— А-а-а! — послышался радостный голос Вертинской, а потом в поле зрения возникла и она сама. — Наконец-то проснулся наш герой-любовник!
— Кто-о-о? — опешил я.
Лиза хохотнула:
— Пока тебя вчера, так сказать, реанимировали, ты лез целоваться ко всем без исключения ассистенткам, потом ко мне, потом…
— Го-о-о-осподи Всевышний!
— Ага, а потом взглянуть на тебя пришла госпожа Бароччи, и…
— Не продолжай!
— И ты…
— Не надо!
— Ладно. Говоря короче, в целях твоей же безопасности Тьер распорядился закачать в тебя плазмопротектор. Все равно потеря крови у тебя была нешуточная. Спасибо хоть артерия уцелела!
— Ты мне скажи, там всех этих призраков успели положить?
— Призраков? Ты имеешь в виду упырюк и непонятных типов с автоматами?
— Угу.
— Их всех с флайера покрошили. Даже десяти минут не прошло. Некоторые теперь на вскрытии у Тьерри, но большинство отправили в морг.
— Позови Джоконду.
— Да ладно, она на тебя не сердится! — засмеялась Вертинская. — Ну, побуянил, с кем не бывает! Тьер, были времена, как напьется, так начинает песни на всю Лабораторию горланить. Да не всякие, а из серии «Недолго мучилась старушка»… Ты хотя бы по уважительной причине чудил…
— Мне поговорить с Джокондой нужно. Я знаю, что происходит на этой планете, кто все эти существа и почему нам теперь не нужно отсюда эвакуироваться.
На лице Лизы отразилось недоверие. Потом она подняла бровь, продолжая сверлить меня испытующим взглядом.
— Давай же, давай, Лиз! Пока действует плазмопротектор. Сама же знаешь, что будет, когда оттаю.
— Ну да, на стенку полезешь, — очень оптимистично заверила она. — Ладно, убедил.
Она включила ретранслятор и коротко, без лишних объяснений, попросила Джоконду приехать в больницу.
— Надеюсь, в долгу-то хоть не останешься, герой-любовник? Мне потом расскажешь? А то я страх как не люблю всяких недомолвок, ты так и знай!
— Это нужно будет рассказать всем, иначе мы тут долго не протянем.
Удовлетворенная ответом, Лиза ушла.
Появление Джоконды я угадал по запаху духов. Странно, что прежде я никогда не обращал на них особенного внимания.
Ни единой черточкой, взглядом или словом не выдала она того, что помнит мои ночные безобразия. И все-таки я попробовал извиниться перед нею за непристойное поведение.
— Чепуха, забудьте, — холодно отрезала Джо, хотя мы уже со времени прилета на Сон перешли на «ты». — Говоря откровенно, если бы не вы, вчера могло бы погибнуть много народа…
— Джо, я знаю, что творится на этой планете.
— Лиза уже передала мне эту новость. Надеюсь, она окажется более или менее убедительной. Начинай…те.
Я засмеялся. Лицо Джоконды выразило недоумение.
— Джо, а признайся, что тебя больше разозлило — что я приставал к ассистенткам Вертинской и Шелла, или что я приставал к тебе?
Она вспыхнула, готовая влепить мне пощечину, но сдержалась, остановленная моим жалким видом. Закусив губу, переварила ярость и вдруг… улыбнулась:
— Что ты приставал ко мне… что ты посмел приставать ко мне после того, как приставал к ассистенткам! Но тебя прощает то, что ты это делал в горячке и раскаиваешься.
— Я?! А, ну да, раскаиваюсь, конечно! Не нужно смотреть на меня так подозрительно, я действительно раскаиваюсь… наверное… Всё, договорились, в следующий раз я пристану к тебе до ассистенток!
На этот раз мы засмеялись уже дуэтом, и я понял, что окончательно прощен.
— В общем-то, в разгадке всего происходящего «виновата» Вертинская. Это она сказала: «Страх — это парадный вход для всех недугов». Джо, на этой планете нет никакой каверзы. Не везде во вселенной эволюция движется по одной и той же схеме, где один пожирает другого, как у нас. Может, мы вообще экспериментальная ошибка, которую за давностью лет просто пожалели уничтожать, решив, что мы с успехом можем это сделать и сами. Помнишь, как удивлялся Тьер, когда вскрыл отравленную дрюню?
— Яд был странный?
— Да, яда не было. Но я не о яде, а о строении самой дрюни.
— А, вот что… Ну да, припоминаю. Он удивлялся, что у нее нет репродуктивных органов…
— Вот! А для таких способов, к ак деление и почкование, организм дрюни слишком сложен. Она не рептилия, не птица и не млекопитающее, хотя отчасти похожа на них на всех. Так вот, дрюни — существа не грубоматериальные. Дрюни — идеальные создания в исконном смысле этого слова. Планета Сон никогда не знала этапов развития, подобных земным. На ней существую микроорганизмы, но они существуют в замкнутой на самих себя системе. Здесь, как видишь, есть буйная растительность, и ей тоже хватает места. И здесь есть дрюни. Если цель жизни во Вселенной — дарить любовь, принимать любовь и источать любовь, то Сон — главное доказательство такого смысла бытия.
— Подожди, ты хочешь сказать, дрюни искусственны? Кто-то создает их, чтобы они «источали любовь»?
— Не «кто-то», а сами же дрюни! Они не искусственны, они идеальны. Это заключено в особенностях самой планеты — безусловно живого существа. Дрюни никогда не знали насилия и не испытывали страха. И еще — ты видела когда-нибудь детеныша дрюни?
— Нет. Их никто не видел, но это ведь не значит, что их не существует!
— Они не бывают маленькими. Когда в популяции начинает не хватать особей, а значит, ласки на всех, планета тут же восполняет недостаток. И это происходило всегда, пока здесь не появились люди…
— И все-таки люди уже давно посещают Сон! — возразила Джо.
— Да, немногочисленными группами и недолго. Господин Калиостро сказал, что до последнего времени Сон носил статус заповедной зоны…
— Ты хочешь сказать, что после некоторого количества прибывших произошел сбой?
— Не сбой. Принцип работы всё тот же. Да как, собственно, и на Земле, только там своя программа, и за миллиард лет эволюции биологической жизни лишь одному существу однажды пришла в голову мысль о том, что планета нас слышит и что мы сами можем управлять своими помыслами…
— Ты сейчас о синьоре Вернадском из ученых Наследия?