- Дайте-ка мне свою чашу, Галбира.
Джил вынула из каноэ и протянула австрийцу серый металлический цилиндр. Он весил около полукилограмма; в метрической системе мер его высота составляла ровно 76 сантиметров, диаметр - 45,72. Закрытую крышку мог снять только его владелец. К ней крепилась ручка, к которой Джил привязала крошечный глиняный дирижабль со своими инициалами.
Шварц передал цилиндр одному из толпившихся вокруг грейлстоуна мужчин. Тот поспешно забрался наверх и тотчас спрыгнул обратно, с опаской поглядывая на вершины восточных гор; в запасе у него оставалось лишь две минуты. Над грядой показалось солнце, и сразу же поверх каменного гриба взметнулось футов на тридцать голубое пламя. Оглушительный треск электрического разряда смешался с грохотом других граалей по обоим берегам Реки. За многие годы Джил так и не привыкла к этим ежедневным взрывам она вздрогнула и зажала уши ладонями. Отраженный от горного хребта гром раскатился гулким эхом. Еще несколько глухих раскатов - и все затихло.
Люди уселись завтракать.
9
Низко скошенная трава колола ноги. Здесь, у подножья холма, в прохладной тени железного дерева, расположилась маленькая деревушка с квадратными и круглыми хижинами. С нижней ветки колосса спускалась веревочная лестница. Она вела к домику-гнезду, торчавшему, словно елочная игрушка, на подмостье меж двух огромных сучьев. В темно-зеленой кроне виднелось множество таких же воздушных жилищ; каждое - со своей лесенкой.
- После испытательного срока вы можете выбрать что-нибудь подходящее на втором этаже, - Шварц кивнул в сторону дерева. - А пока - вот ваш дом.
Джил перешагнула порог. Наконец-то ей не нужно кланяться каждый раз дверной притолоке! Большинство людей делают в своих жилищах слишком низкие двери - по росту. Она положила на пол свой узел и цилиндр. Шварц вошел следом.
- Дом принадлежал чете, погибшей в пасти речного дракона, - сказал он. - Эта тварь выскочила из воды так, будто ею выстрелили из пушки, и пробила головой корму рыболовного судна. К несчастью, там стояла эта пара. Дракон проглотил их вместе с лаем. Это случилось уже после прекращения воскрешений, - он сделал паузу, подняв глаза к потолку, и задумчиво закончил: - По-моему, они прекратились всюду. А вы ничего не слышали о новых воскрешениях за последнее время?
- Нет, не слышала.
- Как вы думаете, почему они прекратились после стольких лет?
- Не имею ни малейшего представления, - она страшилась говорить на эту тему. Действительно, почему их лишили дара бессмертия? - Да и черт с ними, - добавила она вслух.
Джил огляделась. Пол в доме зарос жесткой травой, доходившей ей до бедер и нещадно коловшей ноги. Надо будет скосить ее до основания, а потом засыпать пол песком. Впрочем, все равно с одном раза не удастся с ней покончить. Корни уходили в глубину, переплетаясь между собой, и трава лезла вверх даже без солнечного света. Ее придется выдирать вместе с корнями.
На стене висел металлический серп. Здесь, в Пароландо, к металлу уже привыкли, и никто не позаимствовал орудие, столь нужное в каждом доме.
Она двигалась медленно, стараясь не оцарапать ноги острыми стеблями. На бамбуковом столе стояла кружка; рядом - пара позеленевших глиняных кувшинов, большой и поменьше. На крючке висело ожерелье из рыбьей кости. Две бамбуковые койки с подушками и матрасами из полотнищ, скрепленных магнитными кнопками и набитых сухой листвой, едва виднелись в густой траве. К стене была прислонена арфа, своеобразный инструмент из панциря черепахи и рыбьих кишок.
- Все это выглядит не очень заманчиво, - заметила Джил. - Надеюсь, что мне не придется тут долго жить.
- Зато здесь просторно, - улыбнулся Шварц. - Места хватит и для вас, и для вашего будущего друга.
Джил схватила серп и обрушила его на траву. Стебли сыпались как головы - "вжик - ааах, вжик - ааах!"
Шварц смотрел на нее, словно опасаясь, что тоже падет жертвой ее атаки.
- Почему вы так уверены, что мне нужен любовник?
- Почему, почему? Да потому, что это всем нужно.
- Не всем! - она повесила серп на крюк и огляделась. Кому еще грозит участь капитана Кука?
Она полагала, что Шварц потянет ее в постель - все мужчины одинаковы. Но, видно, этому не хватало смелости. Джил облегченно вздохнула, но чуть заметная презрительная улыбка появилась на ее губах. Эта двойственность ей показалась странной: стоило ли презирать человека, который ведет себя пристойно и в соответствии с ее желаниями?
Но досада осталась. Обычно, если поклонник становился слишком агрессивным, Джил не задумывалась. Жестокий удар в пах, в живот или ребром ладони по шее отрезвлял многих. Кое-кто потом пытался ее убить, но она искусно владела ножом - да и любым другим оружием. Нет, врасплох ее не застанешь!
Давид Шварц даже не подозревал, что находился так близко к инвалидной коляске или к полной утрате мужском естества.
- Вы можете спокойно оставить тут свои вещи. У нас никогда не бывает краж.
- Все-таки я прихвачу чашу. Когда она не на глазах, чувствуешь себя как-то неуютно.
Он пожал плечами и достал из висевшей на плече кожаной сумки сигару.
- Не здесь, - предупредила она. - Это мой дом, и я не желаю, чтобы тут дымили.
Австриец удивленно взглянул на Джил и вновь пожал плечами. Выйдя из хижины, он тут же закурил и всю дорогу энергично пускал дым в ее сторону.
Джил решила воздержаться от резких замечаний. Не стоило его беспрестанно одергивать и раздражать. Она здесь на испытании, и она женщина; к тому же, Шварц занимает высокое положение и близок с Файбрасом. Нужно смириться, спрятать гордость в карман.
Стоит ли? На Земле, стремясь к своей единственной цели - стать командиром дирижабля, - она получала достаточно оплеух. Потом, вернувшись домой, в ярости била посуду и размалевывала стены ругательствами. Конечно, все это ребячество, но после дюжины тарелок спокойствие возвращалось к ней. Однако здесь будет еще хуже. Уйти отсюда невозможно - другого места для нее нет. Только в Пароландо будет построен дирижабль, уникальный аппарат, единственная ее надежда.
Шварц остановился у подножья холма. Он показал на аллею раскидистых сосен, в конце которой маячил длинный сарай.
- Ближайшее к вам отхожее место. Здесь будете по утрам опоражнивать свой ночной горшок. В одно отверстие - мочу, в другое - экскременты.
Он помолчал и добавил:
- Обычно нужники чистят те, у кого не кончился испытательный срок. Содержимое доставляется на пороховой завод для переработки и подается на шнек. Конечный продукт пищеварения - калиевая селитра и...
- Да знаю я, - процедила она сквозь зубы, - не дурочка же. Всюду, где производят серу, используют такой же процесс.
Шварц приподнялся на носках, с удовольствием пыхнул сигарой, потянулся. Будь у него подтяжки, он бы щелкнул ими.
- Большинство испытуемых работает на этом заводе не меньше месяца. Малоприятное занятие, но прекрасно дисциплинирует. Кроме того, отсеиваются непригодные.
- Нон карборундум иллегитиматус, - произнесла Джил.
- Что такое? - небрежно переспросил он.
- Это латынь. Правда, несколько вульгарная. А переводится так: "Не позволяй невеждам поучать себя". Зарубите себе на носу - ради серьезного дела я могу собирать любое дерьмо.
- Да вы грубиянка!
- Конечно. Но если вы - мужчина, а не одуванчик, то должны быть таким же. Впрочем, в этой стране могут быть другие порядки. Слишком много цивилизации...
- Как мы здесь изменились, - он говорил медленно и горько. - Не всегда, правда, к лучшему. Если бы мне в 1893 году сказали, что я буду выслушивать от женщины, - не проститутки или фабричной девчонки, а от женщины из общества - грубые непристойности и мятежный...
- А вы чего хотели? Восхищенного сюсюканья? - резко бросила она.
- Позвольте, я закончу: и мятежный суфражистский вздор.
Если бы мне сказали, что это нисколько не поразит и не оскорбит меня, я бы назвал того человека лжецом. Но век живи, век учись... вернее, - умри и учись.
Он замолчал и посмотрел на нее. У Джил дернулся уголок рта, глаза сузились.