Тварь приходит в движение. Она уловила цель, чей вид и образ, наконец-то, совпал в её подобии искажённого разума с заложенным образцом. Пудовые лапы голема сжимают мои плечи, разрывая робу по телу и пронзая мою плоть. Боль высветила моё сознание очищающим бешенством, и я инстинктивно припадаю на колени, вырываясь из захвата. Толкаю ладонями склизкий живот глиняного автомата, заставляя его слегка пошатнуться. Быстро поворачиваю голову влево и вижу торчащие штыри ржавого металла, вывернутые из вздыбившего пола. Хватаю обеими руками один из кусков металла и, выбросив в пространство последние силы, выдираю его из бетона.
Удар в висок бросает меня на грязный бетон, заставляя скорчиться от нового приступа боли. По голове стекает что-то липкое. Переворачиваюсь на спину, держа перед собой ржавый штырь, обдирающий мои ладони зазубринами.
Голем нависает надо мной, занося обе когтистые лапы. Один удар - десять дыр - и я отправляюсь в худший мир. Если бы я мог сейчас ощущать хоть какие-нибудь эмоции - я бы боялся. Но древний инстинкт, выработанный за сотни лет балансирования на грани смерти ведёт меня и откатываюсь в сторону.
Скрежет, треск, волна пыли и бетонной крошки. Голем пытается выпростать свои чудовищные конечности из бетона. Его стальные когти ушли в пол больше чем наполовину. Вскакиваю, дёргая головой. Покрытые грязью и бурой жижей волосы хлещут меня по спине, не закрывая обзор. Тяжело, с усилием, размахиваюсь и, вновь прыгнув, всаживаю ржавый штырь в живот твари, которая как раз повернулась ко мне, отряхивая с когтей куски строительного мусора.
Нежить, стоящая передо мной, завибрировала и, неуклюже взмахнув лапами, начала заваливаться на меня, пытаясь добраться до живой плоти несмотря на рану.
Всаживаю штырь всё глубже, утопляя его в чреве голема. Из под штыря сочится чёрная жижа, падая вниз большими комьями. С моих ладоней срываются последние лохмотья кожи, и моя кровь каплет на пол.
Наконец, тварь ослабляет напор, замирая на месте. Перекрученный жгут металла прознил её насквозь и она сейчас пытается перенаправить внутренние потоки псевдо-крови, чтобы продолжить выполнение программы. Големы - вообще живучие гады, особенно настоящие.
Но у меня есть несколько мгновений, которыми я собираюсь воспользоваться. Сморгнув кровь, залившую было мне левый глаз, скребу пальцами по узкой щели на груди нежити. Надо поддеть пластину и вытащить её как можно быстрее.
Слышу тихий щелчок, и в мои окровавленные ладони выпадает тонкая полоска. Отхожу от твари, медленно начавшей крениться набок, и приваливаюсь к стене, разглядывая пластину. Гул падения. Выключившаяся нежить перестала быть подобием жизни, став тем, чем ей и положено быть - куском глины, смешанной с противоестественными компонентами.
На пластине начёртан знак Алеф. Под ним - Древо Сфир. Ладно, это неважно. Конечно, хорошо бы запомнить правильный вариант начертания символов на полоске стали, но у меня нет на это никаких сил. Так что идею строить своего голема придётся пока отложить. Внимательно приглядываюсь к левому нижнему краю, налево от Мельхута.
Что это за имя? Не могу понять. Стоп, стоп, подумай. В отличие от всех остальных знаков - имя нанесено не на языке големостроения. Подпись выполнена на некоем древнем языке. Эти плавные, овальной формы буквы... Где-то я уже встречал такую письменность.
Озарение вновь наполняет мой разум, пока я незаметно для самого себя сползаю по стене, измазывая её своей кровью. Это же тот язык, на котором я сам разговаривал и даже писал много веков назад. Язык моего первого воплощения, которое я даже не помню... По крайней мере, в состоянии Ярта. Это - запретная область моих самых старых воспоминаний. Сфера знаний того Другого, который кроется во мне, в ожидании новой бутылочки со смесью трав...
Кто же мог расписаться на этом языке? Судорожно пытаюсь вспомнить тот алфавит и правила речи, чтобы прочесть имя моего таинственного преследователя. В дрожащую и гудящую голову лезет только воспоминание о теле Кормато, остывающем в подземельях Столицы...
Нет, нет, снова нет! Вспоминай. Ярт, ты цельная личность, ты можешь вытащить из своей памяти то, что нужно. Осмысливать, размышлять, рефлексировать - и всё прочее из области прикладной психологии и философии ты будешь позднее, в своей уютной квартирке в обычной Реальности. Чьё тут начертано имя?!
Пространство вокруг меня начинает дрожать. Воздух подёргивается лёгкой дымкой. Угроза устранена, силы кончились. Меня вытаскивает в ту самую уютную хатку. Остались опять считанные секунды, а мне надо вспомнить язык дэвов.
Вот, к примеру, этот значок, а рядом с ним плавная линия. Кажется, это обозначало звук "А". Я сам подписывался когда-то, начиная движение руки с этой комбинации, точно. А что там ещё? Конструкция слишком сложна, выдавлена на пластине скорописью. Небрежной и уверенной. Тем сложнее моему разрозненному сознанию понять смысл и звучание написанного. Архонтов автор, кто он такой, чтобы писать на том языке?
Последним усилием, уже за гранью собственных возможностей, запоминаю образ начертанной подписи и откидываю затылок на стену, расслабляясь. Пора домой, хватит сопротивляться течению энергий в этом мире.
Опускаю на глаза тяжёлые веки и больше просто не могу думать. Меня нет. Нет меня...
Вихрь образов, исполненных картинами смерти и страданий, проносится у меня перед внутренним взором. Пытки, кровь, искажённые тела. Переход непрост, но я уже растворяюсь здесь...
Глава 9.
Медленно сползаю по креслу, пытаясь приподнять веки. Это простое обычное действие сейчас никак не получается совершить. Не чувствую ни рук ни ног. Да вообще всё тело кажется сотканным из ваты. По крайней мере, пошевелиться я не могу, только ощущать, как я оседаю мешком на пол, стукнувшись гудящей головой об ковёр.
Где-то вдалеке раздавалось противное позвякивание. С трудом, выдыхаю через сжатые зубы воздух, издавая слабое сипение. Подняв шторы век, я уставился в ножку кресла перед моими глазами. Напрягшись ещё сильнее, мне наконец-то удается выпростать из-под своего туловища правую руку и провести ладонью по лицу, чувствуя как сухая кожа, наждачной бумагой, трётся о скулы и щёки.
"Встань и иди..." Вспыхивает в мозгах ёрническая мысль. О, значит, я уже начинаю приходить в себя. По крайней мере, умственно - точно очухиваюсь. Осталось только, чтобы это осознало моё тело. Которое пока что считает меня врагом номер один и не желает толком слушаться.
Давай же, давай. Синхронизировав движения обеих рук, приподнимаюсь над полом, отжавшись. Лёгкий приступ головокружения тут же пытается притянуть обратно к ковру, но я не допускаю этого, поднявшись на колени и, тряхнув головой, оглядывая чуть-чуть плавающую в моих глазах комнату.
Что ж, вроде мой разум снова победил плоть, и я вновь контролирую себя. Комната же осталась в таком же привычном творческом беспорядке, как и всегда. Если, конечно, это можно назвать так, а не просто припечатать словом "бардак". Но я же тут живу, поэтому буду снисходителен сам к себе.
Кое-как начав передвигаться на задних конечностях, добираюсь до стола, где уныло подхватывать пачку сигарет и, как всегда дрожащими пальцами, вытаскиваю одну, вцепляясь в неё зубами. Как прекрасно - снова иметь возможность закурить. Щёлкая пару раз колёсиком зажигалки, втягиваю в себя сладковатый дым, и ощутив как окружающая действительность наливается красками, плюхаюсь в своё кресло.
Что-то я должен был сделать, сразу по возвращении в обычную реальность, задумываюсь я, оправляя полы распахнувшегося халата. Точно, мне было нужно записать имя создателя голема, записанное на древнем языке. Недовольно скривившись, наклоняюсь к столу, подхватывая один из раскиданных на нём листиков и перьевую ручку.
Затягивая в себя дым, резко выдыхаю его, начиная чертить на листике с трудом загнанные в память знаки. Запоров весь процесс пару раз подряд, яростно стряхиваю пепел в баночку из-под кофе, и берусь за дело со всем прилежанием, не обращая внимания на ещё побаливающую голову.
Когда то, что оказалось на бумаге, стало похоже на то, что я запомнил с управляющей големом пластинки, завершаю сей нелегкий опыт в сфере практической каллиграфии и откидываюсь на спинку своего трона, роль которого играет многое повидавшее кресло.
Помахав в воздухе тлеющей сигаретой, улыбаюсь сам себе. Вот, что значит - труд. Стоило заняться активной деятельностью - и незаметно для себя самого я уже пришёл в норму. Так, руки подрагивают чуть более стандартного. Хотя, даже такая незначительная работа уже утомила меня сейчас. Поэтому расшифровкой имени я займусь позже. А пока пойду-ка я, поставлю себе пиццу в микроволновку. И поразмышляю над полученной на других пластах Реальности информацией.
Пока пицца медленно проворачивалась под атакующим её излучением, я сидел на кухонном диване, закинув ногу за ногу, и смолил сигареты, одну за другой. Мне было над чем поразмышлять.
Во-первых, кто-то решил устранить моих стражей. И это у таинственного некто получилось успешно. Так что мне надо искать новых готовых к службе наёмников с другой стороны. Тут же делаю пометку, на очередном, запятнанным следами чая, листике. Как полезно, когда они валяются повсюду. Практически всегда можно успеть отметить собственную мысль, пока она не убежала дальше...
Далее. Этот некто расставил на меня практически идеальную ловушку. Из двух элементов - отправление в Шеол и получение голема при возвращении. Значит, этот некто неплохо так имеет представление обо мне и моих возможностях. Не может радовать. Ну, тут записывать нечего.
Микроволновая печь тренькнула, выводя меня из раздумий и наводя на новую мысль: что это так противно звенело на краю моего сознания, пока я валялся, как сбитая с дерева груша, под креслом? Не мобильный ли телефон случаем?
Проходя мимо печи - отключаю её и курсирую по квартире, в поисках мобильника. Найдя его под завалами мелочевки на тумбочке в коридоре, проверяю пропущенные вызовы. И тут же натыкаюсь на семь неотвеченных. Пять - от Артамоновой. И два - от моей супруги. Интересно, интересно... Есть у меня мыслишка, откуда растут ноги у этих настойчивых звонков. Подленькая такая мысль, связанная с посещенными местами в других гранях Реальности. Поэтому, пока что пойду, скушаю пиццу. Додумаю. И перезвоню. Будет, кстати, интересно, совпадут ли мои подозрения с причинами такой настырности. Захватив с собой аппарат, отправляюсь обратно на кухню, счастливо найдя по дороге ещё и тапки.
Разделывая пиццу на четверти, я понял, что истекаю слюной. А также следующий факт - желание слышать меня у Артамоновой и жены было связано с тем ритуалом, что я проводил с Хорцем. Кто-то из наших общих знакомых умер и, скорее всего, при очень странных обстоятельствах. И они хотели проинформировать меня об этом, как минимум.
Записываю на уже початом листке и эту мысль, параллельно вгрызаясь в истекающий сыром кусок продукта итальянской поварской мысли. Значит, теперь о главном. Что вообще происходит? Если сформулировать этот вопрос в мягкой форме, конечно же. Ожесточенно черчу абстрактные фигуры на листике.
Во-первых, до последних открытий всё было так стройно. Новая Хозяйка Клана решила заграбастать в свои загребущие ручки мои деньги и заодно разобраться с ренегатом, послав для этого моего кузена. А кроме того - факультативно, возможно она знает о девочке и хочет получить ещё и её, ради своих грязных ритуальных целей. Какая прекрасная концепция для бульварного романчика. А теперь мы имеем кучу не состыковок, которые не хватает логики объяснить. Начнём записывать, да.
Черчу на листе единицу. Значит так, в результате в Столице действительно пребывает мой кузен. Но он врёт, открыто лжёт своим родственникам и Клану. Рискуя своей жизнью, между прочим. Клан - безжалостен и беспощаден. Он ничего не прощает. То есть, он приехал сюда, осознавая это. По мою душу, что очевидно - иначе ему незачем было бы ехать сюда. Но не по заданию Клана и его Хозяйки. Всячески скрывая от них своё присутствие здесь.
Теперь что у нас под цифрой два. Он, мой дражайший кузен, регулярно связывается здесь с некоей... кхм... дамой. Которая настолько хитра, что повесила на него защиту от прослушивания их разговоров. Причём, кузен даже не догадывается о существовании этой защиты. Значит, именно она послала его сюда. Именно она, эта таинственная незнакомка отправила его на некое дело, связанное со мной.
Под номером третьим будет ещё один вопрос. Почему некая моя недоброжелательница пытается натравить на меня именно моего родственника? Каким образом она смогла плясать его под свою дудку? Понятно, что мои родственнички меня дружно ненавидят. Но как эта таинственная мадемуазель смогла вырвать его из-под контроля Клана? Чем сманила? Как это укрылось от глаз Хозяйки, обладающей, опять же, мягко выражаясь, огромной силой? И почему именно его, именно моего ближайшего оставшегося родственника?! Кстати, она знает, что он мой родственник. Это - в любом случае. Тут совпадений быть не может. Откуда - я даже не спрашиваю. Если она, кем бы она ни была, может проделать всё остальное - то выяснить такую "мелочь", видимо, для неё сущие пустяки.
Под жирной цифрой "четыре" возник следующий вопрос: кто умер в результате алхимического ритуала? Судя по звонкам... Либо Артамонова. Либо Лёха. Она единственная, кто изредка из моих товарищей сама поддерживает с ним контакт. Когда ей нужны какие-либо артефакты своеобразного толка. Которые он-то спокойно может предоставить. Череп коровы там, или ещё какую аналогичную ересь.
Что ж. Пока всё ясно. Кроме одного фактика. Хозяюшка Клана-то мне действительно звонила. Это что - мне ещё и их ждать в гости?! Помимо тайной вражины, манипулирующей моим кузеном?
Откинувшись на спинку кухонного дивана мне в голову пришла мысль. Пугающая.
Я быстро черчу "пять". И лихорадочно записываю: "некая моя тайная недоброжелательница манипулирует и Кланом. Именно она начала натравливать на меня Хозяйку, напомнив о моём существовании и подкинув информацию о деньгах, которые у меня появились. Соответственно - прекрасная возможность меня унизить. Кузен же... Нужен помимо разборок со мной, ещё и для того, чтобы Хозяйка начала его искать. Обнаружила его в Столице. И точно припёрлась сюда, разбираться со мной лично. Таким образом, таинственная врагиня собирается разобраться со мной исключительно чужими руками. Избавившись от меня и ослабив Клан одновременно. Значит, ей мешаю и я, и Клан. И она стравливает нас, как давних врагов, чтобы избавиться... Кто может быть врагом одновременно и мне, и Клану?".
Написав сей шедевр параноидального творчества, который слишком похож на правду, чтобы быть неверен, я раскуриваю новую сигарету. Теперь картина становится ещё страшнее. Если у меня получится расправиться с кузеном, который охотится, видимо, на меня... То спасать его, или мстить за него - припрётся весь Клан. И будт шедевральная бойня, которую вряд ли переживут многие. А некая госпожа останется довольна. Манипулятор... Причём, из древних, пользующихся тем языком. Как похоже на Кормато.
Не заметив сам, начинаю расхаживать по кухне, задевая полами халата углы. Иногда и боками. Впрочем, не до жалоб. Сейчас надо звонить, и пока что узнать кем я пожертвовал, чтобы спастись. И, кстати, ещё одна мысль!
Наклоняюсь к столу и дописываю пункт "шесть". "Мой таинственный враг женского пола знал, что я справлюсь с ловушками, расставленными в Другой Столице. Иначе бы весь план взаимного натравливания меня и Клана был бы воплощением бессмыслицы. Таким образом, целью было только лишь ослабить меня настолько, чтобы я не смог расправиться с Кланом, который обязательно прибудет сюда "спасать" моего кузена от меня и разбираться со мной же".
А это значит что? Малюсенькую вещь: она знает о пределах моих способностей. И знает, что может меня ослабить, а что убить. При этом - даже лучше меня самого.