Стемнело, и я уже совсем собрался пройтись с факелом и острогой в надежде добыть рыбу, подошедшую на ночь к берегу, когда меня окликнул Жюстин.
Он сидел возле костра с вытянутой правой ногой, что все еще продолжала докучать ему болью в колене.
— Артуа… — начал он и замолчал. Даже при свете костра несложно было догадаться, что он желает о чем-то спросить и не решается этого сделать. И уж совсем несложно понять, что вопрос его будет о Лиойе.
Потому что ему не нужен мой совет в ситуации, создавшейся на его родине. Такие вещи он знает сам, и думаю, что сможет дать совет кому угодно.
Да и нет у меня никаких перед ним преимуществ, даже при условии того, что я имею знания, которые станут доступными здесь лишь через несколько веков. Эти знания и нужны будут потом, сейчас они ничего собой не представляют. Они и выросли, мои знания, из тех, которыми сейчас пользуются.
Какой смысл в умении обращаться с автоматом, компьютером, автомобилем, если они еще не существует, и появятся очень нескоро.
То же самое и со многими другими вещами, понятиями и методиками. Нет в них сейчас практического смысла. Тем более, когда речь идет об управлении целой страной.
Жюстина учили тому, что в данный момент существует и что можно применить на практике. Так что в этом плане он знает значительно больше меня. Не сомневаюсь, его учили лучшие преподаватели и научили всему тому, что существует сейчас.
Так что все мои рассказы будут для него просто сказками и по форме и по сути.
Вот что касается дел сердечных, то невозможно обучить этим вещам, такому можно научиться только на своем собственном опыте.
Выждав еще минуту и так и не дождавшись его вопроса, я решил помочь ему сам.
— Милорд, если вас интересует, любит ли вас Лиойя, то я отвечу — "да" и любит очень сильно. -
Я продолжал к нему обращаться подобным образом и в кругу наших спутников.
Высокое происхождение Жюстина скрыть невозможно, даже если он очень будет стараться. Слишком огромная разница в поведении, привычках, манере себя держать между простолюдинами и знатью, и такое скрыть невозможно. Вот то, что с Эйсенским принцем его не связывали, это однозначно.
Жюстин схватил меня за руку и сильно сжал ее, сам этого не замечая.
— Вы так считаете? — и сколько надежды было у него в голосе.
Конечно же, я так считаю, я даже убежден в этом, и для этого у меня есть все основания.
Потому что я сам видел, как она поправляла ему волосы, убирая их со лба, когда он уже спал. Столько нежности было в каждом ее движении. И еще, даже со стороны было очень заметно, ей стоило немало усилий, чтобы не поцеловать его.
И выражение лица, что было у Лиойи, трудно подделать, особенно тогда, когда не подозреваешь, что за тобой наблюдают.
А эти взгляды, какими она одаривал его, когда считала, что их никто не увидит.
Только нужно ли вам это обоим? И какие могут быть перспективы в ваших отношениях?
Но это не мое дело, совсем не мое и вы отлично разберетесь и без меня.
А эта девочка действительно достойна лучшего, чем стать женой соседа-горшечника и нарожать ему кучу сопливых ребятишек.
И я в осторожных выражениях сказал Жюстину то, в чем был глубоко убежден, добавив лишь, что Лиойя даже не подозревает о его происхождении, и любит таким, какой он есть сейчас, хромоногого странника.
— А этот вот… — Жюстин замолчал, затрудняясь, как назвать человека, прибывшего с намерениями обговорить день свадьбы.
— Если вы хотите спросить о ее, так называемом женихе, милорд, то здесь беспокоиться нечего. Мы с Крижоном побывали у него в гостях и убедили его навсегда забыть дорогу к ее дому.
И еще, Лиойя не родная внучка Верины. Верина обнаружила ее на своем крыльце, когда та была совсем еще малышкой. Сама Лиойя об этом даже не подозревает. -
Все это я добавил на тот случай, если Жюстина будет беспокоить тот факт, что у девочки когда-нибудь может родиться ребенок, похожий на ее бабушку. На всякий случай добавил. Меня бы такие вещи не остановили, если бы дело касалось меня. Но разговор не обо мне.
Я оставил его в глубокой задумчивости.
Когда я возвратился со своей неудачной рыбалки, умудрившись сломать острогу, но так ничего и не добыв, Жюстин о чем-то разговаривал с Крижоном. Хотя какая тут загадка, он расспрашивал подробности нашего визита к тому человеку, что считал себя женихом Лиойи.
Его мы нашли в корчме, но не в той, в которой я успел побывать уже целых два раза.
Он сидел в окружении своих людей, коих было пятеро. Когда мы вошли в корчму, и он нас увидел, то выражение его лица стало похожим на то, что, мол, на ловца и зверь бежит.
Понятно, он далеко не последний человек в своем мирке, а в доме Верины потерял лицо, еще и при свидетелях.
Мне пришлось ему объяснить, что пришел я просто поговорить на одну тему, а уже потом можно будет принимать какие-то решения.
К концу нашего разговора он имел совсем другой вид. Расстались мы не друзьями, но свое намерение поставить меня на место, он растерял окончательно.
История, услышанная им, была выдумана мною с начала и до конца.
А что еще оставалось делать? Не приставать же к человеку с пустыми угрозами, мол, если ты еще раз подойдешь к этой девушке, не жить тебе, гадом буду. Несерьезно это.
Начал я издалека, с событий, произошедших почти тридцать лет назад. Вряд ли он в силу своего возраста может знать о том, случились ли они на самом деле. Тем более что действия происходили достаточно далеко от этих мест, в столице провинции, Мулое.
Обошелся я без имен, потому что все равно их не знал. Главное было, чтобы голос звучал убедительно, и намеки присутствовали, те, по которым он сам должен сделать нужные мне выводы. Получилось хорошо, даже Крижон поверил, хотя при желании он мог бы выявить некоторые несоответствия в моем рассказе, мы ведь у него на виду.
Сама же история заключалась вот в чем.
Один высокий человек провинции Мулой, выше которого уже и не придумаешь, попал в очень неприятную историю, из которой ему едва удалось выбраться живым. И получилось это у него не из-за благоприятного стечения обстоятельств или еще из-за чего либо, а всего лишь благодаря помощи человека, которого он до этого времени и знать то не знал.
Естественно, что благодарность его вылилась настолько, что он приблизил своего спасителя к себе, невзирая на то, что спаситель оказался совсем не благородного происхождения. Благодаря этому, дела у спасителя резко пошли в гору, а потом случилось так, что практически одновременно они стали счастливыми отцами, тот самый очень высокий и значимый человек провинции Мулой и его спаситель.
Но и это еще не конец истории. Надо же такому случиться, что и у их детей произошла подобная история, вот же чудо. И теперь уже сын спасителя сам стал спасителем.
Понятно, что отношение после этого не стало хуже, а как раз наоборот. Благоволит этот высокий человек к ним очень, чего уж тут.
В этом месте у меня случайно вырвалось слово "герцог", поскольку все предыдущее время я усиленно намекал, что именно он, наместник провинции Мулой и является тем самым таинственным благодетелем.
Так вот, именно сын человека, спасшего о-го-го кого и лежит сейчас у Верины. И надо же такому случиться, произошла между ними любовь. Не у Верины и пациента, а вовсе у него и ее внучки.
Такая вот незамысловатая история, но хватило и этого. Мне даже не пришлось объяснять, каким образом сын спасителя и сам спаситель оказался здесь, хотя и к этому я полностью был готов.
В конце своего рассказа мне пришлось развести руки с нелегким вздохом, всем своим видом показывая, что такие вот дела. И что мне не стоило, наверное, рассказывать всего этого, но я не хочу, чтобы хороший человек пострадал из-за того, что ему вовремя не рассказали, что рассказал я.
Мой собеседник понятливо кивнул головой, все ясно.
Когда мы вышли из корчмы, я поинтересовался у Крижона, что он собой представляет и все остальное. Как это частенько у меня бывает, сделал я это как раз вовремя. Нет, чтобы поинтересоваться перед самим разговором.
Крижон его знал, его здесь все знают.
Вот уже несколько поколений семья поклонника Лиойи занимается тем, что скупает артефакты, найденные в курганах на землях кронтов. Их всего здесь два скупщика, тех, кто занимается скупкой.
Тот торговец, которому мы продали излишки оружия и мой недавний собеседник. У обоих имеются постоянные клиенты, которым они в свою очередь перепродают свой товар. Артефакты очень популярны в высоких кругах и спрос на них очень устойчивый.
Затем, помолчав, Крижон добавил: вряд ли после всего услышанного мой недавний собеседник появится в доме Верины.
Я и сам так считаю. Не чувствовалось у него особой любви к Лиойе. У меня сложилось стойкое впечатление, что одолжение он делает своим предложением. Хотел еще поинтересоваться у Крижона его именем, но передумал, сейчас уже и незачем…
В Кергент мы, как и рассчитывали, добрались на четвертый день пути.
Лодка уткнулась носом в берег возле причала, на котором разгружалось судно внешним видом напоминающее нормандский дракар. Те же заостренные нос и корма, такие же доски обшивки, сшитые внахлест. Даже носовая фигура имелась, разве что изображала она не дракона, а какого-то непонятного мне зверя.
И люди были чем-то схожи, голубоглазые и светловолосые. Вот только статью они не вышли, все как на подбор ниже среднего роста. Все они были без исключения белокурыми, вот только слыть бестиями с такими габаритами проблематично.
— Черейнты — сказал Крижон — редко их увидишь. Видать нужда какая-то припекла. Обычно они свои земли редко покидают. -
Тогда все понятно. Небольшой этнос, замкнутый сам на себе, помимо всех болезней, связанных с близкородственными браками приобретает еще и такую пигментацию волос.
Он хотел продолжить рассказ, но я только махнул рукой, есть более насущные проблемы.
В принципе, мне осталось найти подходящий транспорт и отвести Жюстина в дом местного начальника гарнизона.
И все. Закончится мое путешествие в обществе наследного принца Эйсенского герцогства.
Не знаю даже, жалеть мне об этом или радоваться. Признаюсь честно, привык я к нему. Да и не самый он плохой человек, далеко не самый. Приму от него честно заработанное вознаграждение и отправлюсь в обратный путь, таким же манером, что и прибыл сюда, по реке на лодочке. Только путь мой будет лежать чуть дальше, к Шертулье — Окунево, где и случилась та самая злосчастная переправа. А потом уже по обстоятельствам.
Если найду в Шертулье Горднера, объясню, почему мне нужно срочно возвращаться. Если же нет, то отправлюсь в путь безо всяких объяснений, уже на ходу раздумывал я.
Проходя мимо судна псевдоварягов, поинтересовался взглядом, что же они привезли. Бочки, бочки, бочки и ничего кроме бочек. Только размеры у них самые разные. От больших, емкостью не меньше трехсот литров, до совсем маленьких, размером с ведро.
Надо будет у Крижона поинтересоваться, что же они в них привезли. Да и древесина, пошедшая на изготовление бочкотары, интересная, я и не видел такой никогда. Всякую древесину видеть приходилось, но вот чтобы она чернотой отливала, да еще и с красными прожилками, как у того же гранита…
Проходя уже мимо следующего судна, с виду самого обычного, я заметил трех стражников, явно проявляющих ко мне интерес. И с чего бы это? Нет у меня за душой ничего такого, чтобы им интересоваться мной.
Ну, разве что пара десятков жмуриков, какая чепуха. Все они были людьми, ведшими насквозь неправедный образ жизни. Так что мне еще значок положен " Отличник Имперской стражи" и не меньше, чем второй степени, усмехнулся я.
Ну разве что неуважительное отношение к дворянству. Но откуда им об этом знать. Не иначе как ориентировка пришла, с голубиной почтой.
Когда я поравнялся со стражей, один из них преградил мне дубинкой путь. Стража по всей Империи обмундирована одинаково, и их оружие тоже не отличается разнообразием. Палаш средней длины, редко у кого пистоль, как правило, у старших патрулей. Ну и дубинка почти метровой длины, закованная в металлические кольца с обоих концов. При обычном дежурстве, разумеется.
Естественно, я остановился. И даже поднял руки до уровня плеч, с растопыренными пальцами, дружелюбно скалясь. Нет за мной ничего такого, за что можно было бы бояться. И в вашем Кергенте не успел наследить. Есть, есть у меня серебряный конт, пусть и не начищенный до блеска. Но и расценки у вас не столичные, и такого за глаза хватит.
— По-моему это не он — сказал самый длинный из них, стоявший впереди меня. — Тот и толще будет, и усы у него с бородой.-
— Он, он это — раздался за спиной голос другого стражника — Просто побрился и похудел.-
Следом раздался смешок человека, произнесшего эту фразу.
В правом боку взорвалась жгучая боль, и ноги сами по себе стали стремительно подгибаться. Меня поймали еще на лету к земле, схватив под обе руки.
Боль обжигала и лишала дыхания. Я судорожно, толчками, пытался загнать воздух в легкие, а он все время застревал на полпути.
— За что ты его так? — поинтересовался кто-то из них у человека, ударившего меня исподтишка.
— А ни за что — беспечно ответил тот — Мне его походка не нравится. -
Когда я смог немного перевести дух, мне удалось скосить глаза в сторону пришедшей боли.
Там стоял стражник, весь квадратный, с не менее квадратной головой, светлыми усами и любопытным взглядом — как тебе?
Мне очень, очень плохо. И хуже всего от того, что я не могу понять, за что?
А ни за что, ответили все те же глаза, просто мне так нравится. Могу еще добавить, хочешь?
Я хочу только одного, чтобы меня отпустило хоть на минуту. Всего лишь на одну минуту. И поцелуй сам себя в задницу, если дотянешься, вместо того, что я отвернусь или опущу глаза.
Второго удара не последовало, но не потому, что он испугался моего взгляда.
Его напарник, тот, что был из троицы выше всех ростом и, по-видимому, старший, строго окрикнул его.
За то время, что я приходил в себя, у меня не стало пояса. Взамен я получил кусок пеньковой просмоленной веревки, стянувшей запястья.
Мать твою, ну почему все так не вовремя. Да и когда и кто получал удар в печень такой силы вовремя? Мне и бежать пытаться нельзя, они видели, откуда я пришел и неизвестно, что будет дальше.
Там Жюстин, который и здесь скрывается, иначе он не просил бы меня достать именно крытую повозку. Значит, у него есть на то причины. И пытаться убежать сейчас, возможно привлечь к нему внимание.
Ничего, сейчас мы разберемся, и все образумится. Подумаешь, Жюстин будут ждать меня на час, другой дольше. Ведь я действительно ни в чем не виноват.