Так и не сумев уснуть, я вышла на улицу. Гнев по-прежнему бурлил. Я негодовала от возмущения, дрожала от страха, боролась с желанием вернуться в комнату. Он прав, пытаясь защитить меня. Но не имеет он права так просто врываться в мою жизнь и пытаться строить ее по своим правилам. И вроде как демон, а ведет себя, как настоящий смертный мужчина.
Солнце уже встало. Но оно не выглядело, как прежде. Где-то там, за золотыми лучами скрывалась темная сторона. Черная всепоглощающая дыра.
— Так у нас будет сегодня жареный в панировочных сухарях демон?
Я повернулась к подошедшему ко мне отцу Пабло. Он, к моему удивлению, достал пачку сигарет и достал одну.
— Будешь?
Я покачала головой.
— Нет. Спасибо. Я не курю.
— Молодец, дочь моя. Одобряю. Так что там у вас случилось? Права качает черт крылатый?
Я усмехнулась.
— Да что-то вроде.
Отец Пабло затянулся, выдохнул дым.
— Аня, я думаю, что должен поговорить с тобой. Предупредить, что ли?
Если мне предстоит еще один подобный разговор, то я лучше заткну уши! Но я послушно стояла на месте. Уж не мне точно бегать от советов Воина Света.
А дом наш стоял овеянный теплым летним ветром, приносящим запах цветов и озера за холмом. Тишина и покой!
— Аня, честно, сколько живу, в такой ситуации не оказывался. И даже в кошмарах мне такого не снилось.
— Мне тоже. — Горько согласилась я.
— То-то и оно! Так вот! Я не советчик в подобных делах, дочь моя. Да и вообще. — Он опять затянулся. — Знаешь, мы там втроем поспорили, кому идти с тобой говорить? Мне выпало. — Выдохнул дым отец.
Я видела, что он растерян не меньше, чем я. Да и разговор исповедальный явно не клеился. Отец Пабло затягивался, выдыхал дым. Потом опять затягивался. Дым сигарет окрашивался золотом взошедшего солнца. А я ждала, рассматривая носки кроссовок.
— Отец Пабло, просто скажите, что я должна тщательно все взвесить, прежде чем принимать такое ответственное решение. Ситуация-то сложная. С одной стороны — он демон. А с другой — он влюбленный демон.
— Ты зришь в корень, дочь моя. Хочу подчеркнуть, что влюбленных демонов можно в буквальном смысле по пальцам одной руки пересчитать. Я полагаю, это штуки три-четыре выращенных сердца за всю историю человечеств. Извини, что перебил. Продолжай, дочь моя!
— Ну да! На чем я там остановилась? А с другой стороны — он влюбленный этот демон. И тут-то кроется весь подвох. Если я от него откажусь, он может вернуться на старый путь греха. Но, если же мы будем вместе, у меня есть шанс спасти заблудшую душу.
— Ты умная девочка, как я погляжу. Все сама прекрасно понимаешь. — Улыбнулся отец.
— Я могу сказать только то, что не собираюсь крутить с демоном шашни. Подобные экстремальные отношения не по мне. Юношеская романтика и мятежная любовь это уже не для моего возраста, отец. Если это все, что вы хотели от меня услышать, в таком случае, давайте уже пойдем в дом! — Предложила я.
— Подожди. — На этот раз в глазах Пабло не было и тени улыбки. — Я уже давно живу на этой земле, Аня, и поверь мне, много чего видал. Думаю, этот черт так просто от тебя не откажется. И в один из моментов ты можешь почувствовать желание быть с ним.
— Нет, этого не произойдет! — Буркнула я. — У меня пока еще голова на плечах.
— Это хорошо, что ты уверена в себе. Но я повторюсь, демон упрямый. — Усмехнулся Пабло. — Я не осуждаю его. Это прекрасно хотеть любить и быть любимым.
— Но он же демон! — воскликнула я. — У меня вдруг возникло такое ощущение, что вы уговариваете меня, святой отец.
— Ни в коем случае, дочь моя. — Замахал Пабло руками. — Но, зная неплохо человеческую психологию и неодолимое стремление женщин к запретной любви, я тут пораскинул мозгами…
— Отец Пабло, — посмотрела я на него осуждающе, — Я, конечно, могу согласиться, что любовь к Робину Гуду или представителю итальянской мафии может быть в коей-то мере романтичной. Но демон — это уже перебор, вам не кажется? Я уже вышла из того возраста, когда подобные отношения могут выглядеть заманчивыми. Я не отрицаю, Даниил очень красив и притягателен своей опасностью, но сейчас в моей голове крутятся несколько другие вопросы. Например, что будет потом, когда я переживу это полнолуние?
Я понимала, о чем беспокоятся Воины. Мне и самой приходила в голову эта мысль. Но она исчезла быстрее, чем я ее осознала. Это так абсурдно, что даже смешно говорить! Никакой связи между нами быть не может.
— И все же, могу я кое-что добавить? — Улыбнулся отец Пабло. Он не спрашивал моего согласия, он все равно сказал бы то, зачем пришел. — Я не знаю, насколько можно доверять влюбленному демону. Я не в том смысле, что он может выдать нас. Я о другом. — Отец полез за следующей сигаретой. Но передумал, смяв и выкинув пачку. — Я о Душе, Аня. Не мне судить и советовать. Слушай свое сердце. — Я хмуро посмотрела на отца, продолжавшего гнуть свою линию. — Все-все, я так, чисто гипотетически. Если вдруг, ты поймешь, что влюбилась, то мой тебе совет. Если ты придешь к решению быть, жить, я не знаю, замуж выйти за этого черта крылатого, перед тобой станет выбор. Быть вместе, как человек и демон вы долго не сможете. Кто-то из вас или сломается сам или сломает другого. Но, могу сказать только, что если ты решишь обратиться в Темного, мы уже не будем с тобой вот так стоять и мило беседовать.
Я хмыкнула. Во-первых, мне не хотелось выслушивать все это. А во-вторых, меня саму напугала перспектива влюбиться в демона. От этого мое лицо стало еще угрюмее.
— Я попытаюсь объяснить тебе. — Продолжал Пабло. — У всех них нет Души. Как только человек оборачивается в вампира или вервольфа, душа покидает тело. Не знаю, приходила ли тебе подобная мысль в голову, но уверен, Даниил уже думал об этом. Со стороны кажется, что твоя Инициация в демона, это идеальный выход из сложившегося тупика. Но, если ты обратишься, не думай, что это значит, что ты и Даниил будете жить вечно и счастливо. Он будет тебя любить. А у тебя сердца не будет. Потому что у них нет Души. — Отец Пабло посмотрел в голубеющее над нами небо.
А я с ужасом понимала, что он может оказаться правым. И мне так же приходила в голову эта мысль. И еще много чего принесло мне в голову мое буйное воображение. Но это только дань творческому уму, пытающемуся извратить реальность по романтический лад. Дальше мыслей это не зайдет.
— Конечно, существует такой закон, — Продолжал отец. — Если человек был обращен не по своей воле, в силу обстоятельств, насильно, у него есть шанс вернуться обратно на землю в новую жизнь и пройти новый путь. Душа Господом дается обратно. Но, как ты думаешь, сколько Темных, почувствовав власть бесконечной жизни, решили вернуть свою Душу? — Он покачал головой. — Если человек добровольно решается на подобный шаг, на обращение, выхода нет. Назад дороги не будет. Я уж не знаю, как ты себе представляешь ад, Анечка, но, по-моему, — Отец Пабло наклонился, что бы заглянуть в мои глаза. Он хотел убедиться, правильно ли я его понимаю. — По-моему Ад — это жалкое влачение существования без Души и без сердца. Поэтому, не торопись, дочь моя, делая выбор. Я, конечно, понимаю, что мои следующие слова могут показаться тебе слишком пафосными, а может быть слишком… ну, будто тебе это не под силу. Но, Аня, тебе в жизни достался такой шанс, один на биллион. Такой шанс выпадал только троим-четверым людям на планете. Ты можешь привести к свету не только свою Душу, но и вернуть Душу тому, кто уже был потерян для нас.
Я слушала отца Пабло, сдерживая себя от глупых восклицаний. Мне вообще не хотелось слышать его. Этот неоправданный разговор раздражал меня. Абсурдно даже предположить всерьез, что я решусь, захочу быть с Даниилом. А что уж говорить о спасении его души? Он сам за себя в ответе, не ребенок. Как только все здесь закончится, я уеду домой и мы больше никогда не увидимся.
Отец Пабло, положив руку мне на плечо, хотел, что бы последнюю фразу я усвоила лучше всего.
— Но так же и ты можешь потерять свою Душу. И потерять тот единственный на биллион шанс другого существа на обретение Души.
Я кивнула. Кивнула, делая вид, что я все поняла. На самом деле, на меня навалились новые мысли. Я ужаснулась от нависшей надо мной огромной ответственностью. И от реальной возможности стать чудовищем. Возможно, это было некогда заманчиво, когда-то в подростковом возрасте. Но не сейчас, когда оказалось, что все это не просто фантазии.
Неужели можно даже допустить мысль, что я могу пожелать стать Темной? Меня отнюдь не прельщает жизнь вампира или вервольфа. И тем более ради демона я не собиралась расставаться со своей человеческой ипостасей. Любовь демона и смертной — это как овца и лев. Это, как сказал сам Даниил, противоестественно. Но в голове возникла мысль, что это инициация в Темного зависит не только от меня. Если я буду умирать (не дай Господь), как поступит демон? Способен он обратить меня против моей воли? О, да. Способен!
— Что мне делать, отец? — Прошептала я.
— Не знаю. — Пожал он плечами, с сожалением смотря на меня. — В одном я всегда был уверен, нам даются только те испытания, которые мы теоретически пройти сможем.
Пабло вернулся в дом, более не имея ничего, что мне сказать. Я готова была схватиться за голову, плетясь за ним тенью. Это испытание даже теоретически было мне не по зубам. Они что, всерьез думают, что я верну демона на путь истинный? Я нервно захихикала. Скорее, это он меня втянет в свою братию безвозвратно. А это в тысячи раз ужаснее, чем попасть в руки Ревье.
Часы тикали над моей головой в комнате. Время шло слишком медленно, будто кто-то его специально оттягивал назад. Мы разбрелись по комнатам. Все занимались своими делами. Отец Милош, надев очки, читал толстую книгу. Пабло и Кевин решили освободить меня от обязанностей по приготовлению ужина, раз уж жаренного демона не предвидеться. Чем занимался Даниил, я не знала. Но он-то меня больше всего и интересовал. Я слышала, как он спустился вниз, проинформировав, что рана затянулась, и он больше не может валяться в постели без дела.
Я закрыла глаза. Теперь, всегда с закрытыми глазами, я видела больше, чем с открытыми. Я поднесла ладони к лицу. Салатовый. Цвет моей ауры салатовый. А на правой ладони сияли вкрапления золотого. Его следы. Метка, как он это называет. Следы его энергии на моей руке. Нет, конечно же, отец Пабло перегнул палку. Я никогда, будучи в трезвом уме и твердой памяти, не влюбилась бы в демона настолько, что бы пойти на обращение. Нет, и все тут!
Время текло слишком медленно. Я смотрела в окно почти на всю стену. Люблю такие окна. Особенно если за таким окном открывается красивая панорама. Где-то там, среди этой панорамы покоится тело батюшки Алексия. Не смотря на уговоры Милоша и Пабло, я винила себя в его смерти. Мне было горько, что такой человек умер, защищая меня. И стыдно из-за того, что он умер, спася мне жизнь, а я теперь думаю, становиться ли Темной. Конечно, я не думала об этом серьезно. Просто пролетела мысль. А Пабло ее так точно ухватил, что теперь я на ней зациклилась. Даже смешно думать об этом, как о реальном событии. Это же невозможно!
На горизонте летела стая птиц. А природа все так же живет по своим законам, многое зная и скрывая от человека. И правильно делает, иначе большая часть человеческого населения плавно перекочует в психиатрические больницы. Если бы я своими глазами не увидела ту сцену у церкви, то до сих пор сомневалась в собственном здравомыслии.
Очень быстро приближаясь, птицы увеличивались в размере. Я вскочила с кровати, не в силах закричать. Я уже могла различить лицо Ревье. Нет, не стая птиц. Стая демонов. Раскрыв крылья, они облепили все окно, закрыв от меня солнечный свет. Прямо сквозь стекло он просочился в комнату, подходя ближе. Он не шагал. Он плыл по воздуху с кинжалом для Обряда в руках. Ослепительная улыбка делала его еще более страшным и отвратительным.
— Анечка, что же ты бегаешь от меня? — прозвучал его шепот в моей голове. — Ты от меня прячешься, а я, видишь, как быстро тебя нашел.
Я схватилась руками за горло, пытаясь позвать на помощь, но ни единого звука не вылетело изо рта. Француз, продолжая улыбаться, сильным захватом отвел мою правую руку в сторону. На ней все еще был виден след Даниила. Будто видя золотое свечение так же как и я, Ревье скорбно нахмурил брови.
— Дорогая, мне тоже очень обидно, что Даниил влюбился именно в мою Жертву. Ты знаешь, я так радею за его счастье, а тут такое недоразумение.
Он приблизил лицо к моей руке.
— Я слышу, как пульсирует твоя кровь. Я чувствую ее запах. И я знаю, какие возможности она мне даст. — Проведя холодным носом по моей ладони, он продолжил. — Аня, ты должна понимать, какая честь тебе выпала. Ты не умрешь, ты будешь продолжать жить во мне. И мы с тобой будем вершить великие дела.
— Что же вас, ублюдков, вечно тянет на великие дела? — Наконец-то смогла вымолвить я, тихим осипшим голосом.
— Ну, не надо так, Анечка. — Казалось, он искренне расстраивается из-за того, что моих человеческих мозгов не хватает, чтобы постигнуть весь глубинный смысл Обряда и отведенной мне в этом роли. — Знаешь, я не выдержу до полнолуния. Позволь мне отведать немного сейчас.
Он резанул кинжалом по венам на запястье. От боли я вздрогнула, но оттолкнуть его не могла. Завороженными, больными глазами он смотрел, как красная жидкость скапливается и струйкой стекает по руке. Языком он слизнул ее и впился в запястье с такой силой, что я закричала.