– Будь ты проклят! – немеющими губами выдохнула девушка, и голова ее бессильно упала на грудь.
Капитан Стоян грузно сел на взвизгнувший под его тяжестью диван, или ему только показалось, что диван взвизгнул?
Сощурился до рези в глазах, до слез.
Не помогло. Вместо командной рубки перед ним по-прежнему маячил небрежный эскиз комнаты – карандашный набросок на второсортной бумаге с кое-где едва проступающими серыми пятнами.
Серые пятна на пульте – неопределенного цвета разводы вместо кнопок.
Серые пятна стен, пола и потолка, – выгнутые, все они легли на плоский лист желтоватой бумаги, неведомо как закрепленной прямо перед его лицом.
Куда бы он ни смотрел, везде – только этот лист с грубо обозначенной мебелью, полустертыми линиями контуров предметов, без мелких деталей.
– Погано выполненный набросок!
Он дознается, чьи это штучки, кто морочит ему голову! Что-то он только что хотел? Ах да, – подойти к штурвалу. Но зачем?
– Не помню.
Думается с трудом, вернее, не думается никак.
Нужно сосредоточиться, собраться с мыслями, подойти к штурвалу!
Вымученное желание не обросло ассоциациями – слова вдруг потеряли всякий смысл. Отпечатанные на желтоватой бумаге кроваво-красные буквы покачивались перед глазами.
– До чего бездарный рисунок!
Стоян двинулся к пульту,… не поднимаясь с дивана, не передвигая ногами и не оглядываясь по сторонам – бездумно и бесшумно.
Ему достаточно было чуть наклониться вперед, – и комната уже скользила навстречу. Ноги его сами несут или, наоборот, движется мебель? Все возможно. Он этого не знает и это его не заботит.
– Шумит в голове, постоянно шумит в голове. Где же пульт? Где штурвал?
Он прошелся вдоль стен и включил повсюду свет.
– Нужно, чтобы было светло. Больше света. Свет – это хорошо.
Люди сторонятся и не узнают его. Их явно что-то беспокоит. А! Видимо, не достает улыбки и слов типа:
"Все в порядке."
– Сделано.
Так, пульт прямо перед ним – плоский и размазанный по листу бумаги, нелепый, как и все в этой комнате. Не разобрать ни надписей под кнопками, ни самих кнопок – все смешано в серой куче.
– Не видно и не надо!
Его рука помнит расположение клавиш управления полетом корабля.
Координаты: три – два – три – Z, два – четыре – восемь – X, ноль – ноль – один – Y. Курс – на созвездие Ментея, к звезде Тэнне… Пуск!
– Сделано.
Теперь можно упасть в кресло и расслабиться:
"Так все делают."
Капитан рухнул в кресло пилота и застыл в неудобной позе, так и не прикоснувшись к штурвалу.
Впрочем, в этом теперь и не было необходимости.
Автопилот самостоятельно выводил "Витязь" на заданный Стояном курс.
"Странностей предостаточно" – и не вслух, вроде, подумал Влад.
– Н-стей, н-стей, н-стей, – удаляющимся эхом откликнулось пунцовое небо. Почти затихнув вдали, косноязычное, оно шепотом отзывалось на каждый последующий шаг. Не один Влад, – батальон владов не в ногу ступал по песку. Стоило одному споткнуться и остальные спешно и вразнобой проделывали то же самое.
От всего этого можно было сойти с ума!
Подрагивающий волнующийся воздух. Зыбкие миражи, стекленеющие при прикосновении. Сколько таких зеркально гладких озер с тенистыми пальмами по берегам и травами из литого стекла осталось позади?
Третий день пути. Стараясь не облизывать потрескавшиеся губы, юноша присел на корточки и вынул старый компас. "Пора выверить направление. 30 градусов на северо-восток. Так. Есть."
Оглянулся назад на вереницу полуприсыпанных следов – 45 градусов. "Опять забрал вправо."
Не побороть этого вечного стремления блуждать по кругу.
Установил новый азимут – бархан с двумя горбами.
"Все. Вперед. Рассиживаться больше нету повода."
Выпрямился и вымученно глянул на взметнувшийся в трех шагах искристый фонтан с разноцветными разводами, – ни дать ни взять – радуга в водной пыли. Но это лишь игра света в стекле.
У него не осталось ни одной капли воды. Ни одной бутыли, – ни полной ни пустой.
Облизал губы пересохшим от жажды языком, ссутулился, чтобы разгрузить плечи с тянувшим назад полупустым ранцем и побрел дальше. "Из устава космодесантников: через тернии к звездам. Что касается терний, это точно где-то недалеко отсюда".
Отдаленный тонкий свист, плавно загрубевший до рокота, завершился неестественно затянувшимся вздохом. Влад с неохотой оглянулся, попутно не без ехидства рассуждая:
– Так, теперь звуковые галлюцинации. Им-то во что материализоваться?
Они материализовались в потрепанную и обшарпанную колымагу на воздушной подушке. За отблеском ветровых стекол не разобрать, сидит ли кто в кабине? Да и есть ли эта самая кабина или ее заменяет десятитонный слиток дурного вкуса?
Хмыкнув, юноша отвернулся от миража.
Строенный щелчок за спиной обернулся тремя тонкими и длинными стрелами, преградившими путь.