Она молча кивнула.
- Только скоро стемнеет. Занятное дело мне предстоит.
- Что ты об этом думаешь?- сказала она.
Я понял, что она ждала, когда я заговорю об этом.
- У меня нет моральных предрассудков. Я перестал уважать мораль, когда понял, что те, кто соблюдают моральные принципы, всегда оказываются более слабыми в достижении своих целей и беззащитными перед теми, кто пренебрегает соображениями морали.
- Значит?..
- Что же до этой вечно пьяной потаскухи, именуемой общественным мнением, то я только рад щёлкнуть её лишний раз по носу.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Но тебя что-то смущает?
- Я уже взялся за это дело,- сказал я.
- Но я же вижу, тебя что-то тяготит.
- Да. Я жалею, что не захватил шарф. Сегодня сильный ветер.
- И это всё?- сказала она.
- Ещё, я схвачу тебя сейчас на руки и унесу высоко-высоко над всей этой серостью, и никто больше не скажет о тебе: "Я видел её сегодня и имел с ней беседу".
- А ещё?- улыбнулась она.
- А ещё я знаю только одного человека, который может сделать то, что им нужно, и так, как это нужно сделать. Они ведь хотят не просто убрать его, но ещё и заработать на этом.
- Но ведь это же замечательно!- сказала она.- Разве не этого мы ждали так долго?
- Да, но это их дела. Мне они неинтересны.
- Разве неинтересно свергнуть гиганта, который ещё вчера казался неуязвимым?
- Не знаю, насколько это интересно, но уж бесполезно-то точно,- сказал я.И потом, какой же он гигант? Он ведь человек подневольный...
- К тому же, если я не ошибаюсь, он тебе не понравился с самого начала.
- Прочие ничуть не лучше,- возразил я.
- Звёзд не может стать меньше,- сказала Леди.- И если одна из них падает...
- А больше? Неужели обязательно выкручивать у кого-нибудь лампочку, чтобы у тебя в доме стало светлее?
- Ты говоришь о морали, а речь идёт всего лишь о мировых законах. Может быть, они и аморальны, но других-то всё равно нет.
- Ну да,- согласился я.- И мне нужен не свет, а всего лишь абажурчик. Желательно, пурпурный, да? Или ты предпочитаешь жёлтый шёлк? Я не представляю, как они срабатывают, эти законы.
- А зачем это знать?- сказала Леди.
- Я должен знать.
- Чтобы действовать, не обязательно всё знать.
- Тут что-то не так...
- Да,- сказала она.- Сначала ты говоришь, что тебе безразлична мораль, а потом пытаешься применить её к своим действиям.
- Дело не в морали,- возразил я.
- А в чём?
- Я играю какую-то странную роль. Я должен выходить на сцену, но играют нелепый спектакль, и на голове короля шутовской колпак. И если это мой бенефис, то почему так стара пьеса? Прости, может быть, я не слишком ясно выражаюсь...
- Я понимаю,- кивнув, сказала она.- Ты хочешь выступать в своей собственной роли.
- Вот именно. Пока я был всего лишь статистом, я готов был играть в чужую игру, для того чтобы меня не освистали те, кто пришёл в театр всего лишь за тем чтобы скоротать свою жизнь. Они не поверят в то, что Земля круглая, пока им не дашь в руки глобус. Но теперь всё должно измениться.
- Да. Тебе доверили роль.
- Но пьеса всё та же. Это чужая пьеса. И что же я выигрываю?
- Ты хочешь выиграть сразу всё?
- Да. А для этого я должен знать всё об этой игре.
- Никто не знает всего,- возразила она.- Знания накапливаются постепенно.
- Полно. В этом мире накопление невозможно. Накапливается только усталость. Мне это не нужно.
- Потому что тебе лень заниматься кропотливым каждодневным трудом, последовательно завоёвывая шаг за шагом?
- А нельзя найти лучший способ преуспеть?
- Нет,- твёрдо сказала Леди.- Ты всегда будешь слабее потока.
- Да, я понимаю это,- сказал я.- Но нет ли лучшего способа оседлать поток?
- Ты хочешь получить всё на халяву?
- Я бы не стал называть это так. Один миг озарения может открыть больше, чем сорок лет рутинной работы, которая, в сущности, и есть удел бездарностей.
- Ты же сам сказал, что есть только один человек, который может сделать то, что ты должен сделать.