Наши агенты высадились во Фракасторе, где по ориентирам Палладаса был спрятан контецнер с веществом перевоплощения.
Гречанка мрачно закурила и никак не прореагировала на предупреждение Буш-Яновской о том, что в Даниилограде им нужно быть через двадцать минут. По земному, разумеется, исчислению. Потому как со здешними бешеными светилами установить определенное время суток невозможно: в этих широтах почти круглосуточно царит день, равный полугоду. А год на Колумбе, если учесть то, как планета лавирует между танцующих парами Касторов, равен тридцати тысячам земных лет. Поэтому — стоит ли удивляться?
В самые «темные» часы местной ночи, когда кажется, что вот — наконец-то! — можно отдохнуть от вечного сияния, на небо выползают две луны, Империум и Доминикон, естественные спутники Колумба…
Колумбяне шутят, что если в раю света еще больше, то они согласны остаться здесь.
— А это еще что? — Фанни, чрезвычайно деятельная после долгого перелета и принудительного гиперпространственного сна, уставившись в окно, ткнула водителя в плечо: — Сержант, ну-ка тормозни!
Буш-Яновская не успела проронить ни слова, как гречанка выскочила из остановившейся машины и в три прыжка оказалась около странных людей, которые толпились вдоль зданий.
Сами дома были вызывающе огромны, с непривычной для земного взгляда архитектурой — сплошные прозрачные арки, в коих, словно жидкость в реторте средневекового алхимика, во все стороны циркулировали кабины лифтов, напоминающие шарики ртути. Бессистемные же группы людей, обосновавшихся на тротуарах рядом со стеллажами, заваленными чем-то разноцветным, смотрелись на их фоне словно мезальянс между юным женихом и престарелой невестой.
— А действительно — что это? — наконец поинтересовалась и Александра Коваль.
Лейтенант была весьма озабочена предстоящей миссией, чтобы замечать то, что творится вокруг. Прилет на совершенно незнакомую планету не нарушил ее настрой, но вот Фаина выбить из колеи — сумела.
— Как — что?! — удивился сержант, явно — местный уроженец: его внешность и повадки чем-то неуловимым отличали его от приезжих. — Торговые ряды…
Тем временем гречанка вклинилась в самую гущу народа, протолкалась к прилавку и, ухватив какой-то красновато-желтый шарик, стала его разглядывать и нюхать. Причем даже на расстоянии было видно ее неподдельное изумление:
— Буш-Яновская! — завопила она, поднимая шарик над головой, а вокруг нее уже суетился растерянный продавец. — Это персик, Буш-Яновская! Это настоящий, живой персик, Буш-Яновская! Это рехнуться можно, Буш-Яновская!
Торговец и окружающие не знали, кататься им со смеху, наблюдая за чокнутой дикаркой, или вызывать полицию.
Тем временем Фанни переключила свое внимание на другие фрукты и овощи, криками восторга информируя сидящих в машине коллег о своих открытиях:
— Лейтенант! Капитан! Черт возьми! Это же манго! А этого я вообще не знаю! Яблоки! Не синтетика, не в супермаркете, не из теплиц! Бананы! — она размахивала желтой связкой с видом древнего шамана, служащего какому-нибудь фаллическому культу. — Oh-h-h my got! Они все живые и дешевые, как черт знает что! А какой аромат, будь я проклят… та… проклята!
На лице сержанта-водителя отчетливо читался вопрос: «Она что, свихнулась?!»
— Паллада! Вернись в машину! — наконец не выдержала и рявкнула Полина.
— Девушка, брось мечтать! Это же… Эльдорадо! Эльдорадо! Чтобы я покинула рай?!
Оценивший ситуацию торговец расторопно совал в руки гречанке пакеты, наполненные фруктовым ассорти и неизменными курортными сувенирами. Фанни, не глядя, бросила ему кредитку и, бурно выражая радость, унесла трофеи в автомобиль.
Салон тут же наполнился благоуханием свежайших плодов. У Александры едва не потекли слюнки.
— Едем, — сквозь зубы вымолвила Полина, и сержант тут же подчинился приказу. — Возможно ли затемнить стекла, сержант? Так, чтобы ничего не было видно и изнутри? — Буш-Яновская бросила уничтожающий взгляд на Фаину, однако гречанка тут же сунула ей под нос лиловую гроздь винограда.
— Все это растет на кустах и деревьях? — высасывая ягодки отвергнутого капитаном лакомства, приступила к допросу Паллада.
— Конечно… э-э-э… сержант, — водитель старался не отвлекаться, но троглодитские восторги землянки завораживали бедного колумбянина. Мало того: Буш-Яновская сразу поняла, что Фанни ему понравилась. Так и до аварии недалеко.
— Что, прямо под открытым небом?! Вот так вот — безо всякой защиты и очистки?!!!
— Фанни, поумерь пыл, а! — морщась, попросила Полина. — Конечно, без защиты и очистки: на Колумбе не было Завершающей! Уясни это и успокойся!
— Черт возьми! Да у нас такая гроздь потянет на треть моего жалования, а тут…
— Матка Боска! — воздевая глаза к небесам, почти простонала капитан. — Да успеешь ты нажраться этих фруктов!
«Странные у них взаимоотношения, — в то же самое время анализировала лейтенант Коваль, глядя то на радостно поглощавшую виноград и персики Палладу, то на сумрачную Буш-Яновскую, которая при всех безобразиях, чинимых младшей по званию гречанкой, не спешила ту одернуть. — А уж не лесбиянки ли они? Это многое бы объяснило. Насколько я их всех помню, эта сухарь-Полина не потерпела бы такого ни от кого даже три года назад…»
— Я знаю, чем займусь, когда уйду в отставку, — облизывая липкие от фруктового сока пальцы, подытожила Фанни. — Это просто преступление — не наладить поставки этого добра отсюда к нам! Они же тут по нему ходят! Вообрази, Поль: я своими глазами видела мусорник, куда они сбрасывали некондиционный товар! Представляешь, чуть-чуть поддавленную клубнику — в молекулярку! Вандалы!
Кусающий губы сержант все-таки не утерпел и прыснул от смеха.
— А вас, прошу прощения, как звать? — с надменным видом переключилась на него гречанка.
— Мейге Даан, сержант Мейге Даан…
— Я сказала что-то смешное?
— Фанни, успокойся! — вмешалась Полина, чувствуя перемену в настроении Фаины.
— Нет, сержант… — Даан давился смехом, еще не восприняв вопрос Паллады как угрозу и не расценив должным образом предостерегающий тон капитана.
— А что, сержант Мейге Даан, на Колумбе принято таращиться на сиськи незнакомых приезжих женщин? Так, сержант? Может быть, мы выйдем и поговорим, сержант?
«Точно лесбиянки!» — мелькнуло у Александры.
Сержант тут же перестал скалиться и начал бормотать что-то в свое оправдание.
— Так вот, самец Мейге Даан, запомните: мы не колумбянки. Возможно, здесь это и поощряется, но если вы прилетите на Землю…
— Да заткнись, Паллада!
— Я заткнусь, — Фанни вытащила сигарету и раздраженно помяла ее. — Я заткнусь, конечно, заткнусь. Но правду не задушишь, — с этими словами она прикурила, а затем вовсе высунулась в приоткрытое окно. — Эй! Привет, Колумб!
Им вслед таращились изумленные пешеходы…
Колумб, Даниилоград, тот же день.
— Какого дьявола ты устроила все это представление?
Оставшись tete-a-tete в номере служебной гостиницы, агенты переодевались для выезда в Управление.
Паллада только хмыкнула в ответ.
— Ты хорошо разбираешься в картах, но не стоит играть в такие игры на старте. Это мое мнение.
— Она уже никуда не денется, капитан, — Фанни, стоя в одних трусиках перед зеркалом, явно любовалась своим отражением и вертелась так и эдак. — Во-первых, на ней висит убийство «синта». Во-вторых, отсюда улетим либо мы, либо она. Сейчас это игра в «поддавки». Будет доставать — нашлю порчу. На пару неделек — думаю, ей хватит.
— Ты чего на парне оторвалась? — Полина проверяла, не забыто ли что-нибудь важное, но среди распакованных и валяющихся по всему номеру чемоданов царил полный хаос. Ошибиться было нетрудно.