— Смерть в Бруклине?
— К примеру. А слово «великая», исказившись в веках, означает попросту «известная»?
Я пятерней вцепился себе в волосы и хорошенько дернул прядь, заставляя голову соображать поживее.
— Только это не решило проблему, господин Савский, а лишь преумножило ее, а Харрис этой фразой давал подсказку в решении. Боюсь, речь идет об иной женщине…
— Отвлекитесь, брат Кристиан! — в «отместку» мне сказал академик. — Истинный ответ всегда посещает внезапно. А пока попробую вас развлечь. Вот вам пробный номер журнала, который начали издавать в нашем городе. Почитайте! Отвечаю: вам понравится.
И он положил на одеяло новый экземпляр издания.
— Выздоравливайте. Я еще навещу вас.
— Спасибо. В смысле — за все спасибо. И за журнал в том числе.
— Ладно, ладно! — отмахнулся он и с кошачьей грацией выскользнул за дверь.
Я раскрыл журнал. Вот что бывает, когда люди пишут не ради выгоды, а от души! Что ни статья, то маленький шедевр. Чего стоил только фельетон «Кто же всех заглотит?», основанный на реальных городских событиях, где мой старый знакомый, дрессировщик Хью Иглз, столкнувшись на берегу с остаточным явлением материализации чьих-то кошмаров — непонятным существом с щупальцами в присосках, складчатой серой кожей, когтями и клыками (все было описано очень подробно и сочно), — не только не растерялся, но и устроил незадачливому мутанту настоящий разнос. Войдя в раж, мистер Иглз издал душераздирающий цирковой клич, способный взорвать барабанные перепонки у любого хищника, и по своей странной привычке нападать с голыми руками ринулся на перетрусившего Ктулху (так назвали его острословы, начитавшиеся какого-то древнего автора). Осьминогообразное чудище напугалось уже одного только крика дрессировщика, не говоря уже о его перекошенной физиономии и растопыренных пальцев. Мистеру Хью Иглзу не довелось даже вытащить плазменник: Ктулху развоплотился, не успев доковылять на своих присосках до кромки воды. Лично зная господина Иглза, я мог поверить, что журналист если что-то и присочинил, то не слишком много, а вот монстр развоплотился как раз вовремя, потому что в состоянии объевшегося поганками берсеркера наш дрессировщик рвал пасти даже тиграм. Непонятно было другое: что понесло их троих — Хью. Ктулху и журналиста — навстречу друг другу, когда походы за город были в строгом порядке запрещены?
Потом в рубрике «Непознанное» я нашел опубликованное письмо одной из жительниц города. Она рассказывала, что во сне к ней спустилась невидимая для всех, кроме нее одной, женщина в зеленой мантии. Незнакомка говорила с ней и поведала, что эту планету создали они, эски,[18] как уголок отдохновения от вечной борьбы со всяким темным началом во Вселенной, и что поначалу им очень не понравилось, что некая чересчур юная раса с Третьей планеты в одной заштатной солнечной системе вдруг добралась до их курортной зоны и чуть не натворила там бед.
Правда, якобы добавила «эскиня», их решение избавиться от неприятного соседства было отменено, когда юная раса собственными силами решила проблему. «Это говорит о том, что у вас еще есть шансы!» — такими словами завершила свой визит зеленая незнакомка и так закончилось письмо горожанки.
— Что ж, это обнадеживает! — в тон «эскине» сказал я и продолжил чтение.
А дальше шло повествование о политической обстановке. Хотя и его без колебаний можно было поместить в разделе «Юмор».
Земля, январь 1003 года
Все провинившиеся схлопотали гауптвахту или были разогнаны по карцерам, чтобы не портить благополучие общей картины жизни подразделения. К приезду главнокомандующего готовились долго, тщательно, с естественной для таких мероприятий строгостью и маразмом. Так, например, в седьмом взводе западной части воздушных войск проездом побывало друг за другом трое офицеров из штаба армии, и к прилету каждого из них начальство гнало «синтов» и рядовых драить судна. Все три раза штабные заставляли их передраивать заново сверкающие безупречной чистотой катера. Падающее духом войско надо было чем-то занять, отвлечь, поэтому командование всех уровней старалось в полную силу фантазии.
Злые языки поговаривали, что когда на один из тех злополучных катеров заявился главнокомандующий Мор, его вели под руки, дабы он не поскользнулся. Еще ходил слух, будто в последнее время Мор одержим единственной идеей — получить сведения о том, где находится группа землян, которые вылетели в сентябре ушедшего года из аэропорта Мемори в Нью-Йорке и бесследно исчезли после двух неудачных попыток перехвата. Главнокомандующий настаивал на том, чтобы военачальники напряглись и спланировали операцию по захвату в заложники кого-нибудь из высших чинов землян Содружества.
И вот теперь визит Мора ждали на территории Берлина. Готовились. И не знали, что моральное разложение в рядах армии спекулатов достигло уже и столицы Германии.
А началось все с Москвы. То ли сам воздух там был каким-то специфическим, то ли вибрации земли подспудно и не очень положительно воздействовали на сознание оккупантов, но дисциплина в северо-восточных подразделениях армии спекулатов начала ощутимо страдать.
Перво-наперво к одному из подмосковных заводских складов в районе Звягинцево подъехали фургоны без опознавательных знаков. Совершенно непонятно, кому и для чего понадобились в таком количестве «окуляры модели робота NVS-465 и NVS-466», но фургоны отъехали, груженные под завяз. Можно себе представить, что почувствовали дружинники на въезде в город, когда после требования открыть фургон на них высыпалось несколько тысяч искусственных глаз, а сверху эту кучу припорошило мелкими деталями устройства для крепления всех этих «окуляров». Груз, естественно, арестовали, но на второй же день все фургоны до единого разворовали. Злоумышленников изловили при неудачной попытке сбыть товар друг другу, а поскольку они менялись вслепую, то перестрелка между ними состоялась нешуточная. В интересах следствия трибунала имена расхитителей было решено не предавать огласке. И это — лишь один из дурацких случаев, ставших достоянием спекулатской общественности.
Второй иллюстрацией развала дисциплины оказалось нападение спекулатов с территории Германии на спекулатов с территории России. Бои шли три месяца, пока невольные наблюдатели — оккупанты, разместившиеся в других странах — не кинулись за Мором, который в то время безуспешно рыскал со своим «мистическим корпусом» по Галактике в поисках ему одному известных Альфы и Омеги. Когда он причалил на Землю, к войне уже успели подключиться «союзники», и все они дружно перебили немалое количество друг друга, абсолютно позабыв о сверхзадаче — дожать этих странных жителей Содружества, которые, вместо того чтобы сражаться не на жизнь, а на смерть, попросту отступили в сторону и, эмигрировав в разные точки Млечного Пути, заняли выжидательную позицию. Редкие мелкие стычки — не в счет.
Мор брызгал слюной, отправлял под трибунал, гонял и наказывал, не покладая рук. Дисциплина ненадолго восстанавливалась, но стоило ему уехать — все начиналось снова. Ведь невдомек было главнокомандующему, что ему ответили тем же приемом, да по тому же месту. За всеми этими безобразиями, безусловно, стояли агенты сил сопротивления.
Когда тактику и стратегию спекулатов изучили, в их ряды, используя все то же сходство, которое прежде помогло незаметно для землян внедриться им самим, влились провокаторы и манипуляторы «спецов», разведчики и контры, а также несколько «черных эльфов» из разных квадро-структур.
Так, например, в подразделениях России развлекались Полина Буш-Яновская и Оскар Басманов. Именно они мутили воду, убеждая спекулатов в необходимости обеспечить свое будущее, для чего просто необходимо очистить склады остановившихся предприятий и перепродать награбленное «деловым партнерам».
Своих подшефных натравили на российских те агенты, которые сидели в германских подразделениях — Стефания Каприччо и Армана Зегенд. При этом они общались с остальными коллегами из Управления, для чего создали секретный канал связи. Наблюдая за ходом сражений, они комментировали его для будущей истории, а заодно делали ставки на победителя, обменивались анекдотами и устраивали прочие глупости во избежание скуки. А своим солдатам они говорили, что пора расширить экономическое пространство и что эти жалкие спекулаты, захватившие Россию, захапали себе слишком жирный кусок, а он должен был достаться избранным, то есть им самим.
Раззадоренные агенты в других странах так увлеклись, что начали подключаться к игре. В союзники России Феликс Лагранж подкинул своих французских спекулатов, а Юнь Вэй — американских. Союзниками Германии Заносси Такака мастерски уговорила стать спекулатов из Японии.
Кончилось все тем, что о происходящем «за кадром» узнала Софи Калиостро. Ей показалось, что агенты потеряли не только совесть, но и чувство опасности и что азарт может пойти им во вред. Она вызвала всех до одного, отчитала и велела залечь на дно, потому что Фредерик Калиостро накануне предупредил ее о скором визите Мора в Берлин.
— Господа аналитики, провокаторы и манипуляторы, назовите ваши основные обязанности! Верно: заниматься деморализацией противника на дому. Вот это и является вашей первоочередной задачей.
Огорченные, разжигатели войны поутихли и, пока было время, озаботились тем, чтобы подвести под монастырь ответственных за все спекулатских военачальников.
— Ну кто же им виноват, дон Калиостро, что они так плохо учили историю? — не слишком натурально оправдывались Басманов и Лагранж перед своим шефом. — Вот жаль, что Фаине Палладе не удалось поучаствовать в вакханалии! Ей-богу, как провокатору, это Фанни понравилось бы!
— Ну уж нет! — запротестовал Калиостро-старший. — Тотализатор в особо крупных масштабах нам не нужен!
— А я уже хотел у нас опричнину ввести… — вращая цепочку на пальце, посетовал Оскар. — Не зря же ребята Стефании настроили у нас под Москвой концлагерей для своих приятелей… Тут капитуляция, Мор прилететь должен, они всё бросили, добро пропадает…
— Оскару очень к лицу была бы песья голова, шеф! — поддержал напарника Феликс.
— И к фамилии тоже! Майор Буш-Яновская была не против. А госпожа Калиостро взяла и всё нам испортила… Как теперь жить?
— С вами, ребята, конечно, весело, но дела не ждут, — усмехнувшись, ответил отец Дика. — Просто знайте меру. Отбой, до связи.
— Обязательно будем знать меру! — поклялся Басманов, косясь на голограмму Лагранжа.
— О-ля-ля! — закивал Лагранж голограмме Басманова. — Мы меру знаем! Вот еще несколько миллионов засранцев вытравим отсюда — и сразу станем знать меру! Будем тихими, законопослушными, начнем вечерами смотреть сериалы и гулять под солнечными зонтиками.
Они до тех пор считали, что папа Дика уже давно отключил связь, пока перед ними не развернулось полотно «Иван Грозный убивает своего сына».
— Это намек?.. — уточнил Феликс Лагранж, вытаращившись на своего коллегу из России.
— Это несомненно намек… — подтвердил Оскар Басманов.
— …намек продолжать в том же духе! — хором проговорили оба и продолжили в том же духе.
Теперь, когда идеолог первой войны в истории новой эпохи собрался прибыть на Землю, горстка одичавших спекулатов напряглась, чтобы изобразить хорошую мину при плохой игре. Из России им прислали декорации фасадов — настоящие постройки в Берлине раздолбали в перестрелках. Америка поддержала их запасами продовольствия — правда, бутафорского, из Голливуда. Китай расщедрился и пополнил недостачу в рядах не кем-нибудь, а «синтами», для чего их, никогда не державших в руках оружия и теряющих сознание при виде капли крови, обрядили в военную форму. Словом, проделали всё, кто во что горазд, и на том успокоились.
Стефания и Армана держались в среднем звене офицерского состава. С одной стороны, это давало им возможность быть услышанными. С другой — снимало всякую ответственность за содеянное. Недаром вся эта операция, спланированная правительством Содружества, носила название «Серый кардинал». Однако накануне прилета Мора Эвелина Смелова насторожилась. Стефании с Армане, несколько месяцев назад поморочивших головы спекулатов идеями «высшей расы» и избранности, велено было выхлопотать себе отпуск и убраться подальше от опасности, ведь непредсказуемому главнокомандующему вполне могла прийти мысль устроить чистку в рядах, и не исключено, что под метлу заодно со спекулатами попадут замаскированные агенты.
Синьорина Каприччо и фрау Зегенд отсалютовали госпоже Смеловой и направились просить об увольнительной.
— Я не могу вам отказать, — сообщил им ставленник Мора в штабе Берлина. — Вы зарекомендовали себя как лучшие офицеры и своей дисциплинированностью заслужили право на небольшой, заметьте: небольшой! — отпуск.
— Бессмертен Мор! — рявкнули в один голос оба образца дисциплинированности, щелкая каблуками.
Стефания с Арманой уже вовсю загорали на пляжах Красного моря, когда Мор наконец добрался до столицы Германии.
Жизнь Берлина замерла. Все проспекты, наскоро очищенные от обломков и покореженной техники, были перекрыты, а в час приезда высокого гостя снайперы заняли крыши всех уцелевших после войны небоскребов. Дрезденская картинная галерея по приказу новых бургомистров транслировала в небеса веками хранимые в запасниках шедевры художников Наследия, которые было видно на территории всей Германии. И под скай-трансляцию картины Арнольда Бёклина «Война» флайер главнокомандующего и огромная свита из охранников и приближенных влетели в город.
Выстроившиеся вдоль пустых дорог толпы спекулатов приветственно заорали и принялись размахивать желтыми флажками, петь гимн, скандировать бравые слоганы и прочая, и прочая. Всё напоминало бы обычный приезд какой-то «шишки», если бы на улицах Берлина (да и на Земле вообще) не отсутствовало два непременных общественных звена — дети и старики. Когда эвакуировались коренные жители, власти Содружества вывезли всех без исключения гражданских в отдаленные места Галактики. Ну а среди завоевателей детей и пожилых, само собой, быть не могло. И поэтому город смотрелся, мягко говоря, неестественно, как компьютерная игрушка средней руки или закрытая военная зона, потому что вместо стариков и детей рядом с жителями стояли тупыми болванчиками ничего не понимающие «синты» из Китая — все на одно лицо, да еще и разодетые в военную форму.