- Нет.
- А может...?
Весельчак пристально взглянул на приятеля, заставив того поперхнуться куском хлеба и разом осечься - слишком уж много горело в его темных глазах. Да не дурашливого веселья, как обычно, а того, чего опытный мечник никак не ожидал там увидеть - спокойная уверенность, удивительная серьезность и, что совсем уж странно, властное требование не лезть не в свое дело. Почти что приказ, как будто этот болтливый лис имел на него какое-то право. Однако, не успел Ирбис прокашляться, как рыжий быстро отвернулся, а потом вовсе уронил взгляд в пол. Только напоследок странно покосился в сторону отчего-то напрягшегося Стража и прикусил губу: Дядько отчего-то нехорошо прищурился и, полный справедливых подозрений, прямо-таки впился глазами в ответ.
- Рыжий? - мгновенно насторожился и Белик, но ланниец снова не пошевелился, и пацан неожиданно прикусил губу. - Значит, это был ты?
Весельчак чуть вздрогнул, красноречиво промолчав, чем моментально притянул к себе все без исключения взоры, а пацан недобро нахмурился. В горнице воцарилась неловкая тишина, до предела насыщенная разнообразными вопросами. В чем дело? Что между ними произошло? Отчего рыжий передумал сводить счеты с несдержанным на язык стервецом, хотя тот грязью его вчера облил - будь здоров? Такое не прощают просто. Не оставляют без внимания. Что случилось, раз он отступился? И почему Белик сейчас так странно смотрит?
- Ну и как? Понравилось? - вдруг с вызовом вздернул подбородок юнец. - Всем уже растрепал?
- Нет.
- Неужели? Это ж такой отличный шанс подгадить! Просто подарок судьбы! Я бы не утерпел, наверное.
Рыжий внимательно посмотрел в пронзительные голубые глаза, невольно замер от вида стремительно разгорающихся там зеленоватых огней и на короткое мгновение вдруг провалился в бездонную глубину требовательно сверкнувших радужек. Крупные, невероятно яркие, потемневшие от гнева и сознания того, что одна маленькая тайна раскрыта, они в какой-то миг оказалась прямо перед лицом.
Весельчак вздрогнул, будто от порыва холодного ветра, и внезапно осознал, что для странного пацана его ответ был важен. Настолько, что тот рискнул снова паясничать, хамить и откровенно провоцировать его даже сейчас, при полном скоплении народа, намереваясь любой ценой получить точный ответ. А еще неожиданно понял другое: Белик чего-то сильно опасался. Нет, не его самого. Не того, что придется потом отвечать за эту дерзость. Не насмешек. Не вопросов. Он боялся совсем другого, и брошенный мимолетный взор в сторону Темного только укрепил воина в этом мнении. Кажется, дело в Таррэне. И в том эльфе, который когда-то давно сделал пацану нечто плохое. Потому что именно его этот необычный мальчишка так дико ненавидел и именно из-за него считал всех без исключения Темных кровными врагами.
- Я же сказал: нет, - напряженно повторил рыжий. - Это твое дело.
Дядько кинул на племянника вопросительный взгляд, словно спрашивая, не двинуть ли любопытного попутчика по темечку, пока не стало поздно, но Белик не обратил внимания - все так же странно смотрел на собеседника, словно оценивая и решая про себя: верить или нет? А если нет, то не стоит ли его пришибить для острастки, чтоб другим неповадно было? И ощущение это было настолько отчетливым, что Весельчак неожиданно почувствовал неприятный холодок между лопатками.
- Ладно, будем считать, что не врешь, - наконец, сказал пацан, после чего все-таки отвернулся и, с каменным лицом миновав плотный затор из тел, толкнул дверь. - Дядько, я, пожалуй, не вернусь на ночь: здесь и без меня слишком тесно. Так что не жди и вовсю наслаждайся одиночеством.
- А ужин?
- Спасибо, у меня пропал аппетит.
- Странно, - насмешливо заметил Элиар. Достаточно громко, чтобы его хорошо расслышали все присутствующие. - Вот уж не знал, что смертные даже в столь юном возрасте гораздо охотнее предпочитают общество грязного животного, чем компанию себе подобных. Кажется, у некоторых развиваются нестандартные вкусы?
- Кто бы говорил! - незамедлительно фыркнули с улицы. - Но лучше уж ночевать так, чем стать четвертым в компании смазливых мужиков, которые даже при посторонних не стесняются укладываться втроем в одну постель!
Караванщики на мгновение просто обомлели, стремительно покрываясь мелкими бисеринками пота, а у местных дружно вытянулись лица и что-то противно сжалось внутри. Создатель! Да что же творит этот сумасшедший пацан?! Совсем обезумел - ТАК нарываться?!! Как бы ни были терпеливы бессмертные, но этого даже самый мирный из них не стерпит!!
И Элиар действительно не стерпел: слишком долго он сносил выходки мелкого наглеца, слишком долго потакал его выкрутасам, слишком много спускал с рук, вот тот и решил, что ему все можно. Но нет, больше не получится оставаться безнаказанным. На этот раз мальчишка зашел слишком далеко, и теперь его не спасет ни Страж, ни случай, ни даже заступничество человеческих богов.
Жутковато улыбнувшись, эльф медленно поднялся с лавки, встретился на миг с глазами обеспокоенного Урантара, что тоже приподнялся со своего места, улыбнулся чуть шире, приобретя какой-то зловещий ореол, и вдруг... исчез. По комнате словно бесшумный вихрь пронесся, разметав по сторонам подскочивших на ноги караванщиков, брезгливо смахнув со стола чьи-то недогрызенные кости, расплескав чужой кубок с дорогим вином, оставив внятные следы на сдвинутых в одну линию столах, что вели прямиком к захлопнувшейся двери. А еще - почти неуловимую смесь ненависти, презрения, мстительного нетерпения и неприкрытого злорадства.
Эльф поразительно легко отшвырнул с дороги замешкавшихся селян, что так и топтались на выходе, а потом белой молнией вырвался во двор, следом за беззаботно насвистывающим мальчишкой.
- Что, доигрался, сопляк? - тихо прошипел он, на ходу обнажая меч. - Теперь посмотрим, насколько ты смел!
Белик чуть вздрогнул и неверяще оглянулся.
-Глава 10-
- Элиар, нет! - вскрикнул Танарис, ринувшись вдогонку за собратом.
Таррэн стремительно похолодел и, поймав встревоженный взгляд Стража, плечом к плечу с ним выскочил наружу, цепенея от нехорошего предчувствия. О, Владыка! Только не это! Нет, только не сейчас, когда у нас начали налаживаться отношения с людьми! Он же убьет его! Ну, зачем Элиару понадобилось дразнить дурного пацана? Столько веков, а до сих пор не понял, что смертные не всегда дорожат собственными жизнями? Что некоторые из них готовы со скалы броситься, наплевав на все остальное, лишь бы что-то доказать, исполнить, заставить понять? А то и вовсе без видимой причины?! Неужели не видно, что мальчишка провоцирует специально? И совсем не потому, что рядом присутствует всесильный опекун? Неужели не ясно, что сопляк готов зубами вцепиться в глотку любого из них троих, лишь бы отомстить? Что только ждет повода и плевать хотел на последствия?!
Снаружи раздался тихий свист обнажаемого клинка, а после - бесконечное долгое мгновение напряженного молчания, в течение которого у многих сердце упало куда-то вниз и испуганно замерло: остроухие слыли непревзойденными бойцами, которым только врага укажи и можешь спокойно заказывать заупокойную у жрецов Создателя, а у пацана даже оружия при себе нет! Впрочем, если бы и было, шансов у него все равно меньше, чем у попавшего под лавину ребенка - Элиар сомнет и не заметит!
Караванщики мысленно застонали, уже представив себе, что мог успеть за эту жалкую секунду натворить взбешенный эльф, однако, к собственному удивлению, болезненного стона Белика так и не услышали. Только глухой звук удара, словно Светлый (неслыханно!) позорно промахнулся, злое шипение, как от сотни разъяренный змей, а затем - обиженный звон вонзившейся в дерево стали. Следом донесся раздосадованное "к'саш!" и новый свист раскрученного стального вихря. После чего до окаменевших от ужаса людей докатился страшный грохот, нещадный скрип разваливающегося на части сарая, и, почти одновременно с этим, жуткий звериный рык, от мощи которого содрогнулась входная дверь и зазвенела посуда на столах. Страшный, яростный, полный лютой злобы и ничем не прикрытого бешенства рев, который волнами врывался в дом, накрывая оторопевших людей с головой и заставляя каменеть на месте от какого-то потустороннего, первобытного ужаса. Но кто? Откуда взялся? Как этот неведомый, но страшный зверь вдруг оказался в пределах мирной деревни?
- Ч-что эт-то? - заикаясь, спросил кто-то, едва справляясь с дрожью.
Ему не ответили: караванщики выглядели не лучше, чем местные, потому что неожиданный звук превращал горячие сердца в жалкие сосульки, сковывал ноги, вынуждал руки неметь и непроизвольно хвататься за охранные амулеты.
- Неужто опять? - сдавленно зашептались возницы.
- Выжил, что ли? Вернулся? ОН?! - переглянулись воины, машинально нашаривая оружие.
- Карраш, нет!! - вдруг вскрикнул снаружи Белик, но его тонкий голос мгновенно потонул в новом, леденящем душу реве, в котором не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало конское ржание. Зато были до дрожи знакомые нотки, что так живо напомнили присутствующим о волкодлаке. - Карра-а-а-ш!!! Не смей!!
У Аркана вырвался странный звук, а Весельчак ошарашено разинул рот.
КТО?!! Карраш?!! Так ревел он, что ли?!!! Гаррканец?! Да как же это возможно?!!
Бешеный рык, от которого стыла кровь, повторился в третий раз, будто впавший в неистовство зверь потерял всякий разум и принялся крошить хрупкие строения во дворе. То ли сам по себе, то ли гоняясь за юрким эльфом. То, что ушастый бы еще жив, стало ясно по донесшемуся сочному мату, костерившему проклятую скотину на все лады. Карраш отвечал полной взаимностью, повергая всех, до кого доносился его жуткий рык, в состояние полнейшего ступора. От грохота тяжелых копыт отчетливо задрожали стены, неприятно задребезжали тарелки, на пол с противным хрустом упало несколько глиняных кружек. Затем снаружи раздался дикий скрежет сминаемого железа, за ним - неверящий возглас эльфа и звук могучего удара, заставившийся его быстро осечься. После чего - новый грохот от разваливающегося крыльца и отчаянный мальчишечий голос, в котором, наконец, прорезался настоящий ужас.
- КАРРАШ!!! СТОЙ!!! Не смей его трогать!!
Поняв, наконец, что снаружи еще никого (о чудо!!) так и не убили, караванщики разом опомнились и гурьбой бросились на улицу, намереваясь спасти хотя бы пацана от взбесившегося чудовища. Однако, стремглав вылетев сквозь изрядно покосившийся проем и окинув широко раскрытыми глазами разгромленный двор, они испуганно замерли.
Элиар действительно был жив. И почти невредим, если не считать, конечно, рваной сорочки на правом плече, уже окрасившейся кровью, да сочного отпечатка крепкого копыта на груди. Причем, судя по смазанному следу, Карраш в своем безудержном порыве добраться до ушастого нелюдя слегка промазал, и его удар, способный вышибить дух даже из самого могучего великана, пришелся вскользь. Но он все равно отбросил высокомерного Светлого на несколько десятков шагов, при этом изрядно вывозив в дорожной пыли и заставив морщиться от боли в поврежденных ребрах. О том, сколько попыток достать верткого противника пропали впустую, можно было судить по взрытой, почти вспаханной на глубину копыта земле, жалким остаткам сарая, который когда-то служил конюшней, разгромленным ступенькам у входа и раскиданным по окрестностям, нещадно переломанным доскам.
Судя по всему, завидев в руках Перворожденного меч, недвусмысленно направленный в сторону беззащитного хозяина, гаррканец пришел в настоящее неистовство и, с мясом вырвав ограждения стойла, ринулся спасать его прямо так, через стену. При этом разломав не только ее, но и выбив плечами несущие балки, надломив крышу, развалив по пути все, что только можно, и буквально грудью пробив себе дорогу наружу.
Теперь же взбешенный скакун метался в какой-то паре шагов от помятого и ошеломленного Светлого и люто грыз землю в тщетной попытке добраться до ненавистного эльфа. Элиар был просто не способен сейчас сопротивляться - так и сидел на траве, не в силах прийти в себя. Его покореженный меч сиротливо валялся в дальних кустах, никак не помогая хозяину. А здоровенный жеребец стоял напротив него на коленях, припав на передние ноги, напрягался всем телом и упорно пытался подняться. Но не мог: повисший на его шее Белик до скрежета стискивал зубы и, намертво обхватив руками страшно изменившуюся морду гаррканца, упорно пригибал ее обратно к земле.
Мальчишка тяжело дышал, на побагровевшем от натуги лице блестели мелкие капельки пота, дыхание вырывалось с трудом, с хрипами. Он был напряжен, как струна, и по-настоящему встревожен, но все равно не сдавался. И только сейчас, со стороны, глядя на эту молчаливую борьбу, стало отчетливо видно, насколько силен хрупкий с виду подросток, какая необычайная мощь кроется в его тонких с виду запястьях, сумевших вовремя перехватить взвившегося на дыбы зверя, которого язык не поворачивался назвать простым конем. Они, несомненно, боролись, ничуть не уступая друг другу - злобная, обезумевшая от ярости скотина, и беззащитный ребенок, у которого откуда-то хватало сил удерживать это чудовище на месте. Более того: в какой-то момент Белик стремительно извернулся и, изогнувшись всем телом, обвил толстую шею Карраша еще и коленями, а затем снова стиснул, заставив бешено бьющегося скакуна страшно засипеть и сдавленно закашляться. Сам пацан побледнел, напрягся еще больше, но держал свою зверюгу до тех пор, пока взбешенный гаррканец, наконец, не сдался и не упал обессилено на бок.
Белик шумно упал вместе с ним, больно ударившись плечом и левым бедром, однако хватку не ослабил - неимоверным образом вывернув конскую голову, надавил еще сильнее, вынуждая верного друга отказаться от настойчивого желания убивать. Чего ему это стоило, знал, наверное, только побледневший до синевы Дядько, застывший на крыльце рядом с Таррэном, однако даже безнадежному дураку было сложно недооценить сумасшедшую силу гаррканца. Это отчетливо виделось невооруженным глазом: по жутко вздувшимся под кожей мышцам, по вылезшим наружу венам, по хищному блеску в глазах, нещадно вспаханной земле и по тем разрушениям, что царили сейчас во дворе. Будто это не конь тут метался в попытке убить ненавистного эльфа, а настоящая хмера. Каким чудом Белику все еще удавалось удерживать его на земле, уму непостижимо. Как он успел вмешаться? Каким образом затормозил своего жуткого зверя? Непонятно. Но как-то сумел и, едва не разрывая жилы, остановил этот неимоверно быстрый бросок, в последний момент вырвав жизнь Перворожденного из-под тяжелых копыт.
Однако Карраш не желал сдаваться просто так: мощные передние ноги все еще безостановочно скребли взрытую землю, царапая ее выскочившим из окостеневшей пятки когтем - толстым, почти с ладонь, немного загнутым, как петушиная шпора, и невероятно острым (Таррэн только мельком глянул и сразу понял, откуда на том отпечатке была глубокая борозда). Странно удлинившаяся морда неистово щелкала острыми клыками, которые в этот момент тоже потеряли всякое сходство с зубами травоядного. Тугие бока ходили ходуном. Ноздри свирепо раздували мелкую пыль. Пушистый хвост стал жестче, тоньше и нахлестывал воздух так яростно, что, казалось, рассекал его как хлыстом, а во взгляде потемневших от гнева глаз стояло такое дикое бешенство, пополам с обещанием лютой смерти, от которого даже Темному эльфу стало не по себе.
- Перестань... Карраш, хватит! - задыхаясь, выдавил Белик, с неимоверным трудом удерживая гаррканца на земле. - Ну, не надо... я же не могу держать тебя вечно... остановись, слышишь?! Плевать на ушастого, пусть живет!
Карраш страшно захрипел и рванулся снова.
- Он же пошутил, честное слово! - обреченно простонал пацан, хорошо понимая, что его сил надолго не хватит, а остальные тут ничем не помогут - скакун не подпустит к себе никого больше. Дядько, кстати, прекрасно это знал, а потому мудро не приближался сам и остальным не позволял. - Карраш! Перестань! Он не хотел ничего дурного! Просто развлекался, дурачился, веселился... да хватит же! Не надо, слышишь?! Остановись, он же...!! С`с-о-о-ш!
- ГР-Р-Р-Р!!!