством. Задавая его он уже знал ответ. - Астролог рассказал мне о значении Креста, Чаши и Колокола, но он ничего не сказал о Медведе и Пауке. Феофано приблизилась к нему и теперь стояла прямо перед ним вглядываясь в лицо Мага. Он колебался. - Может ли мне теперь кто-нибудь рассказать об этом? Игнациус молчал. Теперь следовало взвешивать каждое слово. Кто-то еще скажет как сложилась судьба дворцового астролога. Может и не зря она перекрестилась, когда Игнациус назвал его имя? - Он был только астролог- на всякий случай сказал он едва заметно выделив одно слово. - Да. А кто есть ты? - Я? - Игнациус заколебался- Я мудрец. - Ты колдун. Маг! В глазах христолюбивой императрицы эти слова могли бы стать смертным приговором. Игнациус не стал давать ей повод усомниться в себе. Он размашисто перекрестился. - Нет, ваше императорское величество. Я христианин, умудренный Господом нашим Иисусом Христом. Свидетелем тому Папа, принявший от меня гороскоп. Императрица надолго умолкла. Кажется, она поверила ему. Во всяком случае, она кивнула ему, разрешая сесть. Игнациус сел. Он понимал, что ей мучительно хотелось понять означает ли это то, о чем он так долго мечтали и она и ее муж. Императрице было страшно услышать и ответ "нет" - он означал, что лелеемая мечта никогда не сбудется, как и ответ "да" - это означало тяжелую работу и неизбежные потери. Не дождавшись ни слова, ни знака маг нарушил молчание первым. - Я растолкую ваш сон так. Вам суждено свершить великое дело. Императрица молча смотрела в окно. Там была ночь, но Игнациус не был уверен, что Феофано видит ее. - Вас ждет успех в великом начинании. Вы можете объединить две великих империи в одну. Господь дает вам знак. Но для этого понадобиться мощь всех талисманов. Слова Игнациуса были тяжелы как полновесные золотые монеты. Он бросил их на стол перед императрицей. Ценность их была уже видна ей, но монеты катились и Феофано не спешила брать их в руки. Она долго молчала. Молчал и Игнациус, не решавшийся нарушить молчание императрицы.. Магу было ясно, что она принимает РЕШЕНИЕ. Она была дочерью Византийского императора и вдовой Императора Великой Римской империи. Сама судьба ее и положение толкали ее к мыслям о соединении империй. Ее покойный муж, Оттон Второй уже пытался соединить две великие империи в одну силой, но не смог сделать этого. В тот раз он смог только отвоевать себе жену. И вот теперь... Желание объединить империи в Риме не остывало никогда. Теперь она перед лицом этого ничтожного человека должна была решить пришло ли время повторить попытку. Но уже не силой, а колдовством, любовью и мудростью. - Вам по силам объединить две империи в одну.- повторил маг пробуя эти слова на язык, как пробовал приготавливаемые смеси- не получилось ли ядовитое снадобье вместо лекарства? - Для этого вам понадобится помощь всех талисманов. - Ты знаешь где они? Игнациус пожал плечами. Разговор становился деловым. - О трех знают все. Каролинги владеют... Император остановил его. - Я знаю все о Кресте, Чаше и Колоколе.... Меня интересуют что скрывают за собой образы Медведя и Паука. В глазах императрицы блестело нетерпение. Она многого ждала от ответа. Иногда Бог испытывал человека и огораживал свое "да" столькими условиями, что достижение цели становилось почти не возможным. - Это два самых древних амулета. В них заключена мощь древних мудрецов и возможно даже языческих демонов. Их сделали древние маги, сильнейшие из всех, кто занимался магией под этим небом. Местонахождение одного из них я знаю. Медведь- у Болеслава Храброго, того самого, что ваш муж назвал братом и другом империи. Я думаю, он не откажет, если вы скажите ему об этом. Императрица кивнула. - А Паук? - Не Паук, ваше величество. Правильно его назвать Паучьей лапкой.. С ней сложнее всего. Паучью лапку сделал греческий маг Арахнос, заключив в него часть силы эллинских Богов. Она находится де-то в Гиперборее, может быть у ругов, но что бы сказать точнее нужно время и усилия. - У варваров? - пренебрежительно спросила императрица. Игнациус усмехнулся. Как все непрочно и относительно в этом мире. Еще сто лет назад римляне называли предков ее мужа тем же словом. И даже интонации у них были те же. А чем все кончилось? "Горе побежденным!" - Друг Империи Болеслав Храбрый тоже до недавнего времени считался варваром. дипломатично ответил Игнациус. - Они язычники? - Да. Хотя на их землях, говорят, проповедовал сам апостол Андрей... Императрица перекрестилась. Решение созревало в ней. - Язычники! Кругом язычники! Неужели они настолько слепы? - Это не совсем так. Они давно тянутся к свету истинной веры - сказал Игнациус- и даже одна из их Великих княгинь, не так давно посылала послов к вашему мужу, Императору Оттону Второму. Спросите хронистов и вам непременно расскажут об этом посольстве. Императрица отбросила мысль о язычниках. Талисманы волновали ее куда как больше. - В чем сила этого талисмана? Нельзя ли обойтись без него? - Нельзя. Он укрепляет единство. Страну, в которой он находится невозможно разрушить или разделить. Феофано, казалось, не услышала его. Игнациус понял это и остановился. - Вас что-то беспокоит, ваше величество? - Да. Не совершу ли я богохульство, прибегнув к помощи языческих талисманов? С удивлением Игнациус заметил, что это для нее действительно важно. Он рассмеялся. - Не беспокойтесь ваше величество. Посоветуйтесь об этом с Папою. Мне уже приходилось обсуждать с ним такие вопросы и я знаю его точку зрения... Императрица кивнула, приказывая продолжать. - И мнение Святой Церкви и здравый смысл позволяют вам сделать это. Сами посудите: если воин в пылу битвы ломает свое оружие, разве не должен он воспользоваться оружием поверженного противника? А разве не пользуемся мы имуществом своих врагов, захваченных нами на войне? Императрица недоверчиво покачала головой. - Война и Вера - вещи разные. На войне позволено все. - Если бы Господь не хотел вам подать этого знака он не послал бы и сна... Игнациус вздрогнул, ветер бросил в лицо холодные брызги, и мысль из дворца вернулась на вершину башни. Ветер гнал со стороны моря волны соленого воздуха. Ночной холод забирался уже не только под халат, но и под кожу. Откуда-то снизу доносился ровный затихающий топот. Скрытый тьмой, там прошел отряд Римской ночной стражи. Пока он размышлял, стало совсем темно. Маг поднялся. Чуть слышно скрипнули колени. Несколько дней он уже слышал этот скрип, понимая, что это звуки приближающей старости, но намеренно не обращал внимания на него. Небо дало ответы на заданные им вопросы. Теперь ответы должны дать люди. Ветер забросил капюшон ему на голову. Он отбросил его и поспешил вниз. К теплу. К Шару. Под башней у него была комната для занятий магией. Он спускался быстро, может быть впервые в жизни не пересчитывая ступени- спешил. Серая стена уходила вверх так быстро, словно он летел на крыльях. Внизу было тепло, не было в помине сырого ветра, свирепствующего на площадке башни. Стояли привычные вещи и книги. Перед столом он остановился. То, что он хотел сделать, было необычно, но дело того требовало. Сегодняшнее знание не могло быть только его знанием. Императрица, сам не зная того мог дать им шанс. В жаровню полетела щепотка зеленого порошка. Запахло жареными кузнечиками, горелой костью. Дым расползся по столу, коснулся хрустального шара, укрепленного в треножнике на павлиньих лапах. Он произнес заклинание. В глубине шара поплыли золотистые искры, потом налетел вихрь из зеленых звездочек... Игнациус редко пользовался шаром, и оттого каждый раз засматривался на игру огней в нем. В этот раз получилось также. В глазах еще плавали цветные огоньки, когда в комнате зазвучал голос. - Кого еще Локи принес? В шаре, заполнив его почти полностью, плавало лицо Тьерна Сельдеринга. Он был красен, на щеках блестели бисеринки пота. Магический шар иногда искажал изображение, но все же не настолько. Что-то у него там происходило. - Ты все еще ругаешься как язычник? -притворно удивился Игнациус, стараясь заглянуть тому за спину- Почему? Ведь Совет решил, что все живущие в Европе должны принять христианство. - У себя дома я могу быть кем хочу- ответила голова- Что тебе нужно, Тарс. - Я уже давно не Тарс. Я даже не знаю того, кто сейчас бы носил это имя. Зови меня Игнациус. Тьерн посмотрел за спину, пробурчал что-то недовольно. Римлянин его не понял. - Что? - Глупая привычка менять имена каждые 70 лет. Маг пожал плечами. - Я живу с людьми. Мне иначе нельзя. Он замолчал, ожидая вопроса. Тьерн не сдержался. - Ну что там у тебя? - Есть хорошая новость для всех нас. - Какая новость? - досадливо завертел головой Сельдеринг- Вот время выбрал... Давай быстрее. У меня тут женщина. Игнациус пожал плечами. В нем уже почти ничего не осталось от животного под названьем человек. Жернова времени содрали с него то, что делало человека человеком, подчинило плоть духу, а вот Тьерн искушений плоти еще не преодолел. - Раб страстей- подумал Игнациус, а вслух сказал .- Ну убей ее и поговорим. Глаза у головы в шаре забавно вылупились. - Рехнулся? - Ну выгони- равнодушно посоветовал римлянин. Мелкие страсти уже не волновали его.- Плоть надо держать в узде. Его собеседник парировал этот выпад. - Это тебе в твои года уже не думается о женщинах, а в мои 300 такие мысли в голове не редкость. - Вымой голову. Магу она нужна совсем для другого. Он хотел быть невозмутимым, но нетерпение в нем росло. Сегодняшнее знание обжигало душу. Внутри все сжималось, от желания поделиться узнанным. Он стал настойчивым. - Выгони ее, есть разговор. Тьерн уже понял, что женщину придется отложить. Хмуря брови он отвернулся шар показал тяжелый затылок и прошептал что-то. Игнациус понял, что тот произнес слово Сна. - Говори. Она спит. Никто больше не помешает. Игнациус смотрел в глаза Тьерну и видел, как там замирает все низкое, человеческое и тот из человека превращается в Мага. В члена Совета. - Надо срочно увидеться. Есть возможность собрать все амулеты вместе.
Глава 2
Сзади донесся лязг железа. Исин оглянулся. Успел заметить красный свет факела на стене, но ее заслонил силуэт сотника. Тот присел, почуяв за спиной огонь и Исин мельком подумал, что сотник зря осторожничает- нет тут никакой засады, да и откуда они тут, засада то в этой забытой Богами пещере, но отогнал эту мысль. Сотник был опытен и лучше него, Исина, знал, что нужно делать. Чтоб найти эту пещеру пришлось перепороть мужчин в трех селениях и раздать два кошелька золота... Так что кто его знает. Мужики могли оказаться обидчивыми. За силуэтом сотника в слабом свете факела стало видно Коротконогого Шуя. Тот вытянул перед собой обнаженную саблю, тыкал в стены, словно искал потайной ход. Факел держал над головой, за ним настороженно двигались еще трое. - Не войны, а бабы! - Исин ощутил гордость, что идет на десяток шагов впереди всех. Впереди что-то случилось. В лицо ему пахнуло сухим ветрам. Он остановился. Волосы на голове зашевелились, словно все вши, накопившиеся за две недели блужданий по горам, тронулись с места в поисках лучшей доли. Сотник оттолкнул, прошел мимо. Это в чистом поле, где враг вот он - рядом, грудь в грудь, глаза в глаза ничего не страшно, а тут в темноте, оскалившейся каменными зубами, где из-за каждого угла может выскочить злой колдун, ухватить кривыми хищными пальцами... Исин задрожал и кинулся вперед. Сильная рука из темноты остановила, ухватив за горло, а лютый голос прошептал прямо в ухо: - Что встал? Штаны к земле прилипли? Под ногами сотника что-то зловеще захрустело. - Что там? - шепотом спросил Исин, боясь опустить глаза. Он хотел отступить назад, но рука на плече удержала. - Кости! - рявкнуло в ухо - Черепа младенцев и дураков, вроде вас всех... Исин почувствовал в голосе насмешку. Судорога внутри отпустила. Сам ведь знал, что разыскивают тут не людоеда, а простого мирного лекаря пещерника. Ну, может быть и не совсем простого, может быть самого лучшего в окрестностях, но все-таки лекаря, не злодея. Взяв себя в руки, провел рукой полу. Под ладонью зашелестело. - Листья - сообщил Исин сотнику- Сухие. Видно логово где-то рядам. - Всем носы в землю. Искать. - голос сотника гулко отдался от стен пещеры. Пещерник был где-то рядом, и таиться было уже не нужно. Сотник приложил ладони к губам. Слова гулко ударили в стены. - Эй, пещерник, выходи. Пещерник не внял благому совету, и тогда сотник приказал. - Перетряхнуть тут все. Он где-то здесь. Так оно и оказалось. Сотник, как и всегда, оказался прав. На его крик сбежались все шестеро воинов, бродивших в каменном лабиринте. Сотник стоял в небольшой пещере, почти касаясь головой низкого потолка. Исин подошел на цыпочках, удивляясь, что его руки висят бессильно, голова опущена. Тот стоял перед высоким каменным ложем, вырубленном прямо в скале, а там лежал, вытянувшись во весь рост, человек. Исин невольно шагнул ближе, судорожно вздохнул. Бешеная радость вспыхнула в нем и тут же угасла. Похоже, что все было зря. Этот человек когда-то был необычайно силен, об этом говорили мощные, мосластые руки. Когда-то он, наверное, был очень красив. Не так давно он был и очень стар. Но теперь он или уже был мертв или умирал на их глазах тихо, как догорает лучина. Его глаза были закрыты, лицо искажено странным страданием, более сильным, как показалось Исину чем просто боль. Он был таким, как его списывали люди. Длинная борода закрывала грудь и живот, на впалой груди он скрестил восковые длинные пальцы. Лоб высок, вообще человек выглядел так, как должен был, по мнению Исина, выглядеть герой или Бог. Глаза старца были зарыты. - Он? Никто не решался подтвердить это. Все молчали, пока Коротконогий Шуй не нарушил тишину. - Другого-то все равно нет. - Только, похоже, он понадобился Богам немножко раньше, чем княжне... Сотник сбросил шлем. Свет отразился на бритой на голо голове, когда он наклонился к груди пещерника. Каждый из тех, кто был рядом, затаил дыхание. Было ясно, что поиски закончились. Они нашли то, что искали, но что же лежало перед ними? Человек или труп человека? Сотник поднялся. Лицо его пряталось во тьме. - Падаль- выругался сотник- Не дышит... Сердце Исина сбилось с установленного Богами ритма, но в голосе он не уловил отчаяния. Сотник поднял руку. В воздухе звякнул металл, вплетенный в кончик плетки. Рассеченный свинцом воздух охнул на груди отшельника. Рубаха лопнула, обнажив худую грудь с резко выступающими ребрами. Исин ожидал увидеть кровавый рубец, клочья кожи, но ничего этого не было. Плеть свистнула еще раз. Рубаха лопнула в другом месте. Сотник часто задышал. Плеть замелькала в воздухе и на камни посыпались ветхие как труха лохмотья рубахи и клочья седых волос. Через мгновение борода пещерника укоротилась на половину, а от рубахи ничего не осталось- она висела грязными клочьями, как пыльная паутина на засохшем за зиму пауке, но на груди не осталось и следа от неистовства сотника. - Святой человек- благоговейно сказал кто-то из простых воинов. - Святой....- фыркнул сотник- Перед Богом всю жизнь на брюхе ползать- любую шкуру выдубишь... Но это были только слова. Сам он пораженный не меньше других смотрел на грудь лекаря. О! Сотник был мудр. Его не могли свалить ни чужие богатыри, ни отчаяние.
- Факел ниже! Факелы опустились, окружив пещерника светом. Привычным взмахом руки сотник вынул саблю. Вид обнаженного металла в руке сотника заставил всех подобраться. Примериваясь, он дважды взмахнул рукой и только после этого с силой опустил оружие на грудь старца. Сабля жутко свистнула. По рукам сотника пробежал свет, обрисовывая выпуклые мускулы силача. Кожа лопнула с таким треском, словно раскололся переспелый арбуз. Исин прищурился, ожидая кровавого фонтана, но уже не удивился, когда ничего этого не произошло. Сотник встал перед ложем на колени. Если лекарь жив, то кровь должна подтвердить это. Исин тоже склонился над телом. Рана на груди старца на их глазах темнела, наливаясь кровью. - Жив! Не мог он сдохнуть, если в его помощи нуждается княжна. - пробормотал Шуй. Голоса повеселели. Все хорошо знали, какой крутой нрав у Чичак и каждый представлял как их встретили бы в случае неудачи. - Выносите его - скомандовал сотник. Тело лекаря аккуратно положили на сложенный вдвое плащ. Подчиняясь команде, четверо воинов подхватили его за углы и быстро пошли к выходу. Сотник шел впереди. Его факел освещал дорогу идущим. Исин плелся сзади, стараясь не терять из виду факел. Заблудиться в этом каменном лабиринте, где ходы расходились, сходились и снова расходились, чтоб уже больше никогда не сойтись ничего не стоило. Как и все тут он не любил гор. Камень, обступавший со всех сторон, скрывал опасности, да и сам был опасен, и люди ждали, когда над головами откроется небо. Уже у выхода сильный порыв ветра сбили пламя с факелов. Темнота заставила прибавить ходу. Сразу же у выхода пещерника положили на землю. Исин наклонился, надеясь, что тряска и ветер верили его к жизни, но ошибся. О том, что лекарь был еще жив, говорил только кровоточащий порез на груди. Исин коснулся капли пальцем. Замерзший палец не ощутил тепла. - Кровью ему не истечь - сказал сотник - но что заботливый -это хорошо. Он кивнул на кучу хвороста. - Разведи костер. Исин выкресал огонь, раздул искорку среди сухого мха. Красноватые язычки начали лизать желтые как мох сучья. Осмелели, вгрызлись, сучки затрещали как сахарные косточки на крепких зубах пса, взвились первая искорка. Войны суетились рядом, пытаясь подкладывать ветки, сотник осторожно, стараясь не обжечься, положил старца в огонь.... Это было страшно, но перечить никто не посмел. Сотник был не только старшим, но и самым опытным. Ужас святотатства пробежал по их спинам. Коротконогий Шуй, грамотный и кое-что повидавший в этой жизни, переступил с ноги на ногу и скрывая страх озабоченностью, сказал: - Если он мертв, то душа его назад не вернется. - Он жив - сказал Исин сквозь зубы. - Но если он жив и его душа сейчас разговаривает с Богами, то будет ли он нам благодарен, если мы отвлечем его от этой беседы? Ответить на вопрос никто не решился. - Вы все слышали - он был великий волшебник. Он произнес это как предостережение. Огонь поперхнулся телом отшельника, стало темнее, но спустя несколько мгновений язычки пламени, словно оранжевая трава выпростались из-под тела, потянулись вверх. Свет идущей от углей, казалось, поддерживало тело в воздухе. Поднятые горячим током волосы старца вспорхнули вверх, затрещали, и тут же вспыхнули, превратив голову и грудь в облако огня. Исина передернуло, но рука сотника не дала страху овладеть телом. На их глазах огонь разноцветными перьями охватил пещерника, сделав его похожим на яркую птицу, что живут в дальних странах и, говорят, в раю. В воздухе прозвучал отчетливый треск, словно пальцы огня рвали тело старца на части. - Сгорит - ахнул кто-то. - Если живой, то нет. -Убежденно сказал Исин - Ну а если мертвый,... то туда ему и дорога. Дым выедал глаза, мешая видеть. - Живой - сказал вдруг сотник. Тело в костре дрогнуло. Возвращенная в тело душа вонзилась в него как копье. Тело старца изогнулось, Худые ладони с тонкими пальцами сжав угли, разбросали их вокруг огня. Рядом, почти у самого уха Исина обиженно взревел Шуй. - Тащите же его, а то, не ровен час, сами сгорим! Он начал осознавать свое существование частями. Плоть, о которой он еще не знал, обозначала себя болью. Каждая клеточка в нем вопила, требовала внимания и жалости. Он не понимал что он и где он, не понимал даже когда он. У него не было ни зрения, ни осязания, не было вообще никаких чувств, кроме боли. Он не знал своих границ, он был бесконечен и от того в нем волнами перекатывалась бесконечная боль, сотрясая разум, словно прибрежную скалу. Он поймал эту мысль, наслаждаясь самой возможностью мыслить. - Скала? - подумал он.- Я скала? Что-то внутри воспротивилось этому, но заставило его ощутить себя чем-то более плотным, чем бестленная мысль. Боль нахлынула новым валом, перекатилась через него. Он взмахнул руками, защищая голову... - Голова? Руки? Едва он мысленно произнес эти слова, как все стало на свои места. Он вспомнил, какой он. Боль не стала меньше, но перестала быть безграничной. Она осталась в границах отведенных ей Родом. В его руках, ногах, теле... Человек знал для чего эти части тела даны ему, но попытался шевельнуться, как боль прыжком настигла его. Словно огненный хлыст она начала виток за витком накручиваться на него, подбираясь к сердцу. Человек закричал. Теперь он знал, что у него есть рот. Крик уходил вверх, в бесконечность, туда, откуда нет возврата...Угловатая тьма вокруг шевелилась. Ее плиты сдвигались с грохотом, крушившим все, что было рядом. Тьма над ним раскололась извилистой трещиной. Оттуда яркими радужными струями потек свет. Он рванулся туда всем своим существом, инстинктивно понимая, что там спасение и определенность. Было чувство, что он словно выплывает с большой глубины. Мир вокруг светлел, делаясь осмысленным. Чем ближе был свет, тем легче ему было. Боль отпускала, оставаясь позади. Он сделал еще одно усилие. Мутная пленка, закрывавшая мир лопнула и он, наконец, понял, кто он такой и назвал себя. - Я - Избор! Глаза открылись. Над головой его висел полог. По голубому полю вились стебли цветов. Яркие пятна привлекали внимание, и он попытался сосредоточиться на них. Последнее, что он помнил- это камень над головой. Пещеру. То, что он сейчас наблюдал, пещерой быть никак не могло. В нем пробудилось чувство опасности и уже не покидало его. Что случилось. Что-то... Он не чувствовал силы ни что бы подняться, ни что бы сообразить. Глаза ворочались, выхватывая куски обстановки. Яркие пятна складывались в картину. Ноги дернулись в попытке встать, но... Сил не было даже на то, что бы пошевелиться. Зато стало понятно главное. Он был жив. Он понял это и заплакал. Он был готов закричать как новорожденный, но язык не повиновался ему. Слезы прочертили дорожки с уголков глаз к скулам. Быть живым было больно, но вообще-то не плохо. Он попытался шевельнуть губами, но губы не слушались. Пока в нем шевелилось очень и очень немногое- глаза и мысли. Он поочередно, словно двери в большой мир, закрыл оба глаза. Избор отчаялся разобраться, где же он и тогда стал думать, почему он тут. Скрип снега под ногами...Звяканье металла, задевающего камни... Мороз подкалывает тело под шубой, холодит кожу... Ледяные крупинки секут лицо... Потом в памяти всплыли камни, нависшие со всех сторон... Нет. Последним был не камень над головой, а глаза пещерника. Усталые, тусклые, полные боли и участия. Избор не помнил времени, помнил только, что однажды пошел на поиски отшельничающего в Рипейских горах волхва. Говорили, что он очень хороший лекарь. Избор знал, что больше всего на этом свете люди ценили свою жизнь и чужую смерть, и поэтому у такого должно было быть не мало полезного добра, вроде серебряных монет и золотых украшений. Растрясти такого жирного гуся было бы большой удачей. Всю осень он искал его и вот наконец-то... Новые слезы прочертили соленые дорожки по щекам, и исчезли. Он вспомнил, что было дальше. - За что же он меня так, Светлые Боги? - спросил человек внутри него. Человек заплакал, но слезы выкатились из глаз Избора. - И чем? - это был уже вопрос война. Пещерник, не смотря на холод, пронизывавший пещеру, был полугол и бос. Грязная, до колен, рубаха оставляла на виду босые ноги. Рядом с ним, не давая тепла, сиял маленький, чуть больше земляничины, шарик. Он вспомнил, как удивившись, потянулся к нему рукой, и пещерник отвел ее... От этой мысли рука, как и тогда, дрогнула, двинулась вперед. Избор понял, что может двигать и ей. Несколько мгновений он двигал мизинцем, наслаждаясь самой возможностью делать это, а потом подумал. - Что ж, значит одну руку он мне, все-таки оставил. Это хорошо. Он был воином и знал, чего стоят его руки. Избор перерыл там все что мог. Перетряс оба мешка, что нашел под ложем пещерника (трава, трава и только трава!). Не найдя ничего более он начал грозить. Рыжеволосый пещерник приобщенный мыслью к Богам сидел перед ним безучастный к словам. Они отскакивали от него словно плохо заточенные стрелы от хорошего щита. Избор... Конечно, он грозил и даже обнажил меч. Меч! Это было слово-ключ. Он все вспомнил. Хоть войну и не пристало отчаиваться, но у каждого были минуты слабости, когда опускаются руки. Когда он понял, что ни одно из сказанных слов не тронуло пещерника и добром тот ничего не отдаст, его рука опустилась на рукоять меча. Он должен был догадаться, что это не простой лекарь. Должен был, но не догадался. Злоба душила его, искала выход, и он уже не соображая что делает, обрушил стальной удар на светоч пещерника. Больше в памяти не осталось ничего. Ни вспышки, ни света, ни звука. Мир пропал, словно этот удар отрезал его от мира живых. Настала ночь. Он попытался вспомнить еще хоть что-нибудь, но это усилие забрало последние силы... Он, кажется, уснул. Во всяком случае, мир вокруг него пропал, а потом изменился. Цветы над его головой отцвели, и теперь над головой змеились драконы. Кольца их тел взблескивали чистым золотом. Он не успел оглядеться. Рядом раздался голос. - Ты пещерник? Сон вернул силы. Он шевельнул губами. На них еще ощущался вкус меда. Избор вспомнил, что значит слово "голод". Тело казалось пустым и легким. Где-то рядом прожужжала муха и он проводил ее голодным взглядом. - Ты пещерник? - повторил голос. Муху было видно, а вот говорящего - нет. - Покажись - прошептал Избор. - Лекарь? Откуда-то сбоку появился бритоголовый человек. Рассматривая его, Избор задержался с ответом. Бритоголовый выжидательно смотрел на него, поигрывая плетью. Сам-то он ни волхвом, ни лекарем он конечно не был. - С такой то рожей только в волхвы - подумал Избор. Он и сам в волхвы не записывался и поэтому легко мог догадаться, что перед ним воин и воин не из слабых. Бритоголовый был им от сверкающей макушки до кончиков сапог, на которых блестели полоски кожи, вытертые стременами. Грудь бугрилась мускулами, пышными, словно девичьи груди, плечи, покатые как гранитные валуны, выпирали из кожаной безрукавки. И еще было видно, что у него совсем не было терпенья. Пальцы комкали мягкую кожу плетки, сгибая ее пополам. - Ну? - Скажешь "нет" - ведь убьет.- Подумал Избор. Случайно воскреснув, он уже не хотел вновь погрузиться в небытие. Лысый был прост, как лавка, на которой сидел. Избор уже чувствовал, какого ответа он ждет, но молчал, хватая воздух пересохшим ртом. Это давало возможность подумать. - Коли он тут самый умный, то если назовусь волхвом, - соображал он- проверять некому будет. Своего волхва, похоже, тут нет... - Так ты волхв, или христианский святой? - Я святой? - неприятно удивившись подумал Избор. Так его еще не обижали. Видывал он христианских святых, живших в монастырях под Царьградом, под сильной рукой базилевса, но никогда и подумать не мог, что будет похож на одного из них. Даже если смотреть издали. - А разве похож? - прошептал он. Но от него ждали не вопроса, а ответа. - Значит ты волхв - утвердительно сказал лысый. Он повернулся к дородной женщине стоявшей чуть поодаль и сказал. - Он самый. То, что нужно. Зови Чичак.
Глава 3
Бритоголовый встал, освобождая место. Вместо простецкой лавки, на которой он только что сидел, слуги внесли украшенное резьбой кресло. У Избора екнуло сердце. Это вполне могло быть началом неприятностей. Если на простой лавке сидел простой как эта же самая лавка воин, то на таком кресле должен сидеть... Он глубоко вздохнул, собираясь по необходимости или драться, или потерять сознание. На всякий случай он закрыл глаза, ловя ушами тяжелую стариковскую поступь, но услышал только шелест материи. Избор ждал старца, но приято ошибся. Пришла женщина. Она села рядом с ним, так, что бы он, не кося глазами, мог ее разглядеть. Женщина молчала, собираясь с мыслями, молчал и Избор. Оно и понятно. Вот уж кому-кому, а ему говорить было совсем нечего. - Прости великий, что оторвали тебя от благочестивых размышлений, - наконец сказала она - но нам нужно твое умение, пещерник. Мы много слышали о нем от жителей этого края. Такое начало Избору определенно понравилось. В нем нуждались, а это значило то что, скорее всего, сразу его не убьют, а сначала попробуют договориться. Он посмотрел на женщину уже не как на врага, а как на...женщину. Богатая одежда не скрывала упитанной фигуры. От нее пахнуло чем-то удивительно приятным- молоком, медом, жареным мясом. Глядя на молочно-белую кожу и приятные для глаза выпуклости, Избор толчком ощутил огромное, почти животное желание. В животе скрежетнуло, словно там камень ударил по камню. Запах вкрадчиво, через ноздри заполнил все его существо и, не имея ничего другого, брюхо занялось им. - Мяса дайте- грубо сказал Избор, за неимением еды заталкивая в брюхо запах и слюни- Поесть... Разговоры потом. Звякнул колокольчик, и желания Избора начали исполняться. Перед ним появлялись блюда с мясом и зеленью, кубок с чем-то шипучим. Запах съестного ударил по ноздрям. Он по-звериному заворчал и набросился на еду. Первые несколько мгновений ему казалось, что даже ворчание не могло заглушить гулких ударов, отдающихся внутри него эхом, когда первые, еще не пережеванные куски мяса упали в пустоту желудка, но потом все наладилось. Колокольчик в руках женщины звенел почти непрерывно, и с той же волшебной скоростью, что блюда появлялись перед ним они и исчезали в его желудке. В дело пошло все- и рыба и птица и овощи и фрукты. Утолив первый голод, он стал разборчивее, ел уже не все подряд, а с выбором. Осматривался, давая работу не только брюху, но и голове. Нужно было готовиться к разговору. Его не торопили, только с удивлением смотрели, как пустеет стол перед ним, наверное, приписывая это его волшебной силе... Пока он ел, никто не проронил ни слова. Они молчали, словно надеялись, что пещерник прочтет их мысли или что он в своих размышлениях о Высоком и Вечном уже подумал об их неприятностях и прямо сейчас даст ответы на все вопросы. Но Избор благоразумно молчал, потому что читать мысли еще не научился. - Что им от меня нужно? - соображал, обсасывая кость - Что я умею? Мечем махать... Дружиной командовать могу. Так ведь у них таких своих, наверное, хватает. Жизнь его нельзя было назвать скучной. В ней всегда было место драке или благородному поединку. Он владел мечом, булавой, копьем, метательными ножами, стрелял из лука. Мог биться и пешим и конным, в строю и один на один, но все это сейчас было бесполезным. Тем, перед кем он сидел, нужен был не воин, а волхв. То есть совершенно другой человек. Наконец он откинулся назад и блаженно закрыл глаза. В набитом брюхе кишки, словно волки, бешенные от зимней бескормицы, грызли мясо. А в голове вертелась мысль, что в этом мире проходит все, в том числе и желание хорошо поесть. Все еще с закрытыми глазами спросил. - Ну, что у вас? Просьбы, пожелания? Требовалось от него не так много. Только это не имело, к сожалению, для него никакого значения. Так как он не мог сделать даже такой малости, что была нужна этим людям. Нужно было вылечить человека. Княжну. Он открыл глаза. - От чего? Была у него слабая надежда, что у этой княжны колотая или рубленая рана, ну может еще вывих или перелом... Приходилось все-таки пользовать. - Хороший вопрос. -сказал бритоголовый- Если на него ответишь, считай на половину вылечил. - Замолчи, Ханукка- оборвала его женщина. На Избора она смотрела осторожно, с опаской. Он почувствовал, что женщина боится его. Не как мужчину- рядом стоял Ханукка- а как часть той страшной и непонятной силы, которая превосходила по мощи власть князей и каганов и от которой и Ханукка не защитит. Он посмотрел на нее. Она побледнела, часто задышала, коснулась какой-то безделушки на шее, наверное, отгоняя злых духов. Избор усмехнулся. - Я ваших княжон не портил. Что мне ее лечить? - А кому? Ханукка подошел поближе, заслонив женщину. В глазах его запрыгали гневливые огоньки. Уыважения к волхву у него не было никакого. Такой разговор был ему не по нутру. - Я тебя для того и из норы вытащили, ведун, чтоб ты княжну пользовал. Он подошел так близко, что Избору, что бы оглядеть его от одного плеча до другого ему пришлось повернуть голову. Хазарин был здоров звериной силой, плечи бугрились мышцами и старыми шрамами. От него пахло крепким лошадиным потом, дорогой, раскисшей землей. Он пах свободой. Волей. Избор судорожно сглотнул. Другого пути у него не было. - Ладно. Помогу. Женщина облегченно вздохнула, и он поспешил добавить. - Только не сейчас. - Сейчас.- жестко сказал Ханукка- Вставай, пойдем к княжне. - Да я сейчас не то, что рукой - языком еле шевелю. Мне надо в силу войти, а то я вам такого наколдую- отказался Избор. - Отъемся и сбегу - подумал он- Мало ли дел у волхва в дальних местах? Травы набрать или камней... Под деревом посидеть, подумать. Ханукка словно почувствовал его мысли. - Ты, пещерник, не входи в нее, а бегом вбегай. Бритоголовый недобро щурился. Похоже было, что он тоже начал разбираться в Изборе и увидел в нем не колдуна и знахаря, а подобного себе война. Избор запоздало вспомнил, что единственный волхв, которого он знал, обходился в обед горстью семечек. - Это кому лучше? - спросил он, принимая вызов. - Тебе, однако. А плохо пойдешь - плетью погоню! Он засмеялся, и вместе с ним засмеялись все, кто был рядом. Кровь бросилась в голову Избору. Мясо в брюхе будило силу и гордость. - А в жабу? Ханукка не растерялся. Он даже, кажется, надеялся на такой ответ. - А в морду? Избор осекся. Дурная сила от мяса уже вошла в кровь и творила с ним все что хотела. Удаль бойца, а не мудрость волхва вела его прямиком к неприятностям. Воинский подвиг, коего так жаждало съеденное мясо, можно было совершить прямо не сходя с места. Хоть сейчас. До Ханукка было рукой подать. Перед глазами Избора туда-сюда покачивался кончик хазарской плетки. Чуть выше нее висел его кулак, размером и цветом походивший на плетеное из не ободранной лозы древлянское лукошко. Он выглядел не менее внушительно. Особое с корзинкой сходство доставлял узловатый большой палец, оттопыривающийся на вроде ручки. Драться с ним сейчас означало дать хазарину убить себя. Избор не испугался. Он только правильно все взвесил. Откинувшись назад, твердо сказал. - Десять дней. Не меньше. А потом лечить начну. Он зашлепал губами, словно хотел еще что-то сказать, но не мог. Женщина, перебарывая страх, наклонилась к нему, и он прошептал. - Наружу... Вынесите меня наружу... Воздуху. Пора было осмотреться и начинать готовить побег. Женщина кивнула. Его подхватили и чуть не бегом вынесли наружу. Он раскрыл глаза пошире и тут же захлопнул веки, словно получил обухом по лбу. Сразу же за порогом начиналась весна. Для него это было странно. Он попал в нее сразу из поздней осени, и ему еще предстояло разобраться, одну зиму он пропустил или несколько. Лагерь стоял посреди поля, и ветер кружил по нему запахи подсыхающей земли. Вокруг стояло несколько шатров. Чуть поодаль у оврага заросшего кустами стояли повозки. Лошадей он увидел только трех, но это ничего не значило. Где-то рядом, верно в овраге, должны были быть еще. Судя по шатрам и повозкам хазар должно быть около трех десятков. Сила. Избор поскреб голову. Что их выгнало в путь в такую пору? На Руси это было время спокойствия. Снег стаял и вместе с ним сгинули санные пути. Проторенные по руслам рек дороги превратились в грязь и воду, рабочая скотина, стосковавшаяся за зиму по зелени, тянулась за каждой травинкой. Но зелени еще было мало. Тем, кто путешествовал, приходилось тащить с собой еще и корм для лошадей. Воевать без дорог и без еды было слишком накладно. Только крайняя нужда могла кого-то заставить сейчас путешествовать через Русь. Избор думал об этом сперва отстранено, а потом уже сосредоточенно. Он не хотел им зла. Все-таки они сделали доброе дело, достав его из пещеры, только вот неясно было, чем это для него кончится. Яйцо тоже достают из-под курицы, но так уж складывается его судьба, что будь у него воля и возможность выбора, то оно осталось бы лучше лежать там, где и лежало. Тем более что сам Избор совсем не был яйцом, точнее не был тем, за кого его принимали, и судьба его должна была решиться очень быстро. Волхвовать он умел только булавой и мечем. Вот это у него получалось неплохо. Он попытался сесть. Услужливые руки поддержали его спину, сунули туда что-то мягкое. Сидя стало видно, что вдалеке, у самого края земли зубрились горы. С другой стороны такой же дальней полосой землю и небо склеивал лес. Где-то за ним стоял Киев, сидел на престоле князь Владимир. - Наверное сидит- поправил себя Избор. Он так и не разобрался сколько же времени он провел в пещере. Год, два, а то и больше. - Лошадь нужна- подумал Избор- Лучше две. Оружие. Доспехи. Если все это будет, в неделю можно добраться. В небе свистнула птица. Он отвлекся, посмотрел чуть левее. - А ежели туда, то в Чернигов можно, к князю Черному. Птице в небе кувыркалась, хватала летучую мелочь. У Избора вновь засосало в животе. Рядом с ним неловко опершись на копье, стоял низкорослый, тонкий в кости хазарин. - Как звать? Хазарин покосился опасливо. Он был при мече, копье, но волшебника боялся. - Исин. - У вас от вчерашнего что-нибудь осталось, наверное? Так принес бы волшебнику... Шесть дней пролетели незаметно. Избор только ел да спал. Сила возвращалась в него мощным потоком. То ли еда, то ли это было волшебство настоящего пещерника все так и задумавшего, но жизнь возвращалась в него стремительным напором, словно разбуженный солнцем ручей. От этого по утрам он чувствовал себя лягушкой, которую надувают дети. Сила распирала его, просилась наружу. Все бы ничего, но Ханукка ходил вокруг него кругами, словно щука около карася. Это был единственный человек в караване, которого Избор всерьез опасался. Не то что бы тот был сильней, но не было в нем еще прежней ловкости. На людях он еще не вставал с ложа, но ночью, когда никто не видел, пробовал силу, проделывая то, чему сам учил дружинников. На четвертый день бритоголовый пришел с четырьмя войнами. - Ну что, пещерник, пойдем силу пробовать? Избор слабо пошевелил пальцами, пытаясь показать, что рановато мол, не время еще, но Ханукка не разговаривать пришел. Его подхватили и понесли к отдельно стоящему шатру. Избор его приметил уже давно. Исин, приставленный к нему Хануккой, ничего про княжну не говорил, хотя Избор и так понимал, что живет она в самом большом и разукрашенном шатре. Туда его и несли. Чем отговориться сейчас он знал и поэтому просто бездумно смотрел в небо. Потом оно кончилось, уступив место расшитому пологу. Носилки поставили на пол, женские руки подхватили его под спину, приподняли. Вокруг него стоял с десяток женщин, и с опасливым любопытством наблюдали за ним. Там были и славянки и хазарки. Эти были одеты богаче, на руках сверкали золотые и серебряные украшения. Чичак стояла в их окружении. Молочно-белая рука протянулась вперед. - Посмотри, лекарь. Вот она. Взгляд его уперся в широкое ложе. На нем лежала девушка. Косы, заплетенные по-славянски, браслеты сработанные киевскими мастерами, золотые подвески у висков... На бледном лице черными мазками выделялись брови. Губы ее были нездорового серого цвета, словно обсосанные вурдалаком. Зато грудь была хороша. Он поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, словно девушка только что быстро бежала и еще не успела отдышаться. Украшения Избор уже оценил. Еще он разглядел кончики носков расшитых сапожек. Может быть, эта девушка и не была княжной, но одета она была именно как княжна. На горле бьется жилка, синим ручейком проложившая дорогу под тонкой кожей. - И здесь весна. Между полу прикрытых ресниц что-то мелькнуло. Избор уловил быстрый взгляд. Для первого раза было достаточно. Он упал на подушку, знаком приказав вынести себя из шатра. Его отнесли, но он попал не к себе, а в шатер Ханукки. Воины поставив его из шатра не вышли, а топтались около выхода. От слов волшебника зависела и целостность их шкур. Ханукка махнул рукой, и воинов вымело на улицу. Он вышел следом отдал какие-то распоряжения, потом вернулся. Встал около выхода, за спиной Чичак. Она напряженно смотрела на пещерника. - Что скажешь, волхв? - Сперва спрошу. Кто она? Ханукка от двери бросил. - Много будешь знать... Зачем тебе это? Ты лечи... - Затем и нужно -терпеливо пояснил Избор- Знающий имя человека имеет власть над ним. Кто она? Чичак нехотя сказала. - Дочь Черниговского князя. Ирина. Что с ней? Ты в силах помочь? - Ну что ж- сказал Избор глубокомысленно. Он не спешил с ответом. Показывая что думает, двигал кожей на лбу. Чичак глубоко вздохнула и так и осталась с раскрытым ртом. Избор молча смотрел на нее прикидывая, на сколько у женщины с такой грудью хватит дыхания. Ханукка тыкал в него взглядом как копьем, но сейчас Избор его не опасался. У него уже был план, где хазарину отводилось очень важное место. Избор перевел на него взгляд, прищурился. - Помочь ей можно. Я возьмусь. Чичак осторожно выдохнула то, что вдохнула. Лицо ее постепенно приобретало нормальный цвет. - Чага нужна, березовые почки. Вина фряжского.- деловито, словно об уже решенном деле сказал Избор- Кое-какие травки... Ну это уж я сам соберу. Она что-нибудь ест? Женщина замотала головой. Избор на всякий случай сделал озабоченное лицо. - Ну? Плохо дело... Собственно говоря, все было совсем не так плохо. До княжны ему дела не было. У него хватало своих сложностей, и разбираться ему нужно было именно с ними. Главной из них была отнюдь не болезнь княжны, а Ханукка. Уже вторую ночь Избор прислушивался, как он гоняет ночные караулы. Этот службу знал. Людей своих он гонял нещадно, заставляя служить и за страх и за совесть. Он задумчиво посмотрел на него. Тот явно был тут не нужен. Следовало бы убрать его куда-нибудь подальше. Только вот куда? - Может за березовыми почками его? Он вспомнил свою первую утреннюю прогулку, горы на краю земли, лес... Хоть сейчас зелени было мало- кусты только-только выпустили первые молодые листья в нем жила память о лесе. Она поднялась в голове ароматом теплой земли, запахом сосновой смолы и вкусом малины. Запах был таким явственным, что он затряс головой. - Нет уж. Лес я оставлю себе. - подумал Избор. - В моей пещере мешок был - сказал он и не дожидаясь ответа добавил, словно говорил об очевидном- Где он? - Мешок? Не было там никакого мешка. - отмахнулся Ханукка. Он не увидел расставленной сети и влетел в нее. Избор сделал вид, что поднимается, но не удержался на ногах и рухнул назад. Язычки пламени в светильниках колыхнулись, выпустив чадные колечки. - Как это не было? Кожаный. Там травы, книги, амулеты... Был мешок! - он посмотрел на Чичак, призывая в свидетели эту разумную женщину. Уж она-то должна понимать, что без мешка волшебнику никак нельзя. Та медленно подняла руку желая, наверное сделать то, что так хотел Избор- послать Ханукку за мешком. Прямо сейчас. Ханукка это тоже почувствовал. - Череп был- вдруг сказал он- Череп взяли. Он посмотрел на Избора так. Словно ждал от того благодарности. Но тому было не до того. Он откинулся назад и побледнел. - Вот пещерник-то каков- подумал он- а я к нему с вопросами. Это оказывается он со мной еще по-божески.... А я обижался... Он поднял глаза на Чичак. Пока он думал она снова затаила дыхание. Ее вид привел его в чувство. - Череп тоже нужен- сказал Избор, отрывая взгляд от женских достоинств- но без мешка ничего нельзя сделать. И кубок нужен. Медный или серебряный. Он сжал ладонью кулак, провел пальцами по выступающим косточкам. - И побольше. Главное что бы побольше.
Глава 4
Небо было безоблачным. Избор загадал, что уйдет, как только в просвете между двумя полотнищами, закрывающими вход появиться хоть какая-нибудь звезда. В ожидании ее он сжимал и разжимал пальцы, шевелил плечами. Минуты тянулись долго и он, наконец, не выдержав, неслышно поднялся с ложа, готовый действовать. Оружия не было, но тут уж ничего не поделаешь. Приходилось обходиться тем, что было под руками. Об этом уже успел подумать днем. Он провел рукой по воздуху и натолкнулся на выпрошенный утром кубок. Пальцы скользнули по ободку. Чичак не пожадничала. Прислала самый большой... Он сунул руку внутрь, сжал ее. Кулак в кубке сидел плотно. Словно репа в земле. Качнул рукой. Кубок в кулаке приятно оттягивал ее. Избор, изредка поглядывая на отполированный бок, начал покачивать рукой, привыкая. - Не оружие, конечно- он замотал головой жалея то ли себя, что приходиться обходиться такой малостью,то ли того, кто попадется под руку- ну да в умелой руке... В последний раз он оглянулся, соображая, не забыл ли чего. Белым пятно маячил в темноте череп, оставленный Хануккой. Избор не стал брать его с собой. Он попробовал одеть его на другой кулак , но поже, что пещерник снял его с очень умного врага и Изборов кулак болтался в нем как горошина в кувшине. Ноги его коснулись ковра, нащупали сапоги. Осторожно ставя ноги подошел к выходу, прислушался. Ночь была не беззвучной. Совсем рядом кто-то засопел, зачесался и переступил с ноги на ногу. - Охраняют. - подумал Избор, а потом поправил сам себя - Стерегут. Найдя щель между полотнищами, загораживающими выход, посмотрел наружу. Сразу стало ясно, почему звезды не спешили заглядывать в шатер. Взгляд уперся в чью-то широкую спину. Страж стоял, опершись на копье, и посапывал. Вчера, когда Ханукка захватив нескольких воинов, уехал в горы, оставшиеся устроили себе праздникпили вино, играли в кости- и теперь тот, кто стоял на страже около его шатра, отходил от него. Присев на корточки Избор увидел, что под весом стражника древко копья вошло в землю почти на ладонь. Страж спал. У славян воинская выучка была поставлена очень высоко. Отрок должен был суметь подобраться к дикому гусю и выдернуть перо из хвоста. С этого гуся можно было взять не только перо. Можно было снять всю шкуру. - Жаль, что он спит не на лошади. Это было бы очень кстати. Он одним разом получил бы и оружие и доспехи. Он представил как это выглядело бы и хмыкнул. Страж встрепенулся, повернул голову, оглядывая лагерь. Там где его взгляд задержался, темнота была плотной как кожа, но кто-то там был. Изредка там взблескивал кончик копья. Самого человека видно не было, он стоял в тени шатра, а вот начищенный наконечник выдавал его. - Сколько же их? - подумал Избор - Человек семь должно быть. Не меньше. Днем в лагере сторожевую службу несли трое-четверо хазар, но к ночи Ханукка расставлял где-то в темноте других людей. Вряд ли хазарин был глупее его и Избор стал отыскивать людей там, куда поставил бы их сам. Скоро он нашел еще двоих, но остальные словно сквозь землю провалились. За спиной послышался шорох. Он повернул голову, прислушался. Маленькие коготки процокали по деревянной лавке, звякнула посуда.. Мышонок добрался до хлебной корки и захрустел сухарем. В темноте цвиркнул сверчок. Промолчал и продолжил. Мышонок ответил ему осторожным поскребыванием. - Зажились хазары на Руси. - улыбнулся Избор. - Мыши у них, сверчки... Мышиный шорох будил детские воспоминания. Большая теплая печь, запах хлеба и бабкин голос. - Не дразни сверчка, а то смерть накричит... Спину осыпало морозом, улыбка пропала с лица. Избор верил в мудрость примет. Сверчок чувствовал чью-то смерть. И дай Боги, что бы именно чью-то, а не его. Шорох у стены был не слышен. Избор его и не услышал бы, если б не мышонок. Приученный бояться всего, зверек уронил корку и побежал прятаться. Коготки его быстро процокали по лавке и все стихло. Избор в два быстрых бесшумных шага- ковер на полу глушил все звуки- добрался до стены. Сердце успело стукнуть почти два десятка раз, пока он расслышал шорох спугнувший мышонка. С той стороны стены кто-то был. Кто-то осторожный и терпеливый. У Избора мелькнула совершено дурацкая мысль, что это Ханукка, тайком вернувшийся обратно проверяет караулы, но он отбросил ее даже не додумав. Там был кто-то чужой. Можно было ставить доспехи против грыжи, что он ползет к стражнику. И уже совсем глупым был бы вопрос для чего. Избор повеселел. Жизнь становилась привычным набором нанесенных и отраженных ударов. - Развелось душегубов- подумал Избор- А вот я тебя сейчас... Он приподнял край шатра и выставил подаренный Хануккой череп наружу. Из темноты пахнуло травой, землей и мокрым холодом. Полог опустился. Теперь встреча лежачего и ползучего была неизбежна. Все дальнейшее должно было произойти само по себе. И произошло. Через несколько мгновений над его ухом раздался вой. Кричал, понятно, не череп. Тот лежал совершенно спокойно, дружелюбно скаля желтые от времени челюсти. Кричал человек. Но не долго. Проснувшийся хазарин ударил в темноту раз, и еще раз. Когда Избор выскочил из шатра, ползун уже корчился у него под ногами. Сгоряча хазарин чуть было не приколол и его, но, слава Богам, узнал волхва, сдержал руку. Он оттолкнул его и склонился над раненым. Душегуб еще жил и пытался перевернуться на спину, но копье вбитое в землю держало его, не давая подняться. По мокрым от росы металлическим бляхам, закрывающим грудь и живот, струйкой текла кровь. Избор не узнал многого, но узнал главное. - Не ваш? - на всякий случай спросил Избор, хотя и так все было ясно. Доспехи тому делали совсем в другой кузне. Хазарин замотал головой. Он смотрел на него злыми глазами. - Ну, тогда кричи громче. Он тут не последний. Страж закричал, и начиналась суматоха. Все шло так, как хотелось Избору и даже лучше. Ему оставалось только подождать, пока хазарин повернется к нему спиной, вдарить того по голове и забрать доспехи. Хазарин как чувствовал чего от него ждут, повернулся, но Избор, как только что хазарин, задержал удар. Мгновеньем раньше раздался чмокающий звук, и в горле хазарина расцвел белый цветок. Горячая кровь брызнула в лицо Избору, он отшатнулся, а бедняга выпустил саблю и забулькал как горшок с затирухой. Не дожидаясь другой стрелы Избор упал на землю. Тот час же, там где он стоял дважды треснула ткань шатра и изнутри послышалось дребезжание, от которого зачесались зубы.. Одна из стрел вонзилась в столб, подпиравший верх шатра. Он рывком перебросил тело через труп хазарина и замер оглядываясь, похожий на большую ящерицу. Лагерь уже походил на комариный рой перед погожим днем. Воины и женщины с криками бегали туда-сюда. Где-то звенела сталь и занимался пожар. Волны света от него сюда еще не докатывались и Избор подумал, что вряд ли лучник упустит возможность порыться в его карманах или в шатре и не ошибся. Он еще не успел восстановить дыхание, когда стрелок подбежал к нему. Жадные пальцы бесцеремонно полезли в такие потаенные места, что он не выдержал. Он держался сколько мог, а потом... - Щекотно- сказал Избор. Лучник отпрянул, но Избор быстрее него бросил вдогонку руку с кубком. В темноте звякнуло, лучник ахнул и беззвучно повалился на хазарина. Руке стало мокро. Избор расслабил кулак и кубок соскользнул с него. Внутри было сыро от крови. Он отбросил помятую чашу. - Сам не выпил, так других напоил. Лук оказался маленьким, непривычным для Избора, но привередничать не приходилось. Оттащив лучника за шатер Избор раздел его, не побрезговал и кисой с деньгами. Кожаная рубаха обшитая железными бляшками оказалась чуть-чуть мала, штаны чуть уже чем нужно, но все-таки это было лучше чем ничего. Теперь ему не хватало только коня. В лагере уже шла резня, горели три повозки и в их свете Избор осторожно побежал к оврагу. Он не стал спускаться на дно, а по краю побежал прочь от становища. Крики стали слабее, но свету прибавилось. За его спиной вырастало зарево. В овраге лошадей не оказалось. Избор нашел там только кучки лошадиных яблок, уже холодных, говоривших, что лошади тут действительно были да двух хазар с перерезанными глотками, еще теплых... Он посидел немного, но лошадей от этого не прибавилось, а хазар меньше не стало. Понятно, что под землю он провалиться не могли. Тогда он полез наверх. Он лез осторожно, хотя рассудок подсказывал, никого тут нет, что все, кто мог ходить, и у кого в голове была хоть капля мозгов, уже растаскивают хазарский караван. Он рассчитывал вылезти в чисто поле, а вылез на дорогу. До сих пор он как-то считал, что хазары остановились подальше от людей, но вот она, дорога, лежала у самых ног. Ему стало спокойнее. Раз была дорога, то будет и лошадь. Нужно было только немного подождать. Прошло совсем немного времени и на фоне пожара он увидел две фигуры- мужчину и женщину. Мужчина яростно настегивал обоих коней, но почти рядом с ними темнели еще три фигуры догоняющие беглецов. Мужчина оглядывался, кричал на женщину, но страх не давал ей управляться с лошадью. Поняв, что им не скрыться, мужчина хлестнул коня своей спутницы и развернулся к нападавшим. Свет упал на его лицо и Избор узнал Исина. То что он делал, было глупостью. Всадники поступили так же как поступили бы на их месте любой здравомыслящий наемник. Двое занялись Исином, а третий бросился за женщиной. Избор проводил ее взглядом. Лошадь шла неровным шагом, а всадницу бросало из стороны в сторону, казалось еще малость и она просто не удержится в седле. Избор стоял на краю дороги и никому до него не было никакого дела. Никто не бежал к нему, не предлагал так нужную ему лошадь. И дело было не только в темноте- все кто был рядом были заняты исключительно сами собой. Когда всадник, гнавшийся за женщиной, опередил его, он выстрелил ему в спину. Железные бляшки его рубахи защищали только грудь и живот, а вот спина оставалась без защиты. Доспехи эти делались, похоже, либо для храбрых людей, никогда не показывающих спину врагу, либо для бедных. Если бы у Избора был его большой лук, то с такого расстояния стрела пробила бы всадника насквозь, но пущенная из малого лука она только вонзилась в спину. Правда и этого хватило. Всадник закачался, разбросал руки и упал коню под ноги. Даже не заметив этого, женщина скакала вперед. Освободившаяся лошадь, словно понимая, как она нужна Избору, поскакала следом за женщиной. Избор выругался, но не крепко. У него был лук, к нему полная тула стрел и три всадника. Одному из них придется поделиться с ним лошадью. Хазарин вертелся змеей. Он рубился и справа и слева. Обученный конь под ним слушаясь стремян, когда нужно отступал в сторону. Сабля и два меча взблескивали в пламени пожара как молнии посылаемые богами на землю. На фоне зарева нападавшие, из-за своих шлемов, выглядели двумя силуэтами с заостренными головами и Избор, не знал кто они, про себя обозвал из "остроголовыми". Исину приходилось плохо. Он только защищался под ударами Но даже это было слишком для остроголовых. Им не хотелось ждать. Позади, наверное, уже делили добычу. Тащили по кустам пленниц и рабынь, а тут приходилось рисковать жизнью... Они повернули коней . Обрадованный передышкой Исин остался на месте. Он вертел головой, отыскивая женщину, положив отяжелевшую руку на холку коня, но то, что он считал передышкой, на самом деле ей не было. Отскочив на несколько шагов остроголовые достали швыряльные ножи. Исин понял, что это значит. Избор увидел, как он дернул левым плечом, пытаясь перебросить несуществующий щит на руку и мельком удивился тому, что он знает такой "не хазарский" прием. - Ну что, хазарин -сказал один из них- Тебя зарезать, или нож бросить, а ты сам зарежешься? Они рассмеялись. Смех был хриплым. До Избора докатилась волна крепкого мужского запаха. Они стояли бок о бок и тяжелое дыхание еще рвалось у них изнутри, но азарт боя постепенно покидал их. Теперь, когда все свелось к простому броску ножа, можно было поиздеваться. Хазарин был без щита и от ножей брошенных с пяти шагов не увернулся бы. Избор брезгливо поморщился. Остроголовые ему нравились все меньше и меньше. Хазарина следовало просто зарезать, а не издеваться. К тому же и лошади у остроголовых вроде были лучше. Исину уже ничего не могло помочь. Он понимал это и в последней слепой надежде уцелеть бросился прочь. Две руки поднялись вверх, два ножа сверкнуло в красном свете пожара. Избор вскинул лук. Он не рисковал, не стал выцеливать щель между бляшками, а выстрелил ближнему в горло. Тетива тренькнула. Пятнадцать шагов- не великое расстояние даже для маленького лука. На этот раз стрела просадила остроголовых насквозь. Они дернулись, попытались повернуться друг к другу, но древко оказалась крепким и сломалась только тогда, когда они упали . Топот хазарского коня делался все тише и тише. Лошади остроголовых стояли смирно и позволили взять себя под уздцы. То ли они тоже ошалели от всего происходящего, то ли их хозяев убивали так часто, что они привыкли к перемене их, но одна из них спокойно стояла около Избора, пока он обшаривал трупы, выбирал меч по руке, а потом и позволила влезть на себя.. Под седлом нашелся мешочек золота. Взвешивая тяжесть кошелька и разглядывая поверженных противников Избор отстранено подумал . - Вот она лень-то. За такие деньги могли бы найти доспехи и получше... Пожар позади не стихал и резня шла своим чередом. Сполохи огня освещали дорогу. Стоять тут значило гневить Светлых Богов. Человек на коне взмахнул плеткой. Дорога, как и было задумано теми, кто ее протаптывал, вела его к городу. Мысль о том, что вообще все дороги ведут в один город уже была высказана и бродила по цивилизованной Европе, но Избор о ней еще ничего не знал и от этого думал не столько о том куда попадет, а о том как бы не встретить кого в пути. Город Избор сперва принял за тучу, тяжко припечатавшуюся на краю земли, но потом разобрался что к чему.. Он пришпорил коня, хотя знал, что все это напрасно. Солнце уже давно зашло и ворота были закрыты. Факелы, искорками сверкавшие у края земли должны были освещать пустую площадку перед крепостными воротами. Во всяком случае так было бы год или два назад, но как оказалось мир изменился. До городских ворот было почти два поприща, когда Избор остановился. Увидев свет над воротами он сперва обрадовался, но потом с каждым скачком коня его начало одолевать смутное беспокойство. Ощущение подбирающихся неприятностей холодило спину все сильнее пока он не бросил поводья. Конь встал. Городские ворота были распахнуты настежь. Что-то было не так. Зарево за спиной угасло и он не боясь, что его увидят со стен спокойно смотрел на город. Почуяв свободу конь замотал головой, зазвенел уздечкой. Избор соскочил на землю. Исин не погнал бы коней в эту сторону, если б не знал, что это самое близкое поселение. Но об этом же наверняка знали и остроголовые. Скорее всего открытые ворота и означали, что этой ночью именно их тут ждали с добычей. Мельком Избор пожалел хазарина. Если бы он был умнее, то догадался бы убраться в какую-нибудь другую сторону, забиться в щель. Хотя и это не избавило бы его от неприятностей. И дураку было ясно, что остроголовые еще с ночи начнут вылавливать уцелевших хазар по всей степи. Избор с сожалением отпустил коня. Светлые Боги не зря привели его именно сюда. Он знал по опыту- самое темное место- под пламенем свечи. Искать его тут не станет никто, а когда все поутихнет, можно будет разжиться конем и убраться отсюда по добру по здорову. Это означало, что ему нужно будет попасть в город и попасть туда не через ворота. Глава5 Дверь подалась неожиданно легко, и что еще более удивительно, совершенно бесшумно. Избор бросил взгляд на петли. Там блестели капельки свежего масла. Оно даже не успело потемнеть от пыли. Кожа на лбу шевельнулась. Вряд ли это делалось для того, что бы чистить по ночам кошельки проезжающих, но все равно ухо тут нужно было держать востро. Сколько раз в жизни бывало, что берегущий свой кошелек сберегал за одно и свою жизнь. Он шагнул за порог и остановился. Брови поднялись еще выше. Избор ожидал увидеть коридор, но его там не оказалось. Вместо него там шла неширокая, шага в два галерея, а за ней, внизу, зал заставленный длинными столами. Снизу волнами поднимался слитный шум, такой плотный, словно там колыхалось море. Одного взгляда вниз хватило, что бы увидеть, что постоялый двор был богатым. - Давно не был в людях. - подумал Избор возвращая брови на место- Отвык... Заведение, в которое он только что вломился, со стороны крыши показалось ему победнее. Он вспомнил гнилую гонту, крошащуюся под пальцами, острый ужас от ощущения пустоты под ногами... Плечи сами собой передернулись, сбрасывая оторопь... На остроголовых он налетел у первой же корчмы. Едва он взялся за дверь, как она распахнулась и на улицу, едва не сбив его с ног, выскочил растерзанный мужик. Даже в темноте было видно что вышел он оттуда не по доброй воле - из разбитого носа вниз тянется кровавя дорожка. Следом за ним выскочили трое в знакомых доспехах. Увидев Избора, старший что-то крикнул на незнакомом языке. Второй окрик был уже недоуменно-злым, почти угрожающим. Избор на всякий случай дружелюбно помахал рукой. Мало ли что... Перебравшись через стену- это оказалось совсем не трудно- он первым делом сбросил с себя стянутую с лучника кожаную рубаху. Шлем он выбросил еще раньше, а вот выбросить штаны ему в голову не пришло и теперь они лучше всяких слов говорили кто он- друг или враг остроголовым. Почуяв в нем добычу более ценную старший и них походя ткнул мужичка в спину ножом и, освободив руки, повернулся к Избору. - Кто такой? - чуть картавя, спросил он, смотря ему не в лицо, а на ноги. Меч он еще не достал, только что его доставать? Вот он. Рукоять торчала над левым плечом. Избор осторожно отодвинулся. У него был кинжал, к сожалению гораздо короче меча и не менее узнаваемый, чем штаны. Рукоять у него была не как у людей- с круглым шаром на конце. Он не стал дожидаться других вопросов и рванул в темноту. Под ногами расплескивались лужи, что-то чмокало. В первом же переулке он по стене забрался на крышу и дальше пошел там.... Мир встретил его не ласково, но когда это мир был к кому-нибудь ласковым? Вылезая из материнского чрева дети кричат отнюдь не от радости. Нет, мир не менялся. Он спускался вниз, подхватывая носом запахи. Обоняние услужливо подсказывало. Медвежатина, караси в сметане... Запах гуся с яблоками пронесся в воздухе стремительным зигзагом, заставив желудок что-то неразборчиво простонать.
Выбрав стол почище, он пристроился туда. В корчме гуляли. Кто с горя, кто с радости. Люди пели, жрали, пили и целовались. Все тут было как у добрых людейчадно и шумно. Пока ждал отрока, от нечего делать медленно оглядывал сидящих людей и нашел повод для удивления. Чудно, когда в незнакомом городе тебе встречаются знакомые лица. И уж совсем удивительно, когда встречаешь человека уже записанного тобой в покойники. Напротив, у другой стены, сидел Исин и за обе щеки метал еду с блюда. В темном углу за его спиной сидел еще кто-то, но Избор не успел разглядеть кто. Принесли еду. У хазар с харчами было не плохо, и брюхо, привыкнув к хорошей жизни, требовало своего. Кормили тут не разнообразно, но сытно. За серебряную монету ему принесли гуся с кашей, кувшин с медовухой и краюху хлеба. Каша в брюхе у гуся разбухла от жира, и он начал с нее. Пока зубы делали свое дело, он краем уха ловил разговоры. Речи тут велись вполне мирные - говорили о ценах на пшеницу и шкуры, о том, что у войта дочь засиделась в девках и о недавнем проезде через город Алеши Поповича направлявшегося бить очередного супостата ожидаемого со стороны журавлевцев. О нападении на хазарский караван не говорили. Самым любопытным оказался услышанный разговор о том, что к князю приехал гость с малой дружиной, и что пришлые больно уж драчливы и многим местным уже досталось, хотя кузнец Бодрята и заезжий богатырь Гаврила уже тоже успели отличиться. Про Бодряту Избор пропустил мимо ушей, а вот присутствие в городке чужой дружины насторожило. Скорее всего, это и были те самые, кто пришел. Остроголовые. В дверях послышался шум, что-то покатилось, раздался смех, его заглушили слова команды. Избор повернулся и мысленно выругался. - Про волка помолвка... В корчму один за другим входили войны. Вояки были из старых знакомых. Одного взгляда на доспехи хватило что бы узнать тех, кто пришел. Избор сглотнул и уставился в гуся. Штаны все еще были на нем, но он даже не мог посетовать на свою непредусмотрительность- сиди он без штанов, он был бы еще заметнее. Новопришедшие заглянули сюда не для веселья, а по делу. Остроголовые с постояльцами не церемонились. Они были грубы и деловиты. То и дело в корчме слышался грохот - на верхних этажах вышибались двери, тряслись сундуки. Поиски велись не за совесть, а за страх- десятник, грозно топорща усы, стоял рядом с лестницей наблюдая чтоб никто и никуда.... Когда наверху что-то разбивалось, то лицо его кривилось, словно остроголовые крушили не чужое имущество, а его собственное. Женский визг резал воздух, заставляя его передергивать плечами, но он молчал- его люди делали дело и мешать он им не собирался. Избор, загородившись кувшином, смотрел то наверх, на галерею, то на остроголовых, бродивших по залу и заглядывавших в лица трапезничающих. В зале сидела все больше мелкая сошка -приказчики да мелкие купчики. Никто не возмущался. Все терпеливо пережидали происходящее так, как пережидали бы зубную боль, прихватившую по дороге или осенний дождь, или вьюгу. Лица их выражали тоску и понимание момента. Пришельцев не задевали. За ними стояла сила. Но не всем было тошно от этого. Под тележным колесом, утыканном свечами, гуляла компания. Мужики там подобрались как на подбор - крепкие, широкие в кости. С первого взгляда было видно, что повидали немало, и наплевать им на все, кроме того, что выносили с кухни, да девок, что ходили кругами неподалеку, поглядывая на них. Гулякам было весело, и они даже не замечали, что веселье вокруг поутихло, и по залу бродят вооруженные люди. От сквозняка колесо качалось из стороны в сторону и в такт ему качались люди за столом. Они радостно грохотали кружками по столу, орали песни, целовались... Кто-то из остроголовых подошел сзади и напомнил весельчакам, что они тут не одни. Походя, между делом он толкнул одного из них лицом в объедки и пошел дальше. Рев за столом стал тише и мгновение спустя сменился хохотом. Избор и сам улыбнулся. Мужик не понимая что случилось, смотрел вокруг, а с его лица падали куски гусиной кожи и крупинки каши. Он коснулся рукой лица, посмотрел на ладонь, соображая, что же произошло. В хмельной голове что-то забрезжило...Голова его завертелась, глаза зацепились за уходящего война. Он улыбнулся. Улыбка была странной. Избор ощутил за ней скрытую угрозу. Стирая с лица остатки каши, мужик посмотрел в спину обидчика. Избор узнал этот взгляд. - Все то же...- подумал он - Время идет, но люди не меняются... Такими взглядами мужчины во все времена измеряли друг у друга ширину плеч или искали место на ней, куда бы воткнуть нож. Ладонь мужика опустилась под стол. - Ну вот - подумал Избор- только драки не хватает. Он взглядом отыскал Исина. Тот сидел прямой, как тетива лука. Перед ним по-прежнему стояла миска с чем-то мясным, но он уже не ел. Обе руки его прятались под столом. Избор отчетливо представил себе, как хазарин сжимает рукоять кинжала, и усмехнулся. Вот уж кому драка была нужна еще меньше чем ему самому. Грохнула лавка. Гуляки за столом поспешно отбегали от стола, за которым теперь остался только обиженный. В его лице было столько злобы, что Избор понял, что теперь-то уж драки точно не избежать... Но он ошибся. Мужик не стал рвать на себе рубаху и размахивать кулаками. Словно желая всех посмешить, он приложил кулак к глазу, и посмотрел на остроголового сквозь трубочку пальцев. Это был знак угрозы. Детской угрозы. Избор расслабился и улыбнулся. Кто-то ведь должен был оценить шутку. - Драки не будет - подумал он, и ошибся... Дальше произошло нечто неожиданное. Мужик отодвинул голову и ударил по кулаку ладонью другой руки. Звук прозвучал резко, словно щелчок кнута. Люди за столами встрепенулись, кое-кто схватился за уши. Избор не знал, что сейчас должно произойти, но, по крайней мере, знал куда ему нужно смотреть. Остроголовый был шагах в двадцати от шутника. В одно мгновение он выгнулся, словно что-то невидимое ткнуло его в спину, и тут же подброшенный этой невидимой силой кувырком полетел вперед, сшибая столы. Избор проводил его взглядом. - А, мир все-таки изменился...-подумал он. Десятник, стоявший ближе других к шутнику, выхватил саблю. На лице его была написано, что он думал- сейчас требовалось спокойно обыскать тут каждый угол и заглянуть в каждое лицо, а не драться со всяким сбродом. Этого дурня следовало убрать прямо сейчас, пока он не начал драки, в которой так легко ускользнуть из любой облавы не замеченным. На помощь ему сзади него уже подбегали еще трое с короткими копьями. А вот этим-то драка была в удовольствие. Риска никакого- что могут сделать супротив воина крестьяне да купчики? А кулаки чесались, да и мошну под шумок у купца порастрясти можно... Правда десятник стоял тут же, рядом, но ведь все же видели - мужик первым начал. - Убъют- подумал Избор и начал медленно подниматься, пробуя руками столешницу, не тяжеловата ли? И тут неожиданно выскочил Исин. Черный как уголь хазарин ухватил за пояс пшенично белого русича. Тот не противился, трезвея и приходя в себя. Раскосыми глазами Исин провел по лицам посидельцев. - Нас, славян, мордуют! - с надрывом закричал хазарин- Уж нам и кабаке теперь места нет? Нет на супостатов Илюши Муромца! По кабаку пронесся вздох. В нем еще не было угрозы. Только исконная тоска по справедливости. Исин как-то очень не по-славянски завизжал и выхватил саблю. - Постружу на щепки! Никого бы он не постружил. Зайцу было понятно, что против трех копий с одной саблей не выстоишь, но тут в дело вмешалась скамья, брошенная сбоку кем-то из посидельцев. Она ударила по крайнему из воинов, и они, сбивая один другого, впечатались в стену. Это получилось так смачно, что Избор помимо воли поднялся на ноги. Настроение назревающей драки уже витало в воздухе да и сила нагулянная на хазарских харчах просилась в дело. - Эх, хоть харчи отработаю! Постою за друга!- весело подумал Избор- Кормили-то хорошо. Ничего не скажешь. Конечно, он себе врал. Хазарин не был ему ни родней, ни другом, но сила в плечах и руках бродила, словно старый мед и просилась наружу. Во всяком случае, подраться за харчи было не такой уж скверной мыслью. Он слышал, что у франков так и вообще дрались за что-то непонятное- за косой взгляд, за отдавленную ногу, за честь дамы... Исин увидел его и радостно заулыбался. Он рвался в драку от безысходности, надеясь ускользнуть в суматохе. Хазарину было страшно, а теперь увидев волхва он понял, что неприятности позади. Сабля и магия и по отдельности стоили не мало, а уж вместе... Он ударил ближайшего воина. Тот не ждавший такого напора все же успел прикрыться копьем, но сабля перерубила деревяшку, и он упал, зажимая рану на груди. Подстегнутые криком десятника лучники на галерее натянули луки. Жить Исину и тугодумному славянину оставалось с воробьиный нос. Вот тогда-то Избор крутанулся на пятке. Столешница приятно оттянула руки, но длилось это только мгновение, ибо в следующий миг она сорвалась с рук и улетела наверх, к ничего не подозревающим лучникам. Снизу было забавно смотреть, как перед ними вздыбливаются, и разлетается щепками резные перильца. Двое упали вниз, на столы, где их приняли в кулаки благодарные поселяне, а один улетел куда-то в комнаты и надолго там пропал. Теперь их осталось трое против четверых. Это уже была драка на равных. За Исина Избор не боялся. Он видел его в деле. Саблей тот, для дикого хазарина, владел неплохо. А вот обиженный славянин был не понятен. Он все еще стоял, тупо глядя на то, что происходило вокруг него, а потом вдруг ухватился за горло, и стремглав бросился к выходу. В десятнике сработал инстинкт- он бросился следом. Уже без необходимости предотвратить драку- драка разлилась по кабаку как брага из дырявой. Его людей уже разбили на группки по 1-2 человека, и озверевшие славяне колотили их, чем попало. Он побежал за ним, что бы восстановить справедливость, так, как он ее понимал. Поднявший меч должен был от него и погибнуть. Двумя большими прыжками он перепрыгнул через опрокинутые столы, поскользнулся на гречневой каше, но устоял. Спина была рядом. Уже зная, чем это кончится, он сделал еще один шаг и резко взмахнул саблей, метя туда, где шея врастала в плечи и пшеничного цвета волосы нависали над одеждой. Он делал это бессчетное количество раз и готов был заново пережить все ощущения: четкий удар, плавно замедляющий руку, треск разрубаемых жил... Не простой треск! Особый! Слышимый не ушами, а рукой. Но вместо этого руку потряс жестокий удар, словно у мужика под сермягой был тяжелый франкский панцирь. По руке пробежала мгновенная дрожь, плечо ожгло болью. Его сабля, вместо того, что бы разрубить драчуна от плеча до задницы, застряла в суковатом деревянном столбе. За другой конец столба держался местный купчик. И лицо, и волосы его были неприятно белыми, как снег, да и сам он был похож на червяка, проведшего долгую зиму в подполе. Весь он был каким-то блеклым и не броским, если б не яркие голубые глаза и не широченные плечи. Он качнул столб и саблю из рук десятника вырвало. - В спину бить- это не по нашему. - сказал белоголовый. - А я не ваш. Десятник потянулся к швыряльным ножам, что носил под воротником, но вынуть их не успел. Конец столба легко повернулся и стремительно приблизился к лицу. Он уклонился от удара, но не от судьбы. Второй конец столба подловил его движение и достал точно в лоб. Отброшенный ударом он отлетел к стене и затих там, пачкая кровью стену.
Глава 6
Отбросив не нужный уже столб, Избор вышел на улицу. За дверью было безлюдно, только у крыльца шумно дышал белоголовый поселянин, затеявший драку. Он давился свежим ночным воздухом, крутил головой и привычный к таким вещам Избор все понял. - Перепил-... сочувственно подумал Избор и на всякий случай отодвинулся подальше. -Пить не умеет, драться не умеет... Сейчас еще и крыльцо облюет. Зрелище это было грустное, и он отвернулся от него. Ночь продолжалась, да и жизнь еще не кончилась. Облака плотно занавесили небо, и луна просвечивала сквозь них размытым пятном величиной с арабскую драхму. За спиной гулко ухало, люди радостно вопили, убивая друг друга. Из темноты выскочил остроголовый, но какая-то сила не дала ему взбежать на ступени и утянула обратно. Избор покачал головой. Это была настоящая жизнь. Он вдохнул холодного ветра и аккуратно закрыл дверь в корчму отгораживая себя от бушевавших там страстей. На душе было спокойно. Драка пошла ему на пользу. Мясо на плечах полыхало приятным теплом, кожу на руках пощипывало. Избор провел ладонью по ладони. Там остро кольнуло. - Занозы- улыбаясь подумал он. Жизнь прочно входила в знакомую колею. Косясь взглядом на томящегося с перепою мужика он тронул кису. Там глухо зазвенело. Деньги пока были, но все равно рано или поздно к какому-то берегу прибиваться придется. - Сколько же я там пролежал? - в который уж раз кольнул его одна и та же мысль. Он сошел со ступеней, посмотрел в небо. Облака неслись, разглаживая пятна на луне. Чуть ниже нее над корчмой чертила кругами небо большая черная птица. Глаза зацепились за нее как за что-то необычное. Он всмотрелся внимательнее. Лебедь как лебедь, только черный, словно вылетел в небо сквозь печную трубу. Глаза следили за странной птицей, а мысли бежали своим чередом, стараясь определить его ближайшее будущее. Он был воин, наемник, и жизнь свою обеспечивал службой тому, кто платил. О своей дальнейшей судьбе он не особенно беспокоился. Умелый воин в этом опасном мире нужен был всем и везде. Даже в этом городишке. Были и другие пути, конечно.
Можно остаться вольным, поискать приключений или выгоды. Или того лучше пойти в разбойники... За спиной скрипнула дверь. Он повернулся, готовый ударить, но разглядев опустил руку. Из корчмы вышел Исин. За собой он тащил женщину. Вместе с ними из корчмы вылетел бодрящий шум драки. - Кому же там драться? - подумал Избор- Все вроде тут.. Избор персчитал в мыслях всех остроголовых, кто заглянул в корчму, насчитал восьмерых... - Ну прямо как дети.- подумал он- Столько народу а семерых зарезать не могут. Народ, что ли измельчал? Хазарин косо посмотрел на поселянина, но тот не обратил на него внимания- был занят собой. Тогда гордый сын степей уперся взглядом в Избора. - Хорошо дерешься, пещерник. Это была не похвала. Это была оценка. Избор, не спеша отвечать, оглядел его. Он поел, подрался, причем не его побили, а он побил, да и вдобавок совершил доброе дело- спас и хазарина и его женщину. Он спокойно разглядывал их, вполне готовый принять увесистый кошелек, или на худой конец выслушать слова благодарности. Только вот к сожалению, во взгляде хазарина, ее не было, как , впрочем, и кошелька в руке. Тот смотрел на него словно на лошадь, попавшуюся под руку в самый подходящий момент. Умный, сильный, уверенный. Как раз то, что нужно. - Я видел как ты дрался. - повторил он. - Ты должен мне помочь! Избор усмехнулся. Для этого все было просто. Он был воин, и этим было сказано все. Ну, почти все. Все, кто не носил меча, были ему должны. Так было везде, где бы он не бывал- в Византии, у саркинозов, булгар... Имевший меч длиннее чем у тебя всегда считал себя правым, а уж если у него меч был, а у тебя нет... - Я у тебя не одалживался- спокойно возразил Избор- Почему же я тебе должен? Хазарин махнул рукой. - Ты не понял, пещерник. Это не даром. Большие люди отблагодарят тебя, дадут золота. Он смотрел в его глаза с уверенностью человека, сделавшего предложение, от которого никто не откажется. Ведь у него был меч. Но Избор глядя на него, видел в нем совсем другое. Еще не остывший от схватки он видел больше, чем хотел показать хазарин. Как опытный воин за поступками противника видит задуманную им хитрость, так и он видел за этой гордой напыщенностью степняка обыкновенный страх. Страх и отчаяние. То, что было написано на лице хазарина, другим словом назвать было нельзя. Забывшись, тот даже ухватил его за рукав. Избор выдернул его из хазарских пальцев и очень серьезно предложил. - Пусть они отблагодарят кого-нибудь другого. А я уж переживу как-нибудь... От зависти точно не помру, можешь быть спокоен. Он грустно вздохнул и добавил, разрушая последние надежды хазарина. - Может как-нибудь выберешь время, найдешь меня, проверишь, жив я или нет... Исин еще не понял, что ему отказали. Он искал в словах пещерника то, что хотел найти - согласия. Избор повернулся, что бы уйти. - Мне нужна твоя помощь. - повторил хазарин ему в спину- Помоги. Теперь его страх был ничем не прикрыт. Он лежал на поверхности и взывал к его жалости. Хазарин готов был схватить пещерника за грудь и трясти, что бы вбить в него свой ужас. - Весь мир нуждается в ней. -спокойно ответил тот- Я тебе помог два раза и хватит. Ты вон его попроси. Теперь его очередь... Он ткнул пальцем в мужика. Исин повернулся. Женщина за ним, словно ждала этого, выдернула руку из кулака хазарина и оттолкнула его в сторону. - А мне поможешь? - спросила она. Что было в ней. Острое, легкое, опасное. Уже повернувшись что бы уйти Избор спросил . - А кто ты? - Княжна! - крикнул хазарин. Он хотел остановить ее, но она-то хотела совсем другого. Она Неожиданно, с разворота она хлестанула его по щеке. - Молчи, хазарин! Жить хочешь - молчи. Да. Княжна была хоть куда. Избор повидал на своем веку многих. Эта была настоящая. Злая как хорек. Хазарин поперхнулся готовыми сорваться с губ словами. Несколько мгновений она жгла его взглядом, потом снова повернулась к Избору. - Я Черниговская княжна Ирина. Помоги мне. Избор молчал. Он не узнавал в этой полной жизни девушке тот полутруп, который видел несколько дней назад в караване. Перед глазами встали серые губы, заостренные скулы. Теперь, стоя она была куда как привлекательней, чем тогда. Губы были вполне человеческие, розовые, румянец во всю щеку. Ночная скачка пошла ей на пользу... - Мне поможешь? -повторила она.- Возьму тебя на службу. Избор смерил княжну взглядом. Она была молода, тонка в кости, красива. Но самое главное - за ней предполагался князь. Муж ли, отец ли, это было не важно. Главное, что у князя было то, ради чего он жил на этом свете- власть и золото. И то и другое стоило того чтобы потрудиться. Он повернулся к ней и не давая еще согласия ни словом, ни знаком спросил. - Что за служба? Чего ты хочешь? Она оглянулась на дверь корчмы, тряхнула волосами. - Защиты. Сегодня меня дважды хотели убить. Наверное, они захотят сделать это и в третий раз. Она не стала говорить ничего больше. Избору и так все стало понятно. Он прислушался к шуму в корчме. - Остроголовые- подумал Избор- Полный город... И каждого по мечу... Он думал, чем может быть оплачен риск службы у княжны и не смог ответить себе. То, что он увидел было довольно, что бы понять- это были убийцы. Не наемники, хорошо владеющие мечем и копьем и обученные штурмовать замки и воевать строем, а убийцы, для которых ремеслом была не война, а убийство. Княжна предлагала ему стать щитом между ней и ими. Ему этого не хотелось, это он сразу понял. Княжна что-то уловила в его лице и быстро сказала. - Помоги мне- получишь золото. - Так это все из-за тебя? - спросил он.- И караван, и лужи крови... - Да- сказал Исин- Из-за нас. Она... Княжна снова хлестнула его по лицу. Ручка у нее была маленькая, но крепкая. Глаза Исина вспыхнули как у вурдалака, но он не посмел ничего возразить. Слуг княжна не жалела. Если хазарин до сих пор не заметил этого, то он был круглый дурак. - Эдак она и меня по морде?- подумал Избор и отрицательно качнул головой. - Спасибо, княжна. Я в другом месте заработаю. Лицо ее дрогнуло. - Тебе мало денег? Станешь десятником, сотником! Чем больше она обещала, тем меньше он ей верил. За ее обещаниями явно просвечивали мечи острогловых. Слишком много страха было в ее голосе и слишком много мечей за ним. - Нет. Спасибо. Я уж лучше сам собой покомандую. - Деньги... - Зачем они покойнику? Твое предложение верный путь на погост. Их много, яодин. Нет. Скрипнули доски. До сих пор молчавший мужик прогудел. - Бог троицу любит. Помог два раза, помоги и в третий. Помоги бабе. По христиански. Избор смерил его взглядом. Хотел ответить грубостью, но вспомнив корчму сдержался. - А сам что? Сам бы и помог. - Я-то? Я-то помогу. Ты, похоже, мил человек, главного не понял. Двое сбежали. Сейчас тут будет народу, как муравьев на дохлой жабе. Они теперь не только ее, а всех нас, по всему городу искать будут. Будем все вместе, так хоть отобьемся. А по одному- перережут. Избор взвесил его слова. - Без меня..- сказал он- Я лучше сам зарежусь. Он повернулся, и уже выбросив их из головы, пошел вверх по улице. Его никто не окликнул. Но даже не оглядываясь, он чувствовал, что княжна смотрит ему вслед. Спину жгло, словно туда положили горячий камень. Кто-то там всхлипнул, только его это уже не трогало. Он уже выбросил ее из памяти. Мужик, конечно, был прав. Искать будут. Нужно было либо сей же час уходить из города, либо спрятаться так, что бы никто не смог его найти. Из города выбраться он, конечно смог бы. Хотя бы тем путем, что попал сюда, но что делать в степи, без коня, оружия, когда утром остроголовые бросятся на поиски беглецов? А остаться в городе в котором никого не знаешь и даже не знаешь как он называется... Краем глаза он увидел движение слева от себя. Он еще не успел подумать, как тело само собой ответило на него. Он поймал руку с мечем под локоть и не дав ей опуститься ногой отбросил нападавшего в сторону. Если б тот был один, он бы успел вытащить кинжал, или поднять меч, но их было трое. Еще двое прыгнули на него сразу с двух сторон. Он увернулся, прыгнул назад, но не удержался на ногах. Ноги разъехались на чем-то скользком, и он навзничь повалился в грязь. Он успел ощутить свою беззащитность под тремя мечами и хладнокровно, словно о чужом подумал о себе как о покойнике. Мысли не успели превратиться в слова Это было просто ощущение неминуемой смерти. Перед глазами пронеслись картинки того, как и что должно сейчас произойти- он падает, пытается перевернуться на правый бок (на лево нельзя там забор) и где-то тут по крайней мере один из трех мечей обязательно достанет его. Была бы кольчуга!... За спиной гулко щелкнуло, словно среди улицы появился пастух и взмахнул кнутом. Этот звук подхватил остроголовых и разметал по улице. Избор поднялся с земли. Кинжал он успел выхватить, но нужен он уже не был. Вряд ли нападавшие сейчас были опасны. Шевелился, во всяком случае, только один.
- Веселое место, веселое время- подумал Избор глядя на покалеченного. Тот медленно поднялся на четвереньки, и прижимая к животу сломанные руки медленно побрел обратно. На слабых ногах он сделал несколько шагов. Сил у него уже не было - они вытекли на землю вместе с кровью, и шел он не на силе, а на страхе и отчаянии, но через несколько шагов кончились и они. Он тупо ткнулся головой в забор и сполз по нему на землю. Несколько секунд Избор смотрел на него гадая встанет- не встанет. Не встал. Он не стал искать волшебника, совершившего это чудо и повернулся к Гавриле. - Я тебе должен... Отслужу. - Ты вон лучше бабе отслужи. По-христиански. Избор пошел назад. - Я по-христиански не умею. Между ним и этим странным мужиком протянулась ниточка понимания. Оба знали, что такое долг, честь в отношениях между мужчинами. - А я тебя научу - улыбнулся он. Тучи на небе раздернулись, Луна окатила их протоком холодного света. Избор наконец то мог разглядеть его лицо, но не успел. Лунный свет словно толкнул его. Он задвигался, закрутил головой, потом отошел в сторону и встал так, что бы луна светила в спину. Избор посмотрел на него внимательно и спросил. - А ты, милый, часом не вурдалак? Что света боишься? - А ты крестом попробуй- ухмыльнулся случайный знакомец- Или осиновым колом. Вдруг рассыплюсь? Избор посмотрел на него, и как-то само собой все странности мужика сложились в одно имя. - А тебя не Гаврилой кличут? Не Масленников? - Кличут. А ты кто такой догадливый? - Зови Избором. - Крещеный? - С какой это стати? Про Гаврилу Масленникова он уже слышал. Мужик был известный, хоть и со странностями. Первой известной всем его странностью была привычка всегда держаться так, что бы свет был у него за спиной. А во-вторых лежало на нем странное заклятье. Временами словно варяг впадал он в буйство и тогда крушил все, что попадалось под руки. Теперь Избору стало понятно, почему он убежал из корчмы.. Он дрался только насмерть. Раненых после его ударов не было, а убей он всех, потом либо пришлось бы виру платить, либо в городе не показываться. Лучше уж действительно сбежать. Это был бы добрый товарищ. С таким кулаком можно было постоять не только за себя, но и за друзей. Избор посмотрел на княжну. - В сотники значит зовешь? Она кивнула. - И деньги будут? - Будут - откликнулась она. Избор для виду подумал, посмотрел в небо, прикидывая чего бы еще такого попросить в прок. - В бояре бы еще... - Ты меру знай- зло сказал хазарин, принимавший все это всерьез- По себе сук руби. - Ну ладно- согласился Избор- с боярством пока подождем. Гаврила кашлянул в кулак. - Ну так что? Что скажешь-то? Избор прислушался. Гаврила молча стоял, поглаживая левый кулак. Где-то за ним слышался топот. Бежали добрые люди. - Говоришь, твой Бог троицу любит? А какой Бог любит тех, кто по четверо ходят?
Глава 7
.... Исин вышел из темноты с подносом в руках. На подносе в окружении зелени торчала курица- единственное, что нашлось в этот час в корчме. Он поставил ее перед княжной, а сам сел рядом, словно одновременно и охранял ее и служил ей. Княжна искоса посмотрела на него и кивнула. Исин руками разорвал курицу так, что сок брызнул Гавриле на руки. Тот зашипел, но ругнуться не посмел, только посмотрел на княжну и лизнул обожженное место. Они сидели в бедной корчме, и были там может быть последними, а может быть и единственными посетителями. Хозяин заведения, заложив дверь засовом, ушел к себе, а они остались в зале около догорающего очага. Пустили их без особой охоты, только потому, что хозяин знал Гаврилу, а иначе и Изборово серебро не помогло бы. Он отодвинул кувшин. Пришло время поговорить. - Княжна, ты просила помощи. Расскажи чего тебе нужно. Княжна ответила не сразу. Она подождала когда Исин поглубже вгрызся в курицу и сказала. - Я ехала к жениху. К князю Брячиславу в Пинск...... Исин издал горлом странный звук. От натуги его глаза начали вылезать наружу. Он что-то силился сказать, но курица плотно запечатала его горло. Княжна с размаху ударила его кулачком по спине и сунула ему под нос кувшин с медовухой. - Слава Богу, что со мной оказался мой сотник. Глаза Исина выкатились еще дальше, за пределы отведенными для них натурой. Из кувшина веером выхлестнула струя медовухи. Гаврила поморщился и отсел подальше. Он сидел спиной к очагу и лицо его было скрыто тьмой. - Ишь добрый какой. Одним кувшином всех угостил. Княжна сняла со своей руки перстень и одела на палец дергающемуся хазарину. - Если б не сотник...-мечтательно сказала она. Кроме Исина эти слова никого, похоже, не удивили. Ну разве что и сам Избор немного удивился. Так. Чуть-чуть. Самую малость. После того как Отец нынешнего князя, Неистовый Святослав, разгромил Хазарское царство хазары рассеялись по свету и служили кому попало. Русские князья охотно брали их к себе на службу, но такого Избор и предположить не мог. В свите княжны вся охрана была из хазар. Да что там охрана. В караване все было хазарским от оружия у мужчин, до украшений у женщин. Еда- и та была хазарская, без свинины. Княжна спокойно смотрела на него, моргала красивыми глазками. Конечно, она лгала, но Избор не подал виду. - Не на того налетела, красавица- подумал он- Разберусь я с тобой... Он поднялся. Тень из-за спины выросла и уперлась в низкий потолок. - Ладно. Гаврила, проверь комнату княжны. Сам ложись у порога. Ставни на окнах не открывать. Гаврила нехотя встал. Он еще не признавал старшинства Избора, но не мог не согласиться со здравым смыслом в его словах. Сейчас ни один из них не был в безопасности. Княжна встала, собираясь идти, но Избор жестом остановил ее. - Подожди, княжна. Дай мне свои румяна. Она удивленно моргнула, наморщила лоб. Ей показалось, что она ослышалась. - Зачем? Избор нахмурил брови и поднялся. Княжна почувствовала что сейчас она снова близка к тому что бы потерять его. Она прикрыла рот ладошкой, чтоб ни одно лишнее слово не выскочило из него. - Княжна, давай условимся наперед. Если тебе действительно нужна моя помощь, то никогда не спрашивай у меня, зачем мне нужно то или это. Просто делай то, что сказано. Теперь я тебе говорю: "Дай мне твои румяна или духи" Она благоразумно не стала спорить. Откуда-то из пояса достала прозрачную склянку и вложила в протянутую руку. - Жалую тебя духами. Избор склонил голову. Когда он поднял ее, княжна уже всходила по лестнице. На середине она остановилась и приказала. - Сотник, посвети. Хазарин был умницей. Первым делом он посмотрел на Избора. Тот едва заметно кивнул. Она не хотела оставлять его с ним, значит, она действительно лгала ему, но сейчас это ничего не значило. Разобраться в этом он всегда успеет. Ступени скрипели все тише и тише. Круг света, поднимавшийся вместе с княжной вверх делался все слабее и слабее. Они остались вдвоем с Гаврилой. - Я в комнате спать не могу - мрачно сказал тот - Я в духоте сам не свой делаюсь. Предупреждаю. - Так ведь спать и не придется. - успокоил его Избор- Сядешь в дверях, на сквознячке, и кто в окно полезет, будешь назад вышвыривать. У тебя это здорово получается. Научил бы. Он ударил себя по кулаку. Звонкий звук проскочил по комнате негромкий и не страшный. Это тоже было странностью Гаврилы, но странностью неизвестной. Гаврила замотал головой. - Где таким вещам учат? - Таким- нигде. Это благодать нового Бога, идущего на Русь. Она или есть, или ее нет. Научиться этому нельзя. Каждый, кто принимает его, получает от него что-нибудь. Я получил это. В его голосе была смесь сожаления и самодовольства. - Что за новый Бог? - без любопытства спросил Избор. Гаврила выпрямился, глаза его сверкнули. Это был не отблеск пламени, а внутренний огонь. - Христос пришел в мир. Пришло время Руси узнать свет его веры! Избор покивал, соглашаясь не столько с Гаврилой, сколько со своими мыслями. Проповедников разных вер Избор в своей жизни повстречал множество. Похоже, что Гаврила стал одним из них. - А сюда ты каким боком влез? Княжна в Пинск, а ты куда? Проповедовать? - А ты?- не пожелал ответить Гаврила. Избор сел напротив него, достал меч, посмотрел на лезвие. Ему хотелось, что бы этот разговор получился как бы между делом. Сталь блеснула. Гаврила отвел глаза.
- Я тебе жизнь должен. Отслужу и в сторону. А ты? - Я? Гаврила пожал плечами. Избор видел, что ему либо нечего сказать, либо то, что есть тот не хочет выложить ему. - Смотрю- баба. Жалко ее. Пропадет одна... Избор пожал плечами. Ухватил кусок не доеденной княжной курицы, оторвал белого мяса, начал жевать. - Не одна. Сотник с ней. Не защитит что ли? - Сотник...- процедил Гаврила. Он тоже оторвал кусок мяса- Знаем мы этих хазар... - Врешь- спокойно сказал Избор- Зачем? - Не вру. Ты про совесть что-нибудь слышал? Избор поднял брови, подумал и кивнул. - Наблюдал. Гаврила тяжело вздохнул. - И за мной понаблюдай... Избор поднялся. - Не беспокойся. Пронаблюдаю. Самым внимательным образом. Он прислушался. Сверху все более явственно доносились приглушенные человеческие голоса. Избор поднялся и знаком позвал за собой Масленникова. Время, которое он отмерил княжне что бы она поговорила с хазарином, истекло. Дверь в комнату открылась с певучим скрипом. Избор попробовал ее и так и этак, но скрип не пропал. Он одобрительно качнул головой. Нынешняя ночь весело началась, и продолжение ее обещало быть не менее веселым. За дверью друг против друга сидели княжна и Исин. Княжна, похоже воспитывала сотника. Она стучала кулачком по столу, а он таращил глаза с таким видом, словно боялся этого. На Избора он взглянул с облегчением. - Княжна. Спать сегодня придется по походному. Охранять тебя будет Гаврила. Он знал, что это ей не понравится, и не ошибся. - Сотник... - Исин нужен для другого дела. - отрезал он- Мы будем рядом, в соседней комнате. Говоря это Избор обошел комнату, проверяя рукой бревенчатые стены. Княжна не решилась что-либо сказать. Избор отворил ставни, выглянул во двор. Земля была совсем близко. Он посмотрел в небо. Край крыши нависал над окном. Лунный свет обливал серые от времени доски. В небе мелькнула птичья тень. Избор присмотрелся. Большая черная птица кругами ходила над домом. Черный лебедь. Оперенье его взблескивало в лунном свете острыми блестками полированного металла. Точно так же, как и над корчмой, где все они встретились, а скорее всего тот же самый. Ощущение опасности вошло в него и осталось. - Ну что ж, дом они нашли... Помогу им найти комнату... Он вывалил на подоконник кусок мяса, остро пахнущий чесноком, из приготовленного кувшина плеснул браги на ставень и оставил него полу прикрытым. Теперь из открытого окна тянуло мясом, чесноком и брагой- запахом доброй гулянки, завершившейся крепким сном ничего не опасающегося человека. Перейдя в соседнюю комнату он, как только что в комнате княжны, подошел к окну. Из данной ей склянки брызнул на подоконник и по комнате растекся запах благовоний. Исин, смотревший неодобрительно, ничего не сказал - пещернику виднее. - В отхожем месте ее запереть бы- вдруг зло сказал хазарин- Ни в жизнь там ее никто не найдет. Избор прищурил глаза то ли смеясь, то ли примериваясь куда ударить. - Вон ты каков, сотник- сказал он- Как ты о княгине-то. Князь узнает- выпорет.
- Князь -тоскливо сказал Исин. Лицо его стало кислым, он повторил. - Князь Он словно пробовал это слово на вкус. - А правда, что ты Хазарского кагана люто ненавидишь? - Я?- удивился Избор- А где он? - И что если б знал где он, то убил бы? - Кто тебе это сказал? - Княжна. Только что. Избор пожал плечами. - Ну раз говорит, значит знает...Она грамотная. Ты все понял? Он показал на окно. Исин кивнул. Чего тут было не понять? Те, кто искал княжну наверняка знал как пахнет благородная женщина и по запаху мог отличить комнату где спит княжна от комнаты загулявшего дружинника. Избор огляделся, запоминая, что где в комнате стоит, и погасил лучину. Глаза быстро привыкли к темноте и та разлиновалась лунными лучами, проникшими через закрытые ставни. Исин сел сбоку от окна, что бы в случае чего бить в спину, а Избор сел у спинки кровати. По комнате бродил запах духов. За стеной было слышно как ворочается княжна. Исин зевнул с завыванием и тут же получил ногой от пещерника. От кровати донесся стальной шелест и Исин тоже обнажил саблю. Было тихо и муторно. Они долго сидели, наблюдая как по полу движутся тени, как лучи света то усиливались, то умирали... А потом в одну секунду все изменилось. В ставни что-то ударилось и они разлетелись мелкими щепками. В комнате появились остроголовые. Двое первых покатились по полу, а двое влетевших следом за ними, опрокинули начавшего подниматься Исина. Он заверещал от боли. Попытался подняться...Сабля его зазвенела и...улетела к двери. Тесно было в каморке, ой как тесно, но для Избора это было спасением. Там где четверо стоявших рядом воинов не могли размахнуться он эту возможность имел. Меч его скользнул над остроголовыми и задел ближнего. Звон металла заглушила ругань Избора. В тесноте он не успел повернуть меч и тот плашмя ударил врага по шлему. К счастью он не пожалел сил и этого хватило. Воин опрокинулся назад, но вместо него встало сразу двое. Избор отступил, к двери. Остроголовые молча сделали несколько шагов и ввязались в драку. Они уже поняли с кем имеют дело. Меч, отобранный у одного из их товарищей говорил об этом весьма красноречиво. В это длинное мгновение Избор одним взглядом охватил поле битвы. Исин тянулся к выбитой сабле, подставляя под удар не защищенное горло. Над ним нависал один из остроголовых. В его глазах была радость. В глазах хазаринаобреченность. Он знал чем обернется это его движение, но остаться без оружия не пожелал. Только и это было напрасно. В полумраке он еще не понял как далеко улетела его сабля. А она была так далеко, что впору было ползти за ней, а не тянуть руки. Избор, отбивавшийся сразу от двоих, уловил движение вздернутого вверх клинка, готового обрушиться на Исина и прыгнув в сторону достал противника хазарина. Кольчужная сетка на шее защитила его, но удар настолько силен, что он не удержался на ногах и полетел на пол. За это мгновение Исин успел выхватить нож и тот упал на острие, придавив степняка. Они оба задергались, словно и того и другого свалил на пол приступ кашля. Этим мгновением воспользовался второй. Для размаха у него не было места и он ударил Избора хитрым сарацинским ударом, использовав меч как копье. Избор крутанулся на одной ноге, уворачиваясь от отточенной стали. Словно ветка ивы он качнулся в сторону, одним длинным шагом он оказался за спиной у противника. Жесткая кожа доспеха смялась под крепкими пальцами. Ухватив его за плечо он добавил свою силу к силе остроголового и швырнул того себе за спину, на стену. Там мокро хрустнуло, выпал, звякнув клинок. Третий явно не ждавший такой прыти откачнулся в сторону, но Избор оттолкнувшись спиной от стены проскользнул ему под руку и рубанул по не защищенному боку. Удар прорубил его чуть не наполовину. Кожаная рубаха у того на животе лопнула и с тихим шипением наружу полезли кишки. Удар был точен и покойнику они уже были без надобности. Все кончилось. Избор обернулся и быстро пересчитал тех, кто был в горнице. Кроме него на ногах тут уже никто не стоял. Все четверо, что успели заскочить в окно лежали на полу. Трое еще хрипели, с кровью выбулькивая свою жизнь на тесовый пол, а четвертый лежал в углу тихо и, похоже, уже не дышал. Избор ногой перевернул ближайшего на спину. Да. Все то же самое. Это были люди из нынешней веселой ночи. Видно на роду у него было написано, драться сегодня только с ними. Можно было попробовать набить морду этому настырному хазарину, но можно было бы прозакладывать голову, что из этого ничего не выйдет. Он покосился на Исина. Тот уже выползал из-под своего противника. Крови на нем было столько, словно его самого зарезали. Избор брезгливо поморщился. - Какой же ты сотник, ежели человека зарезать по-хорошему не можешь... Исин обиженно молчал. Как ни говори, а волхв был прав. Хазарин тяжело дышал и это освобождало его от ответа. - Ты мне, между прочим, жизнь должен, понял? - Понял.- не сдержался он- Как разбогатею- отдам. Хазарин отдышался и уже спокойней продолжил. - А может быть и раньше. Рука четвертого, того что не дышал, дернулась и поползла под себя. Исин прищурился. Его рука так же осторожно, как и у кстати ожившего противника потянулась к ножу. Случай вернуть долг сам шел в руки. Пещерник стоял к тому спиною и не видел, как "покойник" подбирается для прыжка и удара. Похоже, что он даже не был ранен. Исин обрадовался. Подворачивался случай вернуть долг пещернику. - Видно не убил. Для меня оставил. Тень за спиной пещерника росла, обретая злую силу. Исин сквозь полузакрытые глаза с надеждой смотрел на нее, выбирая то мгновение, когда своим метательным ножом поставит точку в этой схватке.. Пещерник в глупой своей самонадеянности не смотрел за спину, наверно надеялся на своих Богов, а еще вернее на свой кулак. Нехотя, давая отдых натруженной руке, Избор взял меч, качнул так, что бы свет ярким бликом пробежал по лезвию, показывая щербины. - Доспехи у них ничего. Крепкие. Вон смотри, даже меч выщербил. Он протянул лезвие Исину, но хазарину было не до того. Абсолютно бесшумно воин позади пещерника сделал шаг. Кончик вздернутого вверх лезвия блеснул в свете луны. Исин резко отбросил руку с ножом назад, но тут пещерник опережая его движение небрежно махнул мечем за спину. Там всхлипнуло, вверх выбросило фонтан крови и голова последнего из нападавших покатилась по полу. - Доспехи хорошие. О такие не одну саблю затупишь- как ни в чем не бывало продолжил пещерник- Только дуракам достались. Исин в растерянности смотрел как у убитого подогнулись колени и тело последовало за головой. Из обрубка плеснуло теплой кровью, а Избор, вложив меч в ножны, сказал. - Ну да ничего. Это-то как раз поправимо. Раздевай их. Снимай доспехи. Растерянности Исина перешла в злость. Он с размаху всадил нож в стену. Пещерник засмеялся.. - Вот вы, иудеи, какие скорые. Ваш брат с других по две шкуры дерет. Гривну дал в долг, а потом две требуешь, так я с тобой так же поступлю. Я тебе твою жизнь в рост отдам. Быстро не расплатишься- будешь две должен. Он сбросил улыбку с лица, сразу став похож на изображение идола. Тень очертила скулы и морщины сделав лицо и печальней и старше. - Поднимай всех. И тут мы не зажились. Он вышел за дверь. Потом вернулся. Кивнул на трупы. - Обшарь этих. Им теперь деньги без пользы. Он еще раз оглядел побоище и добавил. - Тем более, что они их и не заработали...
Глава 8
Гаврила, как и было условленно, сидел в дверях. На шум шагов он высунул голову в коридор, узнал Избора, но дверь открывать не поспешил. - Поднимай княжну. Уходим. Избор взмахнул перед ним окровавленным лезвием. - Где она? - Лежит -неопределенно ответил Гаврила. Что-то не понравилось Избору в его ответе. Он распахнул дверь и еле устоял на ногах под напором волны гадливого ужаса. Окно было разбито, а вся горница была забрызгана кровью. Красный цвет был везде- на полу, на стенах, на кровати и на самой княжне. Она лежала такая же неподвижная, как в тот раз, когда он впервые ее увидел в шатре Чичак. Только тогда она была серая. А теперь- кроваво красная. По всей комнате - на кровати и даже на самой княжне лежали окровавленные ошметки, еще истекающие сукровицей. Сверху на Избора упала теплая еще капля. Он с уважением посмотрел на Гаврилу. Вот это воин! Пока они там вдвоем дрались против четверых тут произошло настоящее побоище. Уж он-то знал толк в этих делах. Причем, похоже, Масленников не только резал им глотки, но потом еще и прыгал у них на груди - иначе как кровь могла очутиться на потолке... Он огляделся, отыскивая трупы. Их не было. - Ты куда тела дел? Гаврила смотрел не понимающе. Избор, удивляясь скромности товарища, пояснил. - Где трупы? Тут крови человек на шесть. - Это как резать- со знанием дела ответил Гаврила- иного зарежешь, а крови будет, как у девки после свадьбы. Избор покосился на княжну и понизив голос сказал. - Тут-то крови на тысячу девственниц будет. Так где трупы-то? - Все тут- откликнулся Гаврила.- Он один и был. Размазало его так. Избор укоризненно покачал головой. Говорить было нечего. Гаврила чувствовал себя очень не уютно, и смущенно баюкал правую руку. Только сейчас Избор понял, какой страшный человек Гаврила Масленников. Он запоздало подумал, что надо бы быть с ним повежливее. - Ладно. Хорошо, что не промахнулся и не развалил этот курятник. Поднимай хозяина. Мы уходим. - Куда? - Уходим из города. Они дважды находили ее, значит найдут и в третий раз. Гаврила с сомнением посмотрел на бездыханную княжну. - Ей своими ногами не дойти. - Жить захочет- дойдет. Он вспомнил Ханукку. - Добром не пойдет- плетью погоню. Главное придумать, как из города выйти... Избор стиснул рукоять меча. Оставаться на месте значило погибнуть. Остроголовые теперь знали где они, знали сколько их. Прятаться в городе было немыслимо. Нужно было уходить из него. За окном начинался день, скрипели телеги. Городской шум прогонял безмолвное торжество ночи. Откуда-то издали донеслась песня. Лицо Избора осветилось счастливой мыслью. Он водил рукой по щетине, щурил глаза, но молчал. - Ты что задумал? - Есть добрая мысль. Уйдем из города как калики перехожие. А впереди пустим настоящего дурака. Такого, которого в городе знают. Может, повезет? Дуракам, говорят, счастье. Так что хотя бы один на этот случай нам всегда пригодится. Гаврила не понял, шутит Избор или нет. Он переступил ноги на ногу. Пол под ним поскрипывал, словно тоже был в недоумении. - Ты знаешь, я посмеяться люблю, только вот не всегда понимаю когда это нужно делать. - Я серьезно. Нет у нас другого выхода. Купим сейчас у хозяина тряпья поплоше, мешки... Все еще не решаясь поверить в такое безрассудство он переспросил. - И это ты называешь доброй мыслью? Это же бред. Стражники в два счета разберутся кто настоящий калика, а кто так... Избор не стал спорить. Он просто спросил. - Ты что, предлагаешь остаться? Гаврила открыл рот, потом закрыл его и побежал на улицу. Небо у него над головой светлело, растворяя в себе звезды. Над домом кругами летала большая четная птица. Тех, кого она привела за собой уже не было в живых и поэтому было бы только справедливо... Он оглянулся. Улица была пуста. Люди уже проснулись, но жизнь шла за высокими заборами- там мычали коровы, блеяли овцы. Тогда он сложил пальцы в трубочку и несильно стукнул по ним ладонью... В небе вспухло облачко из перьев. Ветер подхватил их и разнес вдоль улицы. Гаврила прошел улицу до конца и в раздумье присел около забора. Если б они были в Киеве! Как просто было бы осуществить задуманное. Он представил себе церковь святого Николая угодника, построенную еще бабкой нынешнего князя. Именно в этом месте на него снизошла благодать, ниспосланная новым Богом... Деревянная колокольня понималась не только над улицей, но и над всем городом. Место тут было высокое, веселое. Такое должно было понравиться любому Богу. Выбеленный дождями шатровый верх колокольни освещал еще темное предутреннее небо. Оттуда к земле летели звонкие удары. Маленький человек, одетый в черное, дергал в поднебесье веревку, превращая силу своих рук в звонкую славу новому Богу. Самому справедливому, самому доброму, самому, самому.. Гаврила задохнулся от любви, всхлипнул и открыл глаза... Около церкви постоянно бродили нищие и собрать из них ватагу не составило бы труда, но тут? Где их взять тут? Он просидел так несколько минут. Потом вскочил и пошел вперед. Он сам так недавно был язычником, что не успел забыть что церковь для язычника - кружало. Из открытых дверей ближней корчмы воздух выносил запахи браги и пережаренного мяса. Около крыльца толпились разные дорожные люди. Они обстоятельно Их было около двадцати. Гаврила остановился поодаль, присматриваясь к ним выбирая попутчиков. Он не успел приглядеться, когда несколько человек поднялись и положив друг другу руки на плечи пошли прочь. Слепцы! Они проходили мимо него обдавая запахом пота, лежалого тряпья, пыльной дороги. Лохмотья хлестали по земле, поднимая облака пыли. Это было то, что нужно. Гаврила обогнал их и через минуту был около корчмы. Княжна и товарищи ждали его внизу. Гаврила сунул голову за дверь и крикнул. - Быстро. Он сейчас будут тут. Избор бросил мешок и выхватил меч. Гаврила увидел, что и его не так поняли и замахал руками. - Слепцы идут! Пристроимся к ним. Избор снова засунул меч в мешок и превратился в поселянина. Он оглядел Исина и княжну. Хазарин был похож на нищего. Грязи на нем, конечно, было поменьше, чем на странниках, но до ворот тот вполне мог успеть поваляться в пыли. Потом он посмотрел на Ирину. Ту тоже все было вроде... - Светлые Боги! - ужаснувшись подумал Избор- Вот так так! Княжна, хоть и была в грязных мужских лохмотьях, но никому не пришло в голову снять с нее украшения. Все это еще было на ней - и подвески, и странного вида ожерелье, и кольца. - Ну что, княжна, жить хочешь? Жениха хочешь увидеть? Она кивнула. - Тогда снимай с себя все золото... Княжна коснулась пальцами ожерелья. - Это что, плата? - Нет, княжна, это предосторожность. Тебе сейчас с нищими идти. А в своем наряде ты для них слишком хороша... Ни слова не говоря он начал срывать с нее украшения время от времени поглядывая на Гаврилу. Тот выглядывал на улицу приплясывая от нетерпения. Княжна не сопротивлялась. Ее слегка трясло то ли от страха, то ли она отходила от пережитого ужаса. - Не дрожи. Не одна пойдешь. Исин с тобой будет. Избор не глядя срывая с нее кольца, повернул голову к Исину. - Дойдете с ними до первой развилки и отцепитесь. Понял? Исин закивал. - Ну как, Гаврила? - Давай. Они рядом. Слепцы и увечные тянулись вереницей, положив руку на плечо впереди идущего. В несколько шагов Избор нагнал последнего и пошел рядом. Каждый второй из них хромал, опираясь на клюку, почти у каждого была повязка- то ли на голове, то ли на руке. Вокруг пахнуло застарелой грязью, потом. Мужик, к которому пристроился Избор, закрутил головой прислушиваясь к шагу и спросил. - Что ж ты, мил человек рядом-то идешь? Или своего пути нет, что к слепцам примазался? Избор молчал, выбирая в какое место в этой веренице лучше поставить княжну и хазарина. - Али украсть чего хочешь? - переспросил мужик- Так у меня украсть нечего, да и грех это, красть у убогого... Так и не ответив, Избор прошел вперед. Первым шел могучего сложения старик. В стати его и походке были остатки силы, которая еще не совсем покинула это тело. Глаза его были завязаны черной тряпкой, но он шел уверенно, словно огромный посох в руке и впрямь заменял потерянные когда-то глаза. Следом за ним пускал слюни самый настоящий дурак. Одной рукой он держал репку, а другой ковырял в носу. Дурень был единственным зрячим среди юродивых. Избор отстал и кивком показал Исину на предпоследнего нищего в цепочке. Тот шел не как все- положив руку на плече впередиидущему, а уцепившись за полу его армяка. Отличить женскую руку на своем плече от мужской сумел бы каждый слепец, и это было кстати. Исин кивнул в ответ и ловко подставил тому ногу. Стройное пение раскололось как кувшин, и его осколки утонули в облаке пыли. Передние еще продолжали идти, а задние со стонами и оханьем повалились на землю.
- Стой- закричал старший- Стой! Нас меньше стало! Юродивые встали, поджидая товарищей. Такое у них случалось не в первый раз, и каждый знал, что нужно делать. Страший, прислонившись к забору водил вокруг палкой, сбитые на землю копошились в пыли, пытаясь найти друг друга, а дурак продолжал ковырять в носу. - Вот грешники- укорял он их- с утра вином пробавляетесь... Ждет вас за это Чернобогово царство! - От голода это. - оправдывались юродивые с земли- От голода! Ноги не держат! Хлебца бы... - В узде брюхо-то держи, борись с соблазном. А то жрешь-то хлеб, а сжираешь...
Под проповедь вожака юродивые стали сползаться на голос. Теперь все зависело от ловкости Исина. Хазарин не подвел. Проделал все так, словно всю жизнь этим занимался. Он, дождавшись, когда юродивый рядом с ним встанет на ноги, подставил ему свое плечо, княжна ухватилась за одежду рыжебородого и цепочка вновь связалась. - Все тут? - зычно спросил старик. - Все!- ответил последний. - Ну, давай, Опря! Запевай. Мужик заголосил, и вся цепочка двинулась вперед. Посохи, разом ударяя в пыльную землю, задали трескучий ритм, наложившийся на голоса. Избор и Гаврила пошли следом, вроде бы по своим делам. Ввязываться вчетвером в нищенскую цепочку было опасно. Те всполошились бы. Слепые они ведь только слепые- не глухие. Да и самым сложным было вывести из города хазарина да княжну - искали-то именно их. С мешком на плечах Избор дошел до ворот. Гаврила, шедший по другой стороне улицы, остановился. Цепочка нищих под медленное заунывное пение подошла к воротами. Перед ними земля была устлана половинками бревен. Вожак почувствовал, что земля под ногами сменилась деревом и весело крикнул: - Эй, дружиннички, дайте дорогу Божьим людьми... Ворота пошире открывай, а то на княжьих харчах такие морды себе отъели, что боюсь в ворота не пролезем.... Дружинники загоготали и отвалили другую створку. Среди них Избор увидел двух остроголовых. Они дернулись, было, но ветер поднял пыль и погнал ее к ним. Старший из дружинников положив руку на плечо сказал одному из них. - Плюнь на них. Не видишь, что ли, что одни мужики идут? Остроголовый все же сделал шаг и дружинник сказал с плохо скрытой насмешкой. - Ну иди, иди. Ищи. Тебе своих вшей мало? Он вдохнул, поморщился. - Ишь как воняет... Словно через одного в выгребной яме ночевали. Тень городской стены накрыла убогих. Избор перевел взгляд и увидел как Гаврила закусил губу. Рука Масленникова сжалась в кулак и дернулась вверх. Избор покачал головой и кулак разжался. Пока они смотрели друг на друга пропустили самое интересное - калики миновали ворота. Из-под их ног теперь летела пыль вольной дороги. Голос Опри не сдерживаемый стенами взлетел в небо и вернулся к ним птичьей теню. Избор вскинулся, но это оказалась тень от птичьей стаи. Вороны тоже начинали новый день.
Глава 9
Киев. В недалеком будущем- мать городов русских. Старик осторожно отложил гусли в сторону. Песня кончилась и хотя в воздухе еще жил звук они легли на мягкую волчью шкуру рядом со стариком, как знак того, что все кончилось. В головах у слушателей еще гремели мечи, лилась кровь, гремели медные трубы славы. Глаза дружинников горели, кулаки стискивали ножки кубков, словно рукояти мечей. Сейчас даже не самый сильный чувствовал себя Святогором или Ильей Муромцем Хорошо старик пел. Песня брала за душу. Его хотелось слушать и слушать. Кто-то из молодых не выдержал тишины. - Спой еще! - Все пропето - отозвался старик. Рука его легла на струны знаком отказа. - Спой про Гаврилу Масленникова! Старик покривился, словно вместо меда хлебнул жидкого пива. - Я про него песен не знаю! - Не знаешь? - Не пою- поправился Старец. - Чем же он тебе не угодил? - густо пробасили из темноты. Голос был тягучий как мед и по нему старик узнал говорившего. С Добрыней ссориться было не с руки. Только вчера он подарил ему серебряный крест, снятый с кого-то из заезжих рыцарей. Пусть кривой да помятый- видно добром заезжий отдать не хотел - но ведь серебряный. Гусляр сложил руки на столе. Узловатые пальцы оплели чашу с медом. Разговаривал он вроде как сам с собой, но кругом было тихо- все ждали песни и слова его услышали все. - Ну удалец, ну молодец... Нынче он в чести у князя. Хоть и крещеный. Князь таких любит. - Каких это "таких"? Старый седоусый воин, знавший еще Рюрика, раздвинул локтями серебряную посуду, поудобнее умащиваясь на столе. В голосе гусляра он не уловил должной почтительности. Он сидел между двумя факелами и лицо его было скрыто в тени. - Да таких, какой он сам. У гусляра было лицо неудачника- человека, которому в жизни повезло гораздо меньше, чем он того заслуживал. Но глаза на лице у него было еще ничего. В говорившем он узнал Асмунда. - Удалых? Смелых? Гусляр улыбнулся, и каждому в кружале стало ясно, что он знает что-то, что не знают другие. - Да которые из грязи, да ни из чего себя сами сделали. Дружинники быстрые на удар в бою и тугодумные на слово замешкались, было, а потом, не спеша, полезли из-за столов. Старец пел хорошо, но за такие слова о князе никому бы не поздоровилось. Хозяин кружала, которому драка была не к чести, а в убыток рассудительно сказал, возвращая спокойствие в комнату. - Из народа, значит. От простых людей. Слава Богам люди еще помнили что князь Владимир, Светлый Киевский князь, был робичем, сыном рабыни. Он кивнул головой, и отроки потащили к столам новую перемену блюд. По воздуху поплыли блюда с лебедями и жареной рыбой. - Это первых людей, бают, Боги делали, а сейчас каждый, что хоть чего-нибудь стоит себя сам делает из того, что под руку подвернется... Гусляр опомнился и поспешно согласился. - Вот, вот... Наш-то князь Владимир и сам как Род. Вон ему Залешанин под руку попался, так он и из него человека сделал. - Ну с Залешаниным понятно, а Гаврила то тебе чем не люб? Его не то что Владимир, и Круторог и киевляне с журавлевцами любят, а ты о хороших людях петь не желаешь. Асмунд положил перед собой метательный нож и уставился на старика, жутковато встряхивая седыми усами. Под его взглядом старец вернул гусли на колени и запел... Голос его соколом взлетел вверх, прославляя доблесть Гаврилы Масленникова, и добрался до второго поверха. В небольшой комнате над пиршественным залом сидели двое. Один в платье варяжского купца, второй- в одежде дружинника. Простой не украшенный меч лежал рядом с ним на лавке, пальцы рук тревожно сцеплены. Дружинник напряженно смотрел в лицо Купца, а тот слушал доносившийся снизу шум. - И что, это все здешние развлечения? - спросил он. - Да, барон. С развлечениями тут не густо - ответил дружинник. Он напряженно улыбнулся и словно это требовало извинения пояснил.. - Певцы нравятся князю, и всей этой тупой сволочи. Поэтому нам приходится терпеть этот вой. Словно не веря, барон стукнул носком сапога в пол и переспросил. - Ни турниров, ни менестрелей, ни танцев? - Да, барон. Только песни, охота да пиры. На которых, впрочем, тоже много поют. Дружинник знал, зачем они встретились и нервничал. То, о чем говорил барон, к цели встречи отношения не имело. Он боялся его. Этот страх рождал злость. - Так вы говорите он любит пение, этот варвар? - притворно удивился барон. - Жизнь тут тяжела... - Почему бы вам не попробовать усладить его уши нашими певчими? Чернак скрипнул зубами. По лицу его черной молнией мелькнуло угрюмое недовольство. - ТАКОЕ пение ему не нравится. - Что еще скажешь? - Проповедники, посланные Римом трудятся тут без помех. Черный люд привыкает к нам и у нас уже есть союзники в окружении князя. Слава Богу его бабка оставила нам неплохой задел... Я думаю еще несколько лет и власть Рима... Чернак размашисто перекрестился впервые за все это время. - Креститься ты еще не разучился - сказал барон- Это уже хорошо. А что касается всего остального. Барон цинично улыбнулся. Он-то уж прекрасно понимал что такое власть. - Человек убивший родного брата из-за власти, вряд ли захочет отдать ее кому бы то ни было. Даже... Он поднял глаза вверх и взял в руки крестик. - Так что не тешьте себя иллюзиями. Все это не просто "просто", а "предельно просто". Пока мы еще не в христианской стране. Он пригубил вино и, как бы между прочим спросил. - Я надеюсь, Чернак, что отнюдь не свойственное всем христианам милосердие помешало вам выполнить поручение Совета? Это было тонкое издевательство. Барон, хотя и знал меньше дружинника, все же понимал, что хвалиться Чернаку нечем. Разоренный караван, в котором не оказалось княжны, был не только не никому не нужен, но и вреден. Неудача только привлекала внимание других. - В конце концов не мне вам рассказывать что будет с вами, если вы не найдете княжну. Барон Йонас Пашкрелве улыбнулся любезно, но холодно. - Вы ведь и сами выполняли уже распоряжения Совета, касающиеся ослушников. Не так ли? Чернак кивнул. - Выполнял. Враги императрицы в этой части света... Барон не дослушав его поднял палец. - Не все они были врагами. Кое-кто просто заблуждался или был не достаточно расторопен в выполнении приказов. Он немного посидел молча, давая собеседнику, возможность свыкнуться с мыслью, что нерасторопность тоже является смертным грехом, потом поднялся с кресла, подошел к висевшей в углу иконе, взял ее в руки, посмотрел, хмыкнул, вернулся назад. Чернак смотрел на него угрюмо. Мысли в черепе вертелись самые гадкие. Все ведь было сделано на совесть, казалось все предусмотрел, все проверил, но... Да, как и было приказано он перехватил караван. После резни в живых осталось всего трое-четверо хазар, но так нужная барону княжна исчезла. Ее и какого-то хазарина той же ночью нашли в городе. Люди Чернака могли бы взять ее там, но вмешался пещерник... В глазах барона, не признававшего случайностей это не было оправданием, поэтому он и промолчал о неудаче, постигшей его в городе. Злить барона было совсем не с руки. Чернак понимал, что тот может сломать его как сухую ветку. На его стороне была не просто сила. Он был человеком других сфер и мало кто посмел бы спросить "почему" он сделал это. Нужно срочно было подставлять чужую шею. Слава Богу Чернак уже знал чью. - Женщины сказали, что из каравана исчез пещерник, которого принесли откуда-то с гор. Она могла исчезнуть вместе с ним. Барона словно подбросило. - Пещерник? Несколько мгновений он смотрел на него расширяющимися глазами, потом оттолкнул тарелку. Кубок с вином опрокинулся. Тяжелая волна хиосского прокатилась по синей скатерти. Чернак вскочил, уберегая штаны. - Какой он? Они описали его? Чернак закатил глаза, словно вспоминал. Лицо стало рассеянным. - Седой, крепкий. Еще не старый... Они почти не видели его. Он жил в отдельном шатре. Увидев возбуждение барона Чернак понял, что спасен. Он выкатил глаза, словно только что сам догадался, кем на самом деле мог оказаться пещерник. - Неужели... Неужели это был Наш Враг? - Тот должен быть рыжим с зелеными глазами, а этот седой? Или я ошибаюсь? Барон смотрел на него и Чернак за каждым глазом чувствовал по стальному лезвию. Он замешкался на мгновение. Предусмотрев множество тонкостей он забыл об очевидном. Тот кто помог княжне скрыться действительно был не рыжим, а седым. К сожалению подтвердить это могли слишком многие. - Ему же столько лет- нашелся он- Ведь он стар. Барон недоверчиво поднял бровь. - В конце концов седина равняет всех- и рыжих, и черных.. - Наши записи говорят другое.... Но вы правы. Проверить все равно стоит. Услышав это, он уже не мог спокойно сидеть. Предчувствие удачи охватило его, подняло с лавки и пустило по комнате. Он нетерпеливо дошел до окна. Несколько секунд он молчал. - Его надо найти! Надо. Надо найти!... Город за стеклом помрачнел и расплылся. Набежавший с запада ветер опрокинул тучи и они брызнули дождем. Капли прочертили первые кривые дорожки по стеклу. Дождевых штрихов становилось все больше и больше. Спустя несколько мгновений стекло стало рябым от брызг. Здания пропали, занавешенные дождевыми нитями и барон перевел взгляд на стекло. Большая капля, много больше других медленно сползала вниз, к ручью бегущему по подоконнику. Сделав движения вперед она замирала, казалось в раздумье, и вдруг рывком продвигалась еще на один маленький шажок к желанной цели. Барон приложил к стеклу палец, закрыл глаза. В дрожании капли он, казалось, уловил напряженность раздумья - куда идти? Потом это чувство покинуло его также внезапно как и пришло. Он приоткрыл глаза. Капли на стекле не было. Только тянулась вниз мокрая дорожка. - Последний шаг - подумал он- И вслух добавил- Надо найти. Надо. Голос у него за спиной тут же ответил. - Мы ищем. Сделано все возможное... - Сделайте так же и не возможное. Если мои предчувствия меня не обманывают, то нам придется иметь дело с человеком, о котором говорят хроники. Можете быть совершенно уверенными, что уж он-то постарается сделать все, даже не возможное чтоб достичь своей цели... Чернак поклонился. Теперь без подобострастия. Как равный равному. - Все будет так, как вы приказываете. Лучшие из лучших уже идут по его следам.. - Возможно, этого мало... - Тогда объясните, барон. Что все-таки нам нужно? Барон отвернулся от окна. Взгляд его стал подозрительным и колючим. - Нам нужна княжна и все, что есть на ней и на ее спутниках. Ты знаешь ровно столько, сколько тебе необходимо чтобы решить задачу. Лишнее знание редко удлиняет жизнь. Чернак понял, что пока уцелел. Он поклонился барону и вышел. Несколько минут барон сидел в одиноком раздумье, потом хлопнул в ладоши. Рядом возник слуга и тот знаком приказал заменить скатерть. Знание полученные им конечно же стоили скатерти. Может быть и следующая встреча добавит что-либо в его копилку...
Глава 10
Не рядясь, Избор купил четырех коней. Он не торговался, но все равно время на их покупку ушло изрядно. Город был не большой, и торговали там все больше смирными крестьянскими лошадками, и что бы найти приличного коня, да не одного, а четырех пришлось походить, да и рановато было для нормального торга. Купив коней он оставил их Гавриле и сам пошел за телегой. Выезжать верхом с запасными лошадьми он не решился. Их все-таки искали. Вокруг все время вертелись остроголвые, заглядывали в лицо, но Избор ходил спокойно- штаны, снятые с одного из них он спрятал и теперь на нем были обычные портки из домотканой ткани, таких же как у четырех из пяти жителей этого городишки. С телегой оказалось проще, чем с лошадьми. Он купил ее прямо с маленькой крестьянской лошадкой и мешками. Неумело правя он подкатил к закоулку, где его ждал Гаврила. - Садись- сказал Избор освобождая место на передке- Вожжи бери.. Гаврила отошел от стенки, обошел телегу и скучным голосом спросил. - А почему я? Самому зазорно, что ли? Руки отсохнут? - Не в моих руках дело, а в морде твоей. - объяснил Избор- Уж больно она к этой телеге подходит. На лице у Гаврилы появилось озадаченное выражение. Он словно раздумывал, обидеться ему или нет. Избор понял, что малость перегнул палку. - У тебя вон и борода и глаза черные... Деревенский ты. А на меня глянь... Он развел руками и повернулся. Одет-то он был как крестьянин, но в фигуре не было крестьянской расхлябанности, да и лицо... Еще у хазар он сбрил обгоревшую бороду и теперь лицо покрывала щетина, которой до бороды еще расти и расти. Его можно было принять за горожанина, за беглого монаха, но никак ни за крестьянина.
- Ну ладно- согласился Гаврила- Только на счет морды ты зря...Рожей бы назвали то не так обидно. - Подожди. Сочтемся еще. Гаврила потряс телегу рукой, глянул на упряжь. Все было нормально. Можно было трогать. - А чего ждать? Прямо сейчас и сочтемся. С такой харей как у тебя в ворота лучше и не соваться. Чем мурло-то прикроешь? Избор улыбнулся. Гаврила, хоть и был похож на крестьянина, но характер имел твердый. - А вот. Избор достал из-под мешков тряпицу, подвязал ей лицо, одел треух. Гаврила цыкнул зубом, но промолчал. Даже в такой одежде вид у Избора был слишком гордый. Он потыкал рукой в мешки, так, на всякий случай. - Оружие где? - Под мешками, на дне в сене. - Достать-то успеешь в случае чего? - Успею. Ты их пока кулаком займешь, а там и я... Гаврила вздохнул и сообщил. - Давно собирался я этот городишко разнести. Князь тут сволочь, да все как-то недосуг было. Может быть сейчас получится. Он сел на телегу, разобрал вожжи. Гаврила перекрестился. Слегка хлопнул вожжами лошадь. Застоявшийся конек попробовал, было заартачиться, но Гаврила приструнил его. - Ну, с Богом! Телега не спеша покатилась вдоль высоких, в косую сажень заборов. Избор прошел немного рядом, потом запрыгнул в телегу. Ища взглядом остроголовых Гаврила спросил. - Ты креститься умеешь? - Насмотрелся. А зачем тебе? - Через ворота поедешь- крестись.... - Неужто помогает? - усмехнувшись, спросил Избор, трогая под мешками лезвие своего меча. - А вот посмотрим. - серьезно ответил Гаврила- Посмотрим... Город уже окончательно проснулся. Навстречу двигались телеги, возы с сеном, шли люди, тащили на плечах мешки и корзины с живностью. Тележные колеса, поскрипывая, месили дорожную пыль. Гаврила ерзал, устраиваясь поудобнее. С крестьянской основательностью трогал мешки, жадно втягивая носом запахи и стараясь разобраться что везет. - Что с телегой делать будем, когда выберемся? - Ты выберись сперва. - С Божьей помощью... - Вон ты кого в помощники-то взял. У тебя, я смотрю, губа не дура. - Что губа! Я и сам не дурак. Так как с телегой-то? Избор об этом не думал. Он почему-то посчитал, что княжна захочет ехать вернем, а не трястись в телеге. Для того и купил коней. А телега... - Не знаю . Бросим, как надобность минет. - Не жалко? За нее ведь деньги плочены. Телега слова доброго не стоила, но Гаврила уже считал ее своей. Он постучал по краю. - Не жалко? - Жалко, конечно, только жизнь дороже. В Гавриле всколыхнулось что-то большое и широкое как степь. - Ну и хрен с ней, с телегой-то- сказал он- Нешто мы бедные? Да и за княжной не пропадет... Избор промолчал. Гаврила был настолько прост, что ему в голову не пришло, что княжна уже за все заплатила. Не смотря на ранний час, на базаре нашлись люди, которым приглянулись ее золотые подвески. Заплатили за них хорошо. После покупки необходимого даже кое-что осталось. Этот остаток Избор, ни секунды не колеблясь, ссыпал в свой кошель. Мимо них проплывали высокие, в сажень, заборы. Где-то за ними перекликались люди, лаяли собаки... Все вокруг было настолько мирным, что не хотелось верить в то, что около ворот придется проливать чью-то кровь. Избор дотронулся до меча и ненароком коснулся узелка с драгоценностями. Прикосновение вернуло спокойствие и ощущение удачи. - Все будет хорошо- сам того не желая сказал он. Гаврила повернулся и вопросительно посмотрел на него. Еще находясь под впечатлением чувства защищенности Избор повторил. - Все будет хорошо. Не бойся. Гаврила серьезно посмотрел на него. - А я и не боюсь. Не умею. Просто взять и выехать из ворот, как хотел Избор, не получилось. Около них царила суматоха, словно за воротами было не чистое поле, а княжеская сокровищница, из которой вот прямо сейчас, на глазах у всех свора колдунов уволокла меч-кладенец. Княжеские дружинники не стояли без дела. Выезжающих трясли так, что вверх летели пух, солома, перья и благой мат. Гаврила подмигнул Избору и встал последним в недлинной череде стремившихся выехать из города. Вместе со всеми он теперь медленно двигался к цели. Их конек пристроился к какой-то телеге и хрумкал сенцо. Едва телега уезжала вперед, он тоже двигался следом. Видя такое благоразумие, Гаврила бросил вожжи и начал смотреть по сторонам. Мимо прошел дружинник со злым от усердия лицом. - Никак у князя что пропало? - остановил его Гаврила. - Что народ то пытают? - Дай вам волю весь город по кускам развезете - зло сказал дружинник, приглядываясь к тому что лежит на телеге. Избор перевернулся со спины на живот и дружелюбно улыбаясь посмотрел на него. - У нашего князя не пропадет. Он сам смотрит как бы чего у других урвать. Что случилось-то? Разбойников что ль пугаем? Дружинник оглянулся и вполголоса ответил. - Гость княжеский ищет кого-то. - Кого? Гаврила подался вперед и застыл с раскрытым ртом. Глупая жадность на его лице была неподдельна, но Избор решил не перебарщивать. - И награду обещали? Если так, то и я бы поискал... - Бабу ищут. Гаврила разочарованно закрыл рот, вытер слюну испачкавшую подбородок. - Что ж ее искать? Или она, особенная какая? - А вот это уже не твоего ума дело. - Оно, конечно.- согласился Гаврила- Только у меня баб тут нет. Не особенных, ни обыкновенных. - Кони зачем? - На продажу. Нам-то телеги хватает. - В мешках что? - Смотри. Он ловко раскрутил горловины мешков. В первых трех было зерно, а из четвертого пахнуло хлебом и мясом. Дружинник для очистки совести потыкал еще в сено, наваленное на дно телеги и махнул рукой. Ворота наехали на них, тень от них окатила прохладой и они оказались за городскими стенами. Они отъехали с пол поприща. Избор обернулся и увидел как из города выезжает следующая телега. - Обошлось - сказал он. Посмотрел на Гаврилу и полюбопытствовал - А ты и впрямь ничего не боишься? - Я в своей жизни всякого навидался. - вздохнул Масленников. - Ну я тоже кое-чего видел. - Кое что- может быть, но уж точно не то, что я. Избор промолчал, и Гавриле пришлось продолжить. - Меня раз один колдун заколдовал, так вот что бы с его колдовством справиться и своего добиться пришлось свой страх в порошок стереть. Он вздохнул еще раз и вздох этот был тяжелее первого. - Страх-то в себе стер, а вот человеком до сих пор не стал... - Слышал я об этом что-то- сказал Избор- Только подробностей не знаю. - Ну значит ты последний такой - равнодушно откликнулся Гаврила- Все кругом знают, что ежели я запах пота учую- зверею. Сам не свой делаюсь. Он стегнул лошадь, сплюнул в пыль и спросил. - А разве это жизнь? Избор промолчал. - Я тогда молодой был, пугливый... - продолжил Гаврила- Ну а как в пот бросит, так хоть святых выноси. Вот потому и пришлось по разным местам походить, чтоб к страху привыкнуть. - Привык? - К тому с чем сталкивался- привык, а с тем, что не знаю... Как к нему привыкнешь? Потому и не люблю я слов таких- "никогда" и " ничего". Такие слова не каждому говорить дано- они ко многому обязывают. Он замолчал, размышляя о чем-то своем, и Избор посчитал, что разговор этот ему не интересен, но ошибся. - Верно такие слова не Бог, а Сатана выдумал! Избор, разлегшись на телеге, смотрел в небо. Солнышко уже начало припекать. - Скажешь тоже. Слово как слово. Гаврила бросил вожжи. Конек, почувствовав волю начал прибавлять. - Ты яблоки любишь? - Ну люблю. - Представь себе яблоко. - Скомандовал Гаврила. В глазах его была насмешка, словно он заранее был уверен в неудаче. Избор представил. - Ну как? - Легко. - А лавку? Избор повидал много лавок и ему не трудно было выполнить просьбу Гаврилы. Он представил себе ту, отполированную многими задами доску, коричневую от времени и толщиной больше похожую на половинку пальмового бревна, которой он отбивался от варягов в Царьградской корчме. Тогда... - Получается? - А то! Лавка оказалась крепкой и сломалась только к концу драки, когда в корчму заглянул отряд стражников. Потом все вместе били стражников, а потом- пили мировую - А теперь представь себе "ничего". Избор вернулся мыслью из далекого Царьграда и попытался сделать это, но вместо этого перед глазами встала заснеженная степь, над черным, проколотым звездами небом. Ветер гнал по ней облака снега, скручивал их в жгуты... Избор тряхнул головой и из памяти выкатилось огненно-жаркое солнце над бескрайними песчаными волнами. Жажда. Шорох песка под ногами... - Ну что? Не выходит? - Нет- признался озадаченный Избор. - Вот то-то... Бог, когда нас создавал, каждому дал понимание того, что сам создал. Вот и выходит, что-то, что представить не можешь- то от Сатаны! Конек, почувствовав волю, припустил побыстрее. Телега, наехав на камень подпрыгнула и Гаврила замахав руками еле удержался. Избору стало смешно, что Гаврила рассуждает о таких тонких материях. - Ну, Гаврила! У тебя, оказывается, ума палата. Масленников не поверил его бодрому тону. И оказался прав, потому что Избор закончил. - Только жалко, что ключ потерял. Он поднялся, посмотрел вперед. Там стоял крепенький дубок, все нижние ветки которого были увешены тряпочками и бусами. Двадцать лет новой веры еще не до конца искоренили старые привычки в народе. Дорога около дубка ветвилась. Одна уходила на восток, к солнцу, мимо леса, а вторая, видно не выдержав соблазна, струилась к уже зазеленевшим кустам. Там, над деревьями покрытым зеленым пухом поднимался сытый дымок. Избор соскочил с телеги. Ноги пружинисто коснулись земли и он по давно заведенной привычке, попробовал не скользко ли... Сделал несколько шагов, вернулся, разбросав мешки вытащил меч. Исин и княжна должны были ждать их тут, и если они не спали с другой стороны дуба... Он обошел ствол. Они там не спали. Их там вообще не было. Избор коснулся лезвием щеки. Холодок металла кольнул уже обросшую щетиной кожу. Гаврила вскочив на телегу из-под ладони оглядывал землю вокруг. Он набрал в грудь воздуху и хотел, было крикнуть, но Избор остановил его. Его взгляд зацепился за дым. Он кивнул головой. - Нас зовут. - Кто?- не понял Гаврила. - Не знаю. Только дым этот точно для нас. Он спрятал меч под мешки, взял коня под уздцы и пошел по дороге ведущей в лес.
Гаврила догнал его. - Что бы там ни было, постараемся сперва разобраться по-хорошему. - Что это ты такой добрый?- подозрительно спросил Гаврила.- Не растрясло тебя?
Избор оглянулся. Телега, ехавшая следом повернула к солнцу. Ее колеса скрипели так явственно, словно она ехала рядом с ними. - Город слишком близко. Мало ли что.
Глава 11
Тот, кто первым проторил эту дорогу, не любил прямых линий. Дорога петляла из стороны в сторону, словно первый проложивший ее бежал за оторвавшимся колесом, поймал его и потом проделал весь этот путь сидя на телеге. Но в конце концов она привела-таки их к кустам огораживающим лес. Тут пахло не только дымом, но и людьми, разведшими костер. Не таясь, Избор и Гаврила выехали на полянку. Одного взгляда было достаточно, что бы понять что случилось. Избор досадливо дернул щекой, а Гаврила перекрестился. Слепцы исцелились. Увечные не только ходили, но и плясали. Если там раньше были немые, то они тоже излечились и добродушно переругивались между собой. - Нищая-то братия не глупее нас оказалась...Тоже сообразили как из города сбежать - сказал Гаврила. Он тоже соскочил с телеги и ласково поглаживал кулак. - Да какие они нищие-то? Разбойники. - Сам вижу. Разбойников было человек десять. Рядом с костром привязанные к дереву сидели Исин и княжна. Гаврила потрогал оглоблю (не занозистая ли) и спросил. - Ну как, ты по-хорошему попробуешь? По христиански? Или сразу так, что бы поняли? Избор не ответил. Он просто пошел к сидевшему чуть в стороне вожаку этой стаи. Тот сидел без лаптей, благодушно шевеля пальцами босых ног. Молодая травка уже вылезла из-под земли. Ноги скользили, но на полпути он нащупал неплохое место для поединка- там земля была сухой. Он уронил шапку и пошел дальше. Атаман смотрел на него с удовольствием человека нашедшего деньги там, где их не мог найти никто другой до него. - Здрав будь.- поклонился ему Избор- Спасибо тебе, что помог. - Так это твои?- он кивнул на пленников. - Мои.- признал Избор. - Отпусти их. Атаман смотрел на него, словно не знал что сказать, а на самом деле определяя насколько тот опасен. Конечно у него тут десяток человек, и пленники, но ведь и тот, кого разыскивает вся княжеская дружина, и из за кого случился весь этот переполох, заставивший его покинуть город, вряд ли был безобидной овцой. Он посмотрел на разбойников. - А я за спасибо не помогаю. Ты уж как хочешь. А выкуп заплатить придется! - Ну так какой же тебе выкуп нужен? Избор с любопытством разглядывал вожака. Сейчас, без повязки на глазах он не выглядел ни смешным, ни жалким. Глубоко, до хруста вздохнув, он расправил плечи. Избор удивился, как он не заметил этого раньше- и сильных рук, и крепких пальцев... Наверное все дело было в глазах. Не зря он закрывал их повязкой. В этих глазах жила веселая злость и беспощадность. Нехорошие это были глаза, разбойничьи. - Да ты, никак, лихой человек? - спросил Избор- Уж не разбойник ли? Не сам ли Селим Ас Хафизи? Вожак, уловив насмешку, смерил его взглядом. - Умный. Даже имя угадал. Парень был не промах. - Так чего тебе? Денег? Разбойник укоризненно покачал головой, посмотрел на скалившихся рядом товарищей сказал. - Ну, до чего мерзкий народ пошел... Все на деньги мерит. Перевел взгляд на Избора и уже другими голосом сказал. - Да и неужели ты с собой столько денег носишь, сколько твоя жизнь стоит? И друзей своих? Избор оглянулся на телегу. Гаврила с независимым видом сидел на телеге и потирал руки. Он подмигнул Избору. - Ну да если и так, то все равно - что при вас есть, то и так мое. Придется бежать за другим. - Играет, сволочь- подумал Избор- думает, что он тут кот. Ну, ну... - Ну раз тебе деньги не нужны, так отдай мне друзей да отпусти нас. Вон Гаврила за тебя помолится... - Скучно это- отпустить. Ты подожди малость. Я сейчас чего-нибудь придумаю. Он поднялся, начал сбрасывать с себя нищенские лохмотья. Раздевался разбойник медленно. Избор смог оценить его. Там был на что посмотреть- крупные плечи, коричневая от солнца шея, больше похожая на вросший в землю пенек... Только живот, безобразно выпирающий комком жира и мускулов был лишним. - Это ты меня еще не знаешь- бормотал он- Я человек страсть какой веселый! Сейчас что-нибудь придумаю... Что-нибудь веселое... Заставить вас мухоморы жрать что ли? Кто больше съест... Или руки связать и заставить хлебалом мух ловить, опять-таки кто больше. Или пчел? Он сидел на молодой травке благодушный, в полном сознании своей силы и своего права делать то, что хочет и ковырялся пальцем в зубах. - Это ли веселье? - пожал плечами Избор- Давай-ка лучше загадки друг другу загадывать. Кто отгадает, тот и выиграл. Губы атамана разъехались в веселую улыбку человека, разгадавшего несложную хитрость. - А ты, часом, скоморохом не был? - Да нет вроде. Не довелось. Атаман надел штаны, выкатил брюхо поверх пояса и с интересом посмотрел на Избора. - Ну давай свои загадки. Избор почесал в затылке. - Есть у меня одна загадка... - Ну. - Да боюсь я, тебе не по силам она будет. - Мне-то? Ты сперва задай, а потом говори. Атаман развернул плечи, показывая что готов сразиться с любой загадкой. Это действительно начало его забавлять. - Боюсь, что ты ее даже не поймешь...- озабоченно сказал Избор. Атаман оказался заводным, азартным. - Ты давай, не виляй языком как пес хвостом... Говори загадку. - Ну.. Избор набрал воздуху в грудь, закатил глаза вспоминая, а потом на одном дыхании выпалил на странном гортанно-певучем языке несколько слов. Несколько мгновений он сидел с закрытыми глазами проверяя так ли сказал. Открыл глаза и подтвердил. - Так. Все верно. Отгадывай. - Не понял- с угрозой сказал атаман- Это что? - Загадка- кротко отозвался Избор- Саркинозская загадка. Сам понимаешь, что ежели она саркинозская, то и звучать она должна по саркинозски.. Ответ на нее тоже, кстати, саркинозский. - Саркинозы это "кто" или "что"?- спросил атаман. - Кто. - А где? Избор не смог ответить, а просто махнул рукой поперек восходящего солнца. - Там. - Далеко? - Очень. Если б не я, то ты о них ничего не узнал бы... - Ну спасибо. Атаман задумался. Пока он теребил Избора вопросами он искал не отгадку, а выход из положения.. И нашел. - А ты сам-то отгадку знаешь? Избор был готов. Уже не закатывая глаз - время было- он выдал ответ. По саркинозски, разумеется. - Не ошибся? - заботливо переспросил атаман- Ничего не перепутал?. А то мало ли... - Нет. Можешь не сомневаться, атаман. - Избор протестующе выставил руки перед собой- Все как есть. - Ну ладно. Первый раз, как у нас водится, не в счет. Теперь моя очередь... У атамана оказался быстрый ум. Решив не отставать от Избора он загадал хазарскую загадку. Про горшок и шесть глаз, но слава Светлым Богам, Избор знал и язык и загадку и сумел ответить. - Ну, это тоже не считается- сказал атаман- Видишь, у нас тут все по честному. У меня не считалось и у тебя не считается... - Как скажешь- согласился Избор- Давай теперь только русские загадки загадывать. И поесть бы чего-нибудь. Атаман махнул рукой. К нему подскочил разбойник. - Давай, Опря, тащи, что из города несли... Разбойник убежал и тут же вернулся с с двумя сумками. Из одной на белый свет появились и оказались перед атаманом куски мяса, каравай хлеба, старые медовые соты, а перед Избором он вывалил содержимое другой сумки- корки, черствые горбушки давно съеденных караваев. Атаман ухватил мяса и ожесточенно задвигал челюстью. - Угощайся, прохожий, чем Бог послал. Избор потрогал сухие корки. - Видно у нас разные Боги. - Бывает- согласился атаман. - Ну уж давай так. Боги сами по себе, и мы- сами по себе... Слушай загадку. "Две руки, две ноги, а посредине - гвоздик" А? Он выпятил губы и завращал глазами, сдерживая смех. Видно было, что загадку эту он придумал только что и ответ на нее еще не пришел ему в голову.. Это означало, что ответом могло оказаться что угодно. Избор не стал тянуть время и спросил. - Кузнец? - Нет - с удовольствием ответил атаман. - Тогда три метательных ножа. Атаман замотал головой. - Нет. А в первый раз почти угадал. Это я! Избор все-таки взял корочку. - Ты со своим умом не иначе как в волхвы собирался. - Звали - подтвердил атаман- еле-еле отбрехался. Он сыто рыгнул и бросил Избору недоеденный кусок мяса. Тот поймал его и аккуратно положил в объедки перед собой. Пора было заканчивать. Путь предстоял не близкий. - Ладно -сказал он- Моя очередь. "Шесть ног, восемь рук, под лавкой лежит" Что это такое? - Это ты!- атаман даже ткнул его пальцем в грудь для убедительности. Кто другой может и не обратил бы внимание на это, но Избор был стреляным воробьем. Это было не просто так. Разбойник проверял есть ли на нем кольчуга, и нет ли панциря под одеждой. - Нет. Ошибся ты, атаман. - Ну тогда шесть метательных ножей. Избор покачал головой. - Сдаешься? - Ты сперва ответ скажи, а я уж решу сдаваться мне или нет. - Это как? - удивился Избор- я тебе скажу, а ты... - А так. Такой у нас тут порядок. В наглости атамана была какая-то притягательная сила. Что-то веселое и совершенно не опасное сквозило за его речью. - Шестиногий восьмиручник- сказал Избор. - А почему под лавкой? - Пьяный- пояснил в полголоса Избор- Только тихо. Не шуми. - А почему?- завороженный разговором атаман, тоже понизил голос. - Проснуться может. А уж если проснется, то обязательно вот так сделает.. Избор поднял руку и щелкнул пальцами. Когда атаман невольно задрав голову уставился на нее, ударил в незащищенное горло. Разбойников было около десятка, но управлять теперь ими было некому. Атаман ползал в ногах у Избора хрипя и корчась от боли. Внимательно следивший за состязанием Гаврила мгновенно выломав оглоблю ринулся к сидевшим кучкой у костра лиходеям. На бегу он рычал, что есть силы. В этом реве с трудом угадывалось слово "Разбегайся!" Но разбойники его не послушались. Из лохмотьев тут же появились ножи. Самый горячий и проворный бросился к сосне, к пленникам. Следом за ним, в надежде опередить, бежали еще пятеро. Поняв что еще чуть-чуть и драться будет не за что, Гаврила на бегу метнул то, что держал в руках. Оглобля вильнула, словно соскочившее с оси тележное колесо и врезалась в бегущих. Гаврила бросил ее как надо- не настолько низко, чтоб им пришла мысль перепрыгнуть и не настолько высоко- что бы пригнуться. С мокрым хрустом она смела бегущих в траву. Воздух отяжелел божбой и проклятьями. Пятеро барахтались на земле, но первый- бежал. Освободив руки, Гаврила выцелил вырвавшегося вперед лиходея и ударил по кулаку. Избор, занятый атаманом, оторвался, чтоб своими глазами увидеть то, что произойдет. Гаврила нервничал и торопился потому и малость перестарался. На глазах Избора разбойник в одно мгновение вспух и лопнул кровавым пузырем, словно обпившийся крови комар. На привязанных плеснуло красным. На сажень вокруг трава стала розовой. Исин завыл, заметался на привязи- он был ближе других к разорванному разбойнику и теперь все лицо его было заляпано слизью, кровью и ошметками плоти. Под этот крик разбойники пропали с поляны. Все, кроме времени, кончилось и остановилось. - Княжна жива?спросил Гаврила оглядываясь. - Жива- откликнулся Исин- Нас не тронули. Что у вас? Он сидел так, что не мог видеть всего, что творилось на поляне. Гаврила разрезал веревки, посмотрел на княжну и покачал головой. Она опять была по уши в чужой крови и без памяти. Исин стоял рядом. Вытерев рожу разминал руки. Они могли понадобиться. - Где сабля? - В телеге. И княжну захвати... Исин подхватил девушку, уже на бегу его догнал голос Гаврилы. - Оглоблю встретишь, тоже захвати... Сам он прошел через поляну к Избору. Тот разглядывал большой нательный крест. Серебро украшала россыпь самоцветов. При каждом повороте он вспыхивал маленькими радугами. - Атаман подарил? Избор кивнул. - Обидно. Такой подарок, а ведь даже и не познакомились толком. Кусты затрещали и на поляну вывалился мужик в лохмотьях. Гаврила повернулся, готовый снова убивать. Но Исин остановил его руку. - Стой, Гаврила. Это настоящий дурак. Избор смерил его взглядом. - Точно знаешь? - Что тут знать. Его просто понюхать надо. Я так понимаю, что его они и водили с собой для запаха. Мужик бесстрашно смотрел на них, грыз репку и пускал слюни. В глазах блаженного не было ни страха ни любопытства. - Ты кто?- строго спросил Избор. Мужик заулыбался и сказал. - Гы-гы-гы-гы... - Он все время так. Других слов не знает. Избор обошел его вокруг. Исин был не прав. От него не просто пахло. От него несло -грязью, потом, немытым телом. Он увидел, как Гаврила покривился и отошел в сторону. - Ну и что с ним делать?- спросил он. - На дороге нашел- подними. Первая заповедь- проворчал Гаврила. -Вот кого нам не хватает- так только дурака... Он был прав. Их компанию никак нельзя было назвать обычной. Когда по одной дороге вместе едут княжна, хазарин, и странно потеющий богатырь с убийственным кулаком в этом было что-то не совсем нормальное. Тут не скажешь, что в этой компании дурак был совсем уж лишним. - -Ладно. Берем с собой. Хоть будет с кем посоветоваться. -решил Избор- Только вот "Гы-гы-гы-гы"- это слишком длинно. Почти боярское имя. Будешь откликаться просто на Гы.
Глава 12
Это было дико. Ковер висел в небе плоский, как половинка ворот. Чернак протер глаза, уронил мясо на блюдо и подскочил, опрокидывая его. Страх молнией проскочил по телу, но он взял себя в руки. Совет обычно убивал нерадивых слуг без церемоний. Просто был человек, а потом пропадал. Конечно он не считал себя рядовым членом все-таки подмастерье, но даже для него присылать убийцу на ковре самолете было слишком уж торжественно. Вроде как стрелять в мышь из арбалета Слуга рядом с ним тоже задрав в небо голову и разинув рот, рассматривал черный прямоугольник на фоне кудрявых облаков. Чернак пришел в себя первым и стукнул его по шее, что бы не забывался и знал свое место. Тот выкатился из тени на солнце и человек на ковре увидел их. Чернак замахал рукой, но человек наверху не ответил ему. Ковер косо скользнул вниз, мелькнул над деревьями и, сделав плавный круг, упал на траву. Широко открытыми глазами смотрел Чернак на него. Ведь как не успокаивай себя, а тот, кто сидел на ковре вполне может оказаться его смертью. Он был черноглаз и чернобород. Скромный черный плащ и сапоги - все было как обычно, только вот глаза... Глаза чужака горели силой, когда он делал знак мастера. - Я Игнациус. Где они? Чернак дернул щекой. - Мы их ищем. - Потеряли? - нахмурился он. Это было правдой, но Чернак не захотел признать ее. - Поищем... - Их не искать надо- усмехнулся маг- А найти. Он обошел вокруг него, быстро оглядел лагерь. - Найдем- откликнулся Чернак. В голосе его была уверенность, которой он сам не чувствовал. Беглецов искали уже сутки, но надежда найти их не становилась больше. Конные разъезды шныряли по всей степи, но пока безуспешно. Те как сквозь землю провалились. Чернак поспешно пододвинул магу кусок мяса и лепешку. Тот, словно не заметив этого, щелкнул пальцами и перед ним появился поднос с фруктами. Воин дернулся, но быстро взял себя в руки. Что бы показать, что все в порядке опережая мага ухватил с подноса яблоко. Игнациус шевельнул бровью и яблоко в руке расползлись черной гнилью. Лицо Чернака помертвело. Он с ужасом посмотрел на руку, по которой сползала черная грязь и начал судорожно оттирать ее об рубаху. - Как же найдете...- забавляясь его ужасом сказал маг.- Соплей вытереть не можешь, а туда же... Он поднялся и вышел из шатра. Уже с улицы бросил ему. - Иди сюда. Хоть халат постережешь... Все еще встряхивая рукой, Чернак вышел на воздух. Спина мага маячила впереди, он шел куда-то за границу лагеря. Колени Чернака дрогнули. Он понял своим не глубоким умом, что самое страшное еще впереди. Скованные страхом ноги сами собой поспешили за магом. Они отошли за деревья. Тот как собака повертелся на одном месте, перепрыгнул на другое... Чернак к нему близко не подходил. От всего этого хотелось быть подальше. Наконец Игнацус выбрал место и забормотал заклинания. Слова изливались из него нескончаемым потоком. Чернак, очарованный зрелищем, смотрел на него, не чувствуя сил сбежать от колдуна. Все так же бормоча заклинания маг начал крутиться на одной ноге. Сперва медленно, но потом все быстрее и быстрее. Трава под его ногами начала с треском рваться. Запахло соком. Он крутился набирая скорость и Чернак вместо лица теперь видел только белое пятно с черными провалами глаз. Это уже было чудо! Ни один человек в мире не мог крутиться так быстро. От ветра рукава его халата угрожающе лопотали, добавляя басовитое гудение к треску травы. Это было жутко. Чернаку захотелось взвизгнуть по-поросячьи и отбежать подальше, но изумление приморозило его к земле. Тело мага постепенно стала окутывать непроглядная мгла. То что он видел - было самым настоящим ужасом. Мгла скрыла тело мага. Вместо рук, вместо головы закурился черный туман. Через мгновение от него со зловещим свистом начали отрываться куски и разлетаться в разные стороны. Клочья тьмы обретали крылья и головы. Чернак начал креститься. На его глазах Игнациус превращался в стаю стрижей. Птицы с писком разлетались в стороны становясь глазами мага. Теперь у его отряда было сто разведчиков! Быстрых, глазастых, незаметных... Халат мага остался на месте. Чернак, вынув меч, остался на страже. Солнце двигалось по небу. Тишину изредка нарушало ржание лошадей. Чернак ни о чем не думал. В опустошенной ужасом голове сотника не находилось ни одной мысли. Он даже не думал с чем вернуться из степи его люди. Теперь это было уже не важно. Маг должен сделать то, что не смог он. Солнце уже миновало вершину дерева под которым сидел Чернак, когда первая птица вернулась назад. Он юркнула в рукав и затаилась там, а потом словно где-то прорвало запор. Птицы одна за другой спешили на поляну. Они летели словно бабочки на огонь, мешая друг другу втискивались внутрь халата. От этого он шевелился как живой, дергался пытаясь подняться. Чернаку, который сам спокойно резал глотки, вспарывал животы, сажал врагов на кол и навидался в своей жизни разного, от страха закрыл глаза и открыл их только от насмешливого голоса мага. - Поднимай людей. Я отведу вас к ним. - Где они? - Они идут к горам. Он задрал голову, высматривая солнце. Оно уже падало к горизонту, но удариться о его край должно было еще не скоро. - Только не дойдут... Если ты поторопишься. По щеке мага текла кровь, но Чернак из почтительности даже не спросил что случилось. Думал он сейчас совсем не об этом. Даже не сообразив вежливо это или нет воин сунул ненужный и такой уже не страшный меч в ножны за спиной и побежал поднимать лагерь. Пришло время, когда мудрости мага должна помочь его сила. Все было так как предсказывал маг. Они нагнали их в самых предгорьях. Они нагнали бы их и раньше, если б не маг. Такой ловкий в управлении ковром самолетом он никак не мог приноровиться к лошади. Чернак слышал разговоры за спиной, что не спроста, мол, конь под магом волнуется- видно чует нечистую силу. Может так оно и было. Чернак предпочитал об этом не думать. Главное то, что было в этом человеке сейчас служило благому делу- укреплению Империи. А об остальном позаботятся Император и Папа. Отпущение грехов обещанное им смоет все что было и чего не было, но померещилось. Беглецы увидали их- пыль поднятая сотней была не хуже дыма доброго пожара и тоже прибавили ходу. Чернак, как воин, вполне одобрил их действия. Старшим там бывалый человек. Сам он поступил бы так же. Беглецы не стали останавливаться для боя, а только нахлестывали своих животных, но куда простому коню против боевой имперской лошади... Расстояние укорачивалось как свеча. И все-таки им удалось юркнуть в расселину между двумя громадными камнями. Сотня спешилась. Двое самых прытких бросились следом, но тут же выкатились назад, зажимая стрелы. Им понадобилось время, что бы достать щиты, но эти мгновения решили дело. За камнями, в каменистой земле зияла узкая и мрачная, словно дорога в Ад, трещина. Рядом с ней стояли лошади. Чернак послал людей посмотреть, что происходит в окрестностях, но и слепому было ясно, что беглецы спрятались в щели. - Тараканы- зло подумал он. Ветер гнал снизу запах свежей зелени, воды, но вокруг не было ни того, ни другого. Люди заволновались. Дальше пути по земле не было. Идти дальше можно было только под землю. Чернак стоял рядом с магом, ожидая его решения. Теперь, когда появилась определенность, решения должен принимать маг. Чернак искоса смотрел на него, прикидывая как лучше взять, если маг решит послать их вперед. Но тот решил иначе. - Отведи людей подальше. Чернак, в мыслях уже смирившийся с необходимостью лезть под землю и подставлять под саблю свою шею, вздрогнул. - Я сам их возьму.... - Ты? Да ты хоть представляешь, что тебе предстоит сделать? - спросил он. Игнациус усмехнулся. Усы встопорщились, он стал похож на самодовольного кота перед мышиной норой. Воин был глуп, как и все тут. Он видно, думал, что Игнациус готов действовать в обычае его воинов, меряющих все грубой силой. - Ты за себя боишься или за меня? Маг знал что говорил. Он то уж представлял, что сделает с Чернаком барон Пашкрелве если тот вернется без него и без талисмана. Чернак кончиком сапога сбросил вниз камешек. Он стукнулся раз, другой... - Я боюсь за того, кому придется спуститься в эту дыру- серьезно ответил Чернак.- А еще боюсь за себя, конечно, когда представляю, что мне придется принести твою голову в кожаном мешке и положить ее к ногам барона и объяснить ему почему она тут, а все остальное в другом месте. Маг сбросил его руку со своего плеча. - Ты представляешь, что может сделать умелый воин в тесноте и темноте? - Если из нас кто и похож на дурака, то это ты- рассмеялся маг- Конечно я не воин. Он посмотрел в темноту из которой не доносилось ни одного звука. - Уже. Он сбросил туда еще один камень. Оттуда коротко грохнуло. Вряд ли там было так уж глубоко. - Но я и не дурак. Еще. Эхо выскочило из темноты и коснулась ушей. Лицо его стало жестким. - Отведи людей подальше. Иначе и они станут безумными. Чернак побледнел. Колдовство было выше его понимания. Способность убивать не рукой, а словом казалась ему удивительной. - Сейчас я произнесу несколько слов и все они там внизу станут безумными наслаждаясь его страхом сказал маг. - Все? Княжна... - С княжной ничего не случится. А вот все остальные сойдут с ума. Он воздел руки вверх. Чернак поспешно махнул рукой. За спиной послышался топот. Войны отбегали подальше. Через минуту рядом с магом остался только он. - Тебе не жалко себя? - рассмеялся маг. Чернак шевелил губами, морщил лоб. Это было настолько неожиданно, что маг остановился. - Они совсем сойдут с ума?- спросил Чернак. - Да. - А потом? - Я спущусь, заберу княжну, а остальных оставим там подыхать. Маг нетерпеливо постукивал кончиком сапога по земле в ожидании того, что Чернак уйдет к своим людям. Солнце поднималось все выше, становилось все жарче. Из-под земли продолжало тянуть влажным холодом и он хотел быстрее спуститься туда. - Барон ведь не требовал у тебя их смерти? Сделай их безумными на время. Жалко все-таки.. - неожиданно предложил Чернак. - Жалко? - маг даже опустил руки. После того как на его глазах Чернак расправился с попавшимися во время погони под руки касогами он уже не ждал никаких человеческих чувств от него. - Да конечно жалко. Такие деньги пропадут. Он сунул меч за плечо и начал загибать пальцы. - Их там четверо. Княжна не в счет. Значит остаются трое. Три здоровых раба это деньги. Если их оскопить, да продать знающим людям... Он прищурился подсчитывая. - А за дураков, понятно, никто не даст и медной монеты. Да что там медной монеты. Глиняного черепка не дадут. Маг подумал только мгновение. Глаза его сузились, и он уже готов был сказать "нет", но Чернак опередил его. - Или тебе слабо? От удивления мага качнуло. - Мне? Колдун все-таки сказал "нет" - Нет. Мне все по силам. Взмахом руки он отправил Чернака к войнам, стоявшим в отдалении. Колдовская сила подхватила его и по воздуху понесла на строй лошадей, а потом бросила им под ноги. Чернак, красный от злости поднялся, но никого уже не увидел. Там где только что стоял маг висело в воздухе облачко пыли. - Провалился! - боязливо сказал кто-то за его спиной. - Дубина! - поправил его Чернак- "Провалился"! Не провалился, а сгинул!
Глава 13
Столб солнечного света, падавший сверху, растекался по пещере, наполняя ее тихим сиянием. В нем камни искрились каплями воды, а ручеек, несколькими каскадами сливавшийся с одной из стен разбрасывал блики по всей пещере. Сверху спускались колонны, похожие на оплывшие свечи. Гаврила перекрестился. Гы начал кланяться, решив что попал в церковь. Только Избор не расчувствовался. Со своим-то боевым опытом он-то знал что сейчас последует. У них была только одна возможность уцелеть- оставив одного защищать вход в пещеру попытаться найти другой выход. Он был. Он должен был быть. Ведь убегал куда-то же ручей? Он осмотрелся. Пещера не казалась мрачной. Привыкшие к сумраку глаза различали камни, трещины. Все столпились около него, ожидая решения. Он внутренне усмехнулся. Они все-таки признали его старшим. Даже Гаврила смотрел без обычного вызова. Избор положил руку на плечо Исина. - Поучаю тебе княжну. Ищите ход дальше. Теперь нам дорога одна- только вперед.
- А ты? - Мы с Гаврилой задержим их, сколько сможем. Если уцелеем- догоним. - А если...- напряженно спросила княжна. Избор усмехнулся. - Тогда вас догонят они... Если не поторопитесь. - А почему именно ты? Я сотник княжны - мне ее и защищать. Я то же останусь! - Ты сотник- согласился Избор- поэтому тебе и охранять ее и до дома довести тоже тебе. Гаврила стоял рядом с хазарином и сжимал и разжимал кулаки. - Дурака с собой возьмите. Уж он-то тут точно не нужен. - Может быть лучше... - Если б это было лучше я бы так и предложил - устало ответил Избор- Хватит. Будет так как сказал. Уводи их. Его упрямство было известно всем. Он пошел к тому месту, где они спустились под землю. Там выбрал каменный ствол, растущий прямо из земли и на камень рядом с ним высыпал стрелы. Их было полтора десятка. Чужих, не привычных... Он покатал их по плоскому камню, пожал плечами. За спиной послышались шаги. - Избор. Он немного повернул голову, давая понять, что разговора не будет, но княжна на это и не рассчитывала. Она сняла с шеи ожерелье. - Вам понадобиться удача, витязь. С этой штукой она ваша. Избор улыбнулся. - Так говорил отец- сказала она. Избор молча кивнул. Блестящая цепочка скользнула по шее, камень еще хранящий девичье тепло коснулся его груди. - Торопитесь. Вряд ли они будут долго ждать. - И вы торопитесь. Сверху упал камень. Избор толкнул княжну в сторону. Теперь его мир сузился до столба света , падавшего из щели , а из желаний осталось только два - успеть пустить стрелу первому и выжить. Он натянул тетиву, взял первую стрелу... Тихий смех за спиной заставил его уронить лук. Княжна с улыбкой на губах сидела на камне и качалась из стороны в сторону. Она смеялась, глядя на стену. Смех вылетал из нее длинной цепочкой, где одно "ха" сцепившись с другим тащило его за собой. Он повернул голову и наткнулся взглядом на Гаврилу. Выражение лица его он не видел, но что-то произошло и с ним. Размахивая руками он топтался на месте, словно пытался взлететь. Исин стоял рядом с ним на четвереньках и мотал головой, не замечая, при этом, что она ударяется о камни... Он бросился к княжне, тряхнул ее за плечи, но она не очнулась. - Что это с ней? - спросил Гы. Его лицо утратило всегда присущее ему глупое выражение. Глаза смотрели зорко и осмысленно. Вот это уже было страшно. По настоящему страшно. Нормальный человек мог стать безумцем, но что бы безумец в один момент стал нормальным... Этого быть не могло. Избор проворно отпрыгнул от него, издали спросил. - Что с тобой? - Ничего. Что с ней случилось? Он не успел ответить. Время сейчас бежало быстрее чем песок из одной чаши в другую, быстрее стрелы, скорее, чем маг Игнациус спускался вниз по узкой щели. У них за спиной звонко загрохотало. Избор обернулся. Гаврила с детской улыбкой на губах стучал ладонью по кулаку. Под этими ударами противоположная стена рушилась глыбами камня и к каменному своду взлетают клубы пыли. Сталагмиты потоньше осколками разлетались под его ударами. Превращаясь в пыль, труху, щебень. Безумец рядом с собою был страшнее противников наверху. Избор бросился к нему, что бы оглушить, но Гаврила услышал его, повернулся. Избор увидел счастливую улыбку, полоску слюны у оскаленного рта и дырку в кулаке, направленную на него. Ноги сами отбросили его за камни. Он услышал грохот, и тут же на спину посыпались осколки и каменный мусор. Он осторожно высунулся. Грохот еще носился под сводами, но вместо грозных щелчков было слышно чихание. Гаврила, прикрыв слезящиеся от пыли глаза, чихал. В пещере стало светлее. Избор поднял глаза. Удар Гаврилы снес несколько каменных столбов, подпиравших свод пещеры, и вместе с ними обрушилась часть свода. Грохот метался по пещере как летучая мышь - страшно и бестолково. В его мощном напоре едва слышно прозвучал и потерялся человеческий голос. Ухо Избора выделило его из грохота камней, и змеиного шипения сползающей откуда-то сверху осыпи только потому, что он ждал его... Не могло все это кончиться хорошо, не могло. Избор нашарил камень- слава Богам под руки попался обточенный водой булыжник и прыгнув из укрытия хрястнул Гаврилу по голове. Булыжник сработал не хуже заклинания. Гаврила сломался и упал на камни. Избор этого уже не видел. Перескочив через, как ни в чем не бывало ползающего Исина, продолжавшего мотать головой, он подхватил лук и замер за камнем. Зажав в зубах стрелу он ждал, что широкий столб света прервется и оттуда посыпятся люди, но ничего не происходило, хотя для этого было самое время. Избор тревожно оглянулся на Гаврилу. - Ну урод - подумал он- только бы живым остаться ... Все гаду припомню. Шорох потревоженного камня постепенно замирал. Тишина наваливалась на него и вдавливала шум назад в камень. Теперь, когда буйство стихий улеглось, вновь стал слышен звон ручейка, стон раздавленного человека и... смех княжны. Избор опустил лук, осмотрелся. Гаврила лежал среди камней, Исин продолжал стоять на четвереньках. Не было слышно только Гы. Он не успел подумать, куда тот мог деться, как он сам себя обозначил. Юродивый топтался около осыпи, потом начал расшвыривать камни. Забыв, что разговаривает с дураком Избор крикнул. - Что там? - Человек. Помоги откопать. Не отводя глаз от пролома, Избор подбежал к нему. Тот уже снял несколько верхних камней, и на осыпи появилась окровавленная рука. Она была больше всего похожа на кусок мяса, с которого струйкой стекала кровь. Тяжелые капли срывались на камни, скатываясь в грязные серые шарики, и пропадали в щелях между камней. Что бы там не было, но рука принадлежала человеку. Чужому человеку. Врагу, ибо чужой не мог быть другом. - Уйди. Гы не слышал его. Всхлипывая от жалости, он продолжал свою бессмысленную работу. Избору видел, что старается он напрасно- если рука незнакомца превратилась в кровавую кашу, то что стало с телом, которому досталось еще больше? - Уйди. Ему не поможешь. Рука задрожала в неимоверном усилии обрести жизнь. Камни вокруг нее покатились, словно погребенный под ними человек попытался подняться. Гы ухватился с новой силой и потащил. Рука хрустнула и выскочила из осыпи. Наводя ужас, голос из кучи камней прохрипел. - Волшебство.. не.. исчезает... Послышался вздох, словно вздохнули камни. - Теперь ты..... Гы мгновение постоял и упал рядом, так и не отпустив руку. В шорох осыпающихся камней вплелся посторонний звук. Колдовство- а это было именно колдовство- исчезло. Теперь в пещере все было как прежде- Исин поднялся с четверенек и внимательно оглядывался, княжна сидела обхватив голову. На ее лице было написано недоумение- она силилась понять что произошло и даже Гы снова стал тем, кем был раньше- слюнявым ртом, глупым взглядом и пальцем в вносу. - Что это было? - спросила княжна. - Что было, то сплыло..- оборвал ее Избор- Что-то еще будет... В пещере стало светлее. Вместо узкой щели в своде теперь зияла изрядная прореха, в которую потоком вливался дневной свет. Там, наверху была какая-то жизнь. Послышался шорох. Мелькнули тени. Кто-то сдвинул камни, и они канули вниз. Избор встряхнулся. Самое интересное должно было начаться именно сейчас и именно оттуда. Не отводя глаз от отверстия наверху, шепотом позвал. - Исин... Хазарин встал рядом. - Там- он махнул рукой за спину- Гаврила. Возьми его и уходи с княжной. - А ты? - Мы с дураком следом. Тут нам уже не удержаться. Они теперь скопом полезут...
Наверху словно ждали его команды. Сверху в пещеру упали три веревки. Вслед за ними в воздухе мягко колыхаясь повисли маленькие пыльные облачка похожие на морских зверей- медуз- виденных им в Константинопольской бухте. Он покрепче сжал лук, готовясь к тому, что бы встретить тех, кто придет сюда вслед за ними. Быстро, словно пауки по своей паутине по веревкам заскользили человеческие фигуры.. Избор был готов к этому. Лук в его руках изгибался, словно похотливая сирийская танцовщица, резкими щелчками отправляя стрелы в цель. Он действовал хладнокровно, старался подстрелить тех, кто только начал спускаться, выцеливая их у самого обреза трещины. С криками люди валились на камни, корчились там, пытаясь подняться. - Исин! Колчан, быстро! Сверху не стреляли- внизу было темно и остроголовые просто не видели их- но Исин петляя побежал к упавшим, что бы взять стрелы у раненых, но не успел. Сверху полетели еще веревки, и в пещере стало тесно от людей и криков. Исин дернулся в сторону, срубил там кого-то, понял, что не успевает, и шарахнулся назад. Делать тут больше было нечего. - Назад!- скомандовал Избор- К пролому... На бегу Исин сшиб одного, зарубил другого. - Гаврилу... Хазарин понял, свернул в сторону, взвалил на плечи Масленникова и не думая, что может сломать себе ноги, кузнечиком запрыгал по камням. В их распоряжении были мгновения - пока глаза остроголовых еще не привыкли к темноте. Избора подмывало подбежать и проредить их там, кого достанет, но он и сам понимал, что никого это не спасет. Что один сделает против сотни? Ход черным пятном был нарисован на противоположной стене. Княжна уже стояла около места, где удар Гаврилы обрушил стену и размахивала своим глупым кинжальчиком. Избор побежал к ней, потащил за собой Гы. Свет не проникал в глубину хода и она осторожно выставив кинжал пошла вперед. Избор оглянулся. Все были тут. Потеряться никто не посмел. Свет красиво серебрил спину княжны. За его спиной грохотали ноги, гремели уверенны в себе мужские голоса. Преследование переходило в ту стадию, когда дичь понимала, что принятое решение станет дорогой либо к жизни, либо к смерти. - Вот это и называется неприятностями- сказал Избор обращаясь больше к себе. Чем к другим. Гы замычал что-то веселое, но он отмахнулся от него. Не до дурака было. Избор не привык пасовать перед трудностями, но сейчас... Мимо него полетел клубок огня. Дурак залопотал, шарахнулся в сторону, сбил княжну. Избор отпрыгнул, выругался по-арабски. Да. Эти знали чего хотели. - Эй- донеслось из темноты- Княжна с вами? Избор не ответил. Знал он эти переговоры. Пока один зубы заговаривал другие наверняка старались как-то заползти сзади. Горящая стрела упала на камень позади них и теперь разливала вокруг себя тусклый свет. Как не был он слаб, двигаться сейчас было совершенно излишним. Среди той кучи остроголовых, что поджидала их на том конце хода, наверняка было несколько с совиным зрением и добрым луком в руках. Подставлять себя под их стрелу было совершенно лишним.
Глава 14
Избор скосил глаза и увидел, как Исин поднимает голову для ответа. Он показал ему кулак и знаком показал, чтоб продолжил приводить в чувство Гаврилу. Хазарин разочарованно занялся делом. По его лицу было хорошо видно, что именно он хотел сказать остроголовым. Избор мог бы и сам сказать все это, но это было лишним. Там вполне могли найтись умельцы, способные стрелять и на голос. Да и княжна вот она, под боком... Что еще подумат? Но там не унимались. Влажный воздух пещеры прорезал тот же голос. - Княжна! Тебе говорю. Выходи! Кричал Чернак. Он не боялся тех, кто был в темноте, но только что на его глазах погиб маг, а когда вот так запросто на твоих глазах убивают волшебника, прилетевшего на ковре самолете, это настраивает на размышления. - Княжна, будь умницей. Не мучай ни себя ни других. Выходи и дело с концом. Девичий голос звонко отразился от стен. - Выйти к тебе? Эхо не успело смолкнуть, как княжна добавила к своему вопросу еще несколько слов. Избор удивился и посмотрел на Исина - не подсказывает ли тот княжне, но хазарин молчал, и только удовлетворенно кивал головой, то ли соглашаясь со смыслом, то ли радуясь тому, какие слова звучат. Избор сперва удивился, что Черниговская княжна знает такие слова, но потом он подумал, что на то она и княжна, чтоб знать больше других. Остроголовые были тут, они же были и наверху. Найти ход наверх означало то же самое, что и остаться на месте. Нужно было либо ждать чуда, либо постараться оторваться от неприятеля в каменном лабиринте. Конечно в этом был известный риск, но это было все же надежнее, чем довериться голосу из темноты. Едва он подумал об этом, как вокруг стало светлее. Пол пещеры, из непроглядно черного превратился в темно коричневый, стал неровным от проявившимся там камней. Тут же запахло дымом. Даже не успев сообразить, что там такое Избор вжался в стену и посмотрел назад. Забытый всеми дурак, выставив перед собой факел, чинно шествовал по коридору. В эту минуту его можно было снять одной стрелой, но остроголовые, удивленные глупостью поступка не стреляли. Наверное, они видели за ним какой-то подвох. Факел высветил низкий потолок. Острые грани камней, словно зубы выступили из стен. Впереди ход сужался, а в стене, черной тенью, словно прорисованное углем темнело еще одно отверстие. Избор вцепился в него глазами, определяя как высоко там можно взмахнуть рукой. Он надеялся, что можно. Он надеялся еще, что там есть пещера. В таком месте умелый воин мог сдерживать врагов сколь угодно долго. - Эх, Гаврила, Гаврила- сокрушенно подумал он- Кулак у тебя крепкий, а башка слабая... Да еще и рука у меня тяжелая... Будь Гаврила в состоянии драться, то они сумели бы найти выход. - Откуда у дурня факел? - спросил Исин - Не знаю. Как Гаврила? - Никак. Не было у него никакого факела. А огонь откуда? Исин словно зацепился за какую-то важную тайну. Осталось только чуть чуть потянуть и... Но Избор его не слушал. Остроголовые на том конце зашевелились, там вспыхнули факелы, зазвенело железо. Он тронул хазарина за плечо. - Передай княжне. Пусть идет следом за дураком. Быстро Остроголовые к чему-то готовились. Стоять на месте означало дожидаться смерти.
- Куда?- спросил Исин- Куда идти? Голос его, впрочем, звучал мужественно. - Темнота все лучше, чем нож в спину. Княжна услышала их разговор и кошкой скользнула за кругом света, окружившего Гы. С ношей за плечами за ней последовал Исин. Ноги Гаврилы грохотали, задевая за камни, но низкорослый хазарин не мог нести его иначе да и не было смысла таиться- остроголовые не могли их услышать за своим шумом. Свет впереди пропал. Гы то ли уронил факел, то ли свернул за угол. Последний отблеск ускользающего огня выхватил толстую четырехногую фигуру- это Исин с упорством жука утаскивал Гаврилу от неприятностей. Тьма теперь стала еще непроглядней. Избор посмотрел на преследователей. Их факелы остались на месте, но шум... Избор все понял и зарычал от злобы и разочарования. Его провели. Провели как недоумка. Кто-то из остроголовых сообразил, что посмотрев на огонь он уже не сможет видеть в темноте и сумев отвлечь его внимание светом и шумом они сумели подойти слишком близко. Наверняка они уже были рядом. Он не стал дожидаться неизбежного и побежал в глубь хода. Над ним свистнула наудачу пущенная стрела. Тех, кто подбирался к нему, ослепил факел Гы и они, как и он ничего не видели. Избор уже подбегал к отверстию и тут его словно холодом обдал крик княжны. В ее голосе был такой ужас, что на мгновение Избора даже разобрало любопытствокакой же величины должна быть мышь, что бы заставить женщину так кричать. Ход расширился, став пещерой. Каменные зубы ушли вверх, освободив место темноте. Остроголовые действовали осторожно. Воевать в темноте они не хотели. В пещеру влетело еще несколько огненных стрел. В их свете Избор и увидел то, что испугало княжну. Кругом были кости. Пламя факела освещало пол пещеры, где ребра, черепа и кости лежали вперемежку со старинным оружием. Избор тряхнул княжну, и она смолкла. Он с профессиональным интересом посмотрел на клинки. Оружие было не знакомым. Концы клинков для чего-то загибались крючком, а щиты походили на сплюснутый круг с звездой в центре. Гаврила и Исин раскрыв рты тоже смотрели на побоище. Единственный, на кого это не произвело никакого впечатления, был Гы. Со своим факелом он бродил среди скелетов что-то лопоча. Пещера оказалась большой - свет не достигал ни ее свода ни стен. Он не успел оглядеться. Голоса за спиной накатились словно поток и в пещеру вбросило отряд остроголовых. Первый десяток, потом второй, потом.. Потом Избор бросил их считать. Он отошел в темноту и вместе с ним отошли его товарищи. Избор разгреб кости ногами, поднял щит. - Ну вот и встретились- сказал остроголовый. Он не выделялся из толпы не доспехами, ни ростом.- Сколь веревочке не виться... Говоривший вышел немного вперед, и присел на камень. Меч он не вынул, да и зачем его трогать, если у тебя за спиной почти полсотни воинов? Оглядел беглецов, нашел княжну. - Что, княжна, делать будем? По-хорошему разойдемся или как? - По-хорошему это что?- спросил Избор. Остроголовый повернулся к нему, смерил взглядом, прикидывая, на сколько он опасен. - Отдаете мне княжну и валите грехи замаливать. - Быстро ответил он. Избор для виду подумал и переспросил. - А по-плохому? Он не верил ему ни на просяное зернышко. Перед глазами мелькнул мужичек, зарезанный одним из них около корчмы. Чтоб такие да отпустили? - Что по-плохому будет, лучше не рассказывать... Ну так что? Избор не знал, что ответит княжна. По женской глупости она могла и согласиться на предложение остроголового. Ему не хотелось ставить свою жизнь в зависимость от чужой, тем более женской глупости. - Княжна. Молчи! - крикнул Избор.- Иди сюда! Княжна, не секунды не раздумывая, пошла на голос. Остроголовый проводил ее поворотом головы. Избор поставил княжну перед собой, ухватил за плечо. - Теперь со мной разговаривай. Чернак смерил его взглядом. - Если ты ее не отдашь, то разговор будет коротким. Я прикажу лучникам убить вас одного за другим. - Не делай этого. - Почему? У тебя есть силы, что бы ставить мне условия? Он захотел рассмеяться, что бы показать этому недотепе, что не боится его игрушечных угроз, но тот не дал ему это сделать, сказав. - Конечно. Тебе же нужна княжна. А не то, что от нее останется, когда она упадет туда? Он кивнул на тьму, простершуюся за ним. - Едва первая тетива будет натянута, я брошу ее туда. Избор поднял горящую стрелу. Мрак расступился и Чернак увидел у него под ногами черный от тени провал. Он не знал, что скрывает тень. Возможно она была глубиной в ладонь, а возможно, что она кончалась в аду, куда непременно должен будет попасть этот мерзавец. Он хотел, было отдать команду лучникам, но представил, как княжна опрокидывается назад и падает в темноту... Падает, падает, падает, и нет конца этому падению... Чернак не вздрогнул, сдержался. - Если ты сделаешь это- медленно сказал Чернак- твоя смерть будет длинной, как дорога до Рима. - А какой она будет у тебя? -беззаботно оскалился Избор- Как ты думаешь? Ему не оставалось ничего другого как вести себя как можно более нагло. У него не было сил бороться со всеми, не было времени придумать какой-нибудь хитрый ход, и поэтому оставалось одно- стараться протянуть время, надеясь, что что-нибудь произойдет. Чернак не спешил отвечать. Он смотрел на него, но перед глазами стоял барон. Маг погиб. Его голова в кожаном мешке лежала в большом зале, ожидая их возвращения. А сейчас он мог потерять и княжну. Если это произойдет... Он смешал свой страх с гневом и засунул в глубину печенок. - Может быть ты и прав. Решим наш спор поединком! На третьем шаге он вынул меч. - Ну, вот и хорошо. Избор поднял руку с мечом и очертил круг над головой. - Так ты еще и язычник? Чернак повернулся к входу, где столпились его воины, и потряс кулаком с оттопыренным мизинцем. Это был знак, понятный только своим. Он не видел, но знал, что лучники, прячась за камнями, теперь тихо расползаются вдоль стены, что бы выбрать момент и убить его соперника. В темноте звякнул камень и Избор встрепенулся. - Как звать-то тебя?- отвлекая его спросил Чернак. - Потерпи. Скоро узнаешь. Избор ждал соперника и не спешил отходить от провала. Тот остановился в шагах в пяти и цепко разглядывал его. - Ты ведь христианин? Ну вот тебе в аду все что нужно и скажут. - Зря ты так.- покачал головой Чернак- Хотя тебе виднее. Не хочешь себя называть- твое дело. Я-то тебя понимаю - зачем покойнику новые знакомства? Но с другой стороны знал бы имя -помолился бы за тебя. И товарищи мои помолились бы. Молитва воина она дорогого стоит... - Так то война, а то - убийцы... Меч в руке и близкий противник горячили кровь, а камни и кости вокруг создавали жутковатую черно-белую картину. Посреди весеннего дня тут, глубоко под землей, сохранилась часть заснеженной зимней ночи. Посреди нее стояла княжна, язычник, хазарин, и бродил растерзанного вида безумец. Где-то там должен был быть еще один мужик, но его не было видно. Безумец приблизился к княжне и тут только обратил внимание на остроголовых - Бу-бу-бу-бу- сказал Гы тыкая в них пальцем. - Убить дурака- скомандовал Чернак. Ему говорили о женщине и трех мужчинах дурак в их число не входил. Он был вне счета, приблудный, и вряд ли из-за него Избор станет рисковать своей жизнью. А показать серьезность своих намерений было нужно. Одно дело думать, и совсем другое- знать, что твой противник может это сделать. Дурак, похоже не был совсем дураком. Что такое лук и нацеленная на него стела он знал. Стрела не успела сорваться с тетивы как он юркнул за спину хазарина. Оттуда дурак завыл, словно ужас разбудил в нем зверя. - Блудишь!- крикнул Избор- Оставь дурака. Первый удар был слабым. Мечи скрестились, с железным треском проехались друг по другу. Противники проверяли силу и проворство друг друга. Чернак смерил взглядом меч противника и нашел, что тот не короче его меча. - А он что, друг тебе? Чернак ударил сверху, а когда тот отбив удар, повернулся левым боком махнул ножом. Встретившись с щитом сталь лязгнула, словно медвежья челюсть. Избор молчал. - Или родственник? С лица вы вроде как братья... Еще удар, еще звон металла и тихий змеиный шорох, тут же заглушенный громким свистом... Избор не обратил на него внимание. А Чернак, услышав свист, перехватил меч двумя руками и обрушил на соперника тяжкий удар, заставляя подставить под него щит и открыться для стелы. Этот прием проделывался Чернаком не один десяток раз. Что же делать? Он давно понял, что в этом мире выживали и хорошо устраивались только те, кто нарушал правила, а не те, кто им следовал. Победителей не судили. Некому было. Но в этот раз прием не сработал. Стрела должна была ударить его в правое плечо, туда, где кончались металлические пластинки, но она ударилась в щит, прикрывший Избора с той стороны. Чернак не понял, что это и попытался достать его ножом, но не завершив движения остановился и даже сделал шаг назад. И с той стороны Избор был прикрыт еще одним щитом. Он вообще был прикрыт тремя щитами сразу.
Глава 15
Вращая меч над головой Чернак отступил. Он еще не понял что случилось- глаза отказывались верить тому, что видели. За спиной его соперника из костей и праха, из ржавого железа и бронзы собиралось войско. Кости складывались с костями, железо с железом. Бесшумный вихрь, промчавшийся по пещере сложил кости в фигуры и вооружил их и теперь они рядами выступали из тьмы блестя отполированными костями.. - Ну!- крикнул Избор- Не юли. Биться, так биться! Он еще не видел что твориться у него за спиной, но когда княжна завизжала высоким срывающимся голосом на крик княжны обернулся и остолбенел. Чернак знал, что так оно и будет и попытался воспользоваться этим, прыгнул к нему, но две кучи костей перед ним взметнулись двумя скелетами и встали на пути. Чернак в своей жизни навидался всякого, разве что, может быть не такого, и не испугался. Наоборот. Он только рассвирепел от того, что эта нечисть, появившаяся за мгновение раньше чем следовало отняла у него заслуженную победу и обрушил свою злость на сухие кости. Один разлетелся под его ударом, а второй, пока он замахивался все-таки достал его. Нога наполнилась жгучей болью. Он ударил его коленом и кости с треском рассыпались выронив меч. - Растоптать их! В прах! В плесень!- заорал Чернак Оторопь сковавшая людей продолжалась недолго, но мертвое воинство успело за эти мгновения построиться, отгораживая собой преследуемых от остроголовых. Мертвяки единодушно признали Избора вожаком и встали чуть позади него. Избор оглянулся. За его спиной тускло сверкали черепа. Их было много. Больше чем остроголовых. Это было то чудо, которого он так ждал. Сейчас ему было все равно, что стало его причиной- воля Светлых или Темных Богов. Главное было другое- они были тут и готовы сражаться вместе ним. Можно было начинать. Холодок скользнул у него по спине, когда он скомандовал. - Вперед. Сомнем их.. Он замялся и запнувшись добавил. - Ребята... Остроголовые попятились, было- не у каждого хватило бы мужества выдержать это зрелище, но злость Чернака и, главное, то, что скелеты от его ударов обратились в прах заставило их двинуться вперед. Мертвому смерть не страшна. Скелеты и не боялись ее. Тонкие кости мелькали в воздухе, взбесткивало железо, лилась кровь, летел прах. Мертвяки были бесстрашны и наступали молча. Крики остроголовых перемежались только треском костей и звоном железа. Какое волшебство держало их? Какая магия позволяла им махать мечами? Чернак не знал, но он был уверен, что оружие, освященное самим Папою, справится и с ними. Он должен был признать, что при жизни они были искусными воинами. Истосковавшиеся по звону мечей, по крови и битве остатки тел бросились в бой. Они вели себя азартно, но расчетливо. Первый натиск остроголовых они выдержали с честью. Нападавшие откатились назад, оставив среди камней семерых. Потери скелетов были незаметны. Наверняка их погибло не меньше, но прах их пропадал между камнями и они смыкали ряды. Ошибкой остроголовых было то, что они начали драться со скелетами так, как с людьми. Первую волну скелетов они попытались опрокинуть заученными приемами из Римских военных школ. Сдвинув щиты они стали в шеренгу и когда скелеты наперли на них через одного остроголовые отступили назад, давая возможность соседу ткнуть врага в бок, но что хорошо против человека не годилось против скелета. Лезвия скользили по костям, не причиняя вреда, а когда они догадались подрубать становые хребты скелеты, даже развалившись на две части и упав им под ноги, продолжали бороться и там. Разлетаясь в пыль под ударами сапог, они хватали их за ноги, подрезали сухожилия бойцам.. Избор рубился весело. Бой не давал возможности задумываться о том, почему происходит все то, что происходит, но действительность лезла в глаза. На его глазах три скелета навалились на двоих остроголовых. Пока двое рубились как полагается, а третий стоя позади своих приятелей сунул свой меч сквозь ребра одного из них и когда тот поднял свой щит ткнул лезвием в грудь остроголовому. Тот канул во тьме под ногами дерущихся. Уворачиваясь от ног сражающихся людей к нему поползло сразу несколько половинок... Широким движением оставшийся в живых остроголовый разбил двух, но став вдвое меньше они умудрились забросить вверх, в лицо врага горсть праха. Остроголовый замахал руками, закрыл заслезившиеся глаза, сделал шаг назад и тут его достал меч третьего. Поперек рук и лица сверкнула полоса полированного металла, и человек упал вслед за товарищем. Огненные стрелы, пущенные остроголовыми в пещеру постепенно выгорали. Место сражения постепенно погружалось во тьму. Чернак понимал, что тьма несет в себе поражение. Он не знал нужен ли свет скелетам, но точно знал, что он нужен ему и его людям. - Назад!- скомандовал он. Азарт схватки постепенно выгорел в нем. Он остыл на столько, что сумел найти выход из этого несчастья. - Все назад. Отступаем! Он первый бросился к выходу. В узком проходе отделявшем пещеру от зала, где все началось он зажег новую стрелу и бросил ее на камни. Мимо него под незатихающий звон железа один за другим выбегали его люди. Он насчитал всего полтора десятка, а дальше полезли скелеты. Он пропустил первого, подставляя его под удар одного из оставшихся в живых, а сам ударил второго. Он берег меч и работал кулаком. Под ударами кости превращались в прах, но скелетам, не было конца. Казалось, что все мертвецы земли пришли на помощь беглецам и через этот ход стремились выйти к свету. А потом все прекратилось. Чернак разогнулся и опустил руку. Его улыбка была страшна. - Ну вот и все. Пыль еще плавала в воздухе, но это было все, что осталось от мертвого воинства. Он разогнал ее ладонью. Плечо ныло от усталости, но он не чувствовал боли. Она тонула в предощущении победы. - Теперь - за княжной! Один за другим его люди нырнули в пещеру. Воздух зазвенел от их устрашающих криков. В ответ оттуда заблеял одинокий голос дурака. Чернак засмеялся. Можно было снова начинать разговаривать. На это раз язычник, если его не убили, должен стать сговорчивее. Но разговора не получилось. Чернак увидел коридор из конца в конец и торчащие из него глыбы. Свет, резанувший его по глазам, шел из пещеры. Воздух там вспыхнул, и в коридор вынесло волну горячего воздуха. Что-то там произошло. Чернак не знал что именно, но его опыта хватило, что бы понять- дело плохо. У него хватило ума не лезть туда самому. Он сделал шаг назад и споткнулся. Вовремя. По коридору прокатился клубок пламени. Он ударился о каменный зубец в конце коридора, раскрошил его в мелкие камни и обрушил вниз. Вслед за волной тепла по спине прокатилась волна холода Не вставая с колен и чихая от пыли он помчался к выходу, обдирая кожу о камни. Сейчас им владела единственная мысльвыбраться наружу. Он слышал топот за спиной и не решался обернуться. Ощущение жара и холода толкали его вперед, подальше от страха смерти. Веревки ждали его там же, где они их оставили. Он ухватился за них и заорал. - Поднимай! Дневной свет близился, но он понял, что опоздал. Он еще не не успел добраться до свода, как какая-то сила словно невидимым пальцем поддела изнутри край отверстия и потащила в сторону, растягивая степь словно кусок холстины. Камни треснули. Пахнуло толченой пылью, и Чернак размахивая руками, вместе с каменными глыбами рухнул вниз. Крика его никто не услышал в грохоте покатившимся следом за ним. Стирая все на своем пути камни прогрохотали по пологому склону, образовавшему выход из подземной пещеры. Испуганные лошади рвали поводья и остатки сотни не сразу увидели, как по образовавшейся осыпи поднимаются люди. Радостно гукающий человек, шедший впереди поднял руку и с него, заливая близлежащую степь огнем, срывались косматые клубки пламени....
Глава 15
- Что тут было?- спросил Гаврила так и не встав с земли. Избор неопределенно пожал плечами. Внятно объяснить, что тут было, он не мог. Тогда Гаврила сел на корточки. Скрытый камнями он не видел, во что превратилась степь вокруг них. Голова его не поворачивалась, и он сидел сам неподвижный как камень. - Наши-то все целы? - Кроме тебя да дурака- все. Гаврила попробовал повернуть голову и не смог. - А с ним-то что? Избор задумался, не зная как объяснить товарищу то, что произошло, и чем стал Гы. Потом махнул рукой. - Оклемаешься- сам поймешь. Вроде волшебника он теперь у нас. Все чудеса за пазухой держит. - Да? -не удивился Гаврила. Больше чем чужие чудеса его интересовала собственная голова. Он потрогал себя, коснулся затылка. - А со мной что было? - Под камень попал- покривил душой Избор, но потом не выдержал и признался. - Это я тебя, камнем-то. Гаврила нахмурился. - За что это? Чем это я тебе не угодил? - Убить меня хотел. Он поднялся в замешательстве. Хотел расспросить что и как, но лицо у него вытянулось, и он плотнее запахнулся в кафтан.. - Кто это там? Избор уже знал, о чем тот спрашивает, но все-таки повернулся. Рядом с Гы топтался скелет. С мечом и щитом в руках он выглядел не страшно, а как-то деловито. Явно на своем месте. Избор вдруг понял, что их компания снова стала больше. - Светлые Боги!- подумал он - Кто-то нам ворожит! Дурак и скелет. Отличная пара! Скелет, похоже, и сам не знал зачем вылез из пещеры, но неведомая сила, поднявшая его из праха тащила его дальше.. Взгляд Избора остановился на его ступне, сквозь которую как аллегория торжества жизни, торчала зелененькая травка. - Шкелет. Добрый. Не отводя от него глаз, Гаврила потрогал голову, потом посмотрел на обгорелые останки людей и конские туши. Лицо его вытянулось еще больше. - Тут, вроде, было что-то интересное- наконец сказал он и посмотрел на Избора ожидая подтверждения. Тот поднял бровь. В голове молнией пронеслись картины того что только что было внизу- поднимающиеся из темноты кости, чьи-то кишки, провалившиеся сквозь ребра, труп остроголового, словно грязным придорожным снегом запорошенный осколками костей и его отрубленную руку сжатую безглазым и беззубым черепом. - Ну не так что б уж очень. Солнце падало вниз и тащило за собой день. До темноты еще оставалось время. Исин смотрел на него и ждал команды- собираться, или наоборот- разводить костер, искать воду и готовиться к ночи... У его ног лежала бесчувственная княжна. Остроголовые были уже не опасны- страх Гы перед ними был так велик, что он уничтожил всех, кого заметил. Им еще повезло, что, то ли по глупости, то ли еще другой причине они не прятались, а сами лезли на рожон. Уже потом, поняв чем может закончиться состязание в силе с магом, они попытались разбежаться, но ровная как щит степь была плохим укрытием от гнева новоявленного волшебника. Почти наверняка кто-то остался жив, но опасности они уже не представляли. Они были не просто разбиты. Они были разбиты вдребезги и напуганы. Избор выбрал камень повыше и стоя на нем осмотрелся. Степь перед ними была изуродована огромными черными ямами, еще испускавшими из себя едкий бело-серый дым. Над ухом Избора что-то свистнуло. Это была не стрела. Это был Гаврила. Он последовал примеру товарища и тоже поднялся наверх. - Это что тут у вас было? - Я же говорю. В двух словах не скажешь, а разговаривать -времени нет. Того и гляди остроголовые вернуться... Избор кривил душой. Тот, кто остался жив, никогда не осмелился бы вернуться сюда, но все-таки лучше было бы тут не задерживаться. - Пошли лошадей ловить. Каждому по две. Гаврила чувствующий себя не совсем уверенно спросил, ткнув пальцем в Гы и скелет. - Что и этим то же по две? - А чем они хуже нас? Может, даже и лучше некоторых... А дураку так и вообще три лошади полагаются. Его же рук дело... Свежий ветер и солнечный свет привел княжну в себя быстрее любого лекаря. Исин приподнял ее и девушка уселась, жмурясь на солнце. Под спиной у нее был плащ хазарина, рядом- фляга с вином. Избор долгим глотком приложился к фляге, вытер губы. - Что, княжна, тяжело? Княжна не ответила. Она молча вертела головй, словно проверяла цела-ли голова.
- Это тебе не у родного батюшки в палатах сидеть- посмеиваясь сказал Избор слушая, как похрустывают нежные косточки в девичьей шее.. Избор став серьезным сказал. - Если силы есть- собирайся. Нечего нам тут рассиживаться. На коне усидишь? Глаза ее расширились, лицо побелело, словно кровь под кожей превратилась в молоко. Избор обернулся, хотя мог бы не оборачиваться- Гы пах так, что спутать его было нельзя нискем. - Я с ним никуда не поеду! В голосе княжны слышалолсь не оскорбленное достоинство, а страх. Обыкновенный женский страх перд силой выходяшей далеко за пределы понимания. Избор ее понимал. Это в сказках хорошо иметь своего волшебника- мудрого, доброго, всесильного... Который и от беды спасет и что-то хорошее посоветует, а тут... Дурак - он и есть дурак. Его как не поворачивай- добра не жди, да в добавок со своей силой он становился многажды опасней.Только вот делать было нечего. Теперь решали не они, а дурак. - Не поедешь с ним, значит? А с этим поедешь? Он кивнул ей за спину. На фоне заходящего солнца скелет выглядел не белым, а совсем черным. Он замер, словно понимал, что его рассматривают. Княжна вздрогнула, пискнула тиъхонечко, как мышка и упала без чувств. Добрый Шкелет наклонился над ней, словно вглядывался, но избор отодвинул его. - Ты ей глаза не мозоль. Иди пока к папаше, а там посмотрим. Глядишь еще и тебя в сотники выбирут. Лошади, привыкшие к людям и чувствуя опасность ночной степи, постепенно стали собираться вокруг них. Животным досталось меньше чем людям, но и там выбирать особенно было не из чего. Собрав семерых лошадей Избор и Исин с большим почтением и осторожностью усадили на смирного конька Гы. Доброго Шкелета подсаживать не пришлось. Лихо лязгнув костями он сам вскочил в седло и пристроился рядом с родителем. Избор негромко, но так что бы слышали все, сказал. - Что тут случилось и как - не знаю. Да и не нашего это ума дело. Главноедурачок наш теперь может всех нас и все эти горы заодно в порошок стереть, а потом, походя, этим песком Царьград засыпать. Так что вы с ним поосторожнее. Всем понятно? Он посмотрел каждому в глаза и дождался кивка. - Может быть лучше оставить их?- спросил сразу за всех Гаврила кивая на сладкую парочку - Это ведь как лесной пожар с собой возить. Может, согреет, а может и сожжет. А Шкелет тот вообще, может быть, по ночам кровь сосет... - Хорошо сказал, только не подумал. "Прогнать лесной пожар" - Избор поднял брови. Покачал головой- Не думаю, что получится. Наше счастье, если он сам захочет уехать, ну а нет... Злить его, главное, не стоит. Себе дороже обойдется. Хорошо если в лягушачьей шкурке придется век доживать, а то ведь он, наверное, и в дерево сможет, и камень ... А что Шкелет... Разберемся. Ежели что- осиной попотчуем. Он тронул коня, направляя путь своего маленького отряда в сторону леса. За деревья они въехали, когда солнце уже упало за край земли. Лес вокруг постепенно слипался в неощутимую стену. Только что прозрачный еще лес сплетал на пути ветки, завешивая промежутки темным, беззвездным небом. В темноте они проехали еще поприща три, и Избор спрыгнул с лошади. - Ночуем. Исин, быстро костер. И за дураком присматривайте. Добрый Шкелет как-то по тихому уже вошел в компанию. От него больше никто не шарахался. Избор попробовал заговорить с ним, надеясь, что тот как-то сможет ответить, но тот остался безмолвным. Он понимал, что от него хотят, но говорить не мог. - По крайней мере с советами лезть не будет- утешился Избор, сожалея все же о том, что не может поговорить с мертвецом. Костер вспыхнул, разогнав ночь. День измотал людей. Первой не выдержала княжна. Она уснула еще не доев кусок мяса. Гаврила, традиционно сидя спиной к огню умудрился подхватить его и вложил назад в руку. Он не удержала его, и Исин уложил ее на расстеленный в стороне плащ. Гы сонно моргал, переводя глаза с одного на другого, а потом уполз поближе к княжне. Избор увидел, как хазарин хотел, было остановить его, а потом передумал. Скелет улегся рядом с дураком, словно хотел своим дырявым телом заслонить его от ветра. Около костра стало тихо. Все расселись так, что бы свет костра не слепил глаз, а Гаврила, верный своим привычкам повернулся спиной к огню. Тихонько потрескивали ветки, сопела княжна. Гаврила потрогал рукой опухоль на затылке, поморщился. - Эвон ты меня как шибанул. Не пожалел, значит... Не по христиански так-то... - Я же тебе говорил, что по-христиански не умею. Гаврила попытался кивнуть, словно он и не сомневался в этом, но у него ничего не получилось. - Все вы язычники такие. Нет у вас уважения к человеку. Вам человека что по голове трахнуть, что в жертву идолу принести- раз плюнуть. Нет. - Он погрозил пальцем заранее отметая всякие сомнения из голов слушающих его язычников- Не зря наша вера, христианская самая милосердная....Наш Бог всех любит. - По тебе видно, как тебя твой Бог любит. Не он ли сунул мне в руку камень? - Пути Господни неисповедимы. Может быть и он....-необидчиво согласился Гаврила. - Старое вино лучше нового. Старые Боги лучше новых. - Новый день лучше старого- возразил Гаврила - Новое солнце всегда теплее греет. Он нахмурился, но не рассердился. Он видел в Изборе не врага новой веры, а неразумного ребенка, которому можно было бы все объяснить. Не сразу, не сейчас, но... - Что же ты на новую веру так сердит? Чем она тебе не угодила? - Сердит?- удивился Гаврила- Да я ничего о ней и не знаю...Новая, новая... Мне и со старой хорошо! Гаврила сорвал с сухого стебля перезимовавшего в поле метелку с семенами. Подбросил их на руке. - Ты воин, ну да деревенскую жизнь должен знать. Вот зерно в землю бросишь, так оно землю пробьет, камень расколет, а к солнцу пробьется. А почему? - Почему? - А потому, что сила в нем! И вера наша христианская самая правильная! Тут ведь все как в жизни- кто сильнее, тот и сверху. Старая вера камень, а новая сквозь нее прорастет, к солнцу потянется. Вот увидишь, все так и будет. Наш бог всех любит. Избор ткнул пальцем в Гы. - Что, и дурака то же? - И дурака и тебя... Всех нас. Где бы мы все были, если б не дурак? Растет Русь. Растет. Вырастает из старых одежек. И уже новые потребны. Придут новые Боги. - Наши отцы и деды с Перуном жили и детям завещали. -Упрямо повторил Избор. - Так ведь мы не дети малые- возразил Гаврила- Повзрослели- поумнели. Придется самим выбирать, что лучше. Не гоже все время в детской рубашонке бегать. Гавриле было хорошо. Он чувствовал себя большим и мудрым и не важно, что говорил о не своими словами. Слова были чужие, но Исина заключенная в них была его Истиной. Он понимал то, о чем говорил и верил в это. - А я думаю не в людях дело. Просто одни Боги по земле ходят. А другие, кто поумнее, на месте сидят- сказал вдруг Исин. Ни Избор, ни Гаврила его в спор не звали. Но хазарин посчитал, что и он должен сказать свое слово. Гаврила смотрел на него с удивлением, как на заговорившего таракана. - Вот ваши боги все по земле шастают- туда, сюда, туда-сюда... А наши как сидели на месте, так и сидят. Нечего им в других местах делать. Кто за чужим ходит, тот своего не досчитается. - Как же, как же... Вон к вам иудейский Бог забрел, да и стался. Потесниться пришлось вашим-то Богам. Исин покачал головой. Ехидная язвительность Гаврилы не произвела на хазарина никакого впечатления. - Не знаю. Я иудейского Бога не видел. Во дворце кагана он может быть и есть, но я во дворец не ходок. А наши люди с нами остались. - А какой твой Бог?- спросил Гаврила, готовый защищать Христа от кого угодноТы же вроде иудей? - Нет. А Богов у нас много -гордо сказал Исин- Есть Боги неба, ветра, рощ и дорог... - Боги дорог? - встрепенулся Гаврила. Он увидел в его словах возможность посрамить одного язычника в глазах другого и ехидно сказал: - Плохо иметь много Богов. Неразбериха получается...А вот если дороги пересекаются, что тогда? Он с улыбкой посмотрел на Избора, приглашая посмеяться над простодушным хазарином., но тот в своей простоте даже не заметил ловушки. - Много Богов- это хорошо. У нас для таких случаев есть Бог перекрестков. Избор захохотал, а Гаврила довольно кисло улыбнулся. - Ну главный-то Бог есть? - Есть. Тенгри хан зовут. Сильный Бог. Бог земли и неба! Костер, вспыхнув, озарил восторженное лицо хазарина. Оно было точно таким же, как и у Гаврилы, когда он говорил о Христе. Ощутив это, Избор сразу потерял интерес к спору. Каждый гнул свое. - Да все одно..- махнул рукой он- Что не говори, каждый не Богу - себе служит.
Гаврила и Исин переглянулись. - Я служу княжне- сказал хазарин- И нужно будет- умру за нее. - И Богу служим и человеку... И земле своей - сказал Гаврила. Ночь висела над ними немым свидетелем. Избору стало неуютно от этих слов, словно он почувствовал себя меньше, чем были двое его собеседников и сказал. - А я человек независимый. Я в наших Богов верю, а служу себе. Гаврила помялся, но желание самому поставить точку в разговоре дернуло его за язык. - Тогда мы действительно разные. Ты- наемник. Я- человек. Избор закинув руки за голову, смотрел в небо. Облака неслись, словно вспугнутые птицы, заставляя звезды подмигивать человеку. Беспокойство разбудившее его не прошло вместе со сном, а осталось в душе словно боль от пореза. В голове у него не было никаких мыслей. Он не думал ни о чем и не хотел ничего. Просто лежал на спине, впуская в себя правду огромного неба. Постепенно его тоска стала чем-то, о чем можно было думать. Он еще не мог выразить ее словом, но мысли в голове складывались в ощущение страха. Потемки в его душе стали ночью. Теперь перед небом и звездами он мог признаться себе, что это был страх. Не обыкновенный- тот страх был привычной частью его жизни, а глубокий как омут и черный как ночь в пещере ужас. Он был так велик, что Избор даже не испытывал стыда- стыд утонул в нем весь, без остатка и без надежды когда-либо выплыть на поверхность. Избор заставил себя повернуть голову. Добрый Шкелет, как напоминание о том, что произошло в пещере, сидел между Гы и княжной. Избора передернуло. Сквозь грудную клетку, сквозь белые кости, торчали ветки куста. Было так тихо, словно все вокруг тоже замерло от ужаса. Душа Избора сбилась в комочек и забилась около горла. Ужас пеленал его, но в нем росло убеждение, что прямо сейчас, сию же минуту он получит облегчение и узнает что нужно делать. - Зачем мне это? - подумал он, и не смог ответить себе.- Золото, власть... Стоит ли оно того, что бы так терзать душу? Он посмотрел на княжну. В темноте она показалась ему старой и страшной. Да. Исин был прав. Все это из-за нее. Со стороны это конечно выглядело забавным - княжна, дурак, в одночасье ставший волшебником, скелет... Он попробовал смехом прогнать страх не смог. Холод, ползущий откуда-то изнутри, сковал губы. Смешно... Но только со стороны и издали... Оставаться среди них было глупостью и Избор понимал, что расплачиваться за эту глупость придется ему самому. В ночи треснула ветка, и вспугнутая мысль перескочила на другое. Он представил себе Пинск. Нет не город, а дорогу к нему и страх всколыхнулся в нем с новой силой. Ему показалось, что на груди его устроилась большая серая жаба. Холод ее тела леденил внутренности, сжимал сердце. - Хватит- подумал он- Довольно. И ему стало легче. Выход у него был. Нужно было просто бросить все и уйти. Он поднялся, суетливо двигая руками. С каждым движением ему становилось все легче и легче, словно Ужас оттого, что он двигался, крошился и ссыпался куда-то в глубину. - Да. Уйти- стучала в голове кровь. - Уйти- всхлипывали легкие, втягивая в себя воздух. - Уйти- ныло отбитое в пещере плечо. Он сам не заметил, как очутился на краю поляны. Костер плескался среди травы, манил его к себе огненными пальцами. Избор покачал головой. - Уйти! Он не чувствовал как сделал первые шаги прочь от поляны. Движение несло в себе облегчение. Без оружия в руках и мешка за плечами он шел в темноту с улыбкой. Она не была врагом, темнота. Там был покой и безопасность. Ветви расступались перед ним. Он не помнил, сколько прошагал и не чувствовал времени. Ноги сами вели его вперед и он не помнил о них, пока вновь не почувствовал душевную тягомотину. Избор увидел огонь и повернул туда. Через двадцать шагов ноги вывели его к костру, у которого лежал скелет. Рядом с ним лежали все остальные. Избор в недоумении потоптался на месте, но в этот момент мутный вал ужаса снова поднялся в нем и словно сухой лист погнал его прочь от костра. И все повторилось. В третий раз он вышел к костру мокрый от росы. Небо на востоке уже светлело, обещая погожий день. Что-то неодолимое заставляло его уходить от костра, и что-то неумолимое возвращало его назад. Добрый Шкелет по-прежнему висел на кустах, словно христианский святой на кресте, а рядом с костром сидел Гаврила. Ужас последний раз попытался овладеть его телом, но Гаврила окликнул его и прогнал морок. - Что?- переспросил Избор, возвращаясь в этот мир. - Молодец, ты, говорю- сказал Гаврила- Здорово ты нас охранял... - Охранял? - Избор не понял, о чем говорит Гаврила. - Ну да. Я как не проснусь- ты все кругами ходишь, кустами трещишь. Вот. Даже цветов набрал! Глаза у него были веселые, выспавшиеся. Он снял с плеча Избора кувшинку. - Княжне? Ну да верно. Она цветы любит... Избор внимательно смотрел на цветок. Откуда тот взялся? Тряхнул головой. Гаврила понизил голос и покосился на Исина. - И правильно. Я этому хазарину не доверяю. Какой из него караульщик? Раз свое царство проспал- чужого не укараулишь. Избор молчал. Ему нечего было сказать. Гаврила остановился. - Ты чего? Избор не ответил. Ночного ужаса в душе уже не было, и он сам не знал чего это он.