Я посмотрела, еще больше хмурясь. Что там выглядывать-то? С каждым взглядом становится все более очевидно только то, насколько мы с ним похожи.
— Молодой человек, — мой голос был прямо-таки ледяным, — или Ярослав, кажется? Что вы хотите от меня?
— Это сложно объяснить, — произнес он. — Понимаешь, я… Скажи, ты — родная дочь? Тебе никогда не казалось, что тебя удочерили?
Я рассмеялась злым и колючим смехом.
— Это вряд ли! Я — точная копия моего папы. И больше в моей семье детей не было. Так что, к чему бы ты не клонил, это все — простая случайность. И не лезь ко мне больше, хорошо?
Я вскочила из-за стола, радуясь, что есть мне сегодня все же не придется, и рванула к себе в комнату и там бросилась на постель, даже не потрудившись снять обувь. Едва удалось вовремя сдержать желание разорвать на клочки постельное белье.
Что же мне теперь делать?
Марк сказал, чтобы я звонила Кириллу сразу же, как что-то здесь покажется мне странным. И мне действительно казалось странным то, что меня привезли в тот же пансионат, в который неведомо какими судьбами занесло моего непосредственного начальника, который мог бы оказаться моим восставшим из мертвых братом. Если допустить хотя бы на мгновение тот факт, что на самом деле мой брат не умер. Учитывая наше с Ярославом сходство, вполне возможно, что так оно и было.
Первым моим побуждением было позвонить Кириллу и попросить разобраться во всей этой чертовщине. Но уже взяв в руки телефон, я вдруг передумала.
Да, мой создатель сделает все, чтобы помочь мне и защитить меня, в том не было ни малейших сомнений. Но опыт моих отношений с ним уже доказывал, что Кирилл имел свое мнение относительно того, что мне полезно, и как следует ограждать меня от того, что мне вредно. И, если он сочтет, что встреча с моим якобы мертвым, а на самом деле живым родственником сможет хоть как-то повредить мне, он, не задумываясь, сделает все, чтобы я никогда не докопалась до правды. Вот только как мне потом жить, не зная ее? Особенно после того, как я наяву встретила человека, который может быть мне близким родственником? Самым близким! Таким, каким этот придурок Марк никогда не станет, несмотря на то, что нашему вампирскому существованию положило начало одно и то же существо.
Я просто не имею права рисковать Ярославом. А поэтому нельзя ни о чем рассказывать Кириллу. Мне нужно дождаться возвращения в Донецк, и уж там попытаться найти концы — поговорить с мамой, найти тех докторов, которые принимали у нее роды…
Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Я поняла, кто хочет видеть меня, до того, как отперла замок.
— Прости, — умоляющим тоном произнес Ярослав, — прости, ради Бога. Тебя ведь Лиза зовут, да?
— Да, — кивнула я, не в силах больше напускать на себя холодность. — Это ты прости, что я так нагрубила тебе в кафетерии. Просто все это было…
— Понимаю, как все это было. Для меня тоже — словно гром среди ясного неба…
От каждого звука его голоса веяло теплотой и заботой. К тому же, мы оба успели почувствовать, как между нами растет и крепнет связь, которую ни он, ни я разорвать уже не сможем. Мы действительно были очень близкими людьми, и неважно, что до этого мы столько лет были незнакомы.
— Зайдешь? — спросила я, пропуская его и стаскивая с волос смявшуюся косынку.
— Если позволишь.
Я посторонилась, пропуская его, швырнула косынку на холодильник и прошла в гостиную, где опустилась на диван и уставилась на собственные коленки. Ярослав сел рядом. Не настолько близко, чтобы мы прикасались друг к другу, но все же я чувствовала бы тепло его тела, даже если не была бы вампиром.
— Я точно знаю, что мой отец усыновил меня, — сказал он тихо. — И я очень давно хочу найти свою настоящую семью. Но даже не знаю, с чего начать.
Он умолк, тоже уставившись куда-то в сторону. Но в выражении его лица было столько надежды, что я просто не могла не обнадежиться сама.
— У меня есть кое-какие мысли по поводу того, откуда следует начать. Но я сама еще ничего не знаю и ни в чем не уверена.
— Тогда… — начал он.
— Да, — кивнула я. — Думаю, нам стоит так и сделать. Как только я вернусь в Донецк, сразу же наведу справки.
На самом деле, мы оба понимали, что особые доказательства нам не нужны. Мы уже были братом и сестрой, хотя ни один из нас еще не произнес эти слова вслух. А поиск доказательств был просто тем делом, которое должно было сблизить нас и стереть те недомолвки, которые могли бы еще остаться.
Итак, мое заточение обернулось совершенно не тем, чем должно было стать по изначальному замыслу. Я больше не сидела одна и взаперти. Почти все время мы с Ярославом проводили вместе. И ему, и мне было много о чем рассказать. Он рассказал, что его отец — известный политик, но они носят разные фамилии, поскольку всеми финансовыми делами семьи занимается Ярослав. Матери своей он не знал, отец постоянно менял женщин, как перчатки. Бабушка и дедушка никогда его всерьез не воспринимали, а когда Ярослав был студентом, он таки добился от отца подтверждения того факта, что он — приемный, а не родной сын. Это добавило вопросов, но уж никак не ответов. Отец сказал, что понятия не имеет, из каких весей по его требованию был привезен новорожденный мальчик. Всем этим занимался специальный человек, который на тот момент давно покоился в могиле. Ярослав продолжал расспросы в течение еще какого-то времени, но, отчаявшись выяснить еще какие-либо детали, перестал верить в то, что еще когда-то увидит своих настоящих родителей. Встреча со мной просто потрясла его.
Он часто обхватывал мое лицо ладонями и всматривался в мои черты, каждый раз удивляясь нашему сходству. Я же удивлялась только тому, что ни разу в моем лице его ничего не насторожило, ведь для человеческого оно было слишком совершенно — гладкая кожа, без малейшего изъяна, белки глаз словно сделаны из жемчуга, словно мои глаза никогда не уставали, слишком свежие для середины осени губы, которым положено было бы быть обветреными. Почти сразу же Ярослав предложил сделать анализ ДНК, от чего мне пришлось отказаться. Осматривавший меня доктор сразу сказал, что я не должна позволять ничего подобного. По сравнению с человеческим, моя ДНК была слишком изменена.
— Но почему? — удивился Ярослав. — Разве это не самый простой способ?
Кое-как отговорившись, я предложила сделать анализ позже, надеясь, что смогу подсунуть ему образцы ДНК мамы или папы.
Рассказ о моей жизни тоже был достаточно объемным и, по большей части, правдивым. Умолчала я пока только об одном — что на самом деле меня звали Дашей, а не Лизой. Нельзя же было сказать ему, что на самом деле его сестра — вампир, а не сказав этого, было бы очень сложно объяснить, как она оказалась на курорте с поддельным паспортом. Так что звали меня Лиза, я работала секретарем на крупном промышленном предприятии (не в банке, что вы! не в банке) как обычный человек. А, ну еще я замужем, как знает весь персонал пансионата, но сейчас мы разводимся.
Пришлось смириться с мыслью, что возвращение в Донецк будет означать мое увольнение. Нельзя продолжать работать в банке Ярослава ни при каких обстоятельствах. Вот только рано или поздно его придется познакомить с мамой. И как тогда объяснить, что меня зовут Лиза?
Мне пока приходило в голову только одно объяснение: сказать, что на самом деле меня назвали Дашей, но позже я поменяла имя на Лизу. А маме, чтобы ее не расстраивать, ничего не сказала. Ну, Ярику представилась так, чтобы он сначала привык называть меня настоящим именем, а не… Блин, запуталась. Ладно, определимся со временем. Сейчас ведь этот вопрос ребром не стоит…
Все шло замечательно целых четыре дня. Утром пятого Ярослав пришел ко мне в комнату, где я по привычке вязала. Все нитки, привезенные из Донецка, давным-давно закончились, и мы вместе успели побродить по Славянску, чтобы купить мне их еще. Вернуться я должна была с двумя новыми свитерами и кардиганом. Братишка только удивлялся, когда я успеваю их вязать. Он не догадывался, что на сон мне нужна от силы пара часов в сутки, а зрение позволяет работать спицами даже в полной темноте.
— Доброе утро, сестричка, — сказал он как-то расстроенно.
— Что случилось? — я сразу же отбросила вязание и бросилась к нему.
— Мне нужно уезжать. Из Донецка звонили. В одном из отделений проблемы. Как выяснилось, сотрудник уже несколько месяцев обчищает наших клиентов.
Я похолодела.
— Все серьезно?
— Да, очень серьезно. Он сумел каким-то образом переписать программу, так что на свои запросы о состоянии депозита клиенты получали некорректные результаты. Обычно все получалось так, якобы банковские служащие что-то напутали и насчитали им лишние проценты. Чтобы не терять лишние деньги, клиенты обычно старались умолчать об ошибках, а потому никто особо ничего не проверял. И только на прошлой неделе одна барышня заявила, что мне, мол, чужого не нужно, вы мне лишние деньги насчитали. И, когда стали проверять, выяснилось, что реально ее счет пуст.
— Прости, — я встряхнула головой. — А как такое возможно? Как можно запрашивать данные о состоянии своего счета и получать не то, что на самом деле?
— Говорю же, там что-то нахимичили с программой. Наверняка у сотрудника есть сообщник. На комбинацию запроса отправлялись ложные данные. А поскольку речь идет о депозитах, с которых деньги какое-то время снимать нельзя, никто особо и не заметил, что на самом деле их там нет.
Бред какой-то! Это действительно должен быть какой-то компьютерный гений! Учитывая то, что над нашей базой данных в свое время трудилась целая команда программистов, а сейчас целая команда ее обслуживает, это как надо было постараться, чтобы провернуть аферу такого плана! Как только вернусь, сразу позвоню Танюшке! Она обычно в курсе всех сплетен, должна была бы слышать что-то об этом. Интересно, какое отделение так проштрафилось?
У меня на языке вертелось еще множество вопросов. Как удалось выяснить, кто из служащих занимался хищениями? Что с ним сейчас? Но Ярослав только поцеловал меня в щеку.
— Ладно, дорогая, мне пора идти, — сказал он ласково. — Ты обещала позвонить вечером, помнишь?
— Конечно, — кивнула я растерянно.
Вот так! Остаюсь здесь снова одна-одинешенька. И кто его знает, когда за мной приедут… Прошло чуть больше недели, а мой банковский больничный был рассчитан на две. Значит, мне еще долгих несколько дней томиться здесь, развлекая себя только прогулками по парку, где все деревья уже стояли без листвы, а все оздоравливающиеся инвалиды пялятся на меня, как на ненормальную. Как будто я обязана ходить в кроссовках и спортивных костюмах, а не на каблуках и в классных шмотках только потому, что они не покупают модные журналы!
— Забегу в туалет, — шепнул мне брат.
Я кивнула. Он исчез за дверью, оставив на столике у двери какие-то документы, сунутые в обычный прозрачный файл. Мой взгляд упал на них, всего мгновение ушло на то, чтобы просмотреть и осознать, что именно было на первом листе.
Это было описание переводов денег со счетов нашего банка на счета каких-то совершенно мне незнакомых финансовых учреждений, из которых все, как одно, были зарегистрированы за границей. Но важно было не это. Важны были номера счетов, с которых снимались средства. Все они были открыты в нашем отделении, я сразу же определила это по номерам.