— Что ж, — взгляд Рене стал как-то жестче, — мы знали, что рано или поздно это случится.
— Что случится? — глупо переспросила я.
— Разве ты не поняла? — Шани казался озадаченным.
— Ничего не поняла, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности, — можно сказать, что я вообще ничего и не видела, только Тьму.
— Такое бывает, — авторитетно подтвердила жаба. — Тот, кто держит заклинание видения, сам может не видеть ничего.
Что ж, такое объяснение меня вполне устраивало.
— Понимаешь, Герика, — начал Шани, — мы видели, как…
— Ройгу прорвался через Гремиху, — перебил Рене.
— А… — мой голос предательски дрогнул, — что Эгар и…
— Всадников больше нет, Геро. — Адмирал говорил так… понимающе, что мне захотелось броситься ему на шею и разрыдаться. Я так бы и поступила, если бы не Шани и эта дурацкая жаба. И я просто тихо спросила:
— Как?
— Они приняли бой и погибли. Как и следовало воинам, до конца исполнившим свой долг. Они и так продержались дольше, чем можно было надеяться. Олень прорвался в Арцию, Геро. Правда, ему тоже досталось. Он еще не скоро восстановит свои силы…
— Мы должны использовать это время, чтобы подготовиться и первыми нанести удар, — назидательно произнес Жан-Флорентин.
Дон —
Дум-дум-дон… —
Медным ртом древней башни —
Дом,
Где твой дом?
Чей ты? Чей? Да не наш ли?
Глухо во тьму
Кличет горное эхо.
Что ответишь ему?
Был. Был, да уехал…
— Значит, никто не может ни покинуть Тарру, ни проникнуть в нее извне? — Роман не слишком сожалел об этом, потому что не намеревался спасаться бегством, но знать правду хотел. Хотя бы для того, чтобы швырнуть в лицо сестре.
— Мне кажется, Адена все же отыскала способ. Сестра видела наших родичей насквозь. Я не удивлюсь, если Лебединая сумела их обойти, но мне она ничего не рассказала. Я не в обиде, с меня сталось бы до срока бросить тайну в лицо Арцею.
— Адена… Теперь так называется наша звезда и река в Арции. Арция, Арцей… Так вот это все откуда.
— Кто знает, может, это знак судьбы. Сестра, в отличие от меня, поняла, что меч не защита от удара в спину. Я не знал, о чем они говорят с матерью твоего отца, но, похоже, Адена и Залиэль обманули Арцея, как он обманул меня. Именно в обитель Адены ты пытался проникнуть, когда столкнулся с неведомыми нам силами. Ни о чем подобном мы не слышали, ни когда владели Таррой, ни когда пребывали в Свете. Но ты — принц клана Лебедя, мне непонятно, почему наши имена звучат для тебя как чужие.
— Залиэль исчезла вскоре после рождения моего отца. Ваши имена должен помнить Эмзар, местоблюститель Лебединого трона, и Старейшая из Лебедей, но они молчат.
— Это их выбор. В твоих жилах смешалась кровь обоих кланов, ты в равной степени мог бы владеть Лазурным камнем и моим кольцом. Я теперешний могу лишь гадать, что происходило после Исхода, но мои объяснения лучше твоих, ибо я помню, а память — ключ ко всему. Я не мешал сестре рассказывать Залиэли то, о чем знали лишь мы, Светозарные. Адена покровительствовала любви Ларрэна и Залиэли, ее всегда умиляли чужие чувства…
Не понимаю, что за безумие охватило Лунных и Лебедей, как из двух сильнейших кланов уцелели лишь две жалкие горстки, уединившиеся в болотах и на дальних островах. Но я уверен — Залиэль и Ларрэн были живы, по крайней мере тогда, когда появился тот, кого назвали Проклятым и кто на самом деле мог быть лишь их учеником.
Лунный король и королева Лебедей поняли что-то очень важное, отсюда и Пророчество. Они решили, что ждать, пока Тарра сама взрастит своих защитников, нельзя, и попытались слить оставшийся в их распоряжении Свет с кровью погибших богов. Залиэль всегда делала больше, чем говорила, — то, что рассказала дочь Ночного народа, тому свидетельство. Я тоже пожалел бы девушку, потерявшую любимого, и позволил ей принять его последний вздох, но Залиэль вряд ли сделала это лишь из милосердия. И уж тем более она не могла не заметить меча богов в руках Инты… Адена как-то обмолвилась, что Лебединая королева ищет дорогу к Третьей Силе. Сестру это забавляло, а может, она сама поручила Залиэли то, что для Светозарной невозможно…
В одном я уверен. Ларрэн отыскал человека с древней кровью и мятежной душой и обучил всему, что знал сам. Эрасти Церна был побежден и заточен, тогда же, скорее всего, пропал и Лазурный камень, а мое кольцо оказалось в Кантиске. Залиэль с Ларрэном лишились талисманов, но они не те, кто отказывается от борьбы. Возможно, кто-то из них погиб, пытаясь пройти в Лебединую башню. Или оба.
Однако тебе пора возвращаться. Время — странная река, где-то она стремительна, где-то медлит, но нигде не может повернуть вспять. Что произошло, то произошло.
— Да, — согласился Роман, — мне действительно пора. Главное я понял — помощи не будет и не может быть. Значит, мы справимся сами.
— Да, главное ты действительно понял, — сказал Ангес. — На прощание выслушай еще кое-что. Никто не знает исхода схватки, идущей в Тарре. Даже те, кого называют Третьей Силой и кто после нашего Исхода почтил своим пребыванием Тарру, оставив эландцам память о Великих Братьях. О, эта парочка ничего не делает зря. Если какой-то из миров привлек их внимание, значит, там или произошло, или произойдет нечто, могущее повлиять на судьбы всего мироздания. Хотел бы я знать, что они искали, нашли ли, собираются ли вернуться… Если станет совсем плохо, возможно, Двое и вмешаются, но рассчитывать на это я все же не стал бы.
Сейчас я исчезну, так как исполнил то, что должно. Моя сила вольется в силу кольца. Помни: оно не только дарующий защиту талисман, не только ключ в мою обитель. В черном камне заключена сила, равно чуждая Тарре и Свету. Вряд ли ваши враги предусмотрели ее в своих расчетах… От меня же тебе достанется еще один дар. Истинный Ангес может говорить с тысячами тысяч воинов, собравшихся на ратном поле или же в крепости, и каждый слышит его и понимает, как если бы стоял рядом. Теперь и ты сможешь такое. И еще… — воин обвел рукой залитую лунным светом горную страну, — ты всегда сможешь сюда вернуться, даже без кольца. Но тогда обратной дороги в Тарру не будет. А теперь прощай!
Ангес, вернее, призрак Ангеса, каким тот некогда был, улыбнувшись одновременно лихо и с какой-то горечью, взял эльфа за руку. Треснул, ломаясь, незримый клинок, в глазах замелькали незнакомые созвездия, и…
— Тебя долго не бывать, — укоризненно сказала Криза, — я делаться голодная и начинала пугаться. Почему ты меня не ждать?
— Видишь ли, волчонок, — Роман потрепал девушку по щеке, — пригласили только меня. Хозяева очень настаивали, чтобы я был один, а для верности закрыли дверь.
— Шутить, да? — без особой уверенности предположила орка. — Но сейчас мы идить домой. Мама, и дед, и Грэддок нас ждать. Мне зря ходить в башня, тут нет ничто. Как я теперь молиться, если тут пусто? И пыль… Молиться можно, когда не видить, а думать — тут боги.
— Ты права, Криза. Но боги тут действительно были. Правда, не ваши, но сейчас это не важно. Хорошо, пойдем. Мы и в самом деле задержались. — Эльф приложил кольцо к кладке. Повинуясь безмолвному приказу, в серой стене появилась дверь, из-за которой пахнуло зимним холодом, затем ветер бросил им в лицо пригоршню сухого снега.
— Не понимать, — Криза невольно вцепилась в рукав Романа, и тот машинально обнял девушку, — не понимать! Где лето? Это сон. Мы спимся, да?
— Я не знаю, где лето. Я заговорился с богом, это требует времени.
— Но где лето?
— Лето кончилось, Криза, — вздохнул эльф, — да и осень тоже. Остается надеяться, что это зима нашего года. Не понимаешь? Это трудно понять. Я слышал про такое. Бывают места, где время идет медленнее, чем везде. Для нас прошло несколько часов, сколько для остального мира — не знаю. Будем надеяться на лучшее.
— А что может бывать худшее?
— Худшее, это если прошло много-много лет и все изменилось. Тогда нам с тобой придется узнавать, что творится на белом свете, думать, что врать, потому что нам никто не поверит. Но самое плохое — это если враг все-таки победил, победил, пока мы торчали здесь.
— Тогда нам надо будет побеждать его, — уверенно изрекла Криза, — но сначала надо смотреть.
— Надо, — пожал плечами эльф, — хоть и холодно.