- Мне кажется, вы забываете о другой роли иллюзий, - в голосе герцога послышалось волнение, - ведь они делают мир лучше. Иллюзия может дать человеку совершенство, которого в реальной жизни не бывает.
- Так ведь от этого реальный мир не изменится, правда?
- Но изменится сам человек! - Да ничуть он не изменится, - презрительно ответила графиня. - Он только будет все чаще и чаще погружаться в свой выдуманный мир, забывая реальность. Человек же сильный, лишенный иллюзорных надежд, будет менять именно реальный мир, будет менять то, что его не устраивает.
- В таком случае ваш "сильный человек" будет выступать против властей, сказал маркиз и допил вино. - Власти не любят, когда кто-то меняет положение вещей.
- А сильный человек всегда выступает против властей. Государство было придумано именно слабыми - объединившись, им легче было выжить. Сильному государство не нужно, оно лишь мешает ему. У него два выхода - либо победить власть, либо примкнуть к ней, что, в сущности, одно и то же.
- Вы, графиня, наверное, относите себя к сильным? - с кривой улыбкой спросил маркиз.
- Возможно, - произнесла графиня, уставив на маркиза тяжелый взгляд. - А вы себя таковым не считаете?
Маркиз театрально вздохнул.
- Видите ли, графиня, я по природе человек сильный, но, как бы это поточнее... слабохарактерный. Уж очень я падок на "земные блага". А на философствования у меня как-то не остается ни времени, ни желания. Нет, я не отрицаю, иногда бывает приятно поболтать о том, о сем в хорошей компании, но мне кажется, что в реальной жизни всем этим принципам, всем этим рассуждениям не место. Большинство людей прекрасно обходится и без этого...
- Да, вот тут я с вами согласна, - прищурилась графиня, - большинство действительно не задумывается об этом. Я подчеркиваю - именно не задумывается. Они руководствуются лишь внутренним чутьем, которое заменяет им интеллект. Но разум дан человеку для того, чтобы им пользоваться. - И между тем, графиня, именно разум, как ни странно, толкает человека на изобретение абсурдных, противоестественных и безумных вещей, заставляет совершать воистину дикие поступки. Разнузданная фантазия страшнее войны.
Графиня пристально посмотрела на маркиза.
Герцог молчал, с интересом наблюдая за дискуссией.
- И тем не менее, она руководит прогрессом, - сказала графиня. - В еще большей мере - искусством. Многие плоды человеческой фантазии казались безумными, но со временем их признавали гениальными и начинали всячески развивать их и подражать им. Где граница между безумием и гениальностью? Между извращением и мудростью? Кому дано об этом судить?
- Судить, конечно, потомкам - с высоты веков взгляд более ясный. Но жить-то во всем этом нам...
Графиня не отвечала.
- Валерия, а как вы объясняете происхождение искусства? - спросил герцог. - Хотелось бы услышать ваше мнение по этому вопросу, - добавил он.
Графиня улыбнулась.
- Искусство остается одной из самых больших загадок человечества, сказала она протяжно. - Ибо непонятны причины не только его происхождения, но и причины его популярности. Человек обладает врожденной любовью к прекрасному, но вот понятия о прекрасном могут довольно сильно варьировать. А какой именно вид искусства вы имеете в виду, Владимир?
- Предположим, живопись.
- Живопись проще всего объяснить. В принципе. Человек увидел великолепный природный пейзаж и решил его повторить, дабы иметь пред собою в наличии постоянно. Зрители его работы получают удовольствие от созерцания данного пейзажа. Неясными остаются лишь истоки этого чувства - чувства наслаждения прекрасным. Возможно, они кроются во врожденном человеческом стремлении к исследованию окружающего мира.
- А что вы скажете о литературе? - присоединился к герцогу маркиз.
- Вы, конечно, имеете в виду художественную литературу, - уточнила графиня. Потому как цели литературы научной вполне ясны. Истоки художественной литературы - в обычном повествовании. Людям нравится слушать интересные истории. Книга же превосходит по возможностям живого рассказчика, являясь доступной всем, и даже после смерти автора. К этой же категории можно отнести и театральное искусство, только там рассказ иллюстрируется более наглядно. Вот чего я действительно не могу объяснить, так это музыки... Что человек извлекает из хаотичного набора звуков - непонятно.
- Может быть музыка каким-то образом сродни речи - определенные звуки напоминают нам слова, интонации, - осторожно предположил герцог.
- Зачем же повторять то, что уже есть? - возразил маркиз.
- А что, если музыка не повторяет, а заменяет? Что, если мелодии говорят нам о том, чего нельзя высказать словами, заменяют те слова, которых нет в человеческой речи? - тихо сказала графиня.
- Однако, чтобы эти тайные слова слышать, нужно иметь по меньшей мере музыкальный слух, - произнес маркиз. - Я же, к сожалению, сего дарования лишен и вынужден пользоваться обычной речью. А говоря обычной речью, - добавил он, хитро подмигивая, - следует, пожалуй, признать, что наступает время обеда...
Распрощавшись с хозяйкой, вельможи покидали замок.
- Надо же, проделать две сотни верст для того, чтобы встретиться с очередной занудой, - недовольно ворчал маркиз.
- Вы неправы, маркиз, - не соглашался герцог. - Графиня Валерия очень интересная женщина...
Маркиз бросил на него косой взгляд.
- Да бросьте вы! Я сыт этими заумными разговорами по горло. При дворе такие разговоры становятся хорошим тоном, с поощрения короля. Я думал, хоть здесь, в провинции, люди попроще, так нет же.
- Ну что значит "попроще"? - возмутился герцог. - Общайтесь тогда с купцами, или крестьянами - они действительно "попроще"!
Маркиз хохотнул.
- Ну, я вижу, вы - лицо предвзятое. Что, - неприятно подмигивая, спросил маркиз, - запала вам графиня-то в душу? Впрочем, она очень даже ничего...
- Я тоже так считаю, - сухо сказал герцог.
Они подходили к воротам, где их ждали провожатые с лошадьми наготове. Тут маркиз заметил симпатичную девушку в одежде фрейлины.
- Эй, красавица, поди-ка сюда! - позвал он ее, останавливаясь.
Девушка робко подошла.
Маркиз взял ее рукой за подбородок, повернул.
- А хороша! - воскликнул он.
Девушка вырвалась.
- Что вам угодно, сударь? - спросила она, стараясь придать голосу холодное звучание.
Но в голосе все равно сквозили легкая обида и испуг.
- Мне угодно пригласить тебя в гости, - сказал маркиз, оскалясь.
- Нам нельзя покидать замок, - девушка собралась уйти.
- Стой, ты куда! - маркиз схватил ее за руку, - не спеши...
- Маркиз, да бросьте вы ее! - не выдержал герцог. - Она из фрейлин графини, здесь у них школа.
- Ничего, мы позаимствуем у графини одну фрейлину. На время, для личных нужд... - сказал маркиз, потянув девушку за собой.
Девушка уперлась, пытаясь высвободиться.