— Миледи, вас тут спрашивают.
— Пускай войдут, — услышал он холодный голос эльфийки.
Рванувшись, бургомистр высвободился из рук "ищеек" и бегом побежал вниз, мечтая, чтобы это все оказалось лишь сном.
Когда "ищейки" вошли в комнату, Хиш стояла у стола, на котором лежали образцы тканей. Увидев входящих, она сразу опустилась в кресло, стоящее рядом. Затем гордо повернулась к стражам.
— Что вам угодно, господа? — спросила высокомерно эльфийка. — С какой целью вы посмели явиться сюда?
— Несколько дней назад в ювелирной лавке "Украшения и амулеты", принадлежащей гному Дейну, весьма уважаемому в нашем городе, пропал ценный браслет. Мы получили приказ от главы городской управы произвести обыск у всех лиц, посещавших эту лавку за последние две недели. Вы являетесь одной из этих лиц. Несмотря на глубочайшее почтение, которое я имею честь питать к вам, я вынужден произвести у вас обыск.
— Как, сударь! — воскликнула эльфийка. — Обыск у меня? У меня?! Какая неслыханная низость!
— Прошу меня извинить, но я всего лишь выполняю приказ.
— Ищите же. Я преступница, надо полагать… — она протянула командиру связку ключей. — Вот ключи от всех моих ящиков, сундуков и шкатулок.
Покраснев от смущения под разгневанным взглядом эльфийки, он для виду порылся в шкатулках, хотя и был уверен, что она не причастна к подмене браслета. После того, как он раз двадцать открыл и закрыл все сундуки и ящики, ему все же пришлось, преодолев нерешительность, сделать последний шаг в этом деле, другими словами — обыскать саму эльфийку.
Капитан повернулся к хозяйке комнаты.
— Сейчас, — произнес он тоном, в котором сквозили растерянность и смущение, — мне осталось приступить к главной части обыска.
— Какой? — спросила эльфийка, которая не понимала или не желала понимать намерений "ищейки".
— Мои полномочия дозволяют произвести личный досмотр.
— Какой ужас! Неужели вы осмелитесь прикоснуться ко мне? — произнесла она, встав и выпрямившись во весь рост и устремив на "ищеек" взгляд, в котором вспыхнула угроза.
"Ищейки" заухмылялись, откровенно разглядывая разгневанную эльфийку.
— Я всего лишь командир отряда и подчиняюсь главе городской управы.
— Вы сознаете, что провоцируете международный скандал?
— Прошу вас проявить уступчивость в этом вопросе.
— Ваше поведение неслыханно грубо.
— Прошу извинить, но у меня приказ.
— Я не потерплю этого! Нет-нет, лучше смерть! — вскричала эльфийка, в которой вскипела благородная кровь перворожденных.
Капитан низко поклонился, затем, с явным намерением не отступать ни на шаг в исполнении порученной ему задачи, приблизился к эльфийке, из глаз которой сразу же брызнули слезы ярости. Она отступила на шаг и смертельно побледнела. Чтобы не упасть, она левой рукой оперлась на стол, а правой схватилась за сердце.
— Не смейте! — воскликнула она срывающимся от волнения голосом. — Я согласна на обыск. Только пусть его проведет женщина.
— Отлично, миледи, — проговорил командир отряда и обратился к единственной женщине в отряде: — Обыщи ее.
— Слушаюсь.
Они вышли из комнаты, оставив внутри эльфийку и женщину-"ищейку". Минут через десять дверь открыли. В комнате злая покрасневшая эльфийка поправляла одежду. На глазах у нее блестели слезы. Она чувствовала себя униженной.
— Я произвела личный досмотр. У нее ничего нет, — доложила "ищейка".
— Ну что, убедились. А теперь избавьте меня от вашего мерзкого присутствия.
— Извините, миледи. Честь имею, — низко поклонился капитан и повернулся, чтобы уйти.
— Вы заплатите за это оскорбление, — крикнула ему в спину эльфийка.
Не успела за ними закрыться дверь, как она почти без чувств упала в кресло.
Немного придя в себя, она вышла из комнаты и спустилась вниз. Найдя бургомистра в кухне за стаканом вина, она срывающимся голосом сказала ему:
— Такого унижения я не испытывала ни разу. Это оскорбление я не намерена терпеть. Я немедленно покидаю ваш дом. По прибытию в Серебряный Лес я расскажу Правителю обо всем происшедшем.
— Миледи, но причем тут я? Я не виноват, — проблеял бургомистр.
— Все люди одинаковы. Нет, ноги больше моей тут не будет, — она фурией пронеслась по дому, собирая служанок.
Через пару часов карета остановилась около дома Тардеса. Из дома вышла Далла, вытирая о край передника руки. Она наблюдала, как Хиш вышла из кареты.
— Что случилось? — спросила Далла, подходя ближе. Она видела мрачное выражение лица девушки и, зная ее легкий нрав, очень забеспокоилась.
— Неприятности, — лаконично ответила девушка. Затем спросила: — А где все? Что-то у вас тихо.
— Тардес с Аленом ушли на другой конец деревни за медом, вернутся только через несколько часов. — Она улыбнулась, видя недоумение на лице Хиш, и пояснила. — Бортник с женой любят мальчика и пока не накормят его медом в сотах, как он любит, они его не отпустят.
— А Карл где?
— Не знаю. С тех пор, как ты у нас была, он больше не появлялся — нахмурилась хозяйка.
— Это хорошо, что никого нет. Я ненадолго, — сказала Хиш, затем спросила: — Далла, я могу у вас оставить вещи?
— Конечно, — затем крикнула кучеру, — Заноси их в дом.
Они помогли занести на чердак вещи, затем помощник конюха попрощался. Хиш заплатила ему золотом, и он довольный ушел.
Когда женщины остались одни, Далла сказала:
— А теперь расскажи мне о своих неприятностях.
— Не стоит. Сама знаешь: меньше знаешь — лучше спишь — ответила девушка. Посмотрев на обиженную хозяйку, она добавила, — У вас самих проблем хватает, зачем вам еще и мои.
— Как знаешь.