- Ты думаешь, Гарри, они когда-нибудь утешатся? Да, вопрос...
- Мы не скажем им всего. Они только узнают, что тебя убили, но не узнают, как это было.
- Ты можешь сделать так?
- Если ты хочешь, - кивнул он.
- Да, хочу! - она вздохнула. - Гарри, это было хуже всего: думать о них, о родных... Каково им будет все это узнать. Если ты можешь избавить их от этого... Я начинаю понимать, почему мертвые тебя любят. Меня зовут Пенни. Пенни Сандерсон. Я живу.., жила.., в...
Она все рассказала о себе, и Гарри запомнил все до мельчайших подробностей. Этого и добивался Дарси Кларк, но ему нужно было большее. Наконец Пенни Сандерсон закончила. Теперь им предстояло преодолеть следующую ступень.
- Пенни, послушай, - сказал он. - Сейчас я не хочу, чтобы ты еще что-нибудь говорила, но ты понимаешь, как важно, чтобы мы узнали...
- О нем?
- Пенни, когда я дотронулся до тебя первый раз и ты подумала, что он вернулся снова, у тебя промелькнули проблески памяти, воспоминания о том, как все случилось. Это была мертворечь, и я уловил ее. Но это было очень хаотично, какие-то обрывки воспоминаний.
- Но это все. Это все, что я помню. Гарри кивнул.
- Ладно, пусть так. Но я должен еще раз это увидеть. Понимаешь, чем больше деталей я узнаю, тем больше шансов поймать его. Тебе не нужно ничего рассказывать, специально вспоминать. Я буду говорить определенные слова, и у тебя в мозгу будут возникать сцены, которые мне нужны, чтобы во всем разобраться, Тебе понятно?
- Словесные ассоциации?
- Да, что-то вроде. Конечно, это кошмарно для тебя, но, я думаю, рассказывать самой было бы еще тяжелее.
Она поняла; Гарри почувствовал, как она старается. Пока она не передумала, он сказал:
- Нож!
Картинка взорвалась в его мозгу жгучей смесью крови и дымящейся кислоты. Кровь вызывала в нем ярость, а кислота выжигала в мозгу рисунок, который запечатлевался навсегда.
Гарри качнуло от волны ужаса, испытанного ею. Он бы не устоял, если бы был на ногах. Это был физический шок, хотя он и длился долю секунды.
Когда это закончилось и она перестала всхлипывать, он спросил:
- Ты в порядке?
- Нет.., да.
- Лицо! - выпалил Гарри.
- Лицо ?
- Его лицо, - попытался он еще раз. И перед внутренним взглядом некроскопа промелькнуло лицо - багровое, перекошенное, с похотливым ртом и глазами, в которых полыхал огонь безумия. Но уже не так быстро - некроскоп успел запомнить его. Она больше не всхлипывала. Она хотела помочь, хотела возмездия.
- Где?
Автостоянка? Придорожный ресторан? Тьма, прорезываемая вспышками света. Поток легковых машин и грузовиков в три ряда. Фары слепят на мгновение. "Дворники" на лобовом стекле: влево-вправо, влево-вправо, влево... Но ощущения боли нет. Это случилось не здесь, решил Гарри, здесь все только началось, возможно, здесь она встретила его.
- Он подвез тебя?
Размытое дождем изображение льдисто-голубого фона с белыми буквами, нарисованными или наклеенными... "МОРО" или "МОТО"?. И еще много колес, удушливый выхлоп автомобильных глушителей. Так это запечатлелось у нее в сознании. Грузовик? Большая фура? Или прицеп?
- Пенни, - сказал Гарри. - Я должен это сделать. Вспомни! Но мне нужно не то место, где ты его встретила, а где все случилось...
Лед. Жгучий холод. Темнота. Все вибрирует, трясется, и мертвые туши висят на крюках. Гарри пытался сфокусировать изображение, но все было нечетким, все, кроме ее чувств: шок и неприятие того, что это случилось именно с ней.
Она начала опять всхлипывать от ужаса, и Гарри понял, что скоро придется прекратить разговор. Невозможно заставлять ее так страдать. Но он знал, что не должен поддаваться жалости.
- Смерть! - выпалил он, сам себя ненавидя. Это опять была сцена с ножом, вся - с начала и до конца, и Гарри чувствовал, что теряет ее, ощутил, как она уходит. Но он успел сказать:
- А потом?
О Боже, он не хотел, не хотел знать!
Пенни Сандерсон кричала, кричала, кричала...
Некроскоп выяснил все. Но он не был рад этому.
Глава 2
У тебя за спиной...
Гарри пробыл с ней еще полчаса; он успокаивал и утешал ее, как умел. В разговоре всплыли еще какие-то подробности: для полиции хватило бы. Когда он собрался уходить, Пенни взяла с него обещание навестить ее снова. Она недолго пробыла за чертой, но успела понять, что смерть - это одиночество.
Некроскоп был на пределе, его мутило: от жизни, от смерти - от всего. Перед тем как уйти, он спросил, не позволит ли Пенни взглянуть на нее. И она ответила, что ей было бы все равно, она бы и не заметила, если бы это был кто-либо еще. Но Гарри - другое дело, его она ощущала, ведь он некроскоп... Она была всего лишь застенчивой девчушкой.
- Что ты, - ответил он, - я же не любитель подсматривать.
- Если бы я была.., если бы он не... Если бы мое тело не было осквернено, я бы, наверное, не возражала, - пробормотала она.
- Пенни, ты прелесть, - сказал Гарри. - А я... Что я могу сказать после всего этого? Я всего лишь мужчина. Но сейчас, не хочу тебя обидеть, меня волнует не это. Я должен посмотреть именно потому, что ты осквернена. Мне нужно сильно разозлиться, и я знаю, что, увидев, что он с тобой сделал, я очень сильно разозлюсь.
- Тогда мне нужно всего лишь представить, что ты мой врач.
Гарри осторожно снял пластиковое покрывало с ее бледного юного тела, посмотрел на него и трясущимися руками снова накрыл.
- Так страшно? - Она еле сдерживала рыдания. - Мама всегда говорила, что я могла бы быть фотомоделью.
- Конечно, ты могла бы, - кивнул он, - ты была очень красивой.
- А теперь нет? - Всплеск ее отчаяния достиг некроскопа. Пенни помолчала, а потом спросила:
- Ты разозлился, Гарри?
Чувствуя, как рычание рвется у него из глотки, он ответил: