Это, кажется, удовлетворило ее. Животным движением, не соответствующим ее одеждам, она перевернулась на спину, глядя в небо, столь же изможденная, как и я. Ведь она была слабой девушкой. Я почувствовал к ней жалость.
- Я прошу вашей благосклонности, - сказала она.
- Что вам надо?
- Я голодна.
- Я тоже, - рассмеялся я, вспомнив, что ничего не ел с предыдущей ночи. - Там есть ка-ла-на. Подождите меня здесь, я соберу немного фруктов.
- Нет, я пойду с вами, если позволите, - сказала она.
Я был удивлен таким превращением, но вспомнил, что она подчинилась.
- Конечно. Я буду рад такой компании.
Я взял ее за руку, но она отпрянула:
- Подчинив себя, я должна следовать за вами.
- Глупости, - сказал я, - идите рядом.
- Нет, - покачала она головой, - я не могу.
- Как вам угодно, - рассмеялся я и пошел к деревьям ка-ла-на. Она следовала за мной.
Мы были уже около деревьев, когда я услышал легкий шорох одежды. Я повернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть руку, замахивающуюся длинным острым кинжалом. Она рычала от бешенства, когда я вышиб оружие из ее рук.
- Животное! - воскликнул я в ярости. - Грязное вонючее, неблагодарное животное!
В бешенстве я схватил кинжал и около секунды боролся с желанием вонзить его в сердце вероломной девушки. Но вместо этого сунул его за пояс.
Несмотря на то, что я крепко держал ее за запястье, дочь Марленуса выпрямилась и надменно промолвила:
- Тарларион! Ты думаешь, что дочь убара всего Гора подчиниться такому, как ты?
Я бросил ее на колени перед собой.
- Вы подчинились, - сказал я.
Она прокляла меня, ее зеленоватые глаза горели ненавистью.
- Так-то вы обращаетесь с дочерью убара? - кричала она.
- Я покажу вам, как я обращаюсь с самой вероломной женщиной Гора, воскликнул я, отпустив ее запястье. Сорвав с ее головы покрывало, схватив за волосы, как публичную девку, я поволок дочь убара всего Гора к роще ка-ла-на. Там я бросил ее к своим ногам. Она пыталась прикрыться остатками покрывала, но я не позволил ей сделать это, и она оказалась, как говорят на Горе, с обнаженным лицом. Великолепная копна волос, черных, как оперение моего тарна, освобожденных от ткани, хлынула на землю. Ее оливковая кожа, зеленые глаза и все черты лица были прекрасны. Красивый рот был искажен яростью.
- Я предпочитаю видеть лицо своего врага, - сказал я.
В бешенстве она смотрела, как я разглядываю ее лицо, но не надела покрывала.
- Ты понимаешь, что я не могу больше доверять тебе, - сказал я.
- Нет, конечно, я - ваш враг.
- Поэтому я не могу дать тебе еще один шанс.
- Я не боюсь смерти, - сказала она, но губы ее слегка вздрогнули.
- Сними одежду, - приказал я.
- Нет! - крикнула она и встала на колени передо мной, склонив голову. - От всего сердца, воин, - сказала она, - дочь убара на коленях просит вашей милости. Пусть это будет только меч и скорее.
Я откинул голову назад и рассмеялся. Она боялась, что я попытаюсь насладиться ею - я, обычный солдат. Впрочем, не могу отрицать, такое желание приходило мне в голову, пока я тащил ее за волосы в рощу, и если бы не ее красота, мне, наверное пришлось причинить вред тому, кого Нар называл разумным существом. Я устыдился и решил не причинять вреда этой девушке, хотя она была злобной и вероломной, как тарларион.
- Я не собираюсь ни насиловать, ни убивать тебя.
Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня.
Затем, к моему изумлению, она встала и презрительно произнесла:
- Если бы ты был настоящим воином, то унес бы меня на спине своего тарна выше облаков, и едва миновав заставы Ара, сбросил бы мои одежды на улицы города, чтобы люди знали, какая судьба постигла дочь убара.
Очевидно, она считала, что я испугался ее и что она, дочь убара, не имеет отношения к обязанностям обычной рабыни. И теперь она была рассержена тем, что стояла на коленях перед трусом.
- Ну, воин, - сказала она, - и что же ты хотел от меня?
- Чтобы ты сняла одежду.
Ответом был яростный взгляд.
- Я повторяю, что не могу дать тебе еще один шанс. Значит я должен убедиться, что у тебя нет больше оружия.
- Мужчина не может смотреть на дочь убара.
- Либо ты снимешь одежду, либо я сделаю это сам.
Она стала расстегивать крючки своего тяжелого платья.
Но едва она сняла первую петлю с крючка, как ее глаза загорелись торжеством, а из уст вырвался крик радости.
- Не двигайся, - приказал кто-то за моей спиной. - Ты на прицеле.
- Хорошо сделано, люди Ара, - воскликнула девушка.
Я медленно повернулся и обнаружил за своей спиной двух арских солдат, офицера и рядового. Последний направил мне в грудь арбалет. На таком расстоянии он не мог промахнуться, и если он выстрелит, то стрела, пробив меня насквозь, улетит в лес. Начальная скорость стрелы около пасанга в секунду.
Офицер, здоровый детина, со шлемом, хоть и отполированным, но носящим следы боев, с мечом в руке подошел ко мне и обезоружил меня. Взглянув на символ на рукоятке ножа он, казалось, обрадовался. Затем, повесив его себе на пояс, он вынул из сумки пару наручников, застегнул их на мне и обернулся к девушке.