Уже позже я узнал, что это был эсминец класса «Фубуки». Тот что я уничтожил своей идиот… э… героической. Да, я хотел сказать героической атакой. Мне все об этом тут начали говорить. Все меня считают эпичным героем. А вот я смотрю на свой самоубийственный поступок по-другому. Сейчас смотрю. И совсем не понимаю, что это на меня тогда нашло. Что я бросился атаковать вражеский эсминец. На истребителе!!! Неужели, я становлюсь типичным попаданцем из книжек, который сначала делает, а уже потом думает? Поначалу наше командование в Австралии во время сеанса вечерней связи мне не поверило. Начали переспрашивать, уточнять подробности. Однако, свидетелей моему идио… э… героическому поступку хватало. И все они в один голос утверждали, что это я в одно рыло утопил целый боевой японский «корапь». В общем, я написал рапорт об этом бое, присовокупил к нему рапорта своих подчиненных. И отправил на материк. Пускай, там думают и решают, что с этим всем делать. В принципе, я пока один тут такой вот эпичный нагибатор. Который смог на истребителе при помощи только стрелкового вооружения уничтожить вражеский эсминец. Для данной войны — это очень редкий случай. Невозможный. Практически. Не было пока здесь такого. Блин, я опять первопроходцем стал. Показал местным, что можно, оказывается, и так делать.
Но кроме доклада о потоплении этих двух японских кораблей и (в очередной раз) уничтожении вражеской авиабазы в Лаэ. Я предложил командованию повторить рейд на Рабаул с участием американских «Летающих крепостей». Сейчас как-раз самое время нам туда наведаться. Мы же ВВС Рабаула накануне неслабо так потрепали, сбив кучу японских самолетов. Поэтому в данный момент авиация противника в том районе сильно ослаблена. А значит, серьезного сопротивления нашему авианалету они не могут оказать. Вот все эти аргументы я и привел в беседе со своими командирами, сидящими в Австралии. Кстати, в прошлый раз у нас такой вот рейд прошел замечательно. Рабаул «Летающие крепости» тогда зачистили хорошо при помощи своих авиабомб. И сейчас пришло время повторить экзекуцию. Отправить горячий привет самураям. К чести командиров стоит сказать, что они там долго не рассуждали и быстро дали добро на эту операцию.
И рано утром 13 апреля 1942 года к Порту-Морсби подлетели сразу три десятка американских стратегических бомбардировщиков В-17 «Летающая крепость». Мы их уже встречали в воздухе. Три десятка Р-51 «Динго». Будем сопровождать наших американских союзников до Рабаула. Чтобы их там никакие «Зеро» по дороге не обидели. Данная тактика уже отработана. Мы же так один раз делали. Долгий полет до Рабаула проходит почти без приключений. И только когда наша воздушная армада приблизилась к острову Новая Британия, на северной оконечности которого расположен Рабаул, то к нам наперерез начали взлетать небольшие группы японских истребителей. Все те же известные нам «Зеро» в количестве от четырех до шести штук. Подходили они к нам с разных сторон и делали это не одновременно. Скорее всего, эти самолеты противника взлетали не с авиабазы Рабаул, а с других более мелких аэродромов на Новой Британии. Как вы можете понять, эти небольшие группы вражеских истребителей не стали серьезной проблемой для нас. Слишком мало их было для этого. В общем, ни один «Зеро» к «Летающим крепостям» мы не подпустили. Над Рабаулом тоже кружилась группа побольше. Восемь японских истребителей, которые также бросились в нашу сторону. И тут же увязли в бою с нашими Р-51. Я в эту свалку не лезу. И руковожу боем издалека по радио. Повинуясь моим приказам, австралийские истребители отгоняют настырные «Зеро» в сторону, расчищая дорогу для «Летающих крепостей». Американские тяжелые бомбардировщики довольно организованно заходят на цель. Кстати, в порту Рабаула у причала сейчас стоит японский танкер. И несколько В-17 отворачивают в его сторону. Я вперед не суюсь. Мы с моим ведомым кружим выше и в стороне.
Американцы входят в зону зенитного огня. И рядом с ними начинают расцветать дымные разрывы зенитных снарядов. Ого. Что-то многовато в этот раз их здесь как-то? Раньше в Рабауле мы столько дальнобойных зенитных пушек не наблюдали. А ведь только они сейчас могут достать «Летающие крепости», идущие довольно высоко. На четырех с половиной тысячах метров. Мелкокалиберные зенитки на такую высоту добить не могут. Три или три с половиной тысячи метров. Вот их предел. А в прошлый наш визит сюда на Рабауле столько больших зенитных пушек не имелось. Но сейчас вот, выходит, завезли. А хорошо самураи подготовились. Не все же в деревне дураки! Учли они свои промахи. Раньше то 13-мм и 25-мм зенитки до В-17 просто не добивали. И те бомбили Рабаул без всяких проблем. А теперь вот им приходится пробиваться через завесу зенитных разрывов.
М-дя! Прямо на моих глазах снаряд угодил в один из американских четырехмоторных бомбардировщиков. Левый крайний мотор вспыхнул ярким пламенем. Но «Летающая крепость» упрямо продолжает лететь к своей цели. А есть среди этих янки и реальные перцы. Надо иметь воистину стальные яйца, чтобы вот так вот лететь на медленном и неповоротливом бомбовозе сквозь вражеский огонь. Нам то истребителям полегче будет в подобной ситуации. Мы, обычно, к цели при штурмовке стараемся заходить под неудобными для вражеского обстрела ракурсами. При этом пикируем и хорошо разгоняемся. И про противозенитные маневры не забываем. В общем, попасть в тот же «Динго» вражеским зенитчикам не так уж и просто. Но В-17 — это вам не маленький истребитель. Это огромный самолет, который летит не очень быстро и сильно не маневрирует. В общем, большая и летающая мишень. Не хотел бы я на таких вот бомберах служить. Это же квест для смертников какой-то?
Наконец-то, «Летающие крепости» приближаются к японской авиабазе и начинают засеивать ее своими авиабомбами. А бомб тех у них до фига и больше. Каждый тяжелый бомбардировщик вываливает из своего бомболюка целую пригоршню авиабомб. Штук по двадцать или тридцать. Картина впечатляет. На земле сплошное море огня. Ковровое бомбометание. В этом янки мастера. Это в прицельной бомбардировке они лохи. И хорошо это понимают. Потому и сделали для себя такой вот монструозный самолетик вроде В-17. С более мелких то бомберов ты такое офигительное количество бомб не посбрасываешь. Под рассерженно-испуганный вопль Бена Конори одна «Летающая крепость» вдруг вываливается из строя американских бомбардировщиков, и пылая устремляется к земле. Из нее выпадают несколько фигурок парашютистов. Машинально пересчитываю их. Шесть человек выпрыгнуло. А экипаж то у В-17 побольше будет. От девяти до десяти человек. В зависимости от модификации. А тут вон всего шесть парашютов раскрылось. Однозначно, маловато будет. Не всем там повезло выжить, значит. Впрочем, тем янки, что сейчас выпрыгнули с парашютами тоже не позавидуешь. В плен к японцам лучше не попадать. Эти по-особому к пленным врагам относятся. Могут и сразу убить на месте. У них же кодекс «Бусидо» не позволяет сдаваться в плен. И самураи не сдаются. И плохо понимают, когда кто-то другой хочет это сделать.
Мне тут один специалист по Японской империи недавно объяснил, что японцы убивают пленных врагов, помогая тем сохранять свое лицо и честь. Они же распространяют свои понятия о самурайской чести и на европейцев с американцами. А по тем понятиям воин, попав в плен, должен убить себя. А если не может этого сделать, то в этом ему должен помочь кто-то другой. А в глазах японцев казнь пленных через отрубание головы самурайским мечом — это оказание услуги своим врагам. А никакое не варварство и садизм. Типа, почетная смерть спасет таким образом честь пленника. Вот такие самурайские заморочки. Впрочем, если тем американцам и повезет. И они останутся живы, то японские лагеря для военнопленных особым комфортом не славятся. Скорее наоборот. Это, конечно, не немецкие лагеря смерти, где людей сейчас убивают миллионами, но тоже не курорт. И выжить там очень проблематично.
В порту дела у американцев тоже движутся. Стоящий у причала танкер они довольно быстро накрывают своими бомбами. В такую огромную и неподвижную цель даже «Летающая крепость» промажет с большим трудом. Это против идущих на полной скорости кораблей В-17 малоэффективны. Это уже доказано на практике. Они могут относительно неплохо поражать только стационарные объекты. Вот в порту америкосы отбомбились без потерь. Но там и зениток у японцев было поменьше. Наконец-то, дело сделано. И бомбардировщики ВВС США начинают отходить. Бросаю взгляд вниз. М-да! Авиабазе прилетело не по-детски. Все летное поле усеяно воронками от бомб. Лунный пейзаж. Вдоль взлетной полосы пылают останки японских самолетов. Капонирам тоже досталось. Часть техники у японцев стаяло открыто, а часть была спрятана в укрытиях. Так вот! Укрытия им не помогли. Хлипковатыми они оказались против американских бомб. Несколько зданий вражеского аэродрома тоже получили повреждения и горят. В одном вижу вспышки взрывов. Видимо, боеприпасы рвутся? Мне показалось, или огонь вражеских зениток стал менее интенсивным и плотным? Несколько зенитных орудий тоже, вроде бы, накрыло бомбами? А зачетно янки отбомбились. На пять балов. Ну, а потери? Так это война. Она без них не бывает. Перевожу взгляд на порт. Танкер противника пылает ярким пламенем. Часть причалов и складов тоже горит. Ух! Не хотел бы я там сейчас оказаться. Бросаю взгляд в сторону наших истребителей. А они тоже закончили. Почти все «Зеро» уничтожены. Кроме двух, что сейчас уходят в облака на максимальной скорости. Нормально. Мы свою работу тоже сделали. Не дали японским истребителям прорваться к американцам. По рации приказываю нашим «Динго» отходить к бомбардировщикам. Пора домой двигать. Надо еще назад долететь без приключений.
«Летающие крепости» мне понравились своими четкими действиями. Их экипажи явно лучше обучены чем 8-я эскадрилья ВВС США капитана Галуша. Из бомбардировки В-17 вышли красиво, не разрывая строя. Синхронно развернулись и полетели все тем же плотным строем. Который так хорош при обороне от вражеских истребителей. Как же это отличалось от манеры тех пилотов А-24 «Баньши», с которыми мы делим нашу авиабазу «Седьмая миля». Вот те американские пикирующие бомбардировщики вели себя в бою как бараны. Нападали вразнобой. Выходили из боя поодиночке, разлетаясь в разные стороны. Их потом долго приходилось собирать в одну кучу. Нам пока везло, и японские истребители в такие моменты не появлялись. А если бы появились? То те пикировщики умылись бы кровью. Не смогли бы наши «Динго» их всех эффективно защитить. Истребителям всегда проще защищать свои бомберы, когда те летят единым строем. А когда охраняемые разлетаются в разные стороны по всей карте, то охране резко прибавляется работы. А вот с этими «Летающими крепостями» очень приятно работать. Они строй держат очень хорошо. Даже под огнем противника не разбредаются кто-куда. Молодцы!
Когда мы пролетаем над Новой Британией и идем уже над морем, случается эта неприятность. Которая еще подтверждает одну старую истину, что в бою нельзя расслабляться ни на секунду. Расслабишься — умрешь. И бдительности там никак нельзя терять. А я вот как-то забыл об этом. Я уже посчитал, что все самое страшное закончилось. Наивный албанец, блин! Если бы не мой ведомый, то на этом мой рассказ и закончился бы. Сам то я не видел, но мне потом рассказали, что произошло. Из-за облака, проплывающего над нашей воздушной армадой, внезапно вывалился одинокий «Зеро» и стремительно атаковал мою пару, летевшую выше всех. И я этого хитропопого самурая до самого последнего момента не видел. И все могло очень фатально закончиться. Для меня. Японец то на меня нацелился. Но меня спас Бен Конори. Он в последний момент увидел появившуюся угрозу, заорал, предупреждая меня, и рванул свой «Динго» на перехват. А потом открыл огонь с дальней дистанции по атакующему меня японцу. Стрелял не целясь. Просто, в сторону противника. Чтобы напугать и сбить с атакующего курса. И… неожиданно попал. Снаряд его автоматической пушки пробил кабину «Зеро» и разорвал голову японского летчика на куски. Но японец уже успел открыть по мне огонь. Предупреждающий крик моего ведомого, мгновенно вывел меня из расслабленного состояния и врубил боевой режим. Это у меня за долгие годы выработалось. Вот такой боевой рефлекс. Я буквально на долю секунды опередил японского пилота. И почти ушел с линии вражеской атаки. Короткая очередь японца задела мой истребитель лишь самым краешком. Я четко услышал два удара по фюзеляжу моего Р-51. А ведь могло и больше прилететь? Гораздо больше! Две дымных трассы вражеских 20-мм авиационных пушек пронеслись почти впритирку с моей кабиной. Если бы я не отвернул, то меня сейчас разорвало на куски теми снарядами. Но они пролетели мимо. А попали по моему самолету лишь две пули винтовочного калибра из японского пулемета. Тревожно прислушиваюсь и озираюсь по сторонам. Мимо промелькнул силуэт «Зеро», падающего вниз в смертельном штопоре. Быстрый взгляд по сторонам. Нет. Врагов больше нет. Этот единственный был. У-у-у! Бешенный какой-то самурай нам попался. В одно рыло попытался атаковать такую вот огромную кучу самолетов. Вы думаете, что он бы ушел, даже если бы меня сбил? Ага! Держи карман шире! Тут рядом летят столько наших истребителей, которые бы этот одиночный «Зеро» разорвали очень быстро. Он бы как-раз к ним вниз и спикировал, обстреляв меня. Не смог бы он уйти от них. И японец, похоже, это прекрасно знал, но все равно пошел в атаку. Самоубийца долбанный! Еще раз осматриваюсь. Оглядываю свой истребитель. Вроде бы, цел? Не горит пока. Хотя движок как-то подозрительно начал урчать. Но пока тянет.
После этого инцидента больше никто нас не тревожил. Но озираться по сторонам все стали очень рьяно. Я тоже вертел шеей как заведенный. Уделяя особое внимание всем облакам рядом с собой. Взбодрил меня этот внезапный «япошка». Взбодрил! Но дальнейший полет проходил нормально. Я уже думал, что все так и закончится. Типа, благополучно вернемся на базу и приземлимся без проблем. Но потом из строя «Летающих крепостей» выпал один В-17 и начал стремительно снижаться. А внизу, между прочим, море плещется. Мы сейчас примерно на пол дороги до Порта-Морсби летим. Бросаю взгляд на снижающийся бомбер янки и понимаю, что он не жилец. Два его мотора из четырех встали колом. Винты не крутятся. Третий мотор хорошо так горит, но пока еще работает. Но тяги этой «Летающей крепости» уже не хватает, и она снижается все ниже и ниже к поверхности моря. Американцы поняли, что до берега они не дотянут, и начали выпрыгивать из обреченного бомбардировщика. Отворачиваюсь от этого печального зрелища. Мы этим людям сейчас помочь никак не сможем. Разве что, передадим координаты места крушения на базу. Может потом сюда пошлют американскую субмарину, чтобы та подобрала экипаж упавшего в воду бомбардировщика? Я точно знаю, что несколько подлодок ВМФ США уже базируются в Сиднее. Сейчас в Австралию стало прибывать все больше и больше американских войск, кораблей, подлодок и самолетов.
В тягостном молчании преодолеваем весь путь над морем. А у самой береговой черты меня ждет очень неприятный сюрприз. Совершенно внезапно гул мотора моего истребителя начинает сбоить. Движок чихает и ревет с перебоями. Это ненормально! Это очень нехорошо! Бросаю взгляд на приборную панель и невольно поминаю женщину легкого поведения. Датчик масла горит красным цветом. Похоже, приехали. Масло куда-то испарилось и мотор начал греться. Еще немного и его заклинит насмерть. Видимо, тот внезапный «Зеро» что-то мне поломал, когда подстрелил мой «Динго»? А лететь то еще далеко до нашей авиабазы. Мы же только долетели до северо-восточного побережья Новой Гвинеи. А Порт-Морсби то находится аж на противоположном берегу моря, омывающего этот большой остров. И до него отсюда километров сто пятьдесят еще будет. Далековато будет, однако. А Бен Конори тоже заметил, что с моим самолетом что-то не в порядке. Я же скорость очень ощутимо сбросил теперь. Мой ведомый тревожно интересуется, что там у меня происходит. Рассказываю ему, ничего не скрывая. Всю горькую правду. Быстрое совещание. После которого решаю лететь, пока тянет двигатель. Я сейчас высоко лечу. На пяти тысячах пятистах метрах. В принципе, даже если мотор встанет, то я какое-то время смогу планировать, пролетая десятки километров. Приказываю всем остальным меня не ждать. Со мной остается только Бен Конори. А остальная наша летающая армада уходит вперед. И вскоре растворяется вдали. Агония растягивается на семь минут после чего двигатель окончательно сдыхает и начинает дымить. Еще через минуту из-под капота появляется пламя. Я к этому времени потерял высоту и снизился до двух тысяч метров. Придется прыгать. Слишком опасно мне дальше находиться в горящем самолете. Быстро проверяю снаряжение, а потом резко открываю фонарь кабины. Удушливый дым врывается в кабину. Но я уже ученый. И заранее задержал дыхание. Летные очки натянуты на глаза и прикрывают их от дыма. Теперь остается перевернуть самолет кверху брюхом и выпасть вниз из кабины, расстегнув пристяжные ремни. Которые и удерживают меня сейчас в кресле пилота.
Уф! Сделано. При эвакуации из кабины не забываю поджать ноги. Это чтобы не треснуться ими о вертикальное оперенье хвоста моего бедного Р-51. Прощай старый друг! Многое мы с тобой пережили. Мне будет тебя не хватать. Уже летя в свободном полете, наконец, делаю вдох. Довольно свежий воздух врывается в мои легкие. Я же все это время не дышал, чтобы дыма не наглотаться. Хорошо, что у меня уже есть опыт покидания горящего самолета в воздухе. А то бы сейчас вовсю кашлял. Дымом то дышать очень вредно. Не полезный он для здоровья ни разу.
Какое-то время лечу вниз, раскинув руки и ноги. Пытаюсь планировать. Хреново получается. Но по крайней мере, в воздухе меня крутить перестало. Примерно на высоте в тысячу метров дергаю за кольцо парашюта. С хлопком за моей спиной срабатывает вытяжной. А через несколько секунд над головой раскрывается уже основной купол парашюта. Быстро его осматриваю. Нормально раскрылся. Теперь осталось только приземлиться благополучно и без травм. Что может и не получиться, учитывая мою больную ногу. Нет она сейчас не болит. Иначе бы я не полетел в этот рейд. Просто, при приземлении эта нога может меня подвести. Она же у меня не очень хорошо работает теперь. М-да! Внезапно мимо проносится самолет. Присматриваюсь. Это мой ведомый. Беспокоится за командира. Машу ему рукой, показывая, что все в порядке. Истребитель Бена Конори кружится в отдалении, наблюдая за мной.
А внизу вижу только одни джунгли. Сплошная зелень вокруг. Никаких просветов. Не самое хорошее место для моего приземления. Это вам не в поле садиться. Приземляясь с парашютом в лес можно легко и быстро получить ранение, удариться о дерево или ногу сломать. В общем, очень опасно вот так прыгать над лесным массивом. Но у меня не было другого выбора. Если я, конечно, не хотел бы поджариться в кабине своего «Динго»? Поэтому я и прыгнул. Лучше такой вот риск, чем открытый огонь, бьющий тебе в лицо. Опускаюсь ниже, ниже и ниже, высматривая хоть какой-нибудь просвет в деревьях. Ни фига! Сплошные джунгли. Очень густые и зеленые, заразы. Вот мои ноги касаются верхушек деревьев. Группируюсь, сгибая их в коленях и прижимая друг к другу. И готовлюсь к удару. Большое дерево на приличной скорости несется прямо на меня. А свернуть я не могу. Этот парашют обладает очень маленькой маневренностью. Это вам не спортивные модели двадцать первого века. Тут хрен свернешь. Громко матерясь влетаю в самую гущу ветвей. После чего меня ощутимо так дергает вверх. Купол зацепился? Точно. Парашют с разгону повисает на ветвях этого большого дерева. Но хорошо, что меня при этом с размаха об ствол не приложило. Повезло, в общем. Все еще вися в воздухе быстро ощупываю себя. И прислушиваюсь к своему самочувствию. Ух! Кажись, пронесло? Я цел, вроде бы. Ничего себе не сломал, не пропорол и не разбил. Несколько царапин от веток на морде не в счет. Почти идеальное приземление. Хотя мне еще рано радоваться. Я же сейчас как тот бедолага в фильмах про советских диверсантов и разведчиков. Повис, понимаешь, на стропах парашюта прямо на ветках дерева. А до земли тут довольно прилично. Метров семь или восемь. Если не больше. Мне с моей ногой прыгать никак с такой высоты нельзя. Чревато это травмой, после которой я отсюда уже никуда уйти не смогу. А буду лежать и медленно умирать. Как тогда в пустыне Северной Африки. Тут надо хорошенько подумать, как я спускаться вниз буду. Чтобы без экстрима.
Вот уже пол часа прошло, а я ничего путного так и не придумал. Нет, я пытался раскачаться и заскочить на ветку или ствол дерева. Чтобы потом отстегнуть парашют, а затем аккуратно и очень осторожно слезть вниз с этого долбанного дерева. Которое уже начинает меня бесить потихоньку. Но ничего путного из этой моей задумки не вышло. Никак не могу я дотянуться до веток или ствола дерева. Я уже пробовал. Не выходит. Теперь вот подумываю, как бы мне так ловко отстегнуть парашют и рухнуть вниз. Ищу место внизу помягче. И не нахожу. Там растут какие-то кусты с очень большими колючками. На которые мне совсем не хочется падать сверху. Страшновато. Что тут скрывать? Вот же невезуха!
Еще минут через пятнадцать я так и не решился прыгать вниз. Стремно как-то. Нет, я набирался смелости. Готовился. Но потом бросал взгляд вниз и резко передумывал. Там же на тех густых кустах колючки сантиметров по пятнадцать или двадцать в длину. Да они меня насквозь проткнут. Потом я еще несколько раз попробовал раскачаться и дотянуться до веток. Ага! А может быть вам еще и губозакаточную машинку дать? Вот же влип! В очередной раз оглядываю уже опостылевший пейзаж вокруг меня. Деревья, деревья, деревья. О пальма, еще одна. Все опять деревья пошли. Пальм почему-то в джунглях мало растет. Тут других деревьев хватает. И это точно не березы. Местную флору я совсем не знаю. Не знаю, как все эти деревья здесь называются. И мне это не очень интересно. В данный момент я просто хочу очутиться на земле. Желательно без переломов и травм. Дерево, дерево, дерево, голый чувак с копьем, дерево, дерево. Стоп!!! Какой еще чувак? С копьем?! Быстро присматриваюсь. Точно вон там под деревьями метрах в тридцати человек стоит. Очень, очень, очень загорелый. Из одежды на нем только набедренная повязка и какие-то бусы на шее. Растрепанные кудрявые волосы и борода. Тоже темные. А в руке этот дядя держит самое настоящее копье.
Приплыли! Познакомьтесь. Перед вами местный абориген. Их здесь папуасами зовут. И похожи эти коренные жители Новой Гвинеи на помесь негров с маори. Довольно страшненькую помесь, кстати. Тощие, сморщенные, с морщинистыми лицами и неухоженными волосами и бородой. В общем, папуасы во всей своей первобытной красе. Если такими были наши далекие предки, то мне лучше пойти и убиться головой об стену. Нет, я не расист. Ни разу. Я здесь не демонстрирую превосходство цивилизованного человека над дикарями. Нет! Я видел много представителей диких народов. В живую и по телевизору. Есть среди них и красивые расы. Вот маори неплохо так выглядят. Фотогенично. И среди североамериканских индейцев временами красавцы попадаются. Даже среди африканских негров есть симпатичные ребята и девчата. Но вот папуасы — это нечто убогое и страшненькое. Как и аборигены Австралии. Те тоже такие же сморчки черненькие и бородатые. Нет среди них красавцев. Ни разу не встречал. Хотя здесь в Новой Гвинее я местных жителей много видел. Тут же в этой колонии Австралии даже есть целый батальон из папуасов. Да, да! Он так и называется Папуасский Пехотный Батальон или ППБ. Типа, колониальная армия. И служат там местные аборигены. Только офицерские должности занимают белые австралийцы. Так вот!
Папуасы даже в военной форме австралийских пехотинцев выглядят очень чмошно и нелепо. Впрочем, большинство дикарей так выглядит. Не подходит им современная одежда. Ощущаешь диссонанс, когда смотришь на папуаса или какого-нибудь зулуса в европейской одежде. Сразу видно, что это не их имидж. Они более органично смотрятся в традиционных набедренных повязках, бусах и перьях. А в руке чтоб обязательно было копье, а не винтовка. И это все я говорю не для того, чтобы принизить аборигенов. Просто, констатирую факт. Мы с ними совершенно другие. У них своя среда обитания, а у нас цивилизованных людей своя. И двум этим мирам никогда не сойтись и не слиться воедино. И в конечном итоге, цивилизация сожрет все эти дикие народы, живущие в первобытном обществе дикой природы. Она их изменит. Искорежит и превратит в свои придатки. И счастья это дикарям совсем не принесет. А скорее, наоборот. Нищета, голод, наркомания, моральная деградация, пьянство и безнадежность. Вот их удел в цивилизованном мире. Нельзя им в цивилизацию идти. Они там потеряют свою самобытность и самодостаточность. То, что позволяло им выживать в дикой природе. И сейчас этот процесс уже начался, к сожалению. Белый колонизатор начал подминать под себя диких аборигенов, меняя их уклад жизни из-за своей жажды наживы.