- Сегодня в городе почти развязалась гражданская война. Сторонники Охотника и люди из Справедливости стали драться, потом боевики оружейной картели стреляли в федералов. И сам Охотник там был. А умники из "Войда" запустили матрицу, сделанную по его же идее.
- Какое веселье я пропустил.
- Мордред так и не объявился, - Термит сделал паузу, но Нинген молчал. - Восьмой отдел синдиката завершает свою разработку.
- Уже. Та вечеринка, на которой ты меня грохнул, и была устроена, чтобы отпраздновать союз "Войда" и шишек из "Справедливой инициативы", а заодно заключить пару сделок на поставки нового драйвера.
- Драйвера, с помощью которого Охотник будет побежден... Интересно, как он действует, а?
- То, что делал Охотник, - гораздо интересней. Даже жаль, что ему суждено выйти из игры так быстро.
- Делал?
- Теперь с ним покончено. Он уже мертвая фигура.
"Не мертвее тебя, Мордред".
Термит медленно вытащил пистолет. Рукоятка удобно легла в руку, теплая и чуть шероховатая. Точка лазерного прицела алой меткой замерла между глазниц скриптора, наполненных опалесцирующим желе.
- Это Джонни все устроил, да? - прервал тишину Нинген. - Сука. Нанял тебя, хотя всегда тебя ненавидел.
Термит сглотнул и положил пистолет на кровать. Достал из кармана пачку "Даггерз", вытащил сигарету и молча сунул ее между бледных губ скриптора. Щелкнул зажигалкой.
- Спасибо, - Нинген втянул дым.
"Теперь ты понимаешь".
Скриптор шевельнул культей правой руки.
- Я отключил на компьютере возможность сигнализировать от тебя, - Термит равнодушно смотрел, как обрубок давит на кнопку, утопленную в выступе кровати.
- Умно. Ты молодец, - он говорил глухо и медленно из-за торчавшей в зубах сигареты. - Стреляй, я тебе все прощаю за цигарку.
Термит усмехнулся:
- Я и сам такой. Люблю это дело.
- Угу. С детства куришь?
Столбик пепла упал Нинену на подбородок, и Термит осторожно стер его.
- Нет. Я только в университете регулярно начал. А в школе так, по сигаретке в месяц, да и то в старших классах уже. Помню, когда мне было лет тринадцать, один пацан из нашей компании во дворе украл пачку сигарет у какого-то лоха из кармана. Так представь - никто из нас не стал их курить.
- И что вы с ними сделали? Продали?
Термит ухмыльнулся:
- Нет, играли в "хорошего человека". Две спички складываются серными головками друг к другу, оборачиваются папиросной бумагой, которую поджигают так, чтоб тлела. Ну и игроки передают эту штуку друг другу, пока она у кого-то в руках не вспыхнет. У кого загорелось - тот и "хороший человек". Вообще-то, изначально игра называлась "пидор", но никто из нас пидором быть не хотел.
Нинген хрипло рассмеялся, едва не выплюнув чинарик:
- И кто же был "хорошим человеком"?
- Не я.
Термит снова навел на него пистолет. Красная точка спокойно лежала на бледном лбу скриптора.
"У меня и руки не трясутся".
- Тем лучше для тебя, - прошептал Нинген. - Джонсмит, например, был, и ты видел, чем это для него кончилось.
Палец прижал спусковой крючок.
"Мать твою, Мордред!"
- Это ты создал Зверя?
Нинген молчал.
- Ты?
- Нет, конечно же, нет.
На губах скриптора заиграла довольная улыбка. Он чуть выпрямился. Гордо, будто вспомнил свой триумф.
"Сволочь!"
44. Точка
Когда Термит входил в больницу, его бил озноб, когда же выходил - его трясло от жара. Лицо пылало, как в лихорадке, и касания ледяного дождя в этот раз показались прохладными успокаивающими поцелуями. Пистолет упирался ручкой в ребра, и это легкое давление напоминало о случившемся в палате.
Пуля вылетела будто сама, по своей воле. Мгновение - и улыбка Нингена стала белой, замершей, замороженной. Навсегда.
"Одним махом я убил и Морреда, и Зверя. Будем надеяться, что без импульсов Нингена маньяк продолжать не сможет. Осталось только закончить игру и показать остальным свои карты. У меня должна собраться выигрышная комбинация, должна!"
Термит купил пачку "Даггерз" в киоске и сел на поезд.
Дома, автомобили и прохожие по-прежнему отражались в стеклянных стенах небоскреба "Войда". Здание синдиката не затронули ночные беспорядки. Оно оставалось таким же непоколебимым, как египетские пирамиды.