В те ранние дни ученичества Шайтиса непрерывно терзали во сне кошмары, навеянные зрелищем этих противоестественных уродов. Позднее, когда он уже восседал в тронном зале собственного замка, вампир в нем вытеснил эти страхи. Шайтис тоже стал мастером трансформаций и создавал в своих лабораториях первоклассных монстров. Его летуны отличались своеобразной странной грацией, свирепость его боевых зверей превосходила мыслимые пределы; да и прочие гибриды удавались на диво. Так что страх перед монстрами остался в далеких юношеских снах. Но даже в худших из них не являлись ему чудовища хотя бы наполовину столь отвратительные, как то, что показал ему Темный.
Да, Шайтан назвал себя уродливым; но бывает уродство - и уродство. Не говоря уже о гибридах...
Шайтис снова представил себе отвратительную тварь, которая возникла перед ним, когда Шайтан убрал ментальный экран; даже изощренная фантазия самых охочих до мерзостей Вамфири не могла вообразить ничего отдаленно похожего на эту гнусность, и оттого, что она была отнюдь не плодом воображения, а до ужаса реальной, было еще хуже. Что же это такое? Слизняк ростом с человека, со сморщенной глянцевито-черной кожей, испещренной зеленовато-серыми прожилками. Он стоял вертикально. Не приходилось сомневаться - это был вампир, тот, что живет в каждом из них, только выросший до невероятных размеров. Невольно возникала мысль: если это выросло внутри человека, то что же случилось с хозяином?
Картина в его разуме потускнела и стала таять - видимо, мозг защищался от непереносимого зрелища, - но он успел разглядеть мельчайшие детали, и этого оказалось достаточно. Шайтис проснулся от испуга.
У твари (вероятно, ему надо все же свыкнуться с мыслью, что эта пакость - его предок и зовут ее Шайтан) были резинообразные конечности; часть их была снабжена щупальцами с присосками. Другие оканчивались уродливыми, трансформированными членами различных существ - сморщенными человеческими кистями, ступнями, на одной были челюсти какого-то зверя. Один отросток, прямой, как шпага, оканчивался головой кобры, но с человеческим лицом, лицом Шайтана.
Эти вялые конечности, которыми был увешан слизняк, вызывали такое омерзение, что возродили забытые юношеские страхи Шайтиса.
Шайтис догадывался о причинах. Те гибриды, которых создавали лорды Вамфири в своих экспериментальных чанах, были чудовищны. Этот же не был полных чанах, были чудовищны. Этот же не был порождением чьей-то фантазии. Он был натуральным продуктом, плодом отчаянной цепкости противоестественного начала в его стремлении выжить, приспособиться, уцелеть в любых обстоятельствах, проигрывая и вновь побеждая в течение долгих веков. Человеческая плоть Шайтана не могла уцелеть в чудовищном многовековом сражении, она полностью разрушилась и была практически целиком заменена метаморфической субстанцией. Этот чистый вампир и был теперь Шайтаном. Его предком.
То, что уцелело, нельзя было назвать безобразным; это было омерзительно. Худшие из кошмаров времен его ученичества.
Да, теперь ему был ясен многовековой путь Шайтана, он представил ту эволюцию, вернее, деэволюцию, которую проделало в этой ледовой пустыне тело Вамфири - путь к чисто метаморфическому существу. Он читал это в алых немигающих глазах слизняка, светившихся бездонным умом, чудовищной ненавистью и чистым злом под раздувшимся капюшоном кобры. Тут не было необузданной злобы, которую часто можно видеть в пылающих яростью глазах боевого зверя; не было ничего общего с пустыми глазами летуна, лишенными век, или невыразительными вялыми глазами зверя-сифона. На него глядел такой злобный разум, который нельзя создать в лаборатории. Это был конец очень долгого пути по дороге зла.
Он больше не сомневался: перед ним был сам Шайтан Нерожденный. Все вампирские предания сходились в одном: Шайтан нес в себе такое зло, равного которому не встречалось ни среди людей, ни среди монстров..
Глава 6
Темная связь
В момент пробуждения сознание Шайтиса не было полностью защищено, и он сразу почувствовал чье-то присутствие; что-то темное пыталось застать его врасплох. Разумеется, это был Шайтан, его ехидный булькающий голос нельзя было спутать даже на таком расстоянии.
- Какое зло? О чем ты? Меня оболгали. Оболгали Вамфири, мое собственное племя! Потому что я был самым могучим, и они завидовали мне, боялись меня. А теперь и ты, внук моих внуков... Ты тоже боишься меня? Ты с таким ужасом проснулся, как будто на тебя обрушился злой рок. А ведь я твое спасение.
Шайтис хотел было замкнуть свое сознание, но заколебался. Ведь он обитал там, в пещерах вулкана, этот тошнотворный предок. Какой может быть от него вред? Тем более что в другой раз может и не представиться такой удобный случай разузнать побольше о нем потихоньку от остальных.
Шайтан уловил в его мозгу эти мысли и мерзко захихикал.
- Верно, - пробулькал он, - мы не станем посвящать их в наш секрет, пока не будет слишком поздно - для них.
Шайтис снова лег. Он сощурил глаза и окинул мысленным взглядом пространство под ледяными сводами. Фесс и Аркис, скорчившись, спали в своих ледяных гротах. Шайтис прикоснулся ментальным лучом к защитным барьерам их разумов. Они действительно спали, можно было не беспокоиться.
И тогда он обратился к Темному, называвшему себя его предком:
- Я бы предпочел реальное общение, Шайтан, а не эти сны с играми в жмурки. Хотя, признаюсь, с твоей стороны было умно проникнуть в мой разум таким способом. Мои "коллеги" ничего не заметили.
- Они не нашей крови, - тут же откликнулся Шайтан. - Или, лучше сказать, не нашего ума! Ведь наши с тобой разумы, Шайтис, - близнецы. Это лучшее свидетельство того, что ты мой потомок. Что мы с тобой - одно целое. Нам с тобой выпала судьба победить все напасти и двинуться вперед, к невообразимым свершениям.
- Именно так, - с одобрением кивнул Шайтис, - и в этом, и в иных мирах, как ты и говорил. Мне бы хотелось побольше узнать об этом. А сначала - было бы здорово вернуть Темную сторону и отомстить чужакам. Я хочу узнать о твоих замыслах, раз нам предстоит действовать сообща. С чего, по-твоему, мы начнем? Но скажи мне, Шайтан, почему я должен тебе доверять? Легенды Вамфири о тебе не располагают к этому, хотя все мы не большие любители играть честно - Сын мой, - снова мерзко захихикал Шайтан, - тебе придется доверять мне, потому что у тебя нет выбора. Без меня ты застрянешь здесь. По той же самой причине и я вынужден доверять тебе А уж если говорить о моей доброй воле - разве я тебе не продемонстрировал ее, и не раз? Кто послал пушистых малюток-альбиносов, чтобы они согревали твои кости, пока ты спал? Кто разобрался с одним из твоих врагов, который замышлял против тебя всякие мерзости?
- Мой враг? - удивился Шайтис. - Кто бы это мог быть?
- Как кто? - не понял Шайтан. - Ты прекрасно знаешь, я говорю о том бородавчатом уроде, который похож на один больной гнойник, о компаньоне Ференца. Это же он уговаривал гиганта поймать и убить тебя!
- Понял, - кивнул Шайтис, - ты говоришь о Больше. Я никогда не был его поклонником, а он - моим. Если бы у него было столько же мозгов, сколько болячек, он бы затмил всех нас! Значит, это твой зверь его прикончил?
- Ну да, ну да. - Голос Шайтана стал глухим и низким. - Мне, как ты понимаешь, совсем нетрудно было бы убить и тебя. Да, сын мой, совсем легко, если бы я пожелал. Но я не хотел этого. - Его голос на мгновение зазвенел. - Не хотел, потому что сразу почувствовал, что мы будем заодно. Так что я, как видишь, показал свою добрую волю. Теперь твой черед.
- Что ты имеешь в виду?
- Твои планы. Не думаешь ли ты, что я дам тебе все, что ты желаешь, в долг?
- Не понимаю, объясни.
- Да нечего объяснять. Ты просто должен действовать, как задумал - в точности, ничего не меняя, и этого достаточно. Короче, приведи их сюда, ко мне, об остальном я сам позабочусь.
- Ты хочешь, чтобы я отдал тебе Фесса и Прокаженного? Чтобы ты убил сначала их, а потом меня? Лучше уж мне объединиться с ними - против тебя. Как говорится, знакомый дьявол не так страшен.
Шайтан долго не отвечал.
- Дьявол? - наконец произнес он. - Не люблю этого слова. Почему-то оно мне не по душе. Не советую называть меня так, даже пусть это будут не твои слова.
- Как пожелаешь, - пожал плечами Шайтис, но не успел продолжить, как Шайтан прошипел:
- Они просыпаются! Оба, и коротышка, и гигант. Будет лучше, если я удалюсь, чтобы не вызывать подозрений. Но не забудь - ты должен привести их ко мне. Слишком многое зависит от этого.
И он исчез из мозга Шайтиса. Впрочем, тут же появился другой собеседник:
- Шайтис? - загрохотал Ференц, наполняя гулом эха ледяной шатер. По-моему, ты проснулся. Ха Кто плохо спит, у того совесть нечиста. Подумай об этом.
И он оглушительно захохотал. Ледяные своды откликнулись гулом и дождем сосулек самых разных размеров, что заставило и Аркиса окончательно проснуться. Прокаженный, почесываясь, поднялся на ноги.
- Что за шум? - возмутился он.
- Пора вставать, - откликнулся Шайтис. - У нас мало времени. Съедим то, что осталось, и двинемся. Тот, кого мы найдем в пещерах вулкана, и будет нашей едой. И его припасы тоже.
- Хорошо сказано, Шайтис, - ответил тот. - Но сначала надо расправиться с кровавым зверем, который сторожит вход в пещеру.
- Нас теперь трое, - напомнил Шайтис, - он не застанет нас врасплох, Фесс ведь знает, где его лежка. Мы постараемся обойти его.
Ференц начал спускаться из грота вниз, грызя холодное мясо.
- Чему быть, того не миновать, - сказал он. - Нельзя жить вечно, - как вы сами могли убедиться. Будь я проклят, если собираюсь помереть тут от скуки или мерзнуть веками во льду, дожидаясь, когда какая-нибудь тварь докопается до меня.
- Вот как? - Шайтис отгородил свои мысли от подслушивания.
"Может быть, и не веками, но близко к тому, судя по Шайтану. Да, хотя бы из-за этого стоит заключить союз с моим предком: открыть секрет его долголетия. Это было бы совсем неплохо".
Что же касается Аркиса и Ференца, все равно придется рано или поздно разбираться с ними, так зачем откладывать? Так что, может, и кстати, что Шайтан сам хочет приложить к этому руку.
Продолжая размышлять на эту тему (не забывая, впрочем, тщательно экранировать свои мысли, тем более подобного рода), Шайтис тоже спустился вниз и присоединился к остальным у выхода из ледяного замка. И вскоре трое вампиров шагали по заснеженным просторам; им предстояло долгое медленное восхождение по ледяному склону к темному пику вулкана, вздымающемуся еще на полторы тысячи футов. Он ждал их, словно хмурый гигант, усевшийся на снежной вершине под звездным пологом, на котором плясало пламя северной зари.
***