— Где будем?
— В городе. Там запрограммировано.
— Да? А в стену какого-нибудь дома не телепортнет? А то красиво будет, черт возьми… — я представил эту архитектурную прелесть — себя, увековеченного в камне — и мороз пошел по коже.
— Не телепортнет. Там предусмотрен какой-то откат от грубоматериальных предметов. Примерно на два метра… Зил говорил, я уже спрашивала…
Марчелло и Витторио затеяли спор, бросились бы они на месте Элинора спасать свою «аморэ», или нет.
— Слушайте, вы заткнетесь? — спросил Чезаре, исступленно швыряя микроавтобус с трассы на трассу и все чаще выдергивая его на поверхность.
— Чез, ну а ты бросился бы? — Порко-Витторио просто так не сдастся никогда.
Ломброни выбранился, причем на трех языках сразу.
А я понял вдруг, что немного завидую безоглядной глупости Зила. Наивной, убийственной — и благословенной глупости. Потому что мне неведомо, смог бы я вот так же, или нет… Из-за Фанни… Не раздумывая ни секунды, не прикидывая вариантов… На верную смерть…
Сквозь прицел плазменной винтовки мужчина в сером увидел петляющую меж пригорками легковую машину. Каждая мышца тела завибрировала от напряжения. Сейчас у него, у снайпера высшей категории, на счету появится первая человеческая жертва…
Он еще раз исследовал окрестностями, быстрыми движениями водя стволом из стороны в сторону и не отрываясь от окуляра. Посторонних не наблюдаются, разве что вездесущие крысы бегают по обломкам. Чего им здесь делать? Пару столетий назад здесь, конечно, еще была городская свалка — и тогда присутствие этих тварей не удивляло никого. А теперь?..
Стрелок немного отвлек себя посторонними мыслями и с облегчением ощутил, что страх уходит.
Автомобиль неловко уткнулся в канаву. Дальше ему не проехать, как и было рассчитано.
Маленькая человеческая фигурка покинула машину и бросилась к развалинам.
Снайпер настроил максимальное приближение, однако жертва еще не подошла на расстояние, достаточное для точного выстрела. Поразить цель нужно наверняка…
Из-за взгорка выскочил автомобиль побольше — черный, стремительный, похожий на скользящую по земле боеголовку. И — вот дьявол! — со стороны города неслось два флайера ВО.
Мы с «эльфами» выскакиваем из микроавтобуса. Я вижу военные флайеры и фигуру бегущего Элинора.
— Зил! — ору я что есть мочи. — Зил, стоять! Это ловушка! Стой!
— Не догоним! — причмокивает языком Марчелло, но срывается вслед за нами.
— Элинор! — кричат жена и Джоконда.
Услышав нас, Зил, не сбавляя скорости, бросает взгляд через плечо.
— Тебя убьют, стой!!! — бронхи готовы загореться. Я не отнимаю пальца от показанного Джокондой сенсора на браслете ТДМ.
Догнать его, сбить с ног и переместить нас всех в безопасное место…
В одном из окон что-то сверкает. Я еще не понял, что.
— Нет! — умоляет Зил, останавливаясь и заслоняясь от меня рукой. — Так нельзя делать!..
Снайпер в замешательстве. Цель слишком удалена. Выстрел зацепит и ее, и преследователей.
Прицел метался. Две женщины. Пять мужчин.
Зацепит обязательно. А если еще и насмерть?..
Зацепит парня, который ближе всех к мишени…
…И, громко заорав от страха, стрелок нажимает спуск.
Тонкий, направленный луч плазмы летел в кого-то из нас.
Джо и Чезаре опоздали на полсекунды.
Мы с Фаиной накинулись на Элинора. Он развернулся к нам, когда все понял.
— Так нельзя!.. — вскрикнул фаустянин.
Еще не успев сбить его с ног, я активировал ТДМ…
…Я один. Один среди открытого космоса.
Всем существом своим воспринимаю искажение времени и пространства. Весь мир проходит сквозь меня…
Где-то внизу, подо мною — черный купол, ловушка для света. Меня растягивает вверх и вниз. Это не «больно». Это не «очень больно»…
Это смертельно.
Я не живу больше.
Вокруг меня — угольная чернота, и лишь наверху, в самом зените, светится шар, сотканный из звезд. Это все звезды, туманности и галактики, когда-либо рожденные нашей Вселенной: погасшие, живые и еще только готовящиеся вспыхнуть.
Меня больше нет…
…Странная вспышка ослепила меня. За нею последовал удар тока.
Я потеряла ориентацию во времени и пространстве, забыла, где нахожусь. Не мигая, смотрела в никуда.
Дернулся и лежащий передо мною на столе пациент. Отголосок чьих-то слов: «Сквозное ранение брюшной полости, доктор. Проникающее ранение грудины».
— Зажим! — вне моей воли приказали губы, и ассистент тотчас вложил в мою затянутую латексом ладонь требуемый инструмент.
Раненый, кажется, стал приходить в себя.
— Альварес, в чем дело?! Я спрашиваю вас, в чем дело?! — во время операций я становилась требовательной и придирчивой, как мой отец, и ничего не могла с собой поделать. — Он просыпается!
— Подбирать наркоз не было времени! — огрызнулся анестезиолог.