— Какое письмо? — удивилась Мина.
Пришлось ей рассказать о том, — от кого оно, и что в нем было написано.
Девушка шокировано уставилась на меня:
— Ну ты даешь, Лиса! Значит не врали девчонки, когда говорили про тебя и владыку. — она таращилась на меня, как на диковинку. — И чего же ты замуж за правителя не пошла? Ааааа, у тебя же принципы! Знаешь, что я тебе скажу? Дура ты! Такими женихами разбрасываться! Да любая бы другая на твоем месте от радости штаны обделала. А ты отказала! И кому?! Самому властителю мира! Умалишенная, как есть! Больше я не нахожу никаких объяснений.
Она еще долго причитала и охала. А я погрузилась в размышления: если не успею вернуть письмо назад, то мне впору идти топиться. Где тут ближайший водоем? Конечно, в письме не было никакой государственной тайны, но владыка там недвусмысленно дал понять — чего он хочет и от кого. Да еще и писал он мне не в официальной форме, а как пишет влюбленный мужчина своей женщине. Не знаю, как он отреагирует, когда сплетни дойдут до Дворца. А они дойдут, в этом я не сомневалась. Уж такую новость местные клуши не пропустят. И самое страшное, что источником этих сплетен числиться буду я. Так, каждый в своих мыслях и причитаниях, мы убрали со стола, провели все вечерние процедуры, и разлеглись по своим постелям.
Мина все никак не могла успокоится:
— И все-таки я тебя не понимаю, Лиса. Ведь владыка такой мужчина! — протянула она с упором на слово «такой». — Не мужчина, а мечта!
— Вот и мечтай о нем! — надоело мне слушать ее стенания. — А у меня другие цели. Мне вообще теперь надо думать о том, как бы голову на плечах сохранить.
— Ой, тоже нашла об чем печалиться. Поговорят и успокоятся.
На утро я еще раньше Мины выскочила из дома, и помчалась по улице в сторону центра, пытаясь поймать местное «такси». Но как я не спешила, попала в центр только через два часа. Магазин уже был открыт. Я влетела внутрь, шумно дыша, и с порога накинулась на девушку:
— Мне нужна коробка с перчатками, которую я вчера вам сдала!
— Так наряд в полном комплекте вчера еще забрали. Мы даже не успели его на витрину выставить.
— Кто?
— Как кто? Покупательница.
— Как ее зовут? Где живет? — я уже не соображала, что несу.
— Да откуда мне знать?! — ошарашенно уставилась на меня девушка.
Ну всё! Мне крышка! Теперь жди неприятностей! С этими мыслями я вышла из магазина и побрела куда глаза глядят. Опомнилась на какой-то площади, у большого фонтана. Поймала пролетку и поехала домой, обдумывать свою дальнейшую жизнь.
Вечер прошел уныло. Мне ничего не хотелось. Мина пыталась меня расшевелить:
— Да перестань ты убиваться! Ты с ними (владыкой и принцами) вообще навряд ли еще когда-нибудь увидишься! Поэтому какая разница, что они о тебе подумают? Ничего сильно страшного не случилось! Все живы, и это главное!
— Это пока живы. У вас тут есть смертная казнь?
— Есть, — девушка с удивлением посмотрела на меня. — А тебе это зачем?
Проигнорировала ее вопрос, и задала встречный:
— И каким способом у вас убивают?
— Голову отрубают! Каким еще способом можно убить быстро и без мучений? У нас гуманное государство.
— Дааа? — удивилась я. — Гуманное, это когда вообще смертной казни нет.
— Да чего ты прицепилась к этой казни? — и тут до нее дошло, — Ты серьезно думаешь, что за такую ерунду тебя казнят?! Знаешь, прежде надо твою вину еще доказать. Может это письмо у тебя вообще украли! Так что успокойся и не придумывай то, чего нет.
Масштаб всей катастрофы мы осознали через два дня, когда в одной из местных газет напечатали это самое письмо, да еще и со ссылкой на меня — якобы я лично продала его газете. Вот тут уже перепугалась даже Эльмина, которая к этому письму вообще никакого отношения не имела. Взъерошенная примчалась домой с газетой в руках, и нервно заходила по комнате:
— Что теперь делать? Что же делать? — не переставала она задавать один и тот же вопрос в разных вариациях. На меня же, напротив, накатило какое-то равнодушие: какой смысл дергаться, если капкан захлопнулся?
Покружив по комнате, она остановилась возле меня:
— Я не пойму, а ты чего такая спокойная? — с упреком кинула она мне, как будто я обещала переживать вместе с ней, но слова не сдержала.
— А чего зря дергаться, все равно больше одного раза голову не отрубят.
— С ума, что ли, сошла? — выпучила на меня глаза подруга. — Казнить тебя точно не казнят, но вот в каземат посадить могут. За очернение чести владыки.
Она еще пометалась по комнате. Посмотрела на меня отрешенную, и решила взять дело в свои руки:
— Значит так! — начала она командным голосом, — Поскольку тебе все равно необходимо делать местные документы, мы их сделаем на другое имя. Будешь моей сестрой. Потом перекрасим тебя в черный цвет, чтобы случайно никто не узнал. Да и в роду у нас все темненькие, так что придется подстраиваться.
— Ну уж нет! Тебя я в эту историю втягивать не буду! Но идея с переменой имени хорошая. Обязательно ей воспользуюсь. Если меня раньше не найдут….
— Не хочешь быть сестрой, значит будешь дальней родственницей. У меня троюродная сестра несколько лет назад пропала, до сих пор найти не смогли. Вот ее именем мы тебя и назовем.
— Очень символично.
— Да ну тебя! Я хотя бы варианты предлагаю, а ты вообще уже голову на плаху сложила.
— Ничего я не сложила. Голова у меня одна, так что так просто я ее никому не дам отрубить. Я просто обдумываю вариант с переменой имени. Представляться попаданкой — прямой путь к палачу. — Мина на меня так зыркнула, что я исправилась: — … в каземат. Поэтому надо придумать — откуда я взялась? И зачем мне менять имя?
— Ну давай скажем, что мы с тобой вместе снимаем комнату. Ты вечером шла с работы, на тебя напали, ограбили. Так ты потеряла документы. А я подтвержу твой рассказ и твою личность.
— И что, этого будет достаточно?
— Ну, если потребуется еще свидетель, кого-нибудь подкупим. За деньги много желающих найдется. И матерью родной тебя признают.
— Дааа, не такие уж и разные наши миры…
На том и порешили.
Эльмина выпросила себе выходной для того, чтобы пойти со мной в качестве свидетеля. Но мы не пошли в местный муниципалитет, а решили ограничиться небольшим пунктом по приему документов и заявок от граждан. Так безопаснее.
Очереди не оказалось, и мы, постучав, вошли в маленький кабинет, в котором скучала крашенная девица. Она вяло окинула нас сонным взглядом, и официальным голосом спросила:
— Что вы хотели?
— Документы восстановить. — отозвалась я. И рассказала девушке заготовленную историю. Выслушав ее без особого интереса, она достала из своего стола бланк и подала мне:
— Заполняйте. В коридоре есть образец.
Мы вышли в коридор, нашли на стене необходимый образец и, сверяясь с ним, я вписала в бланк данные, которые мне продиктовала Мина. Согласно новой биографии, я была родом из небольшого человеческого поселения под названием Ольхар. Сирота. Воспитывалась у бабушки, которая уже тоже отбыла в мир иной. Как мне потом пояснила Мина, вышеназванное поселение когда-то действительно стояло посреди леса, и из-за неперспективного расположения вымерло несколько лет назад. Причем в прямом смысле: последние его жители-старики покоились на заброшенном кладбище. Так что, при всем желании, уличить меня во лжи было уже некому.
Мы сдали заполненный бланк девице. Она поставила печати. Мина расписалась в графе «свидетель». Девушка подала мне еще несколько бланков на подпись, пояснив, что это для восстановления гражданства, и сказала мне прийти за готовыми документами через пару дней. На том и распрощались. С этой минуты официально перестала существовать Василиса Князева, и появилась Валенсия Ко́рнэл.