− У тебя, наверно, память короткая, не помнишь, сколько мне времени потребовалось, чтобы написать те две бумаги, − проговорила Тилира.
− Да ты!.. − воскликнул он и осекся.
− У меня уже есть работа, − сказала Тилира. − И есть свободное время. В общем, надумаешь, я живу в гостинице, номер восемь.
− Писарь в гостинице?! Да где это слыхано?!
Тилира лишь фыркнула и пошла прочь. А еще через два дня у нее просто не было отбоя от клиентов. Прошла всего лишь неделя. Тилира переехала из гостиницы в настоящий офис и объявила, что будет работать в нем, что все кому нужны документы могут обращаться к ней, присылать мальчиков или кого-нибудь еще, чтобы получать качественные чистые бумаги, где гарантировано не было ни клякс, ни ошибок, ни исправлений.
Две сотни монет в неделю было минимумом. Тилире пришлось не мало трудиться. Она писала в день по паре сотен бумаг, но проблем с этим не было. Ее клиентом даже была городская канцелярия. Помощник главы города присылал к ней своего помощника, наказывая не болтать о том кто он. Но Тилире не надо было говорить. Она знала все и так.
К ней приходило не мало ламанов, а в один из дней у входа в ее заведение появилась стража, а затем там объявился хозяин города. Тилира поднялась, вышла к нему навстречу, как это и полагалось и поклонилась.
− Никогда не видел, что бы писарь жил в таких хоромах, − произнес хозяин. − Здесь явно не чисто.
Тилира молчала, глядя на зверя.
− Что молчишь? − произнес он.
− Хозяин чем-то недоволен? − спросила Тилира.
− Я недоволен тем, что писаришка живет как богач!
− Зря недоволен.
− Что ты сказала?! − зарычал он.
− Я сказала, что ты был бы сам намного богаче, если бы все в этом городе жили так как я.
− Ты чего болтаешь, серая! − зарычал хозяин.
− Я говорю, проваливай отсюда, − рыкнула Тилира.
Зверь сверкнул на нее глазами и сделал лишь один знак лапой. В дверь вскочили стражники!
− Взять ее! Обыскать здесь все!
Тилиру схватили. Несколько зверей перевернули все вверх дном, но не смогли найти ничего, кроме банок с чернилами и бумаги.
− Где деньги?! − зарычал хозяин.
− В банке, − проговорила Тилира.
− В какой банке?!
− Дурак ты, серый, − ответила Тилира.
− Ты еще смеешь меня оскорблять?! За это тебя следует сжечь!
− Рискни, если не боишься бога, − ответила Тилира.
Зверь приказал отправить Тилиру в тюрьму.
Ее вывели на улицу, и Тилира увидела множество ламанов, которые смотрели, как ее уводили. У многих было сожаление. Ее знали почти все, от продавцов и хозяев лавок, до обычных покупателей.
− За что тебя? − спросил кто-то из толпы.
− За то что хозяин города − дурак, − ответила Тилира.
Кто-то ударил ее сзади, но она выдержала удар и не упала.
Суд проходил закрытым образом. Тилиру обвиняли в неуважении к главе города, в неуплате налогов, в оскорблении высшего сословия... Тилира ответила лишь на одно обвинение, предъявив бумагу, где стояла подпись помощника главы города и было сказано, что она оплатила налог на месяц вперед. Хозяин прочитал бумагу, объявил ее подделкой и тут же разорвал.
Тилира не сказала больше ничего. Под конец поднялся судья и объявил, что подсудимой предоставляется последнее слово.
Тилира несколько мгновений молчала, а затем взглянула на судью.
− У меня есть одно желание, которое вы вполне могли бы удовлетворить перед тем, как зачитаете приговор.
− Какое желание?
− Я хочу вымыться.
− Что значит вымыться?
− Вымыться водой с мылом, как полагается, − ответила Тилира. − Или вы не знаете что это такое?
− Я требую уважения к суду!
Тилира больше ничего не сказала и отвернулась от судьи. Тот взглянул на хозяина и начал читать приговор. Собственно, он уже был давно написан.
− ...смертная казнь через сожжение, − закончил свои слова ламан.
− У тебя есть последнее желание, − произнес хозяин.
− Я его уже назвала. Вы отказались его исполнить, безбожники.
− Вымойте ее, − приказал хозяин и ушел.
Тилиру увели и отправили в обычную баню, где стража не оставила ее без присмотра. Она вымылась и вышла. Стражники отошли назад из-за того, что концы ее лап были белыми, а на груди белели две полосы.
Кто-то умчался за хозяином и тот появился рядом через минуту.
− Ты?! − взвыл он.
− Чего воешь зря? Ты же меня приговорил к сожжению.