Голубое молчание (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
ПОЭМЫ
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
1.
ОбошлиСо всех сторонТропкою окружной, —И попал,Как волк в загон,Атаман — хорунжий.Не пришлосьКольцо прорватьАтаману с сотней,И осталосьДвадцать пятьОт казачьей сотни.След в цветахПримятых свеж.Ельничек убогий.Ни патронов,Ни надежд,Ни пути-дороги.Справа — сосны,Слева — дол.Покрик осторожный.Враг вплотнуюПодошел,Выйти — невозможно.Кто-то крякнул.Видно трус —Потихоньку всхлипнул.УсмехнувшисьВ бурый ус,Атаман окликнул:— Кто там хнычет?У когоСтонет ретивое?Аль расстатьсяТяжелоС буйной головою?Эй, казак!Ты — Дона сын.Не грусти, детина.Всё равноКонец один —Пуля аль осина…Выше голову,Казак!Брызни звонким смехом!Лучше с песнейНа устахНа тот свет поехать…И не выжмутСлез у насПетлей аль патроном…УгощуВ последний разКрепким самогоном!Заливайся,Пей, казак!Пейте, пойте, черти!И смелейСмотри в глазаДуре в юбке — смерти…«По-оследнийнонешнийдене-е-ечек…»— Нам у нихНе заниматьКрови перед дракой…«… Гу-у-ляюс вамия дру-у-зья…»ПодхватилиДвадцать пять,Двадцать пять казаков.«… А за-а-автрарано,чуть свето-о-очек…»След в цветахПримятых свеж.Ельничек убогий.Ни патронов,Ни надежд,Ни пути-дороги.Горечь вспыхнулаНа мигС чашей круговою,И на грудьКазак поникПьяной головою.«Ой, вы, крылья,Крылья птицы!Стёжка вам недалека.ДонеситеДо станицыВздох последний казакаРасскажите ей,Любимой,Там, на Тихом на Дону,Что я с ней,Всегда, незримый,И люблю ее одну…Ни обнять тепло,Ни встретитьНе придется ей меня,Не придетсяНа рассветеМоего поить коня…». . . . . . . . . .Пили сосныНеба высь,Догорала зорька.КолыхалсяКруглый листНа осине горькойЗашепталисьВ темном рвуИвы с камышами.ПовалилсяКонь в траву,Звякнув стременами.Вечер тихоОпадалМолодым туманом.Легкий ветерРастрепалКудри атамана.Приутих,Примолкнул стан.На краю опушкиДуму думалАтаманНад порожней кружкой.ОсмотрелСпокойно онЧерный ствол нагана, —Там блестелОдин патронВ лунке барабана.«Ой, ты, Дон,Мой Донушка,Родная сторонушка,Увидаться льНам с тобой,Да с родимой стороной?…2.
Кто-то тихоПодошел…Выстрел раскатился…С головой пробитойВ долКто-то повалился.И еще —Один, и два!…На зеленом склоне,ОбрываяПовода,Заметались кони…Шашки посвист.Взмах руки.— Эх, кабы патронов!УмиралиКазакиБез слезы и стона…— Раз!— За мертвых!— Эх!— За Дон!— К чорту, волчья стая!БезголовыйБьет поклон,Кровью обливаясь…УдержавНа всем скакуДончака гнедого,КрикнулПарню-казакуАтаман сурово:— Молодец!Про смерть забудь!И — скачи до наших.Бог — с тобой,Счастливый путь!Удаль — твоя стража.И взметнулсяРезвый конь,Прянул головою,Через трупы,Сквозь огоньПолетел стрелою.Но гремелаВражья ратьСотнями винтовок,И за взводомВзвод опятьПоявлялся новый.Таял мирноСвет зари.Звезды замерцали.Пали на земьДвадцать три —Кровь с росой смешали.Встал на кручеАтаман.Сердце — шумный улей.— Ну, кого жеУгоститьМне последней пулей?Брызги света.Пули свист.Грудью нараспашку,Охнув, ткнулсяКоммунистВ белую ромашку.Окружали…Лес теней.Воздух синий, синийПрижималсяВсё плотнейАтаман к осине.Налетели.Сбили с ног.Стукнули прикладом.Кто-то быстроВзвел курок:— Добивайте гада!. . . . . . . . . .След в цветахПримятых ал.Ельничек убогий.АтаманВ крови лежалНа краю дороги.3.
Плыли, плылиОблакаНад землею русской.Нес усталоКазакаКонь тропинкой узкой«Ой, ты, Дон,Мой Донушка,Родная сторонушка,Увидаться льНам с тобойДа с родимой стороной?»Плачет чибис.Зноя — дрожь.Иван-чай пахучий.РасплескаласьВ солнце рожьЗолотом кипучим.Жилы струнамиЗвенят,Вторя сердца стуку.ОсадилКазак коня,Встал и поднял руку.— Слушай, помни,Коммунист!Час придет победный.Мы вернемся!Будет чистКрай от вас бесследно.ОтомстимЗа всё: за дом,За отца, за брата…Мы — вернемся!Мы — придем!И тогда — расплата!1940 г… р. Печора, сов. концлагерь.
ТАНЮША
Не гульбой Причалы красны,Не сетями рыбаков,Не зарей погожей, яснойНад кудрями тальников,Не карнизами резными,Не стерляжею ухой,Не челнами расписными,И не Волгою-рекой;И не песней разудалой,Что летит по-над водой…Нет, другим красны Причалы, —Красны девицей одной…. . . . . . . . . .1.
У Танюши губы алы,У Танюши кровь — ручей,Ходит Таня по ПричаламИ не смотрит на парней.Парни пьяны не от водки,От любви — не устоять.— Вот такую бы красоткуХоть бы раз поцеловать!Лучше девки нет на Волге, —Обыщи хоть каждый куст!…Но никто еще в поселкеНе коснулся алых уст.Косы треплет ветер шалый.Гнутся вербы у плетней.Ходит Таня по ПричаламИ не смотрит на парней.2.
Время — песня.Время — птица.Сроки все на поводу.Стерегла любовь девицуНа семнадцатом году.В мае сладко пахнут вишни.Снег цветов в садах Причал.Ранним утром Таня вышлаС коромыслом на плечах.Где-то конь стучит подковой,В полусне кричит петух.На горе кнутом пеньковымЗвонко щелкает пастух.Таня к берегу подходит, —Берег в ивы разодет, —И босой ногой проводит,Замирая, по воде.Не осетр в реке играет,Не стерлядка сети рвет —Таня брызги подымаетИ саженками плывет.Эй, туман, кого скрываешь?Кто там едет впереди?Пальцы девицы хватаютМедный крестик на груди.Русы кудри взбиты лихо,А с лица — румян и бел —Парень ехал тихо, тихоИ негромко песню пел.— Эй, красавица-девица!Заплыла ты… не того…Кабы щука, аль плотвицаНе схватили бы чего!…Тане страшно и обидно,На щеке дрожит слеза.— Отъезжай скорей, бесстыдникЭка вылупил глаза!Поднял весла он, хохочет,Прибережный вторит лес.— Ну, плыви одна, коль хочешь.Весла — в воду, и… исчез.3.
И с тех пор покой нарушенДикой девичьей души;По ночам не спит Танюша, —В мае ночки хороши!Кудри русы,Кудри русыНе дают спокойно спать.Кудри русы!Кудри русы!Где бы встретить вас опять?Но пропал голубоглазый,Развеселый паренёк,И никто в селе ни разуПовстречать его не мог.Время — песня.Время — птица.Сроки все на поводу.Стерегла любовь девицуНа семнадцатом году.4.
Бусы. Ленты. Смех. Припевки.Сапоги — первейший хром.Пляшут парни, пляшут девкиНа обрыве за селом.Вдоль дороги, у колодцаСарафанный бьет прибой.И лисой в толпе крадетсяТихий шопот: «Здесь — чужой…»Руки тянутся к свинчаткам.— Ты откуда, пришлый гость?Кто-то пробует украдкойМожжевелевую трость.И слетелись, точно совы.— Бей чужого!Крики. Свист.И бежит с колом сосновымРазъяренный гармонист.Вихрем Таня налетает, —Гнева девице не скрыть, —Трость взлетевшую хватает:— Вы!… Не смейте парня бить!…Радость сердца не измерить,Не унять его трезвон.Смотрит Таня и не верит:Неужели это он?Словно дым, исчезло горе,Не глаза, а — синий шелк:— Как зовут тебя?— Григорий…Из-за Волги я пришел.Прячут парни колья, камни,Остывает злобы пыл.И выводит друга ТаняИз смутившейся толпы.. . . . . . . . . .5.
Дни мелькают, как осколкиАвгуст мнёт цветы дорог.До поздна горит в поселкеВ крайнем доме огонёк.Сердце матери страдает,И не мил ей Божий свет, —Таня где-то пропадает,Ночью Тани дома нет.Ходят слухи по Причалам,Бродит ведьмой злая весть:Будто девка потеряла,Потеряла совесть-честь.6.
Дождь сечет промозглый вечер.Скользки вербы, как ужи.Листья рвет с березок ветерИ над кладбищем кружит.Звон церковный глуше, глуше…Журавли на юг летят.Ждет-пождет дружка ТанюшаТри неделюшки подряд.Думы молча черной стаейТянут горя тряский воз.Грустно девица шагаетС узелком на перевоз.7.
То не осень хлещет градом,И не Волга-мать шумит.То гремит село Отрада,Пиром свадебным гремит.Вьется к небу дым кудлатый,Под ножом бугай ревет.Хомяков — мужик богатый —Дочку замуж выдает.Шумно в доме. Лица потны.Воздух скручен в душный жгут.Гости пьют-едят охотно,А ландрин в карман суют.В новом платье, черноброва,Что твой розовый павлин,Маша — дочка Хомякова —В трубку крутит жирный блин.Верещит гармошка рьяно.— Горько нам! — кричит народ.И Григорий полупьяныйТянет к Маше влажный рот.Всё кипит в хмельном угаре.Льется пиво, брага, мед,Ходит пьяный дед Макарий,Ходит пьяный и поет:«… звуки вальса несли-и-ись,веселился весь до-о-ом…»— Вот так дело!Смерть запела!Братцы! Глянь на старика!«… я с кинжалом в рукепа-а-аджидал под окном…»А старуха,Говоруха,Тянет деда за рукав:— Ах, ты, старый хрыч, бездельникГоворила я: не пей!Ты бы, рыжий можжевельник,Постыдился хоть людей!— Отойди, ты стара сводня —После будешь каяться!У меня душа сегодняПрямо надрывается!И по этому случаюВ шею дам, как давеча.Вишь, на свадьбе я гуляюУ Ивана Саввича!…На окошкеЩурит кошкаХитрый глаз на осетра.Юркий дружкаСыплет в кружкуПерестуки серебра.Чики-чики,Чики-чики…Подымая с пола пыль,Дед МакарийПольку шпаритПод веселую кадриль.Эй, ты, теща,Тёмна роща!Ты старухам дай ответ:Что девица,Молодица —Чистый голубь, али нет?…Девки ловки,У плутовкиДо греха недалеко —С кринки свежейКем заезжимНе снято ли молоко?Топот ног. Стаканов звоны.А в углу, поверх голов.Смотрит с пепельной иконыТемноликий Саваоф.Вдруг в махорочном тумане,Словно коршун молодой,На пороге встала Таня,Гордо крикнув свадьбе: — Стой!Сердце русское широко,Сердце русское темно,Сердце русское жестоко,Сердце русское пьяно…8.
Наливных гостей тараняИ ступая по ногам,Подошла к невесте Таня:— Мой Григорий! Не отдам!Ой вы гости, вы, гостечки!Уж поведаю я вам:Коротала с Гришей ночкиЯ всё лето по лесам.Я ношу в себе тяжелыйЯкорь нашего греха…Что ты, Гриша, не веселый,Не похож на жениха?Он встает мрачнее тучиИ бледнее полотна, —Не ушла бы из-под ручекХомяковская мошна…Злобы черную краюхуПоднял парень с сердца дна:— Уберите эту шлюху!Сумасшедшая она!Волокут на двор Танюшу,Жестки взгляды пьяных лиц.Кто-то крепко кроет «в душу»Всех причалинских девиц.Эх, селяне! Эх, селяне!Что вас Бог не приберет?На дороге плачет Таня,Сжав рукой разбитый рот.Алой струйкой кровь сбегаетНа опавшую хвою.— Ой, ты, матушка родная,Посмотри на дочь свою!…9.
Черный вечер. Черный вечер.Низко мчатся облака.Волга бурей рвет и мечет,Пеной хлещет в берега.Бьются волны в дикой ссоре,Бьются волны грудь о грудь,И торопится ГригорийЛодку в воду оттолкнуть.Над горой луна вертится,Туч мохнатых рвет кольцо.У прохожей черным ситцемВсё закручено лицо.Хруст шагов ему не слышен,Тень ложится на кусты.Надевай же весла, Гриша,В путь последний едешь ты!Сердце бьется, точно птица,И дрожит, дрожит рука…И горят под черным ситцемДва зеленых огонька.Буря брызжет пеной клейкой.Где вы: солнце, кудри, май?Нож взлетает желтой змейкой— На! любимый… получай!Вечер кроет, хмуря брови,Черным саваном восток.Тяжело хрипит Григорий,Повалившись на песок.В белой пене, как в сметане,Ветер лодку закрутил.И гребет усердно Таня,Выбивается из сил.Ах, ты, Таня! Эх, Танюша!Ждет тебя бубновый туз!Ты куда везешь, Танюша,Полумертвый синий груз?Сердце русское широко,Сердце русское темно,Сердце русское жестоко,Сердце русское пьяно…Пой же, буря, аллилуйя!Лунной дрожью облит труп.Кто-то вместе с поцелуемКровь срывает с темных губ.10.
Робкий луч в туманной раниТело лодки обласкал.Это кто ж на ребрах стланейКрестик медный потерял?И поет рыбак в поселке.Тянет пальцы Солнце-Царь.И плывут, плывут по ВолгеДва, обнявшись, мертвеца.И церковных перезвоновБьют горячие ключи,И старушка под иконуМолча ставит три свечи…1941 г.
ЦАРЬ ИОАНН
I.В Слободе-Неволе.
Ветер гонит по улицам желтую пену.Ночь осенняя тает в заре, как в крови…Днем казнил царь державный бояр за измену,А теперь царь-игумен молитву творит.Ввечеру рассылал монастырские вклады,По убитым служить панихиды велел,Перед сном слушал сказки цыган-конокрадов,И на руки свои неподвижно глядел.Крепко ставни закрыли крюками бояре.В слободе слышен тихий заутренний звон.Сургучевые знаки на лбу государя,Но кладет государь за поклоном поклон.Крест узорный сжимают дрожащие руки,По хоромам течет благовонный елей.— Я ль ответчик за смерть и за страшные муки?Рассуди меня. Господи, в смуте моей!…Если я, то по праву ль караю измену?Если я, то храню ли я русскую честь?Коль виновен — то ввергни навеки в геену,Коль невинен — оставь мне державу и месть!Я пещися о душах рабов непокорныхДолжен денно и нощно по воле Твоей,Я творю свою волю земную законно…Рассуди меня, Господи, в смуте моей!…. . . . . . . . . .Ветер гонит по улицам желтую пену,Ночь осенняя тает в заре, как в крови,Днем казнил царь державный бояр за измену,А теперь царь-игумен молитву творит.II.В светлице.
В тот же час, в ту же самую пору, далече,На Москве, в брусяном и просторном дому,Соболиную шубку накинув на плечи,Кто-то песню завел про любовь и тюрьму.И притихли огни. И сверчки замолчали.И лишь думка одна пристает, как репей…Горше нет на земле соловьиной печали,Нет страшней перезвона железных цепей.Пожалеть бы его!… Эх, как птицей бы стать ей!Пролететь незаметно, как ночью сова.Жемчуг щедро залил аксамитное платье,И слезами горит кисея рукава.Проливают цари кровь ведерным ушатом,Им направо — казнить, им налево — казнить,Вы забыли, цари, что живая душа-то,Вам царям невдомек, что любить — значит жить.Тает мутный рассвет. И сверчки замолчали.И лишь думка одна пристает, как репей.Горше нет на земле соловьиной печали,Нет страшней перезвона железных цепей.Чу! Подковы стучат в торопливом размахе,Ранний всадник подъехал, сошел у крыльца.Замерла молодая боярыня в страх?,И лицо ее стало белей изразца.Словно сотни зубов, заскрипели ступени,И стремянный с порога шмелем загудел:— Ох, Олёна Денисовна, стань на колени!Ведь казнен наш боярин вчерась в слободе…Светел взгляд был в моленной Исусова лика.Ветер слабо шуршал по задворкам листвой.Брусяная изба не услышала крика,Только кто-то к младенцу приник головой.III.На дороге.
Ах, горит в небесах васильковая просинь.Как ошпаренный кровью, топорщится лес.Хорошо по дорогам в медяную осеньПокачаться, как в лодке, в упругом седле.Ванька-Ястреб скакал по каленой землице,Волю царскую вез, государеву месть:Погулять на Москве, на великой столице,Шесть боярских дворов должен начисто сместьРазметать, расшвырять и повыдергать колья,Молодцам сенных девок в награду отдать,А с боярынь опальных снять шубы собольиИ студеной порой в белых летниках гнать…Ванька-Ястреб скакал по каленой землице,И сверкала парчей шапка рысья на нем.И прохожий мужик, и пролетная птицаЛюбовались его аргамаком-конем.Жалко Ваньке одно: что пустяшное дело,Что придется с бабьем молодцам воевать,Ржали кони в строю. Балалайка звенела.Наровили купцы царских слуг миновать.Ванька-Ястреб скакал по каленой землице,Не впервые гулять на Москве топору,Веселы и румяны опричников лица:— Эй, попьем же винца на боярском двору!IV.Красная смерть.
Ой, не к пиру летят на Неглинку жар-птицы.Там не свадьбу играют, не песни поют.То горят терема, стоном стонут светлицы,То опальных бояр слуги царские жгут.Красным знаменем машет пожар окаянный,По дворам с топором ходит красный кафтанВ красной луже лежит у порога стремянный,Красны руки, обнявшие девичий стан.Я опричник,Не станичник,Государев я холоп.Не прикажут,Не укажут,Мне ни барин и ни поп.На меня лиПроменялиЧесть княжую на Руси!Дозволенья,Аль прощеньяУ меня теперь проси!Хошь в угодуДам свободу,Дам и стены, дам и кров,И одёжу —Крепче кожи:Не сносить стальных оков!Эй ты, барин!Эй, боярин!Хошь повешу? Хошь, щенок?Хошь дубина —Мужичина,Тесаком хвачу в висок?Там в светлицеМолодицаМашет русою косой.Как возьму я,Полюблю я,Да о камень головой…— Эй, опричник, тащи молодух на расправу!На широких дворах зачинай молотьбу!И тесак обнажив, шапку рысью поправив,Ванька первый вскочил в брусяную избу.Возле двери в светлицы, раскинув ручёнки,Словно в осень продрогший на кладбище крест,Синий трупик лежал, синий трупик ребенка,Обезглавленный адом посланник небес.Чьи же руки зарю на земле погасили?Чья коса это хрупкое горло нашла?Ванька-Ястреб присел. И душой обессилел.Незнакомая оторопь в сердце вошла.Распахнулись в стене потаенные сенцы.Кто-то мягко ступил на дубовый порог.— Вы казнили отца. Я казнила младенца.Пусть на Страшном Суде разбирает нас Бог.Что глядишь, словно сыч? Может, хочешь ударить?Может, хочешь в светлице со мной ночевать?Только завтра смотри — передай государю,Что младенца спасла от бесчестия мать.Ванька тихо сошел по ступенькам на волю.Занималось огнем смоляное крыльцо.За Неглинкой-рекой, по озимому полюВился дьявольский дым кумачовым кольцом.V.Во дворце.
Ой, не темный лес бушует,Не в ножи берут купца, —То с товарищи пируетВ слободе державный царь.Зайцы, утки, гуси с просомПар клубится от ухи,На серебряных подносахВ жире тонут петухи. Вина рейнские, хмельные,Романея, мёды, бастр…И шеврюги заливные,Точно хрупкий алебастр.Куры с луком и шафраном,Осетры блестят икрой.Слуги в бархатных кафтанахНог не чуют под собой.Государь хмелен и весел.Очи черные горят.И шумят у царских креселПриближенные царя.И келарь здесь Иоанов,И Малюта — звон оков,И накрашенный Басманов,И спокойный Годунов.Гуслей звон и стук подносовКто поет, кто ест, кто спит,И клюет в тарелку носомСам отец-архимандрит.Дразнит карлика царевич.Государь же, щуря глаз:— Ну-ка, Федор Алексеич,Покажи нам бабий пляс.На царя с улыбкой нежнойСмотрит Федька и встает,В юбке бабьей белоснежнойПляшет Федька и поет:— Ах, уж это толокноБыло от соседа…Накупила я вина,Собрала беседу…Ох! Накупила я вина,Собрала беседу…Ой, и зорки черны очи!Словно пикой бьют в упор:— Это что там за молодчик,Что сидит потупив взор?И дрожат царевы губы,И гремит: — Чего не пьешь?Видел я, как не пригубилТы ни разу с медом ковш.Тают гусли тихим стоном,Тают смолкнувшей струной,И встает с земным поклономВанька-Ястреб удалой…VI.Перед царским столом.
— О, царь! С ума я что ли спятил?Я не живу, в себе не чувствую я сил.Я думал об одном: о маленьком дитяти,Которого вчера ты под вечер казнил.Да ты. И я. И все мы вместе.И понял я — народом проклят мой кафтан!Что нет у нас ни совести, ни чести,Зато есть казни, ложь, доносы и обман…Кровь всюду. В избах, в тюрьмах, в ямах.Без свежей крови дня не можешь ты прожить.И даже праг — ты помнишь: праг святого храмаСумел ты, Ирод, русской кровью обагрить.И свыше нет тебе прощенья.Как ни моли, как ни проси.Должно, поставлен ты не Божьим изволеньем,Коль сделал кладбище из праведной Руси.Зачем быть волком в волчьей стае?Зачем над Русью похоронный петь тропарь?Я пьян от крови. Я устал. Я отрекаюсьОт дел твоих и от тебя, венчанный царь!И верю: суд грядет законный.Из рук твоих рабы однажды вырвут плеть.И вспыхнет Божий свет над Русью окрыленной…Я кончил, царь. Теперь могу принять я смерть.По лавкам гул прошел нестройный.Басманов спрятался за карлика-шута.Дивясь на дерзость, царь смотрел спокойноИ, бровь подняв, улыбкой чуть кривил уста.— Всё, Ванька, в мире в воле Божьей.Бывает, над убитым сыном плачет мать.Пойми, глупец: как солнце всех угреть не может,Так царь на всех рабов не может угадать.И не скажу ни слова боле.Земле ответ я не даю. Не плачем бабПоставлен я, и не людской мятежной волей,А Богом истинным… Иди на плаху, раб!1945 г.