Бэт глубоко вздохнула и нерешительно коснулась каменной стены. Никаких следов влаги или плесени, воздух совсем не затхлый, но только уж очень, очень темно. Она начала медленно спускаться, нащупывая ступени. Газовые лампы, словно гигантские светлячки, горели сами по себе, не освещая лестницы.
Наконец она очутилась в небольшом холле. Из приоткрытой двери лился теплый свет.
Комната, куда они вошли, соответствовала общему стилю: черные стены, полумрак и чистота. Свечи на стенах завораживали своим мерцанием. Бэт положила сумочку на кофейный столик и осмотрелась, гадая, здесь ли ночует Рэт.
Видит бог, размер кровати вполне подходящий.
Подумать только: черные шелковые простыни!
Интересно, сколько женщин он перетаскал в эту берлогу? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит, когда он закрывает за собой дверь.
Щелкнул замок, и сердце от неожиданности застряло в горле.
— Так что ты говорил про моего отца… — бодро начала она.
Рэт прошел в глубь комнаты и снял куртку. Бэт с уважением глянула на его мускулатуру. Обтягивающая майка подчеркивала все эти бицепсы и трицепсы, которые напряглись вслед за движением его руки, небрежно отбросившей куртку в сторону. Когда он начал стягивать с себя пустые ножны, мелькнули татуировки на внутренней стороне предплечий.
Не говоря ни слова, Рэт прошел в ванную. Раздался шум воды. Через некоторое время он появился на пороге, вытирая лицо полотенцем, не торопясь, надел свои темные очки и посмотрел сквозь них ей в глаза.
— Твой отец, Дариус, был настоящим мужчиной.
Рэт небрежно швырнул полотенце в сторону ванной. Потом подошел к дивану и присел на самый край, опершись локтями о колени.
— Когда-то давно, до того как стать воином, он был аристократом. Он… был моим другом. Моим братом по оружию.
Еще один брат.
Определенно, они из мафии.
Рэт слегка улыбнулся, как будто вспоминая о чем-то приятном.
— Ди был на все руки мастер. Легок на подъем, чертовски умен и виртуоз в работе с ножами. Такой образованный. Прирожденный джентльмен. Говорил на восьми языках. Интересовался всем, от мировых религий до истории живописи и философии. Мог часами заговаривать зубы про Уолл-стрит и, по ходу, объяснить, почему потолок Сикстинской капеллы пример маньеризма, а вовсе не Ренессанса.
Рэт уселся поудобнее, положил тяжелую руку на спинку дивана, вытянул ноги и откинул назад свои длинные черные волосы.
Эта расслабленная поза делала его чертовски сексуальным.
— Дариус никогда не терял самообладания, даже в самые тяжелые минуты. Он всегда доводил начатое до конца. И умер, не запятнав своей чести в глазах братьев.
Похоже, Рэт действительно был очень привязан к ее отцу. Или не отцу? В любом случае, он явно преследовал какую-то цель…
Во что же он хочет ее втянуть? К чему ведет?
Она ведь уже и так в его спальне.
— А еще Фриц рассказывал, что Дариус очень тебя любил.
Бэт поджала губы.
— Я куплюсь на этот трогательный рассказ, если ты объяснишь, почему такой замечательный отец не потрудился со мной познакомиться?
— Все не так просто.
— Да, это так трудно: подойти к дочери, протянуть руку и представиться. Труднее не бывает.
Бэт нервно прошлась по комнате и обнаружила, что ноги принесли ее прямиком к кровати. Шарахнувшись в сторону, она продолжала:
— И что это за разговоры про ножи и воинов? Он тоже был мафиози?
— Почему мафиози? Мы не преступники, Бэт.
— Ладно, вы не преступники, вы вольнонаемные убийцы и по совместительству наркодилеры. Хмм… Диверсификация коснулась и вашего бизнеса. А что? Правильно! Такой домик обходится недешево, да еще и набитый антиквариатом, которому самое место в музее Метрополитен.
— Дариус получил наследство и умно распорядился своими деньгами.
Рэт закинул голову, как будто рассматривая дом снизу.
— Теперь это все перешло к его дочери, то есть к тебе.
Она прищурилась.
— В самом деле?
Рэт кивнул.
«Полнейший бред», — мелькнуло в ее уме.
— Такова была его воля? А где завещание? Где юрист с бумагами? Постой-ка, я сама угадаю: вопрос о недвижимом имуществе решается в суде. Последние тридцать лет.
Она потерла уставшие глаза.
— Знаешь, Рэт, не стоило бы тебе лгать, чтобы затащить меня в постель. И как ни стыдно мне это говорить, когда тебе достаточно только свистнуть.
Бэт печально вздохнула. До самого последнего момента она надеялась получить ответ на мучившие ее вопросы. Но — увы… Отчаяние заставит кого угодно вытворять глупости.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду. Ты просто…
Не успела она моргнуть, как Рэт оказался рядом.
— Я не могу тебя отпустить.
Сердце сжалось от страха, но Бэт и виду не подала.
— Ты не можешь заставить меня остаться.
Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она вздрогнула.
Всякий раз, оказываясь в опасной близости, она попадала под действие этих проклятых чар. Вот и сейчас ее тело притянуло к нему, как магнитом.
— Я не лгу, — сказал он. — Твой отец послал меня тебе на помощь. Поверь.
Она отшатнулась.
— Как у тебя только язык поворачивается?
Этот убийца, чуть не задушивший копа у нее на глазах, ждет, что она поверит в его глупые сказки?
А сам стоит и ласкает ее, как любовник.
Должно быть, принимает за полную дуру.
— Послушай, я видела документы. — Ее голос не дрогнул. — В свидетельстве о рождении отец значится неизвестным, но в личном деле есть приписка. Мать сказала санитарке в родильном доме, что он погиб. Она не успела назвать имя, потому что впала в шок от потери крови и вскоре умерла.
— Сожалею, но на самом деле все было не так.
— Сожалеешь? Могу вообразить.
— Я тебя не обманываю…
— Черта с два не обманываешь! Если б ты знал, как я хочу узнать о них что-нибудь, пусть даже второстепенное… — Она посмотрела на него с отвращением. — Это жестоко.
Он злобно выругался; в голосе прозвучало, однако, разочарование.
— Просто не знаю, как заставить тебя поверить.
— И не пытайся. Я не верю ни единому слову. — Она подхватила сумочку. — Черт, так даже лучше. Мне легче верить, что он умер, чем знать, что он был преступником. Или что мы жили в одном городе, а он ни разу не навестил меня, не поинтересовался, как я выгляжу.
— Он знал.
Голос раздался совсем близко.
— Знал тебя.
Она резко обернулась и в ужасе отскочила, потрясенная его увеличившимися враз габаритами.
— Прекрати сейчас же.
— Он знал тебя.
— Хватит повторять!
— Твой отец знал тебя, — почти кричал Рэт.
— Тогда почему я была ему не нужна? — завопила она в ответ.
Рэт вздрогнул.
— Нужна. Он присматривал за тобой. Всю жизнь был рядом.
Бэт обхватила себя за плечи и зажмурилась. Трудно поверить, что она вновь готова наступить на старые грабли.
— Эй, посмотри на меня. Пожалуйста.
Она открыла глаза.
— Дай руку, — сказал он. — Дай ее мне.
Не дождавшись ответа, он приложил ее ладонь к груди, туда, где билось сердце.
— Клянусь честью. Я не солгал тебе.
И замер, дав ей время изучить выражение его лица.
Так это правда?
— Он любил тебя, Бэт.
Не верю. Не верю. Не…
— Тогда почему он не пришел за мной? — прошептала она.
— Он надеялся, что тебе не придется узнать о нем. Что ты не столкнешься с миром, в котором он жил. — Взгляд Рэта ни на секунду не отрывался от ее лица. — И вот его время кончилось.
Повисла долгая пауза.
— Кем был мой отец? — выдохнула она.
— Он был таким же, как я.
Его рот приоткрылся.
Клыки. Оттуда торчали клыки.
Затылок свело от ужаса, но она быстро опомнилась.
— Ты, ублюдок!
— Бэт, выслушай меня…
— Хочешь сказать, что ты вампир?
Она подскочила к нему и заколотила кулаками в грудь.
— Ты грязный ублюдок! Ты полоумный… ублюдок! Если хочешь потешить свои больные фантазии, ищи себе другую партнершу… или партнера…
— Но твой отец…
Она ударила его наотмашь по лицу.
— Не начинай! Даже и не пытайся.
Ладонь горела, и она прижала ее к животу. Хотелось зарыдать в голос. Потому что ей было больно. Потому что она пыталась сделать больно ему, но, похоже, безуспешно.
— Боже, я ведь почти поверила, поверила, — стонала она. — Но тебе захотелось шагнуть дальше и оскалить эти чертовы накладные зубы.
— Они настоящие. Вглядись.
В комнате стало светлее, как будто невидимая рука зажгла новые свечи.
Воздух судорожно вырвался из легких. Привычная опора ускользала из-под ног. Основные законы менялись. Ее медленно засасывало в новое измерение.
Бэт бросилась к выходу.
Рэт уже стоял у дверей, и она клонилась, как бы моля оставить ее в покое.
— Не подходи!
Бэт навалилась на дверную ручку всем телом, но та даже не шевельнулась.
Паника вспыхнула, как бензин, и разнеслась по жилам.
— Бэт…
— Выпусти меня!
Ручка больно врезалась в ладонь.
Каменная тяжесть легла плечо.
— Не трогай меня!
Она отпрыгнула в дальний угол комнаты. Рэт не спускал с нее глаз, медленно, неумолимо приближаясь.
— Я помогу тебе.
— Оставь меня в покое!
Проскочив у него под рукой, она снова бросилась к выходу, но не успела подбежать к двери, как та распахнулась настежь.
Как если бы он открыл ее усилием воли.
В ужасе она оглянулась.
— Этого не бывает!
Рванув вверх по лестнице, она задержалась лишь на минуту, чтобы открыть потайной замок на картине. Это стоило ей сломанного ногтя, но в конце концов она выбралась наружу. Пулей пролетела кабинет и выскочила из дома…
Рэт встретил ее на лужайке.
Бэт резко затормозила.
Ужас наполнил ее до краев, страх и недоверие сжали сердце в тиски. Накатило безумие.
— Нет! — Она сорвалась с места и помчалась от него, не разбирая дороги.
Чувствуя, что он преследует ее, прибавила скорости. Она бежала, пока не начала задыхаться. От перенапряжения потемнело в глазах, мышцы ног свело судорогой. Силы подходили к концу, а он не отставал ни на шаг.
Судорожно всхлипывая, Бэт повалилась на траву.
Свернувшись в клубок, как будто защищаясь от ударов, она зарыдала.
Когда сильные руки подняли ее с земли, она уже не сопротивлялась.
Что толку? Если это сон, она в конце концов проснется. А если правда…
Ему придется рассказать не только о жизни отца, но и еще о многом, многом другом.
Пока Рэт нес ее вниз, в комнату, Бэт захлестывали волны страха и смятения. Уложив ее в свою кровать, он набросил сверху покрывало. Потом отошел в сторонку и уселся на диван.
Она немного повозилась и затихла.
— Я жду, когда этот сон кончится. Зазвонит будильник, и я проснусь. — Ее голос неожиданно осип. — Но этого ведь не случится?
Он покачал головой.
— Неужели они существуют? На самом деле… — Она откашлялась. — Вампиры?
— Мы просто другой биологический вид.
— Кровожадные убийцы.
— Скорее — истребляемое меньшинство. Поэтому твой отец и надеялся, что превращение обойдет тебя стороной.
— Превращение?
Он мрачно кивнул.
— О боже! — Она зажала ладонью рот, опасаясь, что ее вырвет. — Только не говори мне, что я стану…
Взрыв паники заполнил всю комнату, обдав ее ледяной волной. Эта боль начинала всерьез беспокоить Рэта. Пора что-то делать. Увы, но сострадание — не его профиль.
Сразиться ради нее?
Но с кем? С правдой, которая причиняет боль? Правда не враг, она просто есть, и с этим нужно смириться.
Рэт встал и подошел к кровати. Увидев, что она не отпрянула, он присел. Слезы на ее щеках пахли весенним дождем.
— Что со мной будет? — полным отчаяния голосом прошептала она.
Похоже, она обращалась к Богу, но Рэт ответил ей за Него:
— Момент твоего превращения вот-вот наступит. Обычно он настигает нас в двадцать пять лет. Я научу тебя, как о себе позаботиться. Покажу, что делать.
— Боже милосердный…
— Когда все закончится, ты захочешь пить.
Она задохнулась и подскочила.
— Я не буду никого убивать!
— Ну да. Тебе понадобится кровь вампира, мужчины. И все.
— И все? — В ее голосе не было жизни.
— Мы не охотимся на людей. Это все бабушкины сказки.
— Ты никогда не нападал на… человека?
— Для того, чтобы питаться, — нет, — уклончиво ответил он. — Некоторые вампиры иногда пробуют, но это не придает сил. Чтобы нормально жить, мы кормимся от собственной расы.
— В твоих устах это звучит так естественно…
— Так оно и есть.
Она замолчала — и вдруг ее осенило:
— Ты позволишь мне…
— Да, ты будешь пить мою кровь. Когда придет время.
Она прикусила руку, борясь с приступом тошноты.
— Бэт, я знаю, как это тяжело…
— Ты не знаешь.
— Знаю, потому что мне тоже пришлось пройти через это.
Она посмотрела на него.
— Тебе тоже как снег на голову обрушилось известие о том, что ты вампир?
Это было не обвинение. Скорее, она надеялась найти товарища по несчастью. Какого угодно.
— Я знал, кем были мои родители, — сказал он. — Но они были мертвы к тому времени, когда пришло время моего превращения. Я остался в одиночестве. Не знал, чего ожидать. Поэтому твое смятение мне знакомо.
Бэт откинулась на подушки.
— Моя мать тоже была из ваших?
— Нет, Дариус сказал, что она была человеком. Вампиры иногда скрещиваются с людьми, но их потомство нечасто выживает.
— А можно остановить это превращение? Сделать что-нибудь?
Он покачал головой.
— Это больно?
— Ты почувствуешь…
— Речь не обо мне. Я причиню тебе боль?
Рэт страшно удивился, но не подал виду. Раньше о нем никто не беспокоился. Вампиры и люди его одинаково боялись, соплеменники — еще и почитали. Но никому не было до него дела. И сейчас, столкнувшись с этим чувством впервые, он не знал, как к нему отнестись.
— Нет. Это не причинит мне боли.
— А я не могу убить тебя так?
— Я тебе не дам.
— Обещаешь? — торопливо спросила она, поднимаясь и сжимая его руку.
Он не мог поверить, что дает клятву защищать самого себя. От нее и по ее просьбе.
— Я тебе обещаю.
Он потянулся, чтобы накрыть ее руку своей, но был остановлен очередным вопросом:
— Когда это произойдет?
— Наверняка не скажу. Но скоро.
Она снова улеглась на подушки, повернулась к нему спиной и свернулась калачиком.
— Может быть, я проснусь, — пробормотала она. — Может быть, все-таки я проснусь?