На небе сгущались свинцовые тучи. Еще пара минут, и оно начнет сверкать… Оно, словно чувствует приближение… Я здесь.
Сжимая руки в кулак, я медленно поднимался по каменной лестнице на вершину… Справа и слева мигали фонари. То ли им не хватало энергии, то ли они боялись мрака во мне. Мои глаза полны решимости. Сердце неумолимо отстукивает свой ритм.
Ступень, еще одна, и еще… Выше.
Теперь я стою на пороге старого и полуразваленного храма… Как пафосно, дать начало нового мира именно здесь, в пристанище Божьем.
Уверенной поступью я прошел вперед. Войдя в тяжелые высокие дубовые двери, перед моими глазами предстал большой зал, в самом центре увенчанный алтарем. Проход к нему образовывали в ряд поставленные скамьи, на которых тихо сидели люди.
Вопреки всем моим опасениям, здесь было чисто и убрано. Я шел между скамеек вперед в самый центр большого зала, где находился алтарь. На скамейках сидели люди со стеклянным выражением глаз. Среди них были женщины и дети, юноши и девушки, мужчины и старики…
Все четыре зеркала стояли между острыми углами начерченной пентаграммы. Пустующее место было приготовлено для меня. Я медленно шел вперед, и не переставал оглядываться на гобелены, изображающие нисхождение вестников Божьих на Землю… Сцены страшного суда, изображения Небесных Битв… Я шел, опустив голову, и видел, как все они осуждающе смотрят на меня. Я чувствовал на себе их силу, и насмехался над их бессилием. Каждые глаза с икон были устремлены ко мне. Я боялся поднять голову вверх. Там был сам Владыка. Так страшно потерять сознание под его взором…
— Я знал, что ты все же придешь! — Ярослав улыбнулся, и подошел ко мне. Он взял меня за плечо и повел вперед. — Я рад, что ты здраво все осмыслил. Ведь через считанные минуты, мир будет ползать на коленях, и умирать в своих грехах. Мы создадим уникальный мир. К тому, же мы вернем наших близких… Ты готов стать божеством? Готов взойти на собственный олимп? Который будет принадлежать нам двоим? Никто и ничто не сможет нам помешать…
Фанатик — пронеслось в моей голове. Я шел с ним к самому сердцу этого католического храма. Он держал меня за плечо и что-то увлеченно рассказывал. Мое сознание было пустым…
Встав на приготовленное для меня место, я все же возвел глаза к потолку. С него на меня взирал Владыка небес и его крылатые ангелы. Он смотрел на меня свысока, укоризненно. В его глазах была грусть, но где-то в глубине сверкали молнии. Эти глаза были бездоннее самой глубокой морской впадины…
Я услышал, как люди молча повставали со своих мест, но не обернулся на звук.
— Кто это? — спросил я, кивком указывая на толпу.
— Триста тридцать три живые души, готовые пожертвовать всем, ради блага… — Ответил Ярослав, со сверкающим блеском в глазах. В них не было ярости или жестокости, лишь жажда власти… — Они удостоены чести увидеть восхождение новых Богов! И они готовы принести себя в жертву, ради их милости…
Теперь все понятно, это именно они прольют свою кровь и окропят стоящие зеркала. Винченцо создавал их для того, что бы выйти из мира мертвых, а не войти в него…
— А зачем тебе я? — задал я вопрос уже куда-то в пустоту.
— Без тебя я не смогу поддерживать порядок. Мы те, кто отошли от пустого голословия, и предприняли реальные действия, чтобы изменить этот мир, который скатился к порогу преисподней! Именно мы, ты и я, а не кто-то другой!
— Ты не думал, что сам тем самым откроешь врата преисподней?
— Доверься мне. — Ярослав посмотрел мне в глаза. — Пора начинать.
Я пал на колени и медленно возвел руки к огромному небосводу. Закрыл глаза. Колокола на башне стали издавать гулкий звон.
Раз. Мир либо обретет упокоение в огне, либо утонет во мраке.
Два. Души либо будут вечно страдать, либо потеряют свой свет.
Три. Все с мира исчезнет, останется только мертвый холод.
Четыре. В итоге мрак начнет пожирать себя и разлагаться.
Пять. Бездна пустоты уже дышит в спину всему роду людскому.
Шесть. Природа чувствовала. Она гневалась.
Семь. Скоро земля изойдет стонами… Я заставлю дрожать ее от криков людских…
Восемь. Зеркальная гладь пошла рябью.
Девять. Падший расправил свои крылья, в его глазах сверкала молния.
Десять. Граф, оскалив зубы, воспламенил свои руки.
Одиннадцать. Новенький с испугом смотрел на все происходящее.
Двенадцать. Началось!
Люди, находившиеся здесь, схватили кинжалы и простые кухонные ножи и вонзили в собственную плоть. Я открыл глаза и увидел, как ошалевшие фанатики резали своих детей. Я слышал их крики, я видел, как разлилась фонтаном на полу их кровь…
Мерцали молнии… Всюду летели брызги крови. Стоны… Плач, и блеск сияющих глаз. Они сверкали, озаряя тысячами бликов… Кровь стекалась к кругу пентакля.
Ярослав, расправив руки, улыбался и довольствовался происходящим.
Я смотрел, как падали на пол бездыханные тела… Я видел последний вдох каждого из них… Их стеклянные глаза.
Зеркало, которое прежде ничего не отражало, забегало рябью. Стало пузыриться, но вдруг полностью разгладилось.
Я увидел, как по ту сторону отражения начали толпиться люди. Впавшие глаза, измученные лица…
Это души… Мысль, посетившая меня яркой вспышкой, подтолкнула комок к моему горлу. Я видел души тех, кто прежде, несколько мгновений назад умирал в этом зале…
— Триста тридцать три человека принесли себя в жертву новому миру! — Ярослав повернулся и смотрел теперь только на меня. — Не важно кто они, сектанты или отчаянные и убитые горем люди. Неважно, что это было, дьявольское искушение или надежда. Я сказал им лишь то, что они желали услышать. Я дам им это. Правда, с небольшой оглаской.
Он подошел почти вплотную к кругу пентакля.
— Назови мне имя человека, которого ты первым желаешь видеть возле себя. И я сделаю это для тебя… Но живущие ныне уйдут в небытие. Вернутся только мертвые… — Его глаза стали мокрыми… Я не знал слезы ли это, или просто его фанатический безумный блеск. — У тебя было время забрать жизни любимых, что бы сохранить им жизнь… Правда она будет другой. Наша кровь окрасит небеса…
Я посмотрел на зеркало, где толпились души только что умерших людей.
— Открой мне ход туда. Только ты это можешь. — Ярослав перешагнул начерченный круг и оказался вместе со мной в центре пентаграммы.
— Как они все погибнут? — сдавленным голосом спросил я.
— Кто?
— Люди.
— Я не буду ломать тебе удовольствие, и рассказывать все наперед. Это как в фильме, когда знаешь концовку и все спецэффекты, то уже не так интригующе и интересно. Но тебе не за что их жалеть. Они этого не достойны. — Уголки его губ тронула ядовитая ухмылка. — Как только я сломаю, сотру, уничтожу, перейду эту грань… Этот мир перестанет существовать. Кара небесная озарит грешников в последний раз, унося с собой их души. Открой проход.
Я повернулся к зеркалу стоявшему напротив меня. Падший и Граф улыбаясь, смотрели на меня.
Что бы выжить, я должен убить себя.
Граф, материализовавшись позади Новенького, просто сломал ему руками шею, и рассмеялся. Его миссия выполнена. Я оставил за собой путь к спасению. Зеркало, не отражающее ничего, дрогнуло.
Ярослав быстрыми прыжками оказался у него в доли секунд. Схватившись руками за раму, он просунул голову за зеркальную гладь… Зеркало стало медленно течь по нему словно ртуть. Подняв правую ногу, он шагнул туда. Постепенно, все его тело исчезло…
Некромант. Он может остаться живым и в мире мертвых. Хотя как может быть потомственный вампир от рождения быть живым?
Разжав руки, он полностью скрылся за гладью. Теперь он стоял по ту сторону, я видел его.
Оставшиеся зеркала засветились светом, сохраняя лишь слабые очертания находившихся внутри отражений.
С неба раздался чудовищной силы гром. С потолка стала сыпаться пыль. Засверкали молнии. Все вокруг залило красным светом. Поднявшийся ураган распахнул дубовые ворота. И ворвавшись в зал, вихрем снес стоявшие скамейки. Но он не тронул пентакль. Я стоял в его сердце и не чувствовал ничего…
* * *
У меня нет нимба над головой. Я такой же грешник, как живущие люди и звери в этом мире.
Я так хотел нести справедливость в этот мир. Сделать его чище. Чуточку правильнее… я хотел избавить его от скверны и горя.
Высокие помыслы жалкой жизни. В итоге я ничего не имею. Может, действительно, проще совершенно ничего не иметь, что бы не терять этого?
Я пробовал найти искупление в откровениях перед собой. Но лишь больше копался в себе. Может, когда-нибудь, все встанет на свои места, и мои отражения исчезнут, останется лишь одно. Без крыльев и ядовитой ухмылки брезгливого голоса. Может, но не дано знать человеку свое будущее. Даже тогда, когда ты — больше чем просто человек.
И все же я верю в живущих людей, которые ведут себя к краху. Смешно до боли, но я похож на умалишенного психа. Ну как еще это можно логически объяснить? Мир, это упорядоченный хаос. Люди ведут кровопролитные войны, погибает много невинных людей.
Значит ли это олицетворение древней мудрости — "Хочешь мира — готовься к войне"?…
* * *
Я чувствовал. Я был каждой черной молнией срывающейся с кроваво-алого неба. Я бил по зданиям, проходя насквозь бетон и обращая его в песок. Я бил в каждого человека. Меня было сотни, тысячи, миллионы. Я ударял, сжигал людей, сшибал, опустошал. Каждый мой удар порождал их крик, их стон. Я видел страх, ошалевший ужас в их глазах. Никто не успевал понять, что происходит. Я застал их врасплох. Ударяя в каждого, я забирал его душу. Я бил в сердце. Я уничтожал города. Ветер срывал деревья. Реки окрасились багровой кровью. Моря порождали цунами и выходили из берегов. Океаны замерзали…
Я сносил города, разрушал скалы и горы. Я уничтожал целую цивилизацию. Я очищал планету…
Валились леса, смывались водой все строения. И я был частью всего. Это был я. Я был всем этим ужасом для людей. Его сердцем. Его чревом, его олицетворением.
* * *
Открыв глаза, я посмотрел на зеркальную гладь, где был Ярослав. Там уже толпились люди. А он ждал. Он ждал, пока души гибнущих как тараканов людей, не слетятся сюда. Я видел в толпе мелькающие лица родителей. Я видел Изольду. Я видел Аду. Их глаза были наполнены тьмой. Мрак готов снизойти на землю. Он готов ворваться в этот очищенный от людской скверны мир.
Готов ли я к этому? Это ли мне дорого? Мне нужен этот мир? Все они уже не буду такими как прежде.
Это лишь иллюзия.
Мой эгоизм. Я знал, что кончится все именно сегодня. Я знал, что поставлю жирную точку в существовании человечества. История, писавшаяся тысячелетиями, канет в лету. Я хочу этого? Что мне вечность? Для чего она нужна?
В любом случае, я знал, что представляет собой его мать. Я видел, как ее невозможно было уничтожить. Я видел в не отражающем зеркале, как он покончил с Архангелом. Именно он был вестником апокалипсиса. А я… Я тот, кто может ему противостоять. Мне не нужен его мир. Король царства мертвых, оставайся в своем королевстве! Мне не нужна моя вечность без дорогих и близких мне людей!
Мне жаль, что я ничего не могу изменить, мне жаль, что я ничего не могу исправить.
Может оно все и верно. В мире стало слишком много зла. Хаос, войны, насилие, деградация. Я видел, на что способны люди. Я видел, как подростки грабят, воруют, избивают, насилуют. Я видел, как матери продают своих детей на органы за бутылку водки, или выкидывают новорожденных в помойку. Я видел, как все окружающее прогнило.
В этом мире слишком много зла. Он давно уже начал разлагаться. Я лишь положу этому конец. Пусть так.
Эгоистично… Но мне, а не кому-либо еще предстояло вечно жить в этом мире. Да я и не хотел, что бы все именно так и случилось.
Я это делаю для тех, у кого есть в мире дорогие ему люди, для тех, кто не разучился любить. Для тех, у кого теплится милосердие и сострадание. Я делаю это для тех, кто мне дорог и был таковым.
Я верю в тех, кого ненавидел… Я верю, все они… могут изменить этот мир. И я отказываюсь верить в то, что ад это то, что творится на земле!
Хватит!
Я сорвался со своего места и со всего размаха ударил кулаком по зеркалу новенького. Увидев, что оно дало трещину, я ударил ногой, и оно осыпалось. Бросившись к зеркалу Графа, я посмотрел в его глаза. Тот по-прежнему ухмылялся. Несмотря на это, мы одновременно ударили ногой по зеркалу. Моя рука была в крови, но я разбил и осыпал это зеркало до конца. Схватив раму и подняв ее над собой, я повернулся к зеркалу Падшего. Его расправленные крылья полыхали от ветра с его стороны. В глазах мерцала молния, а в ладонях горело синее пламя. Он лишь опустив голову в знак согласия, и объял зеркало пламенем. Я тот час же опустил раму на отражающую поверхность. Снова брызги осколков.
Теперь я повернулся к Ярославу. И его лицо тронул испуг. Он не понимал, что происходит, а я смеялся, я хохотал.
Он что-то кричал, бил в стекло, но зеркальная гладь уже не ходила рябью, она отвердела. И я не слышал ни звука. Он колотил руками. Пытался разбить. Я видел, как на него набрасываются темные голодные души… Мертвые холодные призраки готовы рвать своего властелина.
Готовый упасть от напряжения, я поднял руку в неприличном жесте с поднятым средним пальцем.
— Катись ты к черту! — процедил я сквозь зубы. — Ты сам прыгнул к себе в могилу.
Я кинул раму, что все еще держал в руках в зеркало, но на нем не осталось даже и царапины. Я бил и бил, но ничего не помогало.
Я смотрел, как он начинал улыбаться, упиваясь моей беспомощностью. Я бил, ломая руки кулаком по зеркалу, но ему было хоть бы что.
Я закричал и ударил с новой силой. Пнул, еще раз и еще, пока в очередной раз замахнувшись не подвернул себе ногу и упал.
Ярослав вновь рванулся к зеркалу, он схватился за него руками, и дико хохотал.
Тут его кто-то схватил за плечи. Подняв голову, я увидел Графа и Падшего. Они были там, вдвоем они оттаскивали это монстра подальше от зеркала, Граф махал мне руками, кричал. Показывал, что бы я уходил. Я ничего не слышал, но, поднявшись на ноги, стал пятиться назад, пока Падший не подбежал к зеркалу и, замахнувшись со всей силы, ударил кулаком.
Это был словно взрыв. Подхваченный и оторванный от земли, я в фонтане осколков полетел прочь. Кажется, около сотни мелких стеклышек прошли насквозь меня.
Я вылетел из храма как пробка шампанского, в тот же миг, он объятый пламенем рухнул.
Я больно, со всего размаха, ударился о землю, и вновь подпрыгнул вверх, словно мяч. Вокруг блестели и сверкали тысячи или миллионы осколков, я испугался, я зажмурился…
* * *
Вы верите в ангелов?
Когда небо наливается кровью, даже ярый атеист вспоминает имя Божье…
Сколько всхлипов взывает к святым, когда мир уходит из-под ног.
Мы ждем крылатых вестников, но приходят ли они?
Однажды, землю укрыла вода. Люди назвали это Всемирным Потопом. Теперь же землю покрывают иссиня-черные молнии. И я зову, взываю к вестникам Божьим. Только они могут это прекратить.
Мира не стало. Осталось только безумие. Слепое. Опустошенное. Безумие.
У каждого есть Ангел-Хранитель. Неужели с потерей души человека он исчезает? Тогда их не осталось…
А есть люди, у которых ангелы, это их любимый человек…
Вы видели летнее небо, которое словно окрашено кровью? Примета жаркого последующего дня. Запомните это небо. А теперь вспомните, чуть ли не черные грозовые тучи. Запомните. А теперь соедините. Наложите одно на другое.
Безумно.
Черные молнии бьют в землю и словно отскакивают. Земля трясется и расходится трещинами. Крики взрываются и обрываются. И все души стекаются к разбитым осколкам зеркал. Это кошмар…
Прохода нет. Им некуда уйти. Они прилетают, воплощаются, приходят и, в конце концов, соединяются в один сгусток, в один поток, в одну массу. И все это обладает чудовищной энергией, готовой разорваться и уничтожить вселенским взрывом не только эту планету, но и целую солнечную систему…
Безумие. Но миру пришел конец.
Безумие, но вера закончилась, и верить больше не во что.
Безумие, но я задумался о времени. Оно до сих пор что-то значит, или оно уже ничто?..
Безумие, но все замерло. Все, но не Я.