Марисса никак не могла заснуть. Сколько она ни крутилась в постели, как ни взбивала подушки, раздражение не уходило.
Казалось, матрац был набит булыжниками, а простыни превратились в наждачную бумагу.
Отбросив одеяло, она подошла к окну. Ставни были наглухо заперты и задернуты изнутри толстыми портьерами. Ей хотелось глотнуть свежего воздуха, но на дворе стояло утро.
Марисса пристроилась на кушетке, натянув на ноги подол ночной рубашки.
Рэт. Он занимал все ее мысли.
Всякий раз, когда перед ее глазами проплывали кадры, на которых они были вдвоем, ей хотелось выругаться. Что было само по себе отвратительно.
Она всегда была покорной и милой. Женственной, беззащитной. Гнев был противен ее природе.
Но сейчас чем дольше она размышляла о Рэте, тем сильнее хотелось ей что-нибудь расколотить.
Кулаком, если получится.
Она сжала пальцы и посмотрела на свою руку. Смотрелось не очень-то убедительно.
Особенно по сравнению с его ручищами.
Боже, сколько всего ей пришлось вынести.
Быть женой могущественного вампира, оставаясь при этом девственницей, — пытку страшнее этой трудно представить.
Пренебрежение ею как женщиной подточило веру в себя. Одиночество медленно, но верно расстраивало рассудок. Жизнь с братом больно жалила самолюбие, лишний раз напоминая, что у нее нет собственного дома.
Мариссу постоянно преследовал страх, что окружающие тычут в нее пальцем и шепчутся за спиной. Ее имя трепали все кому не лень. Кто-то завидовал, но большинство жалело. Она знала, что молоденьким девушкам пересказывают ее историю, однако с какой именно целью: завлечь или напугать — уточнять не хотелось.
Рэт и не подозревал, как тяжело ей живется.
Отчасти она сама была в этом виновата. Выбрала себе роль покорной тихони. И вот же чем это обернулось!
Благоверный нашел себе темноволосую полукровку и забыл обо всем на свете.
Господи, за что ей такие муки? Расплата за все старания оказалась несправедливо жестокой.
А ведь страдала не только она. Хаверс веками сходил с ума от беспокойства.
А Рэту, ясное дело, на все плевать. У него всегда все в порядке. Вот и сейчас развлекается, наверное, со своей красавицей, тешит ее своей твердой штуковиной между ног.
Марисса прикрыла глаза.
И вспомнила, как Рэт стиснул ее в объятиях. В тот момент она была слишком потрясена, чтобы почувствовать страсть. Его огромное тело придавило ее, руки запутались в волосах, а клыки впились в шею. И этот его толстый ствол только напугал ее.
Но это же смешно.
Она так долго мечтала узнать, что значит быть взятой мужчиной. Избавиться наконец от проклятой девственности и ощутить его внутри себя.
Стоило только представить себя в его объятиях, как ее сразу бросало в жар и по коже бежали мурашки. Но грубая реальность застала ее врасплох. И теперь она жалела, что все так быстро кончилось. У нее было чувство, что ей бы понравилось, действуй он чуть помедленнее.
Но ведь думал он вовсе не о ней.
Марисса снова сжала руку в кулак.
Нет, она не хотела его вернуть. Она желала ему отведать таких же мучений, через какие пришлось пройти ей самой.
Не отводя глаз от брата, Рэт обхватил Бэт за плечи и притянул к себе. Видя, как она старается облегчить чужие страдания, он чувствовал, что тают последние барьеры, разделявшие их.
«Забота о его братьях — забота о нем», — всплыло в памяти. Древний кодекс чести воинов.
— Пойдем в постель, — шепнул он ей на ухо.
Бэт позволила взять себя за руку и увлечь в его комнату. Когда они оказались внутри, Рэт запер дверь и потушил все огни, кроме одного. Затем развязал пояс ее халата и стянул атлас с плеч. Ее кожа матово переливалась в дрожащем свете одинокой свечи.
Рэт скинул кожаные штаны. А потом они просто лежали вместе.
Ему не хотелось секса. Не сейчас. Только насладиться ее близостью и покоем. Ощущать ее теплую кожу и дыхание, нежно щекочущее грудь. Слышать удары сердца, бьющегося всего в нескольких дюймах от его собственного. И подарить в ответ такую же умиротворенность.
Он погладил ее длинные шелковистые волосы и глубоко вздохнул.
— Рэт?
В полумраке спальни ее голос прозвучал необычно мило и отозвался дрожанием в его груди.
— Да? — Он поцеловал ее в макушку.
— Кого ты потерял? — Бэт подвинулась ближе и уперлась подбородком ему в грудь.
— Потерял?
— Кого лессеры отняли у тебя?
Неожиданный вопрос застал его врасплох. А затем все стало на свои места. Бэт видела последствия сражений. И каким-то образом догадалась, что он сражается не только за свою расу, но и за себя самого. После долгого молчания он ответил:
— Моих родителей.
Любопытство сменилось печалью.
— Мне жаль.
После долгой паузы она задала новый вопрос:
— Как это случилось?
Хороший вопрос. По легенде, именно в эту кровавую ночь он совершил свой первый подвиг и стал великим воином. Этот миф — не его изобретение. Вампирам нужен был герой, вот они и сотворили себе кумира.
Лишь он один знал правду.
— Рэт?
Он перевел взгляд на ее лицо — тонкие черты расплывались в туманной дымке. Но в голосе слышалась нежность. Бэт предлагала ему сочувствие, и, по какой-то забытой богом причине, он этого хотел.
— Это произошло до моего превращения, — прошептал он. — Давным-давно.
Его рука замерла в ее волосах. Страшная картина вновь встала перед глазами.
— Мы думали, что лессеры не осмелятся напасть на Первую семью. Наши дома были надежно укрыты в лесах и хорошо защищены. Мы никогда не задерживались на одном месте.
Рэт обнаружил, что, если не прекращать гладить ее волосы, он будет в силах продолжать рассказ.
— Это случилось зимой, в феврале. Стояла холодная ночь. Один из слуг оказался предателем и показал лессерам путь. Их был целый отряд, человек пятнадцать или двадцать. Сначала они перерезали всех в деревне, а потом стали штурмовать каменные стены. Я до сих помню грохот, с которым выламывали двери наших покоев. Отец велел мне спрятаться в подпол, а сам схватился за оружие. Едва он успел меня запереть, как они ворвались в комнаты. Он прекрасно владел мечом, но их было слишком много.
Рука Бэт нежно коснулась его лица. Ее губы шевелились, но слов было не разобрать.
Рэт закрыл глаза, вызывая из памяти жуткие образы, до сих пор заставлявшие его вздрагивать во сне.
— Вначале они перерезали слуг, а потом добрались до моих родителей. Я все это видел через щели в полу. В те времена зрение у меня было лучше.
— Рэт…
— В пылу схватки никто не слышал моих криков. — Он вздрогнул. — А я пытался выбраться наружу, расшатать засов, но тот был крепким, а я — слабым. Я пытался выломать доски, но только оцарапал до крови руки и сломал ногти; потом пустил в ход ноги…
Казалось, он переживает все заново. Тело облил холодный пот, дыхание стало прерывистым.
— Когда они ушли, отец попытался выпустить меня наружу. Его ранили в сердце, и он… Он не дополз до двери подпола всего пару футов. Я звал и звал его, пока не сорвал голос. Умолял его не умирать, но видел, как угасают его глаза. Долгие часы я провел взаперти, с их телами, лежащими наверху, видя, как расползаются по доскам лужи крови. На следующую ночь кто-то из вампиров меня нашел и выпустил.
Пытаясь смягчить его боль, Бэт погладила его по плечу; Рэт поднес ее ладонь ко рту и поцеловал.
— Перед уходом лессеры содрали с окон все гобелены. Как только взошло солнце и его лучи залили комнату, все тела сгорели. Мне стало некого хоронить.
Что-то упало ему на лицо. Слеза Бэт.
Он погладил ее по щеке.
— Не плачь.
Хотя ее сострадание утешало его сердце.
— Почему?
— От этого ничего не изменится. Я плакал тогда, но они-то все равно умерли.
Он повернулся на бок и крепко прижал ее к себе.
— Если бы я только мог… мне до сих пор снится та ночь. Я был таким трусом. Мне следовало стоять рядом с отцом и сражаться.
— Но тогда бы и ты погиб.
— Как мужчина. Защищая семью. Это благородно. А вместо этого я распускал сопли в подполе, — с отвращением прошипел он.
— Сколько тебе было?
— Двадцать два.
Бэт нахмурилась. Почему она решила, что тогда он был совсем ребенком?
— Ты сказал, это произошло до превращения?
— Да.
— А как ты выглядел в то время? — Она погладила его по голове. — Трудно представить, чтобы ты уместился в подполе, учитывая твои теперешние размеры.
— Я был другим.
— Ты сказал, что был слабым.
— Верно.
— Так, значит, тебя следовало защищать.
— Нет! — выпалил он. — Мужчина должен защищать других. А не наоборот.
Бэт резко отстранилась.
Ее долгое молчание Рэт расценил как приговор. Он разомкнул объятия и откатился в сторону.
Кто тянул его за язык?
Несложно представить, что она теперь к нему испытывает. Ничего, кроме отвращения. Ведь он не смог спасти своих родных, потому что был слаб.
Его бросило в холод при мысли, что это конец. Бэт наверняка больше не захочет его и не подпустит к своему телу. Теперь, когда она все знает.
Рэт ожидал, что она оденется и уйдет, но Бэт осталась в кровати.
Естественно. Превращение наступит вот-вот. Ей нужна будет его кровь. У нее просто нет другого выхода.
Он услышал, как она вздохнула в темноте. Будто уступая кому-то во внутреннем споре.
Рэт не знал, как долго они пролежали так. Бок о бок, не касаясь друг друга. Может быть, несколько часов. Он ненадолго уснул и проснулся из-за того, что шевельнулась Бэт. Ее голая нога прижалась к его бедру.
Желание ударило, как молния, но он беспощадно его подавил.
Горячая ладонь легла ему на грудь. Скользнула вниз по животу. Он задержал дыхание, мгновенно став твердым. Его эрекция была в мучительной близости к тому месту, где остановилась ее рука.
Бэт придвинулась ближе, нежно коснувшись грудью его ребер, прижимаясь лоном к бедру.
Может, она все еще спит?
Но тут она обхватила его плоть рукой.
Рэт застонал, выгибая спину.
В ритмичных ласках ее пальцев не чувствовалось неуверенности.
Его тело инстинктивно дернулось вперед, но Бэт отстранилась. Встав на колени, она положила руки на его плечи и прижала к постели.
— На этот раз мой черед, — прошептала она, нежно его целуя.
Он едва смог выговорить:
— Ты все еще хочешь… меня?
Она удивленно подняла брови.
— А почему нет?
Облегченно вздохнув, Рэт снова потянулся к ней. Но Бэт не позволила к себе прикоснуться. Она перехватила его руки и отвела за голову.
Затем поцеловала его в шею.
— Последний раз ты был очень… великодушен. И заслужил благодарность.
— Твое наслаждение доставляет удовольствие и мне. — Голос его прозвучал грубо. — Ты даже не представляешь, что я чувствую, доводя тебя до оргазма.
— Ты слишком самоуверен. Кое-что я могу себе представить.
Бэт устроилась поудобнее и вновь начала ласкать его плоть. Рэт выгнулся дугой и заурчал от наслаждения.
— Тебе не обязательно это делать, — хрипло произнес он, вновь пытаясь к ней прикоснуться.
Она с силой надавила на запястья, вынуждая его лежать неподвижно.
— Расслабься. Позволь мне вести.
Когда Бэт потянулась к его губам, Рэт недоверчиво уставился на нее, затаив дыхание от предвкушения.
— Сегодня я хочу взять тебя, — прошептала она.
Ее язык одним плавным движением проник в его рот. Пронзил его. Заскользил туда и обратно.
Тело вампира окаменело от напряжения.
С каждым разом она проникала все глубже. В кожу, в мозг, в самое сердце. Она овладевала им. Любила его. Ставила свою метку.
Насытившись поцелуем, Бэт двинулась вниз. Прочертила языком влажную полоску на шее. Присосалась к груди. Легонько царапнула ногтями живот. Попробовала выпирающие бедренные кости на зуб.
Рэт вцепился руками в изголовье, кровать дернулась и протестующе заскрипела.
Обжигающие волны были так сильны, что казалось, еще немного, и он потеряет сознание. На коже выступила испарина. Сердце бешено колотилось, сбиваясь с ритма.
Теряя разум, он заговорил на древнем языке. Неконтролируемый поток сознания превращался в мелодичные гортанные звуки, спеша сообщить всему свету и что он чувствует, и как она красива.
Когда ее губы сжали его плоть, Рэт чуть не кончил. По телу пробежала судорога, из груди вырвался сдавленный крик. Бэт отстранилась, давая ему прийти в себя.
А затем провела его через настоящую пытку.
Она точно знала, когда приблизить его к пику, а когда остановиться и помучить ожиданием. Сочетание горячих поцелуев и быстрых движений сжатых пальцев было тем самым двойным ударом, которому трудно противостоять. Она вновь и вновь подводила его к самому краю, пока он не взмолился о пощаде.
Наконец она забралась на него верхом. Рэт бросил взгляд вниз, между их телами. Увидев бедра, широко разведенные над его налившейся кровью, пульсирующей плотью, он едва не взорвался.
— Возьми меня, — простонал он. — Пожалуйста.
Она плавно насадила себя на него, и это ощущение отдалось во всем теле. Влажная и жаркая, она тесно охватила его со всех сторон. Когда Бэт начала медленно, ритмично двигаться, Рэт не смог больше сдержаться и кончил. Казалось, будто его разорвало пополам. Ударная волна пронеслась по комнате, сдвигая мебель, и последняя свеча погасла.
Медленно возвращаясь на землю, Рэт осознал, что впервые за всю жизнь кто-то старался доставить ему удовольствие.
Ему хотелось плакать из-за того, что она до сих пор его хочет.
Услышав исступленное рычание, Бэт улыбнулась. Оргазм Рэта вознес ее на собственную вершину. Когда восхитительные волны затуманили сознание, она, задыхаясь, упала на вздымающуюся под ней грудь.
Боясь придавить его своим весом, Бэт попыталась соскользнуть в сторону, но Рэт крепко схватил ее за бедра и удержал на месте, выговаривая что-то на своем языке.
— Что?
— Не шевелись. Оставайся на месте, — повторил он по-английски.
Она умостилась поудобнее и расслабилась.
Интересно, что он говорил, когда она занималась с ним любовью? Слова были незнакомые, но в голосе слышались благоговение и хвала. Без всякого сомнения, он говорил о любви.
— У вас такой красивый язык, — сказала она.
— Но даже в нем не сыщется слов, тебя достойных.
В его голосе появились новые нотки, Бэт их ясно расслышала.
Их ничто больше не разделяет. Все преграды рухнули. Постоянная бдительность, вечная настороженность хищника — все это сметено.
Внезапно ей захотелось о нем позаботиться, спрятать к себе под крыло.
Странное желание по отношению к мужчине, несоизмеримо превосходящему ее физической силой. Но и ему нужна защита. Именно сейчас, в этой тишине и непроглядном мраке, она почувствовала его незащищенность. Она могла коснуться его сердца.
И эта ужасная история гибели семьи…
— Рэт…
— Хмм?
Ей хотелось поблагодарить его за откровенность, но так, чтобы не разрушить хрупкую связь, установившуюся между ними.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты красив? — спросила она.
Он тихо рассмеялся.
— Воины не бывают красивыми.
— А я тебе говорю: ты красивый. Очень красивый.
Рэт затаил дыхание. А потом сдвинул ее с себя и быстро поднялся с постели. Мгновение спустя в ванной зажегся свет, и она услышала плеск воды.
Глупо было надеяться на чудо. Рано или поздно это должно было произойти. Тем не менее на глаза навернулись слезы.
Разыскав в темноте свои вещи, Бэт оделась.
Когда Рэт вышел из ванной, она уже направлялась к двери.
— Куда ты собралась? — сухо поинтересовался он.
— На работу. Не знаю, который теперь час, но обычно я прихожу к девяти. Так что надо поторопиться.
Она с трудом нащупала дверь.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Голос прозвучал совсем рядом, и она вздрогнула от неожиданности.
— У меня есть своя жизнь. И я должна к ней вернуться.
— Твоя жизнь — здесь.
— Нет.
Бэт попыталась открыть замок, но не смогла, даже повиснув на защелке всем телом.
— Ты выпустишь меня отсюда? — пробормотала она.
— Бэт. — Он накрыл ее руки своими и крепко сжал. Свечи вспыхнули ярким пламенем, будто он захотел, чтобы все было видно. — Прости, на меня иногда находит. Я не умею по-другому.
Она отодвинулась.
— Я не собиралась тебя смущать. Я хотела, чтобы ты знал о моих чувствах. Вот и все.
— А мне с трудом верится, что я не вызываю у тебя отвращения.
Бэт пораженно уставилась на него.
— Господи, из-за чего?
— Из-за того, что ты знаешь о том, что случилось.
— С твоими родителями? — От удивления она открыла рот. — Я правильно поняла? Ты думаешь, я почувствую отвращение из-за того, что тебе пришлось пережить жестокое убийство отца с матерью?
— Я ничего не сделал, чтобы их спасти, — буркнул он.
— Ты был заперт.
— Я был трусом.
— Нет, не был.
Злиться было глупо, но она уже не могла остановиться:
— Как ты мог такое сказать?
— Я же перестал кричать! — Его голос отразился от стен. Бэт вздрогнула.
— Что? — прошептала она.
— После того как они разделались с моими родителями и доггеном, я перестал кричать. Лессеры обыскивали наши покои. Искали меня. А я сидел молча, зажав рот ладонью. И молился, чтобы меня не нашли.
— Конечно же, ты молился, — мягко произнесла она. — Тебе хотелось жить.
— Нет! — выпалил он в ответ. — Я боялся смерти.
Ей хотелось коснуться его, но она была уверена: он отстранится.
— Рэт, почему ты не хочешь понять? Ты был такой же жертвой, как и они. Но ты остался жив — потому что твой отец очень тебя любил и поэтому спрятал. Ты молчал, потому что хотел выжить. В этом нет ничего постыдного.
— Я был трусом.
— Не говори ерунды! У тебя на глазах убили родителей! — Она покачала головой; ее досада сделала ее тон резче. — Послушай, ты должен переосмыслить всю эту историю. Страдания оставили незаживающие раны в твоей душе, и кто посмеет упрекнуть тебя в этом? Ты смотришь на эти события неправильно. Совсем неправильно. Перестань наконец корчить из себя благородного воина и расслабься!
Молчание.
Ну вот, приехали. Парень раскрыл перед ней душу, а она в нее плюнула. Лучший способ наладить близкие отношения.
— Рэт, прости, мне не следовало…
Он резко перебил ее. Его голос и лицо были бесстрастны.
— Еще никто не осмеливался говорить со мной так.
Вот черт, и началось.
— Прости меня, если сможешь. Просто я не могу понять, почему…
Рэт стиснул ее в железных объятиях и быстро заговорил на родном языке. Закончив свою речь, он ослабил хватку и произнес: «Лилан».
— Это не иначе как стерва? По-вашему, по-вампирски? — уточнила она.
— Что ты. Вовсе нет. — Он поцеловал ее. — Скажу проще: я чертовски тебя уважаю. Хотя и не разделяю твоего отношения к моему прошлому.
Бэт привстала на цыпочки и легонько хлопнула его по затылку.
— Пойми: что бы там ни случилось в прошлом, мое мнение о тебе не изменится. Правда, мне очень больно за тебя, за твою семью — за все, что выпало на вашу долю.
Долгое молчание.
— Рэт? Повторяй за мной: «Да, Бэт, я понимаю и верю, что ты сказала правду о своих чувствах ко мне». — Она потрепала его по шее. — Давай скажем это вместе.
Тишина.
— Прямо сейчас.
— Ну, — буркнул он, не открывая рта.
Так: еще немного, и эти плотно сжатые зубы начнут крошиться.
— Так что?
— «Да, Бэт».
— «Я верю, что ты сказала правду о своих чувствах…» Повторяй!
Он кое-как пробурчал эту фразу.
— Молодец.
— А ты упрямая, как ослица.
— А что делать? Надо же как-то начинать, раз я решила остаться с тобой.
Внезапно он обхватил ладонями ее лицо.
— Я так этого хочу, — горячо произнес он.
— Чего?
— Чтобы ты была рядом.
У нее перехватило дыхание. Слабая надежда снова затеплилась в груди.
— Правда?
Он прикрыл свои сияющие глаза и покачал головой.
— Да. Хотя это чертовски глупо. Это безумие. Это опасно.
— Значит, впишется в твой образ жизни.
Рэт рассмеялся и посмотрел ей в глаза.
— Похоже на то.
Еще немного, и его нежный взгляд разобьет ей сердце.
— Бэт, я хотел бы остаться с тобой, но пойми: ты станешь мишенью. И я не знаю, как тебя уберечь. Не знаю. Ох, черт…
— Разберемся, — сказала она. — Нас ведь теперь двое.
Он поцеловал ее. Очень нежно.
— Так ты останешься?
— Нет. Мне действительно пора на работу.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Его пальцы обхватили ее подбородок. — Ужасно, что я не могу выйти с тобою днем.
Тем не менее замки щелкнули и дверь открылась.
— Как ты это делаешь? — поразилась она.
— Возвращайся засветло.
Это была отнюдь не просьба.
— Я вернусь, когда стемнеет.
Рэт зарычал.
— И обещаю позвонить, если случится что-нибудь странное. — Бэт закатила глаза: пора пересмотреть значение этого слова. — Я хочу сказать: еще более странное.
— Мне это очень не нравится…
— Я буду осторожна.
Она поцеловала его, а затем направилась вверх по лестнице. Отодвигая картину и выходя в гостиную, Бэт ощущала на себе его пристальный взгляд.