Бэт смотрела, как Рэт медленно удаляется в сторону столовой. Похоже, его совсем не волновало, составит она ему компанию за ужином или нет.
Другая женщина на ее месте давно бы уже оскорбилась, но Бэт пыталась разобраться в происходящем. Рэт пригласил ее на ужин. Почему же он так оскорбительно начал себя вести, стоило ей появиться в дверях?
Она была близка к тому, чтобы дать деру, но все же пошла за ним, понимая, что выбора нет. Слишком много накопилось вопросов, ответы на которые мог дать только он.
Бог свидетель: если бы существовал хоть малейший шанс получить информацию от кого-нибудь другого, она непременно бы им воспользовалась.
Уткнувшись взглядом Рэту в затылок, Бэт сначала старалась не обращать внимания на его походку, но потом сдалась: больно уж хороша была картина. Плечи двигались под тканью дорогого костюма в такт уверенным шагам. Когда он с силой впечатывал ногу в пол, руки отвечали небрежной отмашкой. Бэт мысленно раздела его и представила, как мускулы перекатываются под гладкой кожей.
В памяти всплыли слова Буча: «Этот человек — прирожденный убийца».
И тем не менее Рэт прогнал ее прошлой ночью, когда почувствовал, что может причинить ей зло.
Хватит ломать голову над загадками. Нужно довериться интуиции, которая подсказывает, что этот парень — ее последняя надежда.
Бэт шагнула в столовую.
Вот так сюрприз: парадно накрытый стол, украшенный туберозами и орхидеями, белые свечи, тончайший фарфор и серебро.
Рэт выдвинул стул и навис над ним темным облаком, ожидая, пока она сядет.
Боже, как он здорово выглядит в этом костюме. Ворот рубашки расстегнут, и на фоне черного шелка шея кажется смуглой. Жаль только, что зол как черт и даже не считает нужным это скрывать. Убранные назад волосы подчеркивают агрессивность напряженных скул.
Что-то вывело его из себя. И привело в ярость.
«Лучшая кандидатура для романтических встреч. Бешеный вампир», — ухмыльнулась про себя Бэт и настороженно приблизилась к столу.
Она готова была поклясться, что, задвигая стул, Рэт нагнулся к ее волосам и глубоко вдохнул.
— Почему ты опоздала? — недовольно спросил он, усаживаясь во главе стола. Не услышав ответа, бросил в ее сторону вопросительный взгляд. Темная бровь приподнялась над краем очков. — Фрицу пришлось тебя уговаривать?
Бэт развернула салфетку и положила себе на колени.
— Ничего подобного.
— Тогда в чем дело? Расскажи.
— Нам на хвост сел Буч. Пришлось помотаться по городу, пока он не отстал.
Бэт показалось, что Рэта накрыло облаком гнева, так все потемнело вокруг.
Фриц внес тарелки с салатом и поставил перед ними на стол.
— Вина?
Рэт кивнул.
Когда дворецкий разлил вино по бокалам и вышел, Бэт взяла тяжелую серебряную вилку и заставила себя посмотреть на еду.
— Ну и чего ты опять боишься? — В голосе вампира прозвучала откровенная издевка. Похоже, ее страх уже начал его раздражать.
Бэт покопалась в зеленых листьях.
— Ты выглядишь так, словно собрался кого-нибудь придушить.
— Перестань. Ты и пришла уже напуганная. Еще до того, как увидела меня. Я хочу знать почему.
Она не поднимала глаз от тарелки.
— Вспомнила, что прошлой ночью ты чуть не убил моего друга.
— Только не начинай эту старую песню.
— Сам спросил, — огрызнулась Бэт. — И нечего злиться.
Рэт нетерпеливо промокнул рот.
— Я же его не убил?
— Только потому, что я тебя остановила.
— Ну да, совсем забыл: ты совершила героический поступок.
Бэт отложила вилку в сторону.
— Мне противно сидеть с тобой рядом.
Он продолжал есть.
— Зачем же тогда пришла?
— Ты меня пригласил!
— Могла бы отказаться, я бы не умер с горя. — В голосе сквозило полное безразличие.
— Согласна. Это было ошибкой.
Она положила салфетку рядом с тарелкой и встала.
— Сядь на место!
— Не смей со мною так разговаривать.
— Повторяю: сядь и заткнись!
Бэт не поверила собственным ушам.
— Ты просто… засранец!
— Спасибо, сегодня я это уже слышал.
Дворецкий выбрал самый подходящий момент, чтобы внести теплые булочки.
Бросив на Рэта свирепый взгляд, Бэт притворилась, что тянется за бутылкой вина. У нее не хватило духу выскочить из-за стола на глазах у Фрица. Да и желание бежать куда-то вдруг испарилось.
Она решила остаться и еще немножечко поскандалить.
Когда они снова оказались наедине, Бэт прошипела:
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?
Подобрав последний листик салата, Рэт положил вилку на край тарелки и промокнул салфеткой уголки рта. Словно сама Эмили Пост[9] обучала его этикету.
— Давай закругляться, — сказал он. — Я тебе нужен. Поэтому перестань ныть, что я чуть не прикончил твоего дружка. Миляга Буч все еще на этом свете.
Бэт всматривалась в знакомое лицо, стараясь найти хоть что-нибудь, за что можно уцепиться. Но черные стекла полностью скрывали глаза, а сжатые челюсти не оставляли никакой надежды.
— Почему жизнь так мало для тебя значит? — пробормотала она.
— А почему смерть так много значит для тебя? — От его улыбки повеяло холодом.
Бэт отпрянула. Она поверить не могла, что занималась любовью, нет — сексом, с этим… бессердечным монстром.
У нее вдруг заныло сердце. Но не от грубости, а, скорее, от разочарования. Ей так хотелось, чтобы он оказался другим и чтобы лучики тепла, которые изредка пробивались наружу, не были случайными вспышками, а составляли часть его характера, такую же, как все эти острые углы.
Она потерла грудь, прогоняя боль.
— Я, пожалуй, пойду, если ты не против.
Повисла долгая пауза.
— Ох, черт меня побери. — Он вздохнул. — Опять все не так.
— Все не так.
— Хотел сделать тебе приятное… Ну, не знаю. Пригласить на свидание. Устроить что-нибудь этакое, понимаешь?
Бэт удивленно вытаращила глаза. Он хрипло рассмеялся.
— По-дурацки все вышло. Согласен. Я ни черта в этом не понимаю. Лучше бы поучил тебя убивать.
Под его непомерной гордостью скрывалось что-то еще. Бэт это чувствовала. Уязвимость? Нет. Для него это слишком мелкое чувство. Скорее, ненависть к себе.
Вошел Фриц, убрал со стола тарелки с салатом и подал холодный вишисуаз[10].
Бэт удивилась. Обычно суп подают на первое. Подумать только, у этих вампиров все по-другому, вот и мужчины у них имеют больше одной женщины.
В горле застрял комок. Нет, об этом лучше не вспоминать.
— Пойми. — Рэт поднял ложку. — Я убиваю, чтобы защитить свой народ, а не потому, что получаю от этого удовольствие. На мне тысячи и тысячи смертей. Ты понимаешь, Бэт? И притворяться, что мне это противно, я не могу, даже для тебя.
— Тысячи? — ошеломленно пробормотала она.
Он кивнул.
— Господи, с кем же ты сражаешься?
— С ублюдками, которые будут готовы тебя убить сразу же после превращения.
— С охотниками на вампиров?
— С лессерами. С людьми, которые продали свои души Омеге в обмен на право убивать.
— Омеге? — Пламя свечей заметалось, словно от боли. — Это кто? Или — что?
Рэт замешкался, ему явно было не по себе.
— Ты говоришь о дьяволе? — настаивала Бэт.
— Омега хуже дьявола. Он существует на самом деле. К счастью, у него есть достойный противник — Дева-Законоучительница. — Он усмехнулся. — Насчет «счастья» я погорячился. Короче, существует равновесие.
— Господь и Люцифер?
— Вроде того. По легенде, вампиры появились на свет от Девы-Законоучительницы. Омега возмутился и создал в ответ лессеров. Дева наделила свой избранный народ особой силой и даровала им возможность размножаться. Омега пополняет свои ряды за счет людей, готовых убивать.
«Веселенькая история, — подумала Бэт. — Проданные души. Живые мертвецы. Что общего это имеет с реальной жизнью?»
С другой стороны, она ужинает с вампиром. И парень этот вполне реален.
Бэт вспомнила белокурого красавца, который штопал себе руку.
— Ты ведь не один сражаешься?
— Вместе с братьями. — Он отхлебнул вина. — Когда вампиры осознали, что на них началась охота, они отобрали лучших мужчин племени и научили их сражаться, потом выбрали им в жены самых сильных женщин. Через несколько поколений появилась особая порода вампиров — воины. Самые сильные входят в Братство черного кинжала.
— Вы кровные братья?
— В некотором роде.
Он натянуто улыбнулся и замолчал.
Бэт поняла, что тема братства закрыта и ничего уже больше выудить не удастся. Она решила переключиться на войну. Вопрос не праздный, скоро и ее саму придется защищать.
— Значит, вы убиваете людей?
— Да, но это уже не люди, а мертвецы. Омега забирает у них души. Чтобы продлить срок службы и дать силу сражаться против нас. — На суровом лице мелькнула тень отвращения. — Хотя наличие у человека души тоже не гарантирует нашу безопасность.
— Ты не любишь… нас?
— Ты не совсем человек, это раз, и — да, я не люблю людей, это два. За что их любить? До превращения они помыкали мною, а сейчас держатся подальше, потому что я внушаю им страх. Когда они узнают о существовании вампиров, то кинутся охотиться на нас почище лессеров. Нападение — естественная человеческая реакция на все неизвестное. Людям неведомо благородство, они пресмыкаются перед сильными и обижают слабых.
И еще меня раздражает, как они пытаются изображать нас, ни черта в этом не понимая. — Рэт брезгливо покачал головой. — Выдумали Дракулу, сосущего кровь невинных младенцев. А эти убогие фильмы ужасов? Откровенная порнография. Я вообще молчу про Хеллоуин, этот праздник дураков в черных плащах с пластиковыми клыками. Единственное, в чем эти идиоты не ошиблись, — это в том, что мы пьем кровь и не выносим солнечного света. Все остальное — бред, состряпанный, чтобы вызывать у толпы ужас и отвращение к нам или, того хуже, нездоровый интерес.
— Значит, ты на нас не охотишься?
— На них, Бэт, на них. Ты лишь наполовину человек, а скоро и вовсе перестанешь им быть.
Он перевел дыхание.
— Нет, я на людей не охочусь. Но если кто-то из них перейдет мне дорогу, пусть пеняет на себя.
Бэт пыталась осмыслить услышанное и справиться с паникой, которая подступала всякий раз, когда речь заходила о превращении.
— Но ты же напал на Буча, а он никакой не… как его… лессер.
— Он встал на моем пути, когда я шел к тебе. — Рэт стиснул зубы. — А я сотру в порошок любого, кто на это осмелится. Любовник он тебе или нет, но если попробует еще раз…
— Ты обещал, что не станешь его убивать.
— Убивать не стану, но хорошенько проучу.
«Свинцовому Заду хороший урок не повредит», — усмехнулась она.
— Почему ты ничего не ешь? — спросил Рэт. — Тебе нужно хорошо питаться.
Бэт посмотрела в тарелку.
Хорошо питаться? Ее жизнь превратилась в роман Стивена Кинга, а он беспокоится о диете?
— Ешь. — Рэт кивнул на тарелку. — Для превращения тебе понадобится много сил.
Бэт сунула в рот ложку, чтобы закрыть эту тему. На вкус суп больше походил на клей, хотя наверняка все готовилось по рецепту.
— У тебя сейчас есть при себе оружие?
— Да.
— А ты когда-нибудь с ним расстаешься?
— Нет.
— Но когда мы… — Она закусила губу, боясь продолжить: «занимались любовью».
Он наклонился в ее сторону.
— Оно всегда под рукой, даже когда я с тобой в постели.
Бэт сглотнула. На смену чувственным образам в голову закралась пугающая догадка. Либо он параноик, либо все действительно очень серьезно и опасность ждет за любым углом.
«Черт, этот парень меньше всего похож на истерика», — подумала она.
Воцарившаяся ненадолго тишина была прервана Фрицем. Дворецкий поставил на стол горячее и унес суповые тарелки. Мясо, поданное Рэту, было мелко порезано.
«Странно», — удивилась Бэт.
— После ужина я тебе кое-что покажу.
Ему удалось подцепить кусок барашка только со второй попытки.
И только тогда Бэт обратила внимание, что Рэт даже не смотрит в тарелку. Его взгляд был устремлен на дальний конец стола.
По спине пробежал холодок. Что-то было не так. Она внимательно посмотрела на его очки.
И вспомнила, как в первую ночь он касался пальцами ее лица, словно пытался представить, как она выглядит.
И эти темные стекла: он носит их, не снимая, не как защиту от яркого света, а чтобы спрятать под ними глаза.
— Рэт? — тихо начала она.
Он потянулся за бокалом, но взял его лишь после того, как нащупал ножку рукой.
— Слушаю.
Он лишь пригубил вино и сразу отставил бокал в сторону.
— Фриц, подай красное.
— Уже несу, господин.
Дворецкий появился с бутылкой в руках.
— А вам, госпожа?
— Да, пожалуйста.
Когда дверь на кухню захлопнулась, Рэт напомнил:
— Ты собиралась о чем-то спросить?
Бэт закашлялась, поняв, что потеряла нить разговора. Вместо того чтобы сразу начать со списка вопросов, увлеклась поиском слабых мест и сейчас пытается убедить себя, что Рэт слеп.
— Бэт?
— Да… а почему вам нельзя выходить на улицу днем?
— Вампирам противопоказан солнечный свет.
— А что будет, если выйти?
— Сначала ожоги второй или третьей степени. А потом сгоришь как спичка. С солнышком шутки плохи.
— Но я же могу выходить в дневное время сейчас.
— Только до превращения. Хотя — кто знает? Может быть, и потом у тебя останется устойчивость к солнцу. С полукровками бывает такое. Вампирские признаки могут вырождаться.
Он глотнул вина и облизал губы.
— Но в то же время тебе не миновать превращения — значит, кровь Дариуса взяла верх.
— Как часто мне придется… кормиться?
— Первое время — два-три раза в месяц. Но опять же нельзя сказать наверняка.
— А после того как ты поможешь мне в первый раз, где я найду мужчину, от которого буду…
Свирепое рычание не дало окончить фразу. Когда Бэт осмелилась поднять глаза, то обомлела от страха. Он снова был в бешенстве.
— Я позабочусь об этом. — Его акцент усилился. — Но до тех пор, пока найду его, ты будешь только со мной.
— Надеюсь, что недолго, — отрезала она, решив, что он злится из-за того, что с ней связался.
Рэт криво ухмыльнулся.
— Что? Не терпится от меня избавиться?
— Нет, я просто подумала, что…
— Что? Что ты подумала? — Голос был ядовитым, как и его взгляд, который жалил даже сквозь темные стекла.
Похоже, сама мысль быть связанным с ней была ему противна. Бэт и сама понимала, что безопаснее будет держаться подальше, но быть отвергнутой им показалось не слишком приятным.
— Тор сказал, что ты король вампиров. Я прикинула, что буду тебя отвлекать…
— Мальчикам пора научиться держать язык за зубами.
— Так это правда? Ты и в самом деле король?
— Нет, — отрезал он.
Очередная попытка заглянуть в его жизнь провалилась. Перед носом с грохотом захлопнули дверь.
— Ты женат? В смысле, у тебя есть супруга? Или две? — выпалила она, догадываясь, что перегибает палку. Настроение у него было и так — хуже некуда.
— Слава богу, нет.
Что ж, хоть один камень слетел с души. Но и сразу же стало понятным его отношение к браку вообще. Бэт отхлебнула вина.
— А в твоей жизни есть женщина?
— Нет.
— От кого же ты кормишься?
Затянувшаяся пауза вовсе не обнадеживала.
— Был кое-кто.
— Был?
— Была.
— И когда это кончилось?
— Недавно.
Он пожал плечами.
— Мы всегда были чужими друг другу. Этот союз был обречен.
— И к кому же ты теперь обращаешься?
— Проклятье, да ты репортер до мозга костей!
— К кому? — настаивала она.
Рэт пристально посмотрел ей в глаза. Затем его лицо смягчилось, — казалось, что вся агрессия испарилась в один момент. Он аккуратно пристроил вилку на край тарелки и положил обе руки на стол ладонями вверх.
— Какого черта…
Даже несмотря на то, что он выругался, дышать стало легче.
Бэт настороженно смотрела, не решаясь поверить, что его настроение изменилось. Рэт снял очки и потер переносицу. Когда он снова надел их, то тяжело вздохнул, словно собирался с силами.
— Бэт, я хочу, чтобы это была ты. Даже несмотря на то, что не смогу долго быть рядом после твоего превращения. — Он покачал головой. — Черт, я просто глупейший сукин сын.
Бэт захлопала глазами, не в силах справиться с горячей волной, которая накрыла ее при мысли, что он будет пить ее кровь для того, чтобы выжить.
— Не бойся, — сказал он. — Ничего такого не будет. Я быстро найду тебе другого мужчину.
Он отодвинул тарелку в сторону, забыв о еде.
— Когда ты в последний раз кормился? — спросила она, вспомнив, как он мучился у нее на глазах от жажды.
— Прошлой ночью.
Боль в груди стала настолько невыносимой, что Бэт стало нечем дышать.
— Но ты не тронул меня.
— Это случилось после того, как ты ушла.
Бэт представила его в объятиях другой женщины. Потянувшись к бокалу, отметила: рука дрожит.
Ну и дела. Сегодня ее чувства побили все рекорды скорости. За один вечер она успела перепугаться до смерти, прийти в бешенство и испытать в придачу дикую ревность.
Даже интересно: что ее ждет еще? Счастье? Она так надеялась на это, но, похоже, напрасно.
Эмили Пост (Emily Post) — американская писательница, написавшая книги по этикету.
Вишисуаз (vichyssoise) — французский суп-пюре из картофеля, лука-порея, сливок и куриного бульона. Подается холодным.