– Георг, ты должен мне помочь!
Этьен метался по узкому балкончику уличного кафе, где находился их столик, заламывая тонкие, музыкальные пальцы и театрально закатывая глаза, подведённые модной в этом сезоне охровой татуировкой. Гроздья точечного кондиционера, вторя беспокойным движениям маэстро, устремлялись следом, сбиваясь в бестолковый рой и задевая рикошетом охлаждённого воздуха господина кулинара, что тому совершенно не нравилось. Он терпеть не мог холод, но лишь морщился и досадливо поправлял тонкую дужку коммуникатора у правого глаза, хотя она совсем не нуждалась в этом, занимая всегда одно и то же место, прописанное в его личных координатах.
– Что стряслось на этот раз?
– Георг, да не будь же таким бесчувственным! – Этьен остановился, прижал ладони к груди, выражая всем существом мучительную бездну страдания, как всегда излишне театрально. – От этой встречи зависит моё будущее.
– Ты преувеличиваешь. – Господин кулинар зевнул в кулак и движением брови вызвал отображение времени на дисплее коммуникатора. До конца синтеза новой специи оставалось сорок три минуты. Отлично, этого вполне достаточно, чтобы выслушать и успокоить друга. Перед выступлением Этьен был особенно раним и нуждался в поддержке. – У тебя истерика перед каждым концертом.
– Нет! Не в этом дело. Сейчас нечто особенное! – Этьен бросился в кресло, вновь заламывая многострадальные пальцы. – Сегодня придёт она!
– И кто у нас она на этой неделе?
– Георг, как ты можешь? – Этьен всплеснул ладонями, розовея и переполняясь негодованием. – Она – это она! Она муза. Прекрасна и божественна.
– Рад за тебя, – улыбнулся господин кулинар. – И как зовут нашу музу?
– Джульетта, – с трепетом прошептал маэстро.
– О, это всё меняет. – Господин кулинар слегка поморщился. Какое тривиальное имя.
– Ты безжалостен и бесчувствен! – оскорбился маэстро.
– Да, я особенно бесчувствен, когда бросаю дела и несусь сломя голову к тебе, не правда ли?
– Ну, Георг, не лови меня на слове, мне и так нелегко, – с чувством произнёс Этьен. – К кому же я ещё могу обратиться, как не к тебе? Ты всегда мне помогаешь.
– Но какую же помощь ты ждёшь от меня теперь? Я всего лишь кулинар и ничего не смыслю в романтических отношениях.
– Георг, ты талантлив как бог и в твоих руках моё будущее.
– Тебе нужна новая специя? – усмехнулся господин кулинар. – Так прямо и скажи.
– Как ты прямолинеен. – Этьен потёр виски и уронил руки на колени. – Да! Мне нужна одна из твоих ослепительных специй. Сделаешь?
– Твоя Джульетта – фанат гастрономии?
– Ну, не совсем так, – замялся Этьен, его пальцы музыкально прошлись по приборам на столе, передвигая, выравнивая их в каком-то своём хаотичном порядке. – Она в восторге от твоих специй.
– Неужели?
– Представь себе, да.
– И что же ты ей пообещал?
– Понимаешь, – он смущённо заёрзал на стуле, – она совсем не обращала на меня внимания, а я из кожи вон лез, нёс какую-то чепуху. Только когда речь зашла о тебе, она заинтересовалась.
– И ты представил всё так, что практически подрабатываешь у меня лаборантом.
– Ну не совсем, – он багрово покраснел и залпом выпил напиток. – Твоя прямолинейность заставляет меня страдать.
– Так что ты наобещал своей Джульетте?
Этьен озарился улыбкой. Несомненно, даже имя оказывало на него благотворное влияние.
– Твоя последняя сенсация «Эликсир лунного света» ей очень понравилась.
– На премьере было немного людей. – Господин кулинар задумался. Не так-то просто было получить это приглашение. Таинственная дама сердца была ещё и довольно знатной особой. Он попытался вспомнить лица приглашённых, но ничего исключительного не припомнилось.
– А когда я сказал, что ты приготовил нечто особенное, она просто загорелась попробовать. Так что тебе придётся сделать это нечто, чтобы не разочаровать Джульетту.
– Очень смело с твоей стороны. – Господин кулинар сделал строгое лицо.
– Георг, не будь таким жестокосердным! Ну, я немного преувеличил. Разве это так важно? Ты же всё равно постоянно изобретаешь что-то новенькое.
– Но не так же часто, – возразил господин кулинар, улыбнувшись наивной похвале друга.
– О, только не говори, что у тебя нет ничего нового! – Этьен с театральным надрывом застонал. – Нет, Георг, ты не сможешь быть со мной таким беспощадным. Я верю в тебя, в твой гений.
Господин кулинар скромно опустил глаза. Отпил из бокала. Облизнул сладковатые от напитка губы. Не то чтобы он любил, когда его превозносили, порой сам резко обрывал чересчур рьяных льстецов, но искреннее простодушие Этьена было ему очень по сердцу.
– Ты прав. У меня кое-что есть. – Он помолчал, с удовольствием наблюдая горящее от нетерпения лицо друга. – Рабочее название: «Конденсат времени».
– Ах, – только и смог выдохнуть в восхищении Этьен.
– Теория струн оказалась необычайно щедрой на открытия, – веско сказал господин кулинар. – Нам удалось отделить и материализовать время. Пока только четыре секунды.
– Время, – маэстро взволнованно хрустнул пальцами, – как это необычно. Волшебно. Потрясающе. У меня даже мороз по коже. Вкус времени!
– Пока это большой секрет. Для всех. – Господин кулинар резко выделил слово «всех», надеясь, что маэстро оставит попытки рассказать об этом своей новой музе. Кулинарная служба безопасности была известна своей строгостью.
– Скажи, – Этьен пододвинулся поближе, – ты уже пробовал? Каково это на вкус?
– Нет, вся загвоздка в том, что мы пока не можем разделить объём полученного времени, а это около десяти литров, на фракции. Оно упорно сохраняет законы своего измерения. Но эксперименты только начались, думаю, скоро мы добьёмся нужных результатов.
– А можно я расскажу Джульетте о твоих успехах?
– Нет, – разочарованно вздохнул господин кулинар, намёк не был принят, но, скорей всего, его даже не заметили. Конечно же, Этьен не был безрассуден, нет, он просто не придавал значения всяким там службам, по-детски считая, что всё вокруг должно вращаться только вокруг её величества музыки.
– Ну, пожалуйста, Георг, не будь занудой. – Маэстро обиженно потемнел лицом, не желая принимать отказ.
– Ты можешь поручиться, что она не станет трезвонить об этом? Мне совершенно не хочется, чтобы секретные разработки обсуждали на каждом углу.
– Да! – Этьен горячо ухватил его за руки и энергично сжал. – Я могу за неё поручиться. Она замечательная. Поверь мне.
– Надеюсь. – Господин кулинар включил коммуникатор и вывел строку поиска. – У тебя случайно нет её номера?
– Есть! – Этьен торопливо достал из внутреннего кармана пиджака помятую бумажку. – Она дала мне, но я страшусь позвонить.
Коммуникатор ткнулся лазерным пучком сканера в строчку коряво нацарапанных цифр. Тонкие световые линии, танцуя, отрисовали силуэты цифр и угасли. На экране потекли столбцы перебора данных и выплеснулось гостевое окно. Господин кулинар с интересом вгляделся. На центральном фото была смешливая девочка-подросток с огромными белыми бантами на коротеньких, тонких косичках. Видимо, ещё не поменяла фотографию. Так, дата рождения. Значит, ей всего восемнадцать. Джульетта Лаэрто. Место рождения – Земля, место проживания – Энтура.
Господин кулинар изумлённо поднял брови. Энтура – закрытая планета-заповедник, где проживают не более пяти тысяч человек. Попасть туда по своей воле невозможно, даже на экскурсию. Кандидатов на проживание выбирает таинственный совет из пяти человек. Нужно быть очень особенным, чтобы тебя пригласили на Энтуру. Коммуникатор воспринял движение бровей как завершение работы и отключился.
– Не могу поверить, – господин кулинар с интересом уставился на друга, – ты познакомился с энтурианкой. Вот уж не ожидал от тебя такой экстравагантности.
– Энтурианка? Джульетта? – Этьен ошеломлённо вытаращился. – Не может быть. Ты шутишь?
– Судя по гостевой, она проживает там уже десять лет.
– О! – Этьен побледнел. – Я не посмотрел.
– Это что-то меняет?
– Да. – Он вновь вскочил и заметался по балкону. – Я расстроен. Подавлен. Сбит с толку. Энтура – жуткое место. Вот почему мне показалось, что… Нет-нет, это всё меняет. Её глаза, Георг, её глаза! В первую минуту я что-то заметил, словно падаешь в глубокую яму, но потом это забылось. Энтура! Нет! Какая беспечность! Я должен отменить концерт!
– Этьен, да погоди. Я ничего не понимаю, – господин кулинар с изумлением наблюдал столь бурную реакцию. – Объясни, что происходит?
– Георг, – он присел на краешек кресла, полный тревожного беспокойства, стиснул до хруста пальцы. – Я больше с ней не встречусь. Это опасно.
– Почему? Что за страхи? Ещё минуту назад ты не мог без неё жить.
– Энтура. Это всё Энтура. – Он смотрел куда-то поверх его плеча, уставясь в одну точку. – Я так благодарен, что ты обратил моё внимание на это.
– Да на что? – Если бы не тревожная серьёзность друга, господин кулинар расхохотался бы во всё горло.
– Они всё время ищут, кого бы утянуть на свою ужасную планету.
– Многие мечтают попасть туда. – Господин кулинар с облегчением вздохнул. Всего лишь сплетни стали виной беспокойству. – Я, к примеру, тоже очень хочу съездить на Энтуру.
– Никто ничего не знает, – маэстро нервно оглянулся, придирчиво осмотрел двери, пространство, окружающее балкон, – ничего. Это страшное место.
– Откуда такие сведения?
– Люди там перестают быть людьми. – Он понизил голос, словно вещал ужасную тайну. – Они там все нелюди. Понимаешь?
Господин кулинар вспомнил девочку с косичками и, не удержавшись, улыбнулся.
– Этьен, кажется, ты переутомился.
– Смеёшься? – Он гордо вскинул голову, резко отбрасывая прядь волос со лба, закаменел в чеканно-поэтичном выражении. Такой вдохновлённый профиль его лица обожали поклонницы, скупая пачками объёмные слайды со стоп-кадрами его портретов во время концертов. – Зря.
– Я не хотел тебя обидеть, ты же знаешь. Но то, что ты мне сейчас рассказал, по меньшей мере, нелепо. Это выглядит детской страшилкой.
– Ты прав. Так и выглядит. – Этьен откинулся на спинку кресла. Смотрел со странно несвойственным ему выражением острой проницательности. Словно вдруг на месте известного со школьных лет легкомысленного и витающего в облаках друга, оказался совершенно другой человек, незнакомый, с холодным и ясным умом. На мгновенье господину кулинару даже стало нехорошо, ведь он привык общаться с ним как с ребёнком. А этот стиль общения, отточенный годами, показался теперь невероятно неуместным.
– Даже не знаю, что и сказать, – пробормотал господин кулинар. Вот так, с ходу, он был не готов говорить с ним как с равным. Ощущение конфуза было столь ярким, что привычные остроты, всегда спасавшие в таких случаях, почему-то не припоминались.
– Пойду. – Маэстро вскочил, старательно избегая его взглядом. – Много дел. Я уеду так быстро, как смогу. И постарайся с ней не встречаться. Я не смогу тебе объяснить, но просто поверь мне. Прощай.
Этьен промчался по балкону, задевая в стремительном движении хрупкие цветочные побеги на стенах, и вырвался за дверь. Господин кулинар лишь недоуменно пожал плечами и долго ещё сидел в кафе, потягивая сладковатый напиток, размышляя о столь резких перепадах настроения, о странной неприязни к Энтуре, так не сочетающейся с обычной беззаботностью маэстро.
Пискнул таймер коммуникатора, сообщая, что специя готова. Господин кулинар встал, с удовольствием подставляя лицо жаркому дневному ветру. Размышления о загадочном поведении Этьена следует отложить. Маэстро слишком импульсивен и любит делать из мухи слона, так что не стоит искать что-либо значительное в его словах.
Новая специя – вот что занимало господина кулинара сейчас. Шутка о вкусе времени, когда-то оброненная великим мастером и запечатлённая где-то глубоко в мозгу, теперь проросла, породив воистину революционный переворот в восприятии создания специй. Он довольно потёр руки. То ли ещё будет. Перспективы открывались грандиозные.
На следующий день господина кулинара оповестили о том, что Этьен отменил все концерты и отбыл в неизвестном направлении, что как только станет известна точная дата выступлений, его непременно уведомят. Мелодичный девичий голосок ещё раз извинился, переполненный сочувствием, и отключился.
Что ж, маэстро всё же уехал. Но ничего, посидит где-нибудь в глуши, соскучится по людям и вернётся. Господин кулинар неторопливо шёл по площади, посмеиваясь над мнительностью Этьена. У фонтана галдела стайка ребятни, плескаясь и гоняясь друг за другом. День был солнечный и безветренный.
– Здравствуйте. Меня зовут Джульетта.
Кто-то тронул его за плечо. Господин кулинар обернулся, сразу же попадая в ореол сияния её улыбки.
– Здравствуйте.
– Этьен рассказывал о вас. Вы Георг? Да?
– Да. А вы та самая Джульетта?
– Он говорил обо мне? – Она смущённо порозовела. – Как мило.
На ней было простое светло-зелёное платье, длинное, до щиколоток, без украшений и новомодных переливов света, с одним нелепо большим карманом на правом боку. Невыразительно серые и прямые волосы, едва достигавшие плеч, не убранные в причёску и не напичканные мультигравами для придания невесомости, были разделены банальным ровным пробором.
– Вы произвели на него большое впечатление.
– Такое, что он сбежал? – Она улыбнулась, будто сквозь слёзы.
Её глаза были тёмно-карими, почти чёрными, но никакой пугающей глубины господин кулинар в них не заметил. Как, впрочем, и особой красоты. Миловидное лицо, без татуировок, косметики и вживлённых светолайков. Обыкновенная. И что Этьен в ней нашёл?
– Это творческий кризис, и не вы его причина.
– Вы думаете?
– Конечно.
Он шагнул было дальше, полагая, что разговор окончен, но она вновь тронула его за плечо.
– Простите, Георг, не могли бы вы показать мне, как делаются специи?
Это было так неожиданно, что он рассмеялся. Никто ещё, так вот запросто остановив на улице, не осмеливался попросить его провести в секретную лабораторию.
– Это невозможно.
– Подождите, вы же знаете, что я с Энтуры, – скороговоркой сказала она, словно стесняясь названия планеты.
– Знаю.
– Если захотите, я покажу вам её.
– Заманчиво. – Господин кулинар на мгновение даже представил, как говорит всем, что едет на эту загадочную планету. Видение было приятным и возбуждающим. Только вряд ли девушка была уполномочена давать такие приглашения. – Я давно хотел побывать там.
– Значит, решено? Мы обменяемся визитами. Да?
– Ах, Джульетта, если бы всё было так просто. К сожалению, это невозможно. Секретная лаборатория, знаете ли, в неё так просто не попасть.
– Но, понимаете, – она опять покраснела и уставилась на свои сандалии, столь же простенькие, как и всё в ней, – у энтурианцев особые привилегии. Я могла бы зайти в вашу лабораторию и без вашего согласия, но я так не хочу. В этом есть что-то неправильное.
– Никогда о таких привилегиях не слышал. – Господин кулинар был неприятно поражён и тут же вызвал информику коммуникатора.
– Загляните в мою гостевую. – Она осмелилась поднять на него взгляд и робко улыбнулась. – Там есть уровни допуска.
– Я уже проверил. Всё так, как вы говорите, – кисло подтвердил господин кулинар. Было неприятно, что восемнадцатилетняя туристка с другой планеты имела такой допуск, какой он мог получить лишь к концу жизни. Очень неприятно.
– Так что вы скажете? – Девушка, кажется, совершенно искренне ждала его ответ, хотя он был так очевиден, что господин кулинар рассердился.
– А если я скажу «нет»? – скорее риторически спросил он.
– Тогда я уйду и больше не буду надоедать вам.
– И не воспользуетесь своим правом?
– Нет, – едва слышно пробормотала она.
Господин кулинар усмехнулся. Зачем же так лгать? Полномочия на то и даны, чтобы ими пользоваться. Она прекрасно знает, что он не может отказать. К чему этот спектакль?
– Вы странная девушка, Джульетта. – Он ещё раз оглядел её, раздражаясь незамысловатостью образа. – Я покажу вам свою лабораторию.
– Спасибо! – Джульетта по-детски захлопала в ладоши и даже чуть подпрыгнула, но под взглядом господина кулинара улыбка поблекла, а руки пугливо спрятались за спину. – Я вам так благодарна, Георг.
Они прошли через арку и спустились в прохладный зал телепорта. Господин кулинар сунул в приёмник распределителя перемещений стальной квадрат визитки и набрал код пункта назначения. Распределитель почему-то долго на этот раз мигал индикатором ожидания, но всё же выплюнул визитку в лоток, соглашаясь с допуском в закрытую зону. По полу от него побежала мигающая световая линия, ведя к ближайшей, распахнувшейся Т-кабинке.
Господин кулинар вежливо пропустил Джульетту вперёд, которая разглядывала всё с видом человека, впервые сюда попавшего. Через шесть секунд они уже выходили в точно такой же зал телепорта, но расположенный глубоко под землёй. Узкий тоннель, который вёл из него, упирался в огромный комплекс исследовательского центра кулинарии.
При входе в лабораторию дверь, кроме визитки господина кулинара, потребовала ещё и визитку Джульетты, после чего открылась мгновенно, без обычного сканирования. Лаборанты удивлённо уставились на девушку, но под взглядом шефа вновь уткнулись в стереомодели, парящие над столами.
Господин кулинар провёл Джульетту в свой кабинет, и она тотчас подбежала к огромному стеллажу с образцами специй. Как ребёнок в магазине игрушек, горя желанием потрогать всё сразу, она касалась то тех, то других капсул. Но быстро разобралась в хронологии и начала с древних, почти реликтовых. Запаянные, подписанные капсулы в её руках казались цветными леденцами.
– Экстракт арбуза, экстракт вишни, экстракт огурца, – читала на коротких записях. Внутри капсул перекатывались прозрачные кристаллы. – Как интересно. Так изначально всё началось с продуктов?
– Конечно, – господин кулинар даже не улыбнулся, так привычно было это удивление. Никто не помнил об истоках кулинарии. И в этом было что-то оскорбительное. – История кулинарии теперь не в почёте. Мало кто даёт себе труд хотя бы почитать на эту тему.
Джульетта покраснела и закусила губу.
– На Энтуре мы готовим еду сами и у нас нет таких специй.
– Вы хотите сказать, что приготовлением пищи занимаются люди?
– Да.
– Это так нерационально, – он неодобрительно покачал головой. – Автомат всегда точнее человека сможет подобрать оптимальные ингредиенты и качественно приготовить. Почему же вы не обратитесь в совет, чтобы вам доставили кулинарные автоматы?
– Да они есть, только мы очень редко ими пользуемся, – Джульетта виновато улыбнулась.
– Почему же?
– Оладушки у тётушки Фионы каждый раз разные, – она вся преобразилась от воспоминаний, засветилась так радостно, что господину кулинару показалось, он чувствует медовый вкус горячих оладий на губах. – То муки переложит, то яиц, то ещё чего-нибудь. А у автомата всегда одинаковое.
– Хотя это не повод, чтобы игнорировать автоматы, но почему бы и нет, – осторожно сказал он, стараясь не показать остро накатившее презрение, – если нравится готовить вручную.
Видимо, не получилось скрыть. Джульетта чутко глянула на него, ссутулилась и отошла к дальнему краю стеллажа. Взяла первую попавшуюся капсулу, вертела в руках с унылым видом.
– А потом вы перестали делать специи из продуктов, – сказала почти сердито.
– Вы правы. Начав с элементарного, мы далеко ушли в неизведанное, – с чувством произнёс он. Весь долгий путь ошибок и озарений, что прошли великие мастера до него, ощущался почти физически.
– И вы этим гордитесь?
Он обеспокоенно заглянул в её лицо, ему слышалась насмешка. Но девушка всё так же серьёзно рассматривала капсулу.
– Да. Мы продвинулись очень далеко.
– А зачем?
– Что значит зачем? – не понял он.
– Зачем всё это? Возьмём «Эликсир песка», – сдёрнула со стеллажа капсулу, потом ещё одну и ещё, – «Эликсир снега» или «Эликсир дерева». Зачем нужно было делать из этого специи? Зачем? Они же совсем не вкусные, я пробовала. – Она протягивала их ему, недоуменно вздёрнув белёсые, некрасивые брови. – У песка металлический привкус. У снега кислый вкус. А дерево вообще горькое. Я не понимаю, зачем это нужно было делать?
– Потому что человек всегда хочет нового. Старые и избитые вкусы всем уже надоели. И мы пошли вперёд, мы предложили нечто нестандартное. Наука не стоит на месте, дорогая Джульетта.
– Наука? Но когда кулинария стала наукой? Она предназначена лишь для приготовления пищи, а не для… – Она вдруг замолчала, словно боясь проговориться.
– Вы заблуждаетесь, кулинария всегда была наукой о здоровой и полезной пище. Просто это забылось.
– Ладно, пусть так. Но вот это, – она выхватила с полки и сунула ему в руки капсулу, – как вы объясните это?
Ему не нужно было читать, он и так знал, где какая капсула лежит. Эта была с «Экстрактом звёздного света». С него началась новая кулинарная эпоха, порождённая «Амадеусом». Господин кулинар в то время был восторженным лаборантом, которому позволялось лишь сдувать пыль с кулинарной установки великого мастера Еана. Мастер был сварлив и ненавидел лаборантов, и только Георгу, выскочке и зазнайке, как его прозвали менее талантливые товарищи, разрешалось приблизиться и с трепетом наблюдать за работой мастера.
– Да, я помню этот экстракт. У него необычайно сильный и яркий вкус. Добавленный в обыкновенную воду, он придаёт ей ощущение жара. Замеры температуры показывают обычные значения, но кажется, что пьёшь огонь. Это чудесно, не правда ли?
– Зачем? – повторила она, и ему вновь послышалось что-то неприятное в её голосе, словно беспокойная соринка в ботинке.
– Но мы же должны придумывать что-то новое, – объяснял ей, как ребёнку, хотя, в сущности, она им и была. – Восхищать людей. Это наша работа.
– Такой ценой? – Она упрямо поджала губы.
– Цена? Вы, наверное, имеете в виду, что тратится очень много энергии на синтез? А вот и нет. «Амадеус» сверхэкономичен и потребляет энергии не больше, чем карманный коммуникатор.
Она странно посмотрела на него. Так смотрят на детей, которым невозможно объяснить печали взрослых.
– Над чем вы сейчас работаете?
Ему не понравился её тон. Слишком требовательный для всего лишь любопытной посетительницы. Пусть и с высокой степенью допуска. С минуту он боролся с непреодолимым желанием тут же выставить её за дверь. Но Энтура, эта загадочная планета манила, а Джульетта с такими полномочиями вполне могла организовать ему эту поездку. Стало быть, он должен быть предельно вежливым. Господин кулинар как можно сердечнее улыбнулся и приступил к объяснениям.
– Проект назван «Конденсат времени». Уже получены первые результаты. – Он подошёл к нише и отбросил защитный экран. На полке стоял большой сосуд с грязно-коричневым вязким содержимым. – Это четыре секунды. Нам удалось материализовать время. К сожалению, разбить его на более мелкие фракции пока не получается. Время оказалось упрямой субстанцией. Но я уверен, что скоро нам удастся попробовать его на вкус. И думаю, он нас не разочарует.
– А вы уверены, что имеете на это право? – Она прильнула к сосуду, погладила стекло, словно ласкала собаку. – Право на то, чтобы вмешиваться в основы мироздания?
– Не преувеличивайте, Джульетта. При чём здесь мироздание? Всего-то четыре секунды.
– Но когда-то и «звёздного света» было всего с горсточку, а сейчас его добывают в огромных количествах.
– Ваши сведения неверны. – Он вежливо растянул губы в улыбке. – Всего девятьсот пятьдесят граммов в год. Иначе специя упадёт в цене.
– Вот как? Значит, всё дело в деньгах? – почему-то обрадовалась она.
– И в них тоже, – он позволил себе слегка усмехнуться.
– А если вам дадут очень много денег, вы закроете свою лабораторию? – Она сияла радостным любопытством, будто разгадала давно мучившую загадку.
– Нет, Джульетта, поймите, деньги это всего лишь бонус. Как и древние титулы всего лишь дань уважения истокам. Мы фанатики науки, она наш главный интерес. Даже если бы мы раздавали специи бесплатно, мы бы не перестали их создавать.
– Это так печально, – чуть слышно выдохнула она. – Вы даже не представляете.
– Что же вас так расстроило?
Она медленно покачала головой.
– Боюсь, вы не поймёте.
Господин кулинар пожал плечами.
– Ну, не пойму – так не пойму. А когда я смогу нанести ответный визит?
Девушка непонимающе глянула на него, заморгала.
– Визит?
– Вы обещали показать мне Энтуру, – несколько вызывающе напомнил господин кулинар, слегка раздражаясь от перспективы быть обманутым.
– Ах, это. Да, конечно. Как вам будет удобно.
– Я могу назначить дату визита?
– Любую, хоть завтра, – она странно смотрела на него.
– Отлично. Завтра меня вполне устроит. Я давно не был в отпуске. – Он быстро просмотрел список дел на ближайшую неделю. Ничего срочного. Остальное может подождать. – Как я могу получить билет?
– Билет не нужен. В космопорте вас встретят. Лайнер будет ждать вас весь день.
– О, какая честь, – господин кулинар приосанился, уже видя себя идущим к лайнеру Энтуры под завистливые взгляды улетающих.
– Я хотела бы посмотреть, как делают специи. – Её противный голосок разрушил приятную картинку. – Это возможно?
– Да. Только зачем вам это? Процедура скучна и совершенно не впечатляет.
– Я понимаю, – она торопливо кивнула, – но для меня это очень важно. Вы покажете?
Господин кулинар поморщился. Неужели она не понимает, что при её допуске он не может ей отказать. Не имеет права. Или она просто издевается? Хотя нет, она скорее похожа на деревенскую простушку, чем на интриганку.
– Хорошо. Как раз сегодня я собирался повторить одну из композиций. Пойдёмте в лабораторию, к «Амадеусу».
Центральная лаборатория, где размещался только «Амадеус» и более ничего, была пуста. Но если учитывать, что допуск к ней имел только господин кулинар, в этом не было ничего необычного. «Амадеус» – громоздкий аппарат со множеством приёмных серебристых лепестков, из-за чего некоторые видели в нём некое сходство с распустившимся цветком лотоса, стоял в центре зала, окружённый металлическим поручнем.
Джульетта подошла к «Амадеусу». Замерла у поручня, засмотрелась.
– Красивый. Это и есть ваш механизм по изготовлению специй?
– Да, это он. Аберрационный, магнетронный аппарат девиационного еан-структурирования. «Амадеус», если коротко. Его изобрёл мой учитель, великий мастер Еан, – ласково провёл рукой по тяжёлому металлическому лепестку. – Не скажу, что название удачное, оно не в полной мере описывает его возможности, но мастеру очень нравилось. Итак, приступим.
Включил подачу энергии. «Амадеус» сразу же отозвался басовитым гудением. Дрогнули в тестовом режиме манипуляторы, шипя пневмоприводами, станцевали рваный на чёткие отрезки диагностический танец. Вспыхнула лазерная решётка прицела, навелась, сжалась в точку на приёмной площадке. Столбики индикаторов, плеснув, сошлись на зелёном секторе.
Господин кулинар полистал списки уже утверждённых композиций. Не хотелось останавливаться на чём-то сложном. Нужно что-то простое. Энтура звала, Энтура ждала. Так, вот это подойдёт, немного сладости, немного изысканной кислинки – «Вечерний туман». Время синтеза – три минуты. Замечательно. То, что нужно. Ткнул в сенсорную кнопку, подтверждая выбор. «Амадеус» медленно стал складывать лепестки, покрываясь сеточкой голубоватых молний, а на площадке конденсации, в чашеобразном углублении, завихрился туман.
– Остановите! – Пронзительный крик резанул по ушам.
Он вскочил. Джульетта, запрокинув белое лицо, медленно оседала на пол.
– Что с вами? – бросился к ней, подхватил. Она оказалась удивительно лёгкой и пахла чем-то цветочным.
– Выключите, – она дрожала, и её зубы смешно стучали, – выключите, выключите, прошу вас. Выключите!
– Хорошо, хорошо, – он неловко усадил её в кресло и бросился к пульту.
«Амадеус», остановленный в середине цикла, недовольно заскрежетал, сыпанул горстью искр и отключился, уронив лепестки в исходную позицию. Стало очень тихо. Так тихо, что господин кулинар услышал прерывистое, всхлипывающее дыхание девушки.
– Мне стало нехорошо, – она тёрла виски, – простите.
– Вы думаете, это из-за «Амадеуса»? – Он подтянул соседнее кресло и сел рядом. Её лицо медленно наполнялось красками, хотя бледность ей шла больше.
– Не знаю, – она беспомощно уронила руки.
– Странно. Он вполне безопасен. – Господин кулинар оглянулся на «Амадеус». Ещё только обвинений в нанесении вреда не хватало. – Видимо, нужно назначить проверку.
– Нет-нет, это всё моя чувствительность. Не беспокойтесь. Мне уже намного лучше. Сейчас всё пройдёт.
– Как скажете.
Она через силу улыбнулась. Старательно заправила с правой стороны волосы за ухо, от чего ещё больше стала походить на школьницу. И снова господину кулинару стало тягостно от её присутствия, но он опять напомнил себе о заманчивой поездке.
– А как вы настраиваете «Амадеус» на время?
Опять. Господин кулинар надеялся, что недомогание отобьёт у неё желание расспрашивать. Но девушка, едва оправившись, хотела уяснить в короткой беседе то, на что понадобились бы годы.
– «Амадеус» нацеливается на одну из струн пространства-времени, где время идёт параллельно пространству. А потом, вычленив необходимый отрезок, переносит его сюда в идеально материальном состоянии.
Он намеренно не стал упрощать. Тем быстрее она поймёт, что не в силах разобраться в этих процессах.
– В материальном? – Джульетта не унималась, морщила узкий лобик, пыталась уяснить недоступное её разуму. – То есть время становится веществом.
– Совершенно верно. И вы только что видели его вон на той полке. – Он небрежно кивнул в сторону ниши.
– А какое время вы берёте? Вы это знаете?
– Что значит «какое»? – терпеливо поинтересовался господин кулинар.
– Ведь важно знать, какое это время, – она вдохновлённо взмахнула руками, рисуя в воздухе что-то неопределённое. – Есть время жизни, есть время сна. У каждого процесса есть своё время. Понимаете?
– А, пожалуй, вы правы. – Господин кулинар почувствовал укол ревности. Как ему не пришло это в голову раньше? Всё же так очевидно. – Это интересная мысль. Тут есть о чём подумать.
– А можно пойти ещё дальше. Можно сделать специю из времени, которого ещё нет, – её глаза горели, – представляете?
– Как? Это же невозможно! – изумился он. – Невозможно сделать что-то из того, что ещё не существует.
– Но есть предвидение, – она торжествующе подняла указательный палец вверх. – Это знание о том, чего ещё нет.
Несмотря на абсурдность, в этом что-то было. Господин кулинар хотел было произвести расчёты, но присутствие девушки странным образом мешало сосредоточиться, слепило, словно яркий свет.
– Предвидение?
– Да, если настроить «Амадеус» на него, то получится время, которого ещё нет. Правильно?
И снова её сияющий взгляд мешал ему здраво всё обдумать. Неоформленная тревожная мысль, которую нужно было осознать, почему-то застревала, растворялась в восторженном сиянии её глаз.
– Похоже, что так. Точнее я смогу сказать…
– Скажите, Георг, вы можете настроить аппарат на человека? Ведь только он может стать источником предвидения.
Господин кулинар невольно вздрогнул. Как раз месяц назад ему пришла в голову мысль сделать специю «Ночной сон». Провозившись с настройками целую неделю, а потом ещё столько же с сонным лаборантом, он получил лишь пару вонючих пылинок и забросил проект. Видимо, зря.
– Могу. Предварительные настройки у меня уже есть. Остальное займёт пару минут.
– Замечательно! – Она вскочила. – Давайте попробуем прямо сейчас.
– Но, постойте, Джульетта, нельзя вот так, без подготовки, без расчётов. И к тому же у нас нет человека, умеющего предвидеть. Давайте перенесём всё на недельку, я вернусь из отпуска и…
– Такой человек есть.
Кажется, перебивать старших входит у неё в привычку. Господин кулинар стиснул зубы и попытался изобразить приветливость.
– И вы предлагаете поехать за ним?
– Не нужно, – она радостно заулыбалась. Улыбка у неё была замечательная. Единственное украшение блеклого образа. – Этот человек – я.
– Вы? – почти не удивился он.
– Да. Настраивайте на меня. – Она потянула его за руку. – Ну что же вы сидите, давайте попробуем.
– Хорошо. – Господин кулинар подсел к пульту. Всё та же неоформленная мысль беспокоила, но сосредоточиться он не мог. Ликующий энтузиазм девушки ослеплял. – Встаньте вон туда, поближе к приёмной площадке. Да, да, так. Постарайтесь не сходить с этого места.
Он склонился над клавиатурой. Осталось перенастроить чувствительность аппарата. Господин кулинар с удовольствием углубился в расчёты, не переставая изумляться гению великого мастера, предусмотревшего даже такую возможность. Диапазон настроек был настолько широк, что не составляло труда обозначить нужное.
– Вот и всё. Мы готовы. – Господин кулинар посмотрел на напряжённо замершую девушку. И опять неясное ощущение чего-то упущенного остро кольнуло тревогой.
– Я тоже, – Джульетта сцепила пальцы в замок. – Начинайте.
Он потянулся было к кнопке и замер.
– А как же ваша чувствительность?
– Меня защитит мой дар, – закрыла глаза и кивнула. Она стиснула пальцы так, что побелели ногти. – Начинайте.
Господин кулинар нажал на кнопку. В конце концов Джульетта сама этого захотела. Если произойдёт непредвиденное, записи подтвердят, что это была её инициатива. Лепестки «Амадеуса» дрогнули, поползли вверх. Вокруг девушки возникло голубоватое свечение. На приёмной площадке слабо затрепетал световой блик. Манипуляторы шевельнулись, перенаправляя потоки энергии. По лепесткам пошёл гул, они вдруг потемнели, отогнулись назад, не переставая биться друг о друга с неприятным дребезжащим звуком.
В чаше вспыхнуло, засияло нестерпимым белым светом. Господин кулинар прикрыл глаза ладонью. Неужели из этой бессмыслицы что-нибудь получится? От «Амадеуса» вдруг накатила такая волна жара, что автоматически включилось защитное поле. За ним дребезжание было едва слышно, но вибрация нарастала. Если так пойдёт и дальше, эксперимент придётся прервать.
Он уже потянулся к рычагу отключения, но «Амадеус», полыхнув скачущим ореолом молний, в котором бумагой стали корёжиться лепестки, оплывая ртутными шипящими каплями металла, перегруженно тренькнул сигналом тревоги и отключился. По залу ударил порыв почему-то ледяного ветра, не сдерживаемый защитным полем. Господин кулинар вскочил. Было мучительно больно видеть покорёженный аппарат. Конечно, основные узлы не пострадали, слишком мощна многоступенчатая защита, но внешние повреждения были ужасающими.
Джульетта пошатнулась и вцепилась в поручень. Господин кулинар, с трудом удерживаясь от гневной выволочки, довёл её до кресла и без всякой надежды, кипя от ярости, заглянул в монитор, настроенный на чашу приёмной площадки. На экране совершенно отчётливо сияла горсть белой пыли. От удивления у него подогнулись колени, и он неловко шлёпнулся в кресло.
– Получилось? – Её голос был слаб и бесцветен.
– Что-то есть, но вполне возможно, это ошибка. Мне нужно всё проверить.
Она улыбнулась и почему-то показалась ему много старше. На какое-то мгновенье в ней проявилось что-то материнское, ласковое, всеобъемлющее. Но он моргнул и всё пропало. Напротив, неудобно скукожившись в кресле, всё так же сидела худенькая и измождённая девушка с синюшными пятнами под глазами.
– Разве это напоминает вам какую-нибудь специю?
– Нет. Но ничего…
– Это время, которого ещё нет. Время предвидения. Я в этом уверена.
– Возможно, – осторожно сказал он, неожиданно успокаиваясь. Аппарат можно отремонтировать. Это не займёт много времени. А то, что получилось сегодня, нужно поскорее запаковать в капсулу, чтобы изучить позже. После Энтуры. – Сейчас мы поместим это в капсулу.
– Не надо, пусть ещё полежит там. Оно так красиво светится.
Господин кулинар встревоженно повернул голову. Действительно, от приёмной чаши струилось приятное сияние. Значит, что-то пошло не так. Специя испаряется. Если эксперимент прошёл удачно и там то, что они хотели получить, значит, в лабораторию просачивается… что же? Несуществующее время? Овеществлённое будущее? Но такого просто не может быть! В любом случае это нужно остановить.
– Нужно срочно изолировать! – Он вскочил, собираясь включить генераторы поля.
– Нет! Сядьте! – Негромкий приказ обрушился на него, лишая сил, отбрасывая назад.
– Перестаньте командовать! – крикнул, но самое страшное было в том, что он не мог встать. И голос Этьена с пугливой интонацией вдруг чиркнул в памяти: «они нелюди». Ему стало не по себе. – Я здесь решаю, что делать.
Она покачала головой.
– Вы не имеете на это права. Вы преступник, господин кулинар.
– Что? Да как вы смеете?! Ваши привилегии ещё не повод, чтобы…
– Я бы могла показать вам, что вы делаете со вселенной, когда создаёте эти дурацкие специи. Как в агонии корчатся и рыдают звёзды. Как стонет от боли небо. Как плачет земля. Но разве вы поймёте? Вы бесчувственный и страшный человек. Вам хочется расковырять в мироздании дыру и выдирать оттуда куски. И ради чего? Ради игры в науку?
– Это всё слова, милая Джульетта. Поэзия, если хотите.
– Я пришла, чтобы остановить вас.
Он усмехнулся.
– Убить хотите? Но на моё место встанет другой. Прогресс не остановить.
– Нет, смерть ничего не решит, господин кулинар, – очень серьёзно сказала она, будто и вправду думала о такой возможности.
– Тогда как? Как вы остановите меня? – Он снова и снова безуспешно пытался вскочить, но лишь царапал ногтями подлокотники кресла.
– Знаете, что в том предвидении? – Она просветлённо смотрела на него, не замечая или не желая замечать его борьбу с собственным телом.
– Понятия не имею, – очередная попытка закончилась судорогой где-то под рёбрами, от чего господина кулинара мучительно скрючило. – Прекратите издеваться надо мной.
– Это не я. У меня тоже нет сил встать.
– Вы опять лжёте.
– Опять? – Она расстроилась до слёз. – Зачем вы так?
– Тогда, может, объясните, что происходит?
– Это время. Несуществующее время с иным будущим сливается с этим миром.
– Что? – От нелепости происходящего у него едкой спазмой скрутило желудок.
– Да, – она устало улыбнулась. – Я заглянула на два часа вперёд. Но это был другой мир. Там никогда не делали таких специй. Там никогда не было «Амадеуса». Там кулинария так и не стала наукой.
Господин кулинар в ужасе посмотрел на «Амадеуса». Сияние усилилось. Силуэт аппарата почти пропал в нём, побледнел, местами становясь прозрачным.
– Ты хоть понимаешь, глупая девчонка, что ты наделала?
– Я исправляю ваши ошибки, господин кулинар.
– Ты убьёшь нас всех. – Он уже не пытался встать, а лишь смотрел на приближающееся ничто.
Сияние разрасталось, тянуло зыбкие щупальца во все стороны. Стены уже пропадали, таяли тонкими льдинками. А на месте «Амадеуса» пульсировало за тонкой радужной перепонкой что-то большое, шумное, готовое вот-вот её прорвать, хлынуть, поглощая всё вокруг.
– Нет. Будущее станет настоящим, несуществующее обретёт плоть, только и всего, – она улыбнулась, светло, ободряюще. – Не бойтесь.
Щупальце света дотянулось до ботинка господина кулинара, омыло, стирая дорогую замшу, сквозь которую явственно проступили пальцы на ноге. И тогда он закричал…
… – Да что ж ты делаешь, урод криворукий! – Георг орал на поварёнка, прыгая на одной ноге. Ушибленные пальцы болели невыносимо. – Куда тебе было велено поставить крышку котла? Я тебя спрашиваю?
Поварёнок, хлипкий мальчишка с вытаращенными от ужаса глазами, молчал, вытянувшись и прижав руки к бокам, не смея отвести взгляд от перекошенного лица шеф-повара. Его тщедушное тело яростно содрогалось в нервной икоте и судорожно всхлипывало.
– Шеф! – В кухню ворвалась администраторша, взволнованно полоская в воздухе пухлыми, ухоженными руками. – Георг! Тебя хочет видеть посетительница. Она из этих, как их, из энтуриан. Иди скорее.
– Брысь, – прошипел поварёнку.
Того тут же сдуло ветром вместе со злосчастной крышкой.
Администраторша страшно оскорбилась, приняв это на свой счёт. Побагровела в тон с необъятной блузой, слепо пошла на таран, явно намереваясь доказать, что не столь легковесна, чтобы так с ней обращаться.
– Элоиза, я не тебе, – поторопился объяснить Георг.
Её словно проткнули иголкой, она размякла, оплыла улыбкой.
– Иди же скорей, неудобно заставлять ждать такую гостью.
– Некогда мне разговаривать. Передай, что я занят.
– Ты с ума сошёл?
– Элоиза, мне серьёзно не до разговоров.
– Но ты должен…
– Элоиза! Да, в конце-то концов, кто здесь хозяин?! – взревел Георг. – Я не хочу ни с кем говорить!
– Ясно, шеф. Так бы сразу и сказал. – Элоиза, как заставкой, задёрнулась профессиональным яркозубым оскалом и выбежала из кухни.
Георг осторожно пошевелил ушибленными пальцами. Кажется, перелома не было. И то радость.
– Георг.
Незнакомый и в то же время смутно что-то напоминающий голос заставил его обернуться. На пороге кухни стояла девушка в светло-зелёном платье.
– Это вы меня искали? – недружелюбно поинтересовался Георг, ища что-нибудь холодное.
– Да.
– Зачем? И говорите побыстрее, у меня полно работы.
– Я так себе это и представляла, – она обвела взглядом кухню.
– Если вы ищете кулинарные автоматы, то их здесь нет, – угрюмо буркнул Георг. – Здесь всё делается по старинке, вручную. Я не сторонник новомодных штучек.
– Я знаю, – подошла ближе, осияв и его любопытным взглядом.
У неё были удивительные глаза, полные смешливых тёплых искорок. И забавный, почти пижамный карман на платье.
– Так чем могу помочь, уважаемая…?
– Джульетта. Меня зовут Джульетта, – застенчиво приподняла уголки губ.
И всё же было в ней что-то знакомое, улыбнулся в ответ Георг, перебирая в памяти лица. Что-то неясное наметилось в глубине, но он так и не вспомнил.
– Так что вам угодно, Джульетта?
– Моя тётушка Фиона наслышана о вашем таланте. – Георг насмешливо фыркнул и скорчил обречённо-несчастную гримасу. – И приглашает погостить. Всего на недельку. В вашу честь она хочет организовать фестиваль оладушек. Согласитесь ли приехать?
– Куда? – со вздохом поинтересовался он, придумывая, как бы поделикатнее отказаться.
– На Энтуру, разумеется, – с заметной гордостью ответила Джульетта.
Георг оторопел.
– Меня? На Энтуру?
– Да. Мы всегда выполняем свои обещания.
– Какие обещания? – всё ещё в ошеломлении спросил он.
– Ну… – Она почему-то покраснела, сунула руку в карман. – Так вы хотите или нет?
– Спрашиваете! Да кто же в здравом уме откажется от поездки на Энтуру? Конечно, хочу.
– А как же Этьен? Его мнение вас не пугает?
– Так вы знакомы с маэстро? То-то я думаю, что где-то вас видел. – Георг успокоился, всё прояснилось, незнакомка была из числа поклонниц Этьена, и вполне возможно они виделись на его концерте. – Нет, он так порой экстравагантен, что я перестаю его понимать. И, кстати, никогда не разделял его страхов по поводу Энтуры.
– В чём-то он прав. Мы очень любим его музыку. И были бы рады, если бы он жил с нами, разделял нашу… – Она вдруг умолкла, как-то сразу поскучнев. – В любом случае, мы никого не принуждаем жить на Энтуре. Скажите ему.
– Хорошо. Обязательно передам.