Лицо неандертальца успокаивалось, свирепое выражение исчезло. Он тупо уставился на Бартона.
- Кто? Ну, конечно, - Монат и Пит.
- Очень хорошо. Кто с тобой заговорил первым?
- Монат.
- Повтори мне, что он сказал... что он говорит.
- Монат говорит: "Казз, забудь все, что было в этой хижине. Мы немного побеседуем, потом уйдем, и ты забудешь, что был здесь и о чем мы говорили. Если кто-нибудь тебя об этом спросит, ты ответишь, что не запомнил ничего. И ты не солжешь, потому что все, о чем мы сейчас говорим, уйдет из твоей памяти. Понял, Казз?"
Неандерталец кивнул.
- "Ты забудешь, Казз, еще об одном. О том дне, когда ты первый раз заметил, что у меня и Фригейта нет знаков. Ты еще помнишь это?"
Неандерталец покачал головой.
- "Нет, Монат".
Потом он облегченно вздохнул.
- Кто вздохнул? - спросил Бартон. - Ты?
- Фригейт.
Да, несомненно, это был вздох облегчения.
- Что еще говорит Монат?
- "Казз, ты помнишь, я велел передавать мне все, что рассказывает Бартон о встрече с таинственным человеком, этиком?"
- А-а-а! - протянул Бартон.
- "Ты помнишь об этом, Казз?"
- "Нет".
- "Правильно. Потом я велел тебе забыть об этом приказе. А сейчас вспомни! Ты помнишь, Казз?"
На несколько минут воцарилось молчание. Затем неандерталец вздохнул.
- "Да, сейчас помню".
- "А теперь скажи, Казз, говорил ли тебе Бартон об этом этике? Или о ком-нибудь еще - мужчине или женщине, кто утверждает, что он - один из вернувших нас к жизни?"
- "Нет, никогда Бартон-нак ни о чем подобном не говорил".
- "Если когда-нибудь он заговорит об этом, ты должен прийти ко мне и все рассказать. Ты понял меня?"
- "Да, Монат".
- "Если тебе не удастся увидеться со мной, если я вдруг умру или отправлюсь путешествовать, ты должен все рассказать Фригейту или Льву Руаху. Понял меня?"
- Руаху тоже! - еле выдохнул Бартон.
- "Да, понял. Вместо тебя передам Питеру Фригейту и Льву Руаху".
- "Рассказывать можно лишь тогда, когда никого нет рядом. Никто не должен подслушать. Понял?"
- "Да".
- "Прекрасно, Казз! Замечательно! Сейчас мы выйдем отсюда, и когда я дважды щелкну пальцами, ты забудешь об этом разговоре".
- "Я понял".
- "Казз, и еще ты... О-о! Нас кто-то зовет. Времени не осталось, пошли!"
Бартон прекрасно понял подоплеку оборванной фразы. Монат собирался внушить Каззу другую версию событий в хижине на случай расспросов. Но, к счастью для Бартона, его прервали - ведь если бы у Казза была правдоподобная история, то не возникло бы никаких подозрений.
26
- Сядь, Казз, - приказал Бартон. - Устраивайся поудобней и немного подожди. Сейчас я уйду, и придет Монат. Он с тобой поговорит.
- Хорошо.
Бартон вышел из хижины и несколько минут постоял у двери. Сейчас он вновь приступит к сеансу, выдав себя за Моната. Таким образом ему удастся быстрее преодолеть сопротивление Казза, не прибегая к трюку с медведем и Бест.
Он вновь вошел в хижину.
- Привет, Казз. Как поживаешь?
- Прекрасно, Монат. А ты?
- Великолепно. Так вот, Казз, начнем с того, на чем остановился наш друг Бартон. Вернемся к тому моменту, когда ты заметил, что у меня и Фригейта нет знаков на лбу. Сейчас ты это вспомнишь. Я, Монат, приказываю тебе вспомнить.
- Да.
- Где мы тогда находились с тобой и Фригейтом?
- Возле грейлстоуна.
- В какой день это произошло?
- Не понял.
- Я имею в виду, на какой день после Воскрешения?