Раймонд Фейст
Темнота в Сетханоне
ПРОЛОГ. ВЕТЕР ТЬМЫ
Ветер появился ниоткуда.
Звоном рокового молота ворвался он в мир, опа-ляя жаром горнило, в котором выковывались война и смерть. Он зародился в сердце забытой земли, возник-нув в призрачном месте между тем, что есть, и тем, что жаждет быть. Он дул с юга, где змеи еще имели ноги и разговаривали на древнем наречии. Сердитый и кол-кий, он нес с собой древнее зло, вызывая в памяти дав-но забытые пророчества. Вырвавшись из пустоты, ве-тер бешено закружился в поисках пути; затем устре-мился на север.
Склонившись над шитьем, старая нянюшка напе-вала простую мелодию из тех, что поколениями пере-давались от матери к дочери. На минуту она оторва-лась от работы, чтобы посмотреть на своих подопеч-ных. Оба малыша безмятежно спали, и на нежных ицах отражались детские сны. Лишь изредка то один, то другой сжимали ручки или причмокивали губами, а затем опять возвращались в состояние покоя. Оба мальчика были хорошенькими, и их няня была увере-на, что они вырастут красивыми мужчинами. Повзрос-лев, они едва ли сохранят память о женщине, что сиде-ла возле них каждую ночь,.но сейчас они принадлежа-ли ей не меньше, чем своей матери, которая в этот момент сидела рядом с мужем во главе стола на зва-ном обеде. Вдруг в окно ворвался странный ветер, и, несмотря на духоту, старая женщина вся похолодела. Что-то чуждое нес с собой этот ветер, какой-то разлад звучал в его шуме, едва различимое зло слышалось в его мелодии. Няня поежилась и взглянула на мальчи-ков. Они зашевелились, готовые с плачем проснуться. Старуха поспешила прикрыть ставни, преграждая это-му странному и тревожному ночному ветру доступ в дом. На мгновение показалось, что само время остано-вилось, а затем, как бы с легким вздохом, ветер стих и ночь опять успокоилась. Няня потуже завернулась в наброшенный на плечи платок, а малыши, еще немно-го недовольно посопев, погрузились в глубокий и бе-зоблачный сон.
В другой комнате неподалеку молодой человек со-ставлял список сквайров, которые будут прислуживать на небольшом приеме на следующий день, стараясь отложить в сторону свои личные пристрастия. Он тер-петь не мог такие задания, но справлялся с ними хоро-шо. Внезапно ветер швырнул занавеси на окнах в ком-нату. Как отпущенная пружина, юноша вскочил со стула и застыл, сжимая в руке кинжал, выхваченный из-за отворота сапога. Врожденное чувство опасности сигнализировало об угрозе. Готовый встретить ее, он стоял с бьющимся сердцем, как никогда уверенный в близости смертельного поединка. Поняв, что никого рядом нет, молодой человек медленно расслабился. Момент угрозы миновал. В недоумении подойдя к окну, он ощутил странную слабость. Затем в течение долгих минут он смотрел на север, в ночь, туда, где, как он знал, вздымались горы, а за ними - ждал своего часа враг. Юноша прищурился, глядя во мрак, как бы стараясь обнаружить таящуюся там опасность. Когда остатки волнения и страха рассеялись, он вернулся к работе. Но еще не раз в течение ночи он оглядывался, чтобы посмотреть в окно.
Где-то в городе компания гуляк пробиралась по улицам в поисках еще одного трактира и веселых собутыльников. Ветер пронесся мимо них, и вдруг все остановились и переглянулись. Один из них, закален-ный в боях воин, вновь двинулся вперед, но задумался и замедлил шаг. Внезапно потеряв интерес к праздни-ку, он попрощался со спутниками и вернулся во дво-рец, где гостил уже почти год.
Ветер долетел и до моря, до корабля, который после долгого дозора возвращался в родной порт. Почувство-вав крепнущий бриз, капитан, высокий пожилой чело-век с бельмом на глазу и шрамами на лице, остано-вился. Он хотел крикнуть, чтобы приспустили паруса, но странный холодок пробежал по его телу. Он повер-нулся к своему первому помощнику, человеку с изры-тым Оспой лицом, они вместе плавали уже многие годы. Ветер пронесся мимо, а капитан, помолчав, отдал приказ созвать команду наверх, а затем, подумав еще немного, распорядился, чтобы зажгли дополнительные фонари: хотелось рассеять ставшую внезапно тягост-ной темноту.
Еще дальше на севере ветер пронесся по улицам города, поднимая маленькие злые вихри пыли, в беше-ном танце скачущие по булыжным мостовым, крив-ляясь как сошедший с ума скоморох. В этом городе люди, пришедшие из другого мира, жили рядом с рож-денными здесь. В общей комнате солдатского гарни-зона один человек из другого мира боролся с прияте-лем, родившимся всего в миле от того места, где прохо-дил их поединок. Зрители делали ставки. Каждый из борцов уже потерпел поражение в одном раунде, тре-тий должен был выявить победителя. Вдруг налетел ветер, и боровшиеся остановились, осматриваясь. Пыль обожгла глаза, и несколько закаленных ветеранов с трудом подавили дрожь. Не говоря ни слова, борцы прекратили схватку, а зрители без возражений забра-ли свои деньги - горечь ветра отравила радостное настроение соревнования.
Ветер мчался на север, пока не обрушился на лес, где в ветвях, тесно прижавшись друг к другу, сидели нежные, пугливые, маленькие обезьяноподобные суще-ства. Только так они могли спастись от холода. Ниже, под деревьями, в позе созерцания сидел человек. Его ноги были скрещены, руки ладонями вверх покоились на коленях, а большой и указательный пальцы были соединены в кольца, символы Колеса Жизни, к которо-му привязано все живое. При первом порыве призрач-ного ветра глаза человека открылись, и он посмотрел на существо, сидящее напротив него. Старый эльф, на лице которого лишь угадывались признаки присуще-го его расе долголетия, внимательно наблюдал за чело-веком и прочел в его глазах невысказанный вопрос. Затем он слегка кивнул головой. Человек поднял ле-жавшее рядом оружие. Он повесил на пояс длинный и короткий мечи и с одним лишь жестом прощания двинулся в путь через лес к морю. Там он должен будет найти еще одного человека, тоже друга эльфов, и подготовиться к последней схватке, которая начнется очень скоро. Воин шел к океану, и листва шумела над его головой.
Далеко-далеко от них, за бездонной пропастью, пол-ной звезд, вокруг зеленовато-желтого солнца враща-лась жаркая планета. На этой планете под полярной ледяной шапкой был лес, точь-в-точь такой же, как тот, по которому шел молчаливый воин. Глубоко в том далеком лесу некие существа собравшись в круг, по-груженные в тайны древнего учения, творили маги-ческие заклинания. Все они сидели на голой земле, но на их ярких одеждах не было и следа грязи. Над си-дящими образовалась сфера мягкого, теплого света. Глаза собравшихся были закрыты, но им было видно все, что нужно видеть. Один из них, настолько старый, что никто из присутствовавших и не помнил его моло-дым, поднялся над остальными, поддерживаемый в воздухе силой их общего заклинания. Его седые волосы свисали ниже плеч, удерживаемые простым мед-ным обручем с камнем из зеленого нефрита на лбу; руки были вытянуты вперед и повернуты ладонями вверх, а глаза направлены на фигуру в черном одея-нии. Поза человека в черном была зеркальным отра-жением позы учителя, но глаза его во время обучения были закрыты. Он мысленно ощупывал структуру это-го древнего эльфийского волшебства и чувствовал, как переплетающиеся энергии всех живущих в этом лесу, с небольшим усилием, но без принуждения, направляли его на достижение цели. Именно так лесные заклина-тели использовали свою силу: мягко, но настойчиво сплетая волокна естественных энергий в магические нити. Человек дотрагивался до них мыслью и понимал их. Он осознавал, что его могущество уже вышло за пределы человеческих возможностей, обретя силы, ко-торые по сравнению с тем, что он когда-то считал сво-им пределом, казались просто божественными. За про-шедший год он многое постиг, но вместе с тем понял, как много ему еще предстоит узнать. Однако теперь у него были силы находить источники знаний. Он понял, что секреты, которыми владели лишь величайшие маги - способность с помощью силы воли путешество-вать из мира в мир, двигаться сквозь время и даже об-мануть смерть - все это было доступно для него. Он понял также, что однажды откроет способ научиться всему этому, если ему будет отпущено достаточно времени. А времени не оставалось. Деревья откликались на шелест дальнего темного ветра, и человек в черном поднял глаза на поднявшегося рядом с ним в воздух учителя. Они оба отвлеклись от процесса обучения. Человек в черном мысленно произнес:
- Пора, Акайла?
Его собеседник улыбнулся, и светло-голубые глаза его засияли. Год назад, когда человек в черном впер-вые увидел их свет, он был поражен его силой. Теперь он знал, что свет этот рожден внутренним могуще-ством, равного которому нет ни у кого из смертных, за исключением одного. Но сила, светившаяся в глазах его учителя, была не ошеломляющей мощью того, дру-гого, а успокаивающей исцеляющей силой жизни, люб-ви и надежды. Это существо действительно стало еди-ным целым с окружающим миром. Однако мысли, которыми обменивались собеседники, мягко опуска-ясь на землю, были полны тревоги.
- Прошел год. Хотелось бы иметь больше време-ни, но время подчиняется только своим законам, и, может статься, ты уже готов. - Затем он добавил вслух с юмором, который человек в черном понял по структуре его мысли: - Однако, готов ты или нет, вре-мя пришло.
Сидевшие в кругу как один поднялись, и на мгно-вение человек в черном почувствовал, как они на про-щание мысленно касались его сознания. Они отсыла-ли его обратно, туда, где шла борьба, в которой ему предстояло сыграть важную роль. И уходил он с боль-шим запасом знаний и умений, чем тот, которым об-ладал, когда пришел сюда. Он ощутил последние при-косновения и промолвил:
- Спасибо. Я отправляюсь туда, откуда смогу бы-стро добраться до дома.
С этими словами он закрыл глаза и исчез. Те, что сидели в кругу, немного помолчали, а затем занялись своими делами. Листья на деревьях все не могли ус-покоиться, в них долго слышалось эхо злого ветра.
Ветер долетел до тропы у горного хребта над дале-кой долиной, где в укромном месте притаилась груп-па людей. На какое-то мгновение они повернулись на юг и всматривались вдаль, как будто пытаясь обнару-жить, откуда прилетел этот беспокойный ветер, а за-тем вернулись к наблюдению. Двое из разведчиков, сидящие у самого края утеса, прискакали издалека, как только получили известие о том, что в долине под знаменами врага собирается армия. Командир, высокий седеющий человек с черной повязкой на правом глазу, присел на камни.
- Все именно так, как мы и ожидали, - тихо проговорил он.
Другой человек, не столь высокий, но более плотно-го телосложения, почесал черную с проседью бороду и плюхнулся рядом с первым.
- Да нет, хуже, - прошептал он. - Судя по числу костров, там закипает черт знает какое зелье.
Человек с черной повязкой долго сидел молча.
- Ну, мы выиграли по крайней мере год. Я ожидал, что они двинутся на нас прошлым летом. Хорошо, что мы готовились к войне, ведь теперь ее не миновать. - Пригибаясь, он вернулся в укрытие, где высокий светловолосый воин держал его лошадь. - Ты остаешься?
- Да, хочу еще посмотреть, - ответил его собе-седник. - Если знать, с какой скоростью прибывает пополнение, можно прикинуть, сколько воинов он при-ведет с собой.
Командир сел на коня. Светловолосый заметил:
- Какая разница? Когда он подойдет к городу, с ним будут все его силы.
- Просто не люблю сюрпризы, вот и все.
- Долго? - спросил первый.
- Два, самое большее три дня. После здесь будет слишком людно.
- Они уже наверняка выставили дозорных- Так что не больше двух дней. - С мрачной усмешкой он добавил: - С тобой не так уж и весело, но за послед-ние два года я как-то привык, что ты рядом. Будь ос-торожен.
Второй широко усмехнулся:
- Это и тебя касается. Ты им достаточно досаж-дал последние два года, так что они были бы рады поймать тебя в сети. Не хотелось бы, чтоб они появи-лись у ворот города с твоей головой на пике.
Блондин сказал:
- Этого не случится. - Открытая улыбка проти-воречила решительному тону, который был так хоро-шо знаком его собеседникам.
- Постарайся, чтобы так и было. А теперь по-ехали.
Отряд отправился в путь, оставив лишь одного всад-ника в помощь толстяку. Продолжавшему наблюдение. Через некоторое время он тихо пробормотал:
- Что же ты на этот раз задумал, сукин ты сын? Что ты собираешься выдать нам этим летом, Мурман-драмас?
Глава 1 ПРАЗДНИК
Джимми сломя голову мчался через зал. За после-дние несколько месяцев он сильно вытянулся. В сле-дующий день летнего солнцестояния будет считаться, что ему исполнится шестнадцать, хотя сколько лет ему на самом деле, никто не знал. Похоже, что шестна-дцать, а может быть, ближе к семнадцати, а то и восем-надцати годам. Мальчик и раньше был сильным и мускулистым, но за время жизни при дворе он раздал-ся в плечах и вырос почти на целую голову. Теперь он уже выглядел не мальчиком, а настоящим мужчиной.
Однако некоторые качества никогда не меняются, и одним из них у Джимми было чувство ответствен-ности: на него можно было положиться в серьезные моменты, однако его пренебрежение повседневными обязанностями опять грозило превратить двор принца Крондора в хаос. Долг предписывал ему как старшему сквайру первым являться на сборы, а он, похоже, как обычно, будет последним. Пунктуальность почему-то никак не давалась Джимми. Он появлялся либо по-здно, либо рано, и очень редко вовремя.
Локлир стоял в дверях Малого зала, который слу-жил местом сбора сквайров, и неистово махал руками, чтобы Джимми поторопился. Из всех молодых при-дворных только Локлир стал его другом после того, как Джимми вернулся с Арутой из похода за терном серебристым. И хотя Джимми сразу и совершенно справедливо отметил, что во многом Локлир был еще ребенком, младший сын барона Края Земли отличался неистребимой тягой к приключениям, что одновремен-но радовало и удивляло его друга. Каким бы риско-ванным ни был план, придуманный Джимми, Локлир всегда соглашался с ним. А когда затеянное Джимми испытание нервов придворных кончалось неприятно-стями, Локлир с честью переносил наказание, считая его справедливой ценой за неудачу.
Джимми влетел в комнату и, скользя по гладкому мраморному полу, помчался на свое место. Две дюжи-ны сквайров, одетых в зеленое и коричневое, выстрои-лись двумя рядами. Он огляделся, убедился, что все находятся на местах, и замер на своем посту за секун-ду до того, как вошел мастер церемоний Брайан де Лейси.
Когда Джимми получил звание старшего сквайра, он думал, что оно сулит ему одни удовольствия и ни-какой ответственности. Однако его быстро вывели из заблуждения. Он стал составной частью, хоть и очень малой, механизма, обеспечивавшего сложную жизнь двора правителя, и в случае сбоев Джимми приходи-лось на себе испытывать правило, известное чиновни-кам всех времен и народов: начальство не волнуют причины неудач, их интересует только результат. По-этому Джимми переживал каждую ошибку, совершен-ную сквайрами. Пока что этот год был для него не самым безоблачным.
Размеренным шагом, шурша красно-черным оде-янием, высокий мастер церемоний величественно про-шел через зал и встал позади Джимми, который фор-мально был его ближайшим помощником после глав-ного камергера, но на самом деле был источником бесконечных хлопот. По обе стороны мастера де Лей-си стояли два придворных палка в пурпурно-желтой форме. Это были сыновья простолюдинов, будущие дворцовые слуги, в то время как сквайрам когда-ни-будь придется занять места среди правящей верхуш-ки Западных земель Королевства. Мастер де Лейси рассеянно постучал о пол посохом - символом своего звания - и сказал:
- Опять еле успел, не так ли, сквайр Джеймс?
Не обращая внимания на сдавленные смешки маль-чишек из задних рядов, Джимми серьезно отрапортовал:
- Все на месте, мастер де Лейси. Сквайр Джером отсутствует по причине ушиба.
- Да, я слышал о вашем небольшом споре на иг-ровой площадке, - с ноткой усталой покорности в го-лосе сказал де Лейси, - Сейчас мы не будем углуб-ляться в ваши постоянные разногласия с Джеромом. Я опять получил записку от его отца. Думаю, в буду-щем я просто буду направлять эти записки тебе. Джимми попробовал придать своему лицу невинное выражение, но не смог. Теперь, прежде чем занять-ся заданиями на сегодня, я хотел бы напомнить вам одно правило: вы всегда должны вести себя как моло-дые джентльмены. В связи с этим я считаю необходи-мым запретить недавно появившееся увлечение, а именно делать ставки на исход игры в мяч, которыми вы развлекаетесь в день отдыха. Я ясно выражаюсь? - Вопрос, казалось, был адресован всем собравшимся, но рука де Лейси легла на плечо Джимми. - Начиная с этого дня, никаких ставок, если только они не делают-ся по какому-нибудь благородному поводу, как, напри-мер, на скачках. Это приказ.