Она захохотала.
- Это у меня тетка есть такая, старуха, княгиня Волконская. У ней полон дом собачонок, и она эти пасьянсы раскладывает. Христофоров пожал плечами виновато.
- Что поделать! Пусть уж я буду похож на тетку Волконскую.
- Фу, нет, нисколько не похожи.
Христофоров сходил за чашечкой, налил Машуре чаю. Достал даже конфет.
- Вы дорогая гостья, редкая,- говорил он.- Знал бы, что придете,устроил бы пир.
Какая-то тень прошла по лицу Машуры.
- Я и сама не знала, приду или нет. Христофоров посмотрел на нее внимательно.
- Вы как будто взволнованы.
-- Вот что, сказала вдруг живо Машура,-нынче святки, самое такое время, к тому же вы чернокнижник... наверно, умеете гадать. Погадайте мне!
- Я, все-таки, не цыганка! - - сказал он, и засмеялся. Его голубые глаза нежно заблестели.
Но Машура настаивала. Все смеясь, он стал раскладывать карты по три, подражая старинным гаданьям; и, припоминая значение карт, рассказывал длинную ахинею, где были, разумеется, червонная дорога, интерес в казенном доме, для сердца - радость.
- Вам завидует бубновая дама,- сказал Христофоров и раз
371
дожил следующую тройку.- Любит вас король треф, а на сердце, да... король червей.
- Это - блондин? - спросила Машура. Христофоров взглянул на нее загадочно. Она не поняла, всерьез это или шутка.
- Да, блондин. Как я.
Он вдруг смутился, положил колоду, взял Машуру за руку.
- Это неправда,- сказал он,- у червонного короля на сердце милая королева, приходящая святочным вечером, при луне. Он поцеловал ей руку.
- Или, может быть, снежная фея, лунное виденье. Машура побледнела и немного откинулась на стуле.
- Может быть, вы исчезнете сейчас, растаете, как внезапно появились,вдруг сказал Христофоров тревожно, тихо и почти с жалобой. Голубые глаза его расширились. Машура смотрела. Странное что-то показалось ей в них.
- Вы безумный,- тихо сказала она.- Я давно заметила. Но это хорошо.
Христофоров потер себе немного лоб.
- Нет, ничего... Вы - конечно, это вы, но и не вы. Они сели на диванчик. Машура положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Было тепло, сверчок потрескивал за лежанкой, из окна, золотя ледяные разводы на стекле, ложился лунный свет. Машура ощущала - странная нега, как милый сон, сходила на нее. Все это было немного чудесно.
Христофоров гладил ей руку и изредка целовал в висок.
- Почему мне с вами так хорошо? - шепнула Машура.- Я невеста другого, и почему-то я здесь. Ах, Боже мой!
- Пусть идет все как надо,- ответил Христофоров.
Он вдруг задумался и засмотрелся на нее долго, пристально.
- А? - спросила Машура.
- Вы пришли в мою комнату, Машура, в пустую комнату... И уйдете. Комната останется, как прежде. Я останусь. Без вас. Машура слегка приподнялась.
- Да, но вы... кто же вы, Алексей Петрович? Ведь я этого не знаю. Ничего не знаю.
- Я,- ответил он,- Христофоров, Алексей Петрович Христофоров.
- Все равно, я же должна знать, как вы, что вы... Ах, ну вы же понимаете, что вы мне дороги, а сами всегда говорите... я не понимаю...
Она взяла его за плечи и прямо, упосно посмотрела в глаза.
- Вы мое наваждение. Но я ничего, ничего не понимаю. Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
- Прелестная,- шептал Христофоров,- прелестная. Через несколько минут она успокоилась, вздохнула, отерла глаза платочком.
-- Это все сумасшествие, просто полоумие глупой девчонки...
372
Мы друзья, вы славный, милый Алексей Петрович, я ни на что не претендую.
Они сидели молча. Наконец Машура встала.
- Дайте мне шубку. Выйдем. Мне хочется воздуха. Христофоров покорно одел ее, сам оделся. Машура была бледна, тиха. Когда задул он лампу, в голубоватой мгле блеснули на
него влажные, светящиеся глаза.
Они вышли. Тень от дома синела на снегу. Христофоров взял
Машуру под руку, свел с крыльца и сказал:
- Тут у нас есть садик. Хотите взглянуть?
Отворили калитку и вошли в тот небольшой, занесенный снегом уголок кустов, деревьев, дорожек, какие попадаются еще в Москве. В глубине виднелась даже плетеная беседка, обвитая замерзшим, сухим хмелем. Они сели на скамейку.
- Здесь видны ваши любимые звезды.- Машура не подымала головы.
С деревьев на бархат рукава слетали зеленовато- золотистые снежинки. Все полно было тихого сверкания, голубых теней.
- Прямо над домом, вон там,-. сказал Христофоров, указывая рукой,голубая звезда Вега, альфа созвездия Лиры. Она идет к закату.