Убедившись, что Даниил сел в самолет до Копенгагена, группа по захвату Жертвы Ревье дю Геклена направилась к дому на поляне.
Я проснулась от солнечного света, бьющего в глаза. В голове сразу мелькнула мысль, что Даниила в доме нет. В первый момент я почувствовала унылую тоску. Сосущее неприятное чувство страха. Я потеряла единственную защиту. Но, что за глупости? Меня охраняют двое Воинов и практикант. Ничего страшного не случиться. Меня больше беспокоило, что я мысленно постоянно возвращалась к демону. Ему все-таки удалось заставить меня думать о себе. Черт, только этого мне не хватало для полной композиции моих проблем. Можно подумать, у меня их до того было мало. Но, вскочив с кровати, одернула себя. Став такой нервной, я дергалась по любому поводу. Представляю, что там осталось от моих нервных клеток. Надо успокоиться и забыть. Сейчас спущусь вниз, приготовлю завтрак, потом прогуляюсь к озеру. Нет! Только не к озеру! Теперь вода у меня будет ассоциироваться только с демоническим дайвингом!
Но, даже принимая душ, я продолжала дергаться, как на иголках. Теплые струи, холодные струи душа никак не могли смыть истерическое состояние. Странное нехорошее предчувствие просыпалось вместе с организмом. Как я не старалась отправить его обратно, оно все четче стучало в висках. "Сегодня все будет хорошо. И завтра тоже. И после полнолуния", — убеждала я себя. Из зеркала на меня смотрела не выспавшаяся я с мокрыми волосами и синяками под глазами. Ни черных провалов глаз, ни кровавых слез, ни вырванного сердца. Просто я и ничего особенного. Что он во мне нашел, этот демон? Даже смешно, никогда не считала себя потрясающей красавицей. Будучи художником, я знала, что красота бывает разной. И все же физически более красивых женщин в Праге было полно. А он запал на меня, слава тебе, Господи!
Услышав звук разбивающегося стекла внизу, я замерла. Нехорошее предчувствие, появившееся в первый момент пробуждения, усилилось в сто крат, разрывая голову. Мне захотелось завыть, понимая, что меня нашли. А Даниила рядом нет. Два выстрела и крик застали меня натягивающей джинсы. Не тратя время на то, что бы вместо сорочки надеть топ, я схватила серебряный кинжал, который дал мне в церкви отец Милош. Кинжал, лежавший под подушкой моментально нагрелся в моей руке. Я выскочила в коридор, но, бегущий мне на встречу, Кевин крикнул:
— Аня беги! Через окно, — едва он успел договорить, как его спину вспорола когтистая лапа вервольфа.
Уставившись на меня хищным взглядом, он направился ко мне, не обращая внимания на серебряную зубочистку в моих руках. Я пятилась назад, понимая, что больше меня некому защитить. Вервольф кинулся вперед. Я выставила кинжал, зажмурив глаза. Собачий скулеж зазвенел в ушах ультразвуком. Внутренним зрением я видела серый образ вервольфа, напоровшегося на нож по самое сердце. Оно один раз толкнуло кровь, и, захлебнувшись, остановилось. Открыв глаза, я бросилась в, ставшую на два дня моей, комнату. Но оттуда мне навстречу вышли двое. Они были демонами.
— Не надо пытаться бежать, Анна. — Произнес один из них.
Гады, они меня еще все по имени знают. Знаменитая я среди них стала. Не скажу, что меня не мучили желания стать известной, но не таким путем. В голове молотком застучала мысль: "Все кончено". Слезы от обиды и страха навернулись на глаза. Очень сильно захотелось приложиться затылком о что-нибудь твердое и умереть. Это не так страшно, как попасть в руки Ревье и умирать пока из меня будут выкачивать кровь.
— Если ты сдашься, не вздумав геройствовать, обещаю, твои, оставшиеся пока в живых, два друга не пострадают. — Голос демона был чарующим. Ему бы только гипнотизером работать.
— Ваш Ревье уже обещал, что обойдется без жертв, но не получилось. — Рявкнула я, подставляя кинжал, багровеющий от крови оборотня, к своему горлу. — Я перережу себе глотку, если вы сейчас же не отпустите остальных. Надеюсь, по мне заметно, что я не шучу.
Ведший со мной переговоры демон вскинул брови. Татуировки по его коже передвигались, как земля вокруг своей оси. Странные живущие своей жизнью знаки на коже демона.
— Очень решительно и похвально с вашей стороны, Анна. Как-то очень гуманно и по-человечески.
Я отходила в угол коридора, что бы мне не помешал никто со спины. Черт, как же так все обернулось? Не может такого быть. Я, наверное, еще сплю!
— Значит, живых нет? — Спросила я, пытаясь унять бешено стучащее сердце, и приставив острое лезвие к самому горлу.
Кинжал, задев кожу, вскрыл ее верхний слой. Ранка мгновенно наполнилась кровью.
— Живые есть, Анна, успокойтесь. — Похоже, демон действительно поверил в то, что у меня хватит смелости полоснуть себя. — Приведите раненых. — Распорядился он кому-то невидимому для меня.
И что делать? Что делать? Чертов русский вопрос! Через десять секунд я услышала, а затем и увидела, как по лестнице волокут раненого отца Пабло.
— Где второй? — закричала я.
Видя, как кровоточит рана на груди Пабло, бездыханное изорванное тело Кевина, я старалась унять дрожь. Но тело мое, поверженное в шок, тряслось с такой силой, что я еще сильнее оцарапала себе кожу на шее. Сразу же заныли заживающие порезы на ступнях. Слезы собрались в глазах, сверкая на белках и зрачках, как бриллианты.
— Где второй? — Еще раз заорала я.
Демон кивнул в сторону. Тело отца Милоша внесли и положили рядом с телом Кевина. Слезы все же брызнули из глаз. Я смотрела на Пабло. Он ободряюще и вымучено улыбнулся, прошептав одними губами: "Прости". Я повернула голову в сторону, не в силах смотреть на все это. Тело сотрясала судорога. Это пробивающаяся истерика. Это вы простите меня, Пабло! Я должна просить у вас прощение за то, что вы из-за меня сейчас истекаете кровью. За то, что Милош никогда больше не будет читать своих тяжеленных книг, Кевин никогда больше не кинет гневный взгляд на меня и Даниила, будучи тысячи раз прав при этом.
— Оставьте его живым. — Я знала, что подобное требование глупо. Они могут обещать все, только бы я отступила. Но, увезя меня отсюда, все же убьют Пабло.
Господи, из-за меня уже погибло четыре человека. Трое из которых были Воинами Света.
А где Даниил? Как не вовремя он ушел.
Лезвие кинжала все еще плясало у моего горла. Оно такое острое, что и усилий прилагать не надо.
Демон, до этого молчавший, вышел вперед, перебив того, что со мной говорил.
— Даниил? — спросил он. — Боюсь, Анна, он выполнил свое задание.
В голове сразу же всплыла мысль.
— Вы Советники?
Да, конечно же, они Советники. Те самые, на которых работал Даниил. Они всерьез думают, что я поверю в то, что он все же выполнил свое задание. Нашел Жертву Ревье, помешал ему захватить меня раньше, чем мою кровь отравят, подлечил свои раны и доложил Совету, где я нахожусь? Нет, такого не может быть! Я же видела его ауру, я видела его сердце! Но все выглядело именно так. Где он тогда в такой момент? Но он так своевременно исчез, не сказав мне ни слова на прощание. От осознания очевидной истины, по телу прошла очередная судорога. И вместе со слезами, текущими из глаз, по горлу побежала струйка крови. Я взглянула на кинжал. Это же так легко. Только один толчок и все кончится. Навсегда. И плевать, что самоубийцы там страдают больше всех остальных!
— Не делай. — Услышала я голос отца Пабло.
Он хотел еще что-то добавить, но ко мне кинулся тот демон, что большую часть времени молчал. Нет, я даже не видела, как он рванул и отвел мою руку с кинжалом в сторону. Человеческий глаз не улавливает таких скоростей. Как только я оказалась в железном обруче рук демона, отцу Пабло перерезали горло, из которого потоком хлынула кровь. Я помню, как закричала и потеряла сознание.
Очнулась я от ноющей боли по всему телу. Хотелось пить. Голова гудела от малейшего движения. Я лежала на кровати, перевязанная кожаными ремнями. В памяти сразу же всплыли события утра. Слишком страшные, что бы вспоминать. Слезы опять потекли по щекам. Он подставил нас всех. Даниил предал нас. Отца Пабло, доверявшего ему. Кевина и отца Милоша, верившие демону, потому что Пабло ему верил. Даниил отдал меня Совету, чтобы в меня прыснули яд, который освободит их от Ревье. Лучше бы он сам убил меня.
Смерть вдруг показалась не такой уж и страшной. Она, как освобождение, которое накроет мое умирающее и без того от боли сердце черным покрывалом забвения. Господи, как же жаль тех, кто зря пожертвовал своими жизнями ради такого исхода. Ничего не получилось. Все было напрасно.
Интересно, в моей крови уже течет яд? Или они еще не успели этого сделать? Кто будет делать инъекцию? Не сам ли Даниил будет присутствовать при этом? Он ведь так любит питаться человеческими эмоциями. Что же, если так, то от меня он получил великолепнейший заряд. Так меня еще не подставляли. Нет, неправда. Не может такого быть! Но где он, в таком случае?
Дверь в камеру открылась. Кто-то вошел. Это была именно камера. Каменная, с зарешеченным окном где-то под потолком, через которое лился солнечный свет.
— Здравствуй, Анна.
Я не стала поворачивать голову. Какая разница, кто ко мне обращается? Они все чужие. Близких уже не было. Их убили. Вошедший сел на рядом стоящий стул.
— А вы не боитесь, что я Ревье о вашем плане расскажу?
Я все же заставила себя посмотреть на незнакомца. И оттого, что его лицо дернулось, я порадовалась. Значит, в моих руках есть еще козырь. Но незнакомец быстро совладал со своими эмоциями.
— Зачем тебе это, маленькая смертная девочка? — Спросил он.
— Просто хочу посмотреть, перекосится ли его морда от этой новости, как ваша секунду назад.
На лице незнакомца не отразилось больше никакой реакции.
— Сразу хочу предупредить, что Жертве не обязательно быть в сознании во время обряда. Так что, мы можем передать тебя ему непосредственно перед самым началом, упавшую, допустим, в голодный обморок. — Демон испытывающее смотрел на меня. Разве он не понимает, что мне теперь все равно? — Что ж, раз ты в курсе этого нашего плана, что меня, честно говоря, поразило, то я могу представиться. Незнание моего имени все равно ничего не поменяет.
Странный он, этот демон. Высокий, на шее из под ворота водолазки выглядывала татуировка. Я закрыла глаза. И в шоке открыла.
— У вас тоже есть сердце, Тодеуш? — Оно било слабо. Было старым и изношенным. Как оно вообще еще могло функционировать?
Член Высшего Совета демонов улыбнулся.
— Ревье был прав, твоя способность просто удивительная.
— И что же, он сам вам в этом признался? — Я сомневалась, чтобы этот кровожадный амбициозный ублюдок мог выдать кому-то такие сведения обо мне, своей Жертве.
— Нет, конечно же, Аня. У нас просто очень хорошо работает разведка.
— Как я за вас рада. — Поерничала я.
— Не надо, Аня, я не для этого сюда пришел.
— А для чего же? — Вежливо поинтересовалась я. — Чтобы объяснить мне законы бытия, глубинный смысл вашей политической игры, в которой мне, маленькой смертной девочке, отведена такая важная роль? Вы знаете, я практически лопаюсь от гордости. Я практически прониклась. Это все еще убедительнее звучит, когда мои глаза закрыты. Ваше сердце так трогательно вздрагивает.
Тодеуш послушно выслушивал мою речь, не перебивая. Он даже в некоторых особенно проникновенных местах делал такое сочувственное выражение лица, будто он мой папочка.
— Или может, вы хотите предложить мне самой выбрать смертельный вирус? А может быть дозу яда? А лучше расскажите мне, как Даниил мог так поступить? Просветите меня, может, я чего не понимаю? — Слезы горячими солеными ручьями потекли по моим щекам. — К чему была вся эта игра?
Боже, как же больно!
— Боюсь, ничего из вышеперечисленного я тебе поведать не смогу. Но в одном ты не промахнулась, Аня. Я пришел предложить тебе яд на выбор.
Мои глаза расширились. Я не думала, что еще что-то может больше меня поразить. Но уж они-то, демоны, изобретательны на это дело. Я сама должна выбрать себе способ умереть. Анечка, хотите, мы можем вам предложить СПИД, а может, что-то более быстро действующее, рак мозга, хотите? А вот здесь, слева, у нас витрина с замечательными ядами! Что вы предпочитаете муки и колики? Или что-нибудь безболезненное посмотрим?
— Убейте меня чем-нибудь на свой извращенный вкус. — Прошептала я. — И проявите, наконец-то, милосердие к умирающей.
— Что вам угодно? — Спросил Тодеуш, довольный тем, что я все-таки чего-то пожелала.
— Смойтесь с глаз долой!
Демон хмыкнул.
— Мне нравится ваше чувство юмора, моя дорогая.
— Зря смеетесь, Тодеушь. Ваша любимая, Мария, если я не ошибаюсь, — как только я назвала ее имя, демон побледнел. Надо же, и такое бывает? — Она разочарована.
— Что ты сказала?
Член Высшего Совета наклонился ко мне очень близко, к самому рту, чтобы услышать то, что я скажу.
— Мария, женщина с рыжими, как огонь волосами… — Я помедлила, зная, что он мучается. — Она надеялась, что вы уйдете следом за ней, что бы Всевышний позволил вам пройти новый жизненный путь и возможность заслужить Душу. И тогда вы были бы вместе навсегда, счастливы. Но вы остались трусом. О, как же она сейчас вас презирает. Ей вас жалко.
Демон отлетел от меня к стене. Я засмеялась. Истерический хохот сотряс все мое ноющее, связанное ремнями тело. Старый дурак, он думает, что я вижу ее. А я всего лишь прочитала его собственные страхи. Но вдруг я перестала смеяться и посмотрела на него своими заплаканными глазами.
— Еще не поздно. Для Любви никогда не поздно.
Он схватился рукой за сердце. Я видела, как оно сияло страданием. Вылетев из камеры, как освещенный святой водой, демон больше не возвращался. Но уже через целую вечность в одиночестве, как мне показалось, меня пришел проведать демон, с маленьким серебряным подносом, на котором лежали шприц и моя смерть в стеклянной ампуле. Он лишь один раз кинул взгляд на мое лицо. Заговаривать он не пытался, поэтому и я молчала. Я уже не дрыгалась, не пыталась сопротивляться. Какой смысл?
Странно, сам по себе яд не страшен демону. Но яд, смешанный с человеческой кровью убивает нечто, отвечающее за бессмертие в ДНК. И ходит потом эта пустая черная оболочка без сердца и Души по Земле, если демон был молод. Бессмысленное существование. А если демон достаточно стар, то на него сваливаются все годы, что он прожил. И за считанные часы время его сжирает.
Я наблюдала за тем, как демон, надев перчатки, что бы не дай Бог, меня, чем другим не заразить, наполняет шприц с серебряной иглой прозрачной жидкостью из ампулы. Всего несколько кубиков и я буду заражена смертельным вирусом, или отравлена смертельной дозой яда. Безвозвратно. Мне остается жить всего три дня. Все просто идеально рассчитано.
Затем он взял ватный тампон, промоченный в чистом спирту, судя по запаху, протер мне половину предплечья. Можно подумать, он этим шприцем собирался татуировку рисовать.
Я вела отсчет. Десять секунд до экзекуции. Девять. Он ударяет пальцем по шприцу, что бы пузырьки воздуха разстворились. Восемь. Мимолетом все же смотрит на меня. Семь. Хорошая цифра. Она всегда мне нравилась. Шесть. А вот с шестерками у нас вечно что-нибудь нехорошее связано. Пять. Пять — моя цифра, согласно магии чисел. По идее, если уж это действительно мое число, то именно за пять секунд до укола должно было что-то произойти, чтобы остановить весь этот кошмар. Но нет, не произошло. Четыре. Помню, как-то съела подряд четыре килограмма мороженого шоколадного. Чуть не лопнула. Три. Он подносит шприц к предплечью. Два. Прицеливается, мазила. Один. Я чувствую укол. Нуль. Я заражена. На часах демона (зачем они ему?) время было пятнадцать минут четвертого.